Часть II. Осень

1. Корсары

Сектор Московского Транспортного Протокола (Сектор Московии, СМТП). Второй по объёму сектор Рукава Ориона галактики Млечный Путь, включающий в себя от 18 до 25 миллионов звёздных систем [источник?], среди которых по меньшей мере 280 звёзд с атмосферными обитаемыми планетами. Точные границы в восточной и северной части не определены. Сектор начинается в районе Центрального Порубежья на границе с Сектором Наднебесной и простирается дальше на условный Восток Рукава, переходя в дикую[источник?]Дальневосточную Периферию. Московский Транспортный Протокол как свод правил и стандартов начал оформляться после Великой Войны в 2240. После политических преобразований и переноса столицы империи в Суздаль флот Инспекции Транспортного Протокола был выведен из иерархии Империи (Основные статьи – Инспекция Протокола, Разделение флота Империи), и пять планет перешли в прямое управление Инспекцией (Основная статья – Административный статус Пяти Старых Планет). 1. История создания. 2. Участники Транспортного Протокола. 2.1 Планеты Инспекции (Пять Старых Планет). 2.2 Суздальская Империя. 2.3 УСП 2.5 Великая Бессарабия. 2.6 Таймырское Царство. 2.7 Иерусалимская Республика. 2.8 Новгородская Иерархия. 2.9 Свободный Челябинск. 2.10 Орбитально-космические малые державы без терраформированных планет. 3. Взаимоотношения с флотами других секторов. 3.1. Сектор Дальнего Востока. 3.2 Сектор Наднебесной 3.3 Внешняя Монголия. 4. Центры базирования флота.4.1 Базирование в Порубежье4.2 Список орбитальных и астероидных поселений и баз базирования Инспекции СМТП. 5. Перспективы развития сектора

(по материалам Галактопедии)

– …В общем, мотало моего батюшку по всей округе, и начал его волчок уже тащить на поверхность красного гиганта. Мой папаша решает сдаться, отцепить радиоактивную ловушку – но не получается, механика не работает, всё заклинило. Всё, думает, звезданётся сейчас на гигант, сгорит, расплющится в атмосфере. Папашин соперник за этим всем наблюдает, решает, что дело швах, но сам помочь не рискует.

Ефим Скоморохов, видимо, для нагнетания драматизма, взял театральную паузу, за время которой неторопливо подошёл к пивоварне и открыл краник. Но домашнее пиво уже кончилось, и пришлось перейти на покупное. Ефим порылся в холодильниках и откопал ещё пару бутылок. Вернулся на место и продолжил.

– Отзванивается на базу. Их пропажу обнаруживают на «Тавде». Те высылают шхуну с тройкой самых породистых цепных востроскруч-гончих, дикий волчок оценивает силы как неравные и решает отпустить ловушку. Затем проверка у врача и гауптвахта два недели. Но на свидание с той барышней всё же он пошёл. Хоть роман и не сложился – его потом моя матушка отбила. Видимо, нарасхват был парень, да-а…

Егоров сидел погрустневший.

– А у меня, скажем прямо, совсем всё не так сложилось. Мой батюшка скончался за девять месяцев до моего рождения.

Скоморохов сделал непонятный для Леонида жест кружкой.

– Вечная память. Кстати, не спросил вашего, то есть, твоего отчества. Как по батюшке? – Скоморохов-старший доверительно наклонился.

– Да ну, пожалуй, не стоит, не важно.

– Почему же? Что такого страшного?

– Ну, я думаю, ничего такого приятного. А, чёрт возьми, расскажу. Ромуальдович я по батюшке.

– Ромуальдович? – усмехнулся Скоморохов. – Ну, ничего страшного, и не такое бывает. Это какая такая народность?

Леонида потянуло на откровенности.

– Самая что ни на есть московская, просто мои бабушка с дедушкой увлекались архаичной литературой и балетом. Семья небогатая. Папа родился в орбитальном посёлке, а из-за строгости воспитания стал весьма ранимым и романтичным. Когда переселились на Рязань, очень долго ухаживал за балериной из школы танцев. А когда она ответила взаимностью, в первую ночь любви его сердце не выдержало от счастья, его отвезли в больницу, но врачи ничего не смогли сделать. А через девять месяцев родился я.

