Часть 1.

Глава 1

Сон, который преследовал Дмитрия на протяжении трех лет, в последнее время превратился в настоящий кошмар. Иногда он переставал даже понимать – происходит с ним это во сне или наяву.

…Отстреливаясь от «духов», Дмитрий перекатился по острому камешнику влево, чтобы сменить позицию. И – наткнулся на труп. Витюха лежал на боку с открытыми глазами, будто разглядывал груду стрелянных автоматных гильз. На шее и груди еще кровоточили две пулевые пробоины, но маски боли на лице уже не было. Напротив, выдавалась глупая и какая-то растерянная улыбка, словно он говорил: «Вот и мне не повезло, ребята…»

В Союзе у Витюхи остались жена и маленькая дочка. Им тоже сегодня не повезло.

Справа от себя Дмитрий услышал афганскую гортанную речь. Он быстро сменил склеенный синей изолентой рожок и загнал патрон в патронник. Ходят без опаски, сволочи, собирают оружие. Значит, ребята все полегли. С одним рожком ему тут долго не продержаться. Он похлопал себя по подсумку… пусто. Зато в Витюхином остались две гранаты «Ф-I» и «РГ». Старый друг снова его выручил.

Неожиданно из-за валуна появились трое «духов». Шли прямо на него, о чем-то громко переговариваясь. Дмитрий выдернул чеку и швырнул гранату им под ноги. Раздался взрыв… Порядок! Все трое валялись в наилучшем виде: руки, ноги отдельно. Но тотчас в его сторону обрушился шквал огня. Огрызаясь короткими очередями, он несколько раз сменил позицию и, наконец, нырнул в неглубокую нишу в скале. Две пули, срикошетив, почти одновременно впились в бедро.

Дмитрий сморщился от боли и выронил автомат. В магазине все равно пусто. Ни одного патрона. Он сунул руку в подсумок, но граната, которую он приберег для себя, тоже исчезла. По мокрой от пота спине пробежала неприятная дрожь. Обронил… тюха-матюха!

Он поднял глаза и с тоской посмотрел на небо. Проклятые «вертушки» так и не появились.

«Духи» вынырнули из-за скалы с двух сторон внезапно. Сытые, бородатые, наглые…

– Молодой человек! Молодой человек!

Кто-то тряс Дмитрия за плечо. Он быстро открыл глаза. Дождь закончился, и город сразу наполнился пешеходами. Дойдя до родного подъезда, он сел на мокрую от дождя скамейку, достал из кармана мятую пачку «Интера». Закурил. Спешить, в общем-то, было не к кому. Отец их бросил, когда ему исполнилось два года, а мама умерла год назад от сердечного приступа.

По армейской привычке, пряча в кулаке огонек сигареты, он пару раз глубоко затянулся и бросил окурок в урну. Затем с бьющимся от волнения сердцем поднялся на второй этаж и – замешкался у родной двери, обитой дерматином. Инстинктивно потянулся к звонку, но тут же отдернул руку, будто обжегся. Дома давно никого уже нет. Зато за соседней дверью, напротив, были слышны пьяные голоса. Он подошел и нажал кнопку звонка. За дверью женский голос на кого-то прикрикнул:

– Тихо, ублюдки! Может, участковый. Уберите пузыри со стола, пойду открою.

На пороге появилась тетя Валя, соседка. Выглядела она неважнецки: в желтом, засаленном платье, под глазом синяк и прошлогодняя «химия» на голове, в зубах – беломорина. Дыхнув перегаром, тетя Валя спросила:

– Тебе кого, малай? Саньку, что ли?

Дмитрий удивленно улыбнулся.

– Вы что, теть Валь? Меня не узнали? Димка Сурков…ну?

От неожиданности окурок выпал у тети Вали изо рта. Она явно растерялась и дрожащей рукой тщетно пыталась поправить на голове свою «химию».

– Боже ж мой! Димочка! Не верю глазам своим!

И тут же запричитала:

– Ох, горемычный, а ведь Зойка, мамка твоя, не дождалася своего соколика! Вишь, какой парняга вымахал, а ее нет, родной, не выдержало материнское сердце…

Дмитрий, стиснув зубы, молчал. Тетя Валя, похоже, заметила его состояние и обернулась к кому-то в прихожую.

– Санька, принеси ключи из кладовки, не ссы! Не участковый это, сосед… Давай шевелись, кобель сивый!

Через минуту в прихожей показался щупловатый мужичок в потертом пиджаке на голое тело и с физиономией закоренелого алкаша.

– На, курица…

Он сунул тете Вале связку ключей и, не взглянув на соседа, удалился. Тетя Валя отсоединила от связки ключей знакомый ключ и передала Дмитрию.

– Урод участковый все ключи забрал, один этот остался. Зойка, когда сердечко прихватило, сама мне передала… Ой, а что ж я тебя в дверях-то держу? Заходи в гости, сейчас Зойку помянем да твое возвращение отметим, у нас поллитровка еще осталась.

Дмитрий покачал головой.

– Спасибо, тетя Валя. В другой раз. А… где дядя Виталий? Ольга?

Тетя Валя опустила глаза:

– Виталька…три месяца назад вздернулся, черт бы его! Допился до белых лошадей. Да, правду сказать, застукал он нас с Санькой. Чего уж там… не выдержал, видать.

И грубо добавила:

– На кой хрен он мне нужен был, алкаш! А Ольгу, ее посадили… больше года уже. Выбила шары однокласснице из-за какого-то парня. Через месяц – два вернется, сам увидишь эту шлюху.

Дмитрию стало не по себе. Семья Голубковых у них в доме считалась образцовой. Но дядя Виталий запил горькую, когда его, водителя автобуса, уволили с работы по состоянию здоровья. Теперь и у Ольги, у дочери, жизнь тоже покатилась под откос.

– Нехорошо вы живете, тетя Валя, – пробормотал Дмитрий. – Не ожидал от вас…

Соседка вдруг взорвалась:

– Как хочу, так и живу! Не тебе, сопляку, учить меня!

Она со всего маху захлопнула у него перед носом дверь. Но было слышно, как она ругала своих «гостей».

– A вам какого хрена тут? Алкаши проклятые! Наливай лучше, дурак… не по себе что –то.

Когда Дмитрий вошел в квартиру, в нос ударил затхлый запах давно не проветриваемого помещения. На всём лежала печать похорон, и до сих пор пахло восковыми свечами. В зале на телевизоре Дмитрий увидел фотографию матери. Рядом зачем –то стоял стакан водки с засохшим куском чёрного хлеба. Он подержал фотографию в руках и тихо вслух произнес:

– Ну что, мама, будем жить.

…Когда Дмитрий заканчивал уборку, в дверь постучали. На пороге стояла тетя Валя, пьяная, язык у нее явно заплетался.

– Димка, ты только не ругайся, ладно! Я это… брошу пить, понял? Ну, не совсем, может, а так… по малой. Слышь че скажу, сынок? Ты мне дай пятерочку… не хватает на холеру, ети ее!

Тетя Валя громко икнула. Дмитрий нашарил в кармане брюк восемь рублей с мелочью, все свои сбережения. Пять рублей отдал тете Вале.

– Я сейчас, Димка. Не уходи, понял?

Закончив с уборкой, Дмитрий отыскал в комоде новенькие шторы и повесил их вместо старых, темных. В квартире сразу стало светло и уютно, совсем как раньше, когда они жили здесь вдвоем с матерью.

Тетя Валя вернулась минут через тридцать, почти трезвая. Похоже, прогулка пошла ей на пользу. Она принесла с собой банку сардин, хлеб и бутылку водки. Поставила на стол.

– Сейчас мы отметим твое возвращение. Только не отнекивайся. Так надо.

Глава 2

Проснулся Дмитрий поздно. На кухне кто –то возился около плиты, и по всей квартире пахло жареной колбасой. Он вспомнил прошедший вечер: с тетей Валей они засиделись заполночь, выпили бутылку водки, вспомнили прошлое. Тетя Валя, опьянев, долго плакала, ругая себя последними словами как плохую жену и непутевую мать, клялась, что бросит пить. Потом она ушла, а Дмитрия одолел сон, и, как ни странно, в эту ночь афганские кошмары его не мучали.

Он быстро оделся, заглянул на кухню. У плиты хлопотала тетя Валя, на ней было чистое розовое платье, поверх надет материн цветастый фартук. На столе стояла чашка с салатом из свежих огурцов, белый хлеб и пол – литра водки. Тетя Валя старательно обжаривала вареную колбасу. Увидев Дмитрия, она улыбнулась.

– А, проснулся наконец! Иди умывайся и живо к столу.

Дмитрий поинтересовался:

– Откуда это все, тетя Валь?

Тетя Валя переложила жареные куски на тарелку, заправила на сковороду новую партию.

– Ты уж извини, Димка, я тут похозяйничала немного.

– Не понял?

– Да сходила продала кой-чего из материного барахла. Оно ей теперь все равно не нужно, чего зря добру пропадать? А у тебя, я вижу с деньгами не густо. Только ты не подумай… сережки – колечки, золотишко – все в шкатулке. – Она извлекла из кармана фартука восемь купюр по двадцать пять рублей. Положила на стол. – Вот двести рублей осталось. Себе, конечно, двадцатку тоже оставила, за работу. Свое барахло я давно на рынок снесла, продавать нечего… Эй? Ты чего так смотришь? Я что-то не то сделала?

Дмитрий кивнул головой.

– Да нет, все хорошо, тетя Валя. Я пошел умываться.

Первый раз за последнее время Дмитрий ел пищу домашнего приготовления и наелся до тяжести в желудке. От водки, правда, отказался, зато тетя Валя, пока он ел, уговорила бутылку целиком