Цитаты из книг автора «Андрей Ткачев»

Сел за еду – скажи: «Благословен Господь Бог наш, напитавший нас дарами Своими». Заболел, например, – скажи: «Благословен Господь Бог, пославший мне болезнь для очищения грехов моих!» Это уже мудрость.

человек должен либо верить, либо искать веру. Иначе он пустой человек.

Вот ведь до чего странное существо – человек! Он и мал, как вошь; и необъятен, как Вселенная. И глуп, как пень; и велик, как царь видимого мира. И дерзок, как падший дух; и любим все-таки Богом. Любим по-настоящему, до тернового венка и позорного распятия.

Не стыдно не знать. Стыдно не хотеть знать или делать вид, что знаешь, надутыми щеками прикрывая махровое невежество.

Противоядие формулируется просто. Выше головы не прыгай. Будь доволен тем, что есть. Успехи ближнего благословляй и не завидуй. Только достигается все это трудами и благодатью Святого Духа, рождающего в нас то, чего после грехопадения может не быть.

Мы для начала назовем депрессию церковным словом «уныние». Конфуций считал, что, пока вещи и явления в мире правильно не назвать, исцелений и исправлений ждать не приходится. Уныние. Так это называется. Лютый грех, лютее в действии своем, чем самые злые духовные враги. Лютее блуда и сребролюбия. В известной молитве святого Ефрема уныние «запаковано» по соседству с целой семейкой других грехов.

Планировалось освободить руки человека от тяжелого труда и переложить этот труд не на другого человека-раба, а на машину. Сам же человек должен был высвобожденное время потратить на искусство и философию, активный отдых и развитие своей личности. На то, что называется сегодня личностным ростом. Но именно этого и не произошло.

Пустой душа, как ни крути, быть не может. Слишком дорога она, чтоб остаться незанятой. И поэтому она либо с Иисусом Христом, Его именем и Его заповедями, либо она с кем угодно из пестрой армии Божиих врагов.

Путь понижения планки требований к другим и повышения требовательности к себе далеко не каждый проходит в первые год-два в Церкви. К сожалению, люди, бывает, на десятилетия закрепляются в первоначальном состоянии: вот он я, любимый, уникальный, – как же вы меня не замечаете! – и начинают требовать к себе повышенного внимания.

Наше время – иное, и мы его носим в себе.