– Грустная история. Выпьем же за это!

Егоров чокнулся кружкой и посмотрел в окно. В такие моменты он понимал, что безотцовщина сильно сказалась на его воспитании и характере. Отсюда и временами всплывающая нерешительность, отсюда и привычка к рутинным занятиям и приспособленчеству. Отсюда и безумные, импульсивные поступки из желания эти качества в себе побороть – перечисление всех накоплений в гильдию, приобретение яхты на последние деньги, бегство от погони. А потом снова возвращение в скупердяйство, в рутину. Иногда поэту даже хотелось верить, что отец выжил, и что его из клиники забрали какие-нибудь тайные агенты. И что от этого вся его жизнь может измениться.

Снаружи под стать настроению начало смеркаться. Инженеры медленно понижали мощность солнышка и включали резервное освещение купола – «звёздочки».

– Ну, я смотрю, тебе пора? Можешь, конечно, и у меня заночевать. Кстати, а где Семён… – Скоморохов повернулся и крикнул в сторону коридора. – Надежда Константиновна! Где наш отпрыск?

– Шарашится где-нибудь, тарталыга, – ответила мамаша. – А, вон, гляди же, долго жить будет. Идёт с улицы.

– Работает сантехником, – пояснил Скоморохов-старший. – Бездарь. Надо бы его в большой мир отправить, да кто тогда с хозяйством помогать будет? Эх.

Семён забежал на кухню и молча принялся умываться холодной водой.

– Здравствуй, папаша! – наконец сказал он, отфыркиваясь и вытираясь полотенцем.

– Ты чего такой красный? – спросил отец. – В принтонный бассейн, что ли, окунулся?

– Если бы. В лесу в хищное растение, судрь, угадил. Чуть не скушали меня, папаша. Всё лицо горит и чешется от кислоты. Но врач сказал, что само пройдёт через пару дней.

– В лесу?! Кто тебя пустил в лес? И поздоровайся же с Леонидом Ромуальдовичем, это наш гость, родом с Рязани. Космический поэт.

– Доброго здоровья, – Семён выглядел недовольно от того, что в доме находится чужак. – А пустил меня Вован. Он теперь в реанимации, в него, судрь, парализатором выстрелило. А мне штраф выписали.

Егоров пожал руку юноше.

– Ну, когда назначим выступление? – Егоров повернулся к Ефиму Герасимовичу.

– Что время тянуть? Завтра в обед. Послезавтра остановка в Тюмени, все за покупками потянутся, не до того будет. Сейчас на радио позвоним, там объявят. А утром на афишах вывесим.

– Ещё один вопрос… гонорар? Как вообще это всё, через кого решается?

– Будет! Будет гонорар. Половину с билетов отдам. Или даже две трети. Смотря сколько придёт.

– Спасибо! Если у вас на корабле будут учреждать должность министра культуры, я знаю, за кого проголосую!

Егоров ударил по рукам и встал со стула, обнаружив, что его слегка пошатывает. Пиво пилось легко, и алкоголь ударил в голову незаметно. Только сейчас он краем сознания понял, насколько он пьян. Конечно, организм бывшего гардемарина был слегка модифицирован и устойчив к подобным мелочам, но за время службы польза от модификации сошла на нет.

– Сможешь сам дойти? – спросил Скоморохов. – Есть навигатор на планшете?

– Нет… Сказали, лучше не брать. Да и забыл обновить.

– А, всё равно, навигация у нас работает через раз. Система старая, в погружениях только по проводам всё нормально работает. Семён, проводи нашего гостя до трамвая, – распорядился отец.

– Но па-а, может, лучше Иннокентий? Я уже сегодня изрядно нагулялся. И ногу подвернул.

– Пожалей ребёнка! Ему завтра учиться.

– А мне работать… Эх, судрь, несправедливость…

– Не ругайся при родителях!

Семён нехотя оделся и вывел попрощавшегося с родителями Леонида во двор.

– Слушайте, а вы меня сможете проводить в лес? Очень хотелось бы посмотреть лес. Если это, конечно, можно.

Семён усмехнулся, удивляясь невежеству поэта.

Конец ознакомительного фрагмента.