Цитаты из книги «Правильные глаголы. Как мыслить и действовать, чтобы выжить в этом мире»

Вот так он и живет, современный человек. С раздробленным сознанием, запутанным словоупотреблением, изобилием ненужной информации, с умалчиванием самого главного – Благой вести, с огромной цивилизацией, нависающей над нами всей массой своего временного могущества. Во

золил нам глаза. Он тоже часть нашей эпохи. Кстати, посл

Таких вопросов Солженицын в общем поставил 12! В них всех поднимаются вопросы, в которых человек может быть юридически безупречен, но нравственно порочен. И этот контраст между явной порочностью и юридической безупречностью тоже давно намо

ги защищает подсудимого и дает ему уйти от правосудия, прекрасно зная о его виновности? – Правильно ли понимают свободу забастовщики, если они на долгое время лишают остальных граждан нормальной жизни, передвижения и проч.?– Соответствует ли идеалу свободы легкий доступ подростков и молодежи к развратному и низкому контенту? – Свободны ли целые страны, иждивенчески вымогающие помощь со стороны вместо того, чтобы строить собственную экономику?

– Свободны ли мы, когда адвокат за день

Возьмем слово «свобода». За нее сражаются и умирают. С ее именем на устах идут в темницы. Она начертана, вместе с «равенством» и «братством», на знаменах Французской революции. А ведь именно лязг ее гильотин начал новый исторический отсчет. Но вот, миллион раз повторенная по делу и просто к слову, свобода со временем утратила в сознании людей и обществ свой смысл и стала доступна для заполнения любым другим смыслом. Получая премию «Фонда Свободы» в 1976 году, Солженицын позволил себе предметно остановиться на реальности и на словоупотреблении. – Ни одной телепередачи мы не можем посмотреть без перебивки на рекламу, то есть со связным, а не рваным смыслом. Коммерческим мусором заполнены почтовые ящики, глаза и уши людей. Это свобода?

Кстати, после ряда подобных интервью Солженицына навсегда перестали приглашать для публичных лекций. Выгодный разоблачитель советской власти, он стал невыгоден на Западе, когда заговорил о проблемах самого Запада голосом свободного человека.

Может быть, Господь хотел, скажем, дать женщине «нафаршированную» современную кухню, чтобы освободившаяся частично от кухонного рабства женщина больше молилась? Может, мужчине техника нужна именно для этого? Может быть. Но молиться в мире техники мы стали не больше, а меньше. Поэты говорят, что в железный век и сердца становятся железными. Да и сам человек привычно сравнивает себя и свою жизнь с жизнью машины. Но и это еще не все.

Не так давно старшему пономарю нашего прихода в одной из клиник страны делали операцию. Ему вставили (ни много ни мало) искусственное колено. Живи он сто лет назад, остался бы одноногим. Я и по себе это знаю, поскольку сам едва не остался одноногим после тяжелой аварии. Настолько раздробленные кости научились складывать не так уж давно. Да и очки на моем носу смиренно шепчут, что были времена, когда ослабевшему зрению никакие линзы не помогали. То есть перемены есть. Более того, все они направлены на то, чтобы дать человеку счастье. Вот душа нашей цивилизации – дать счастье человеку. А если не это, то что же? Зачем еще нужны научные открытия и политические баталии? Зачем еще нужны адвокаты, профсоюзы, партии, парламенты, пенсионное обеспечение, санатории, фит

нес-залы, психологи, распродажи и спортивные состязания? Разве не для того, чтобы человек был защищен и счастлив? Я думаю, что именно для этого. Другой вопрос: получилось ли? Кое-что – да, но главная цель – нет, она так и не достигнута. И в этой точке заложена вся боль нашей цивилизации, все ее пирровы победы и единственная, но глобальная неудача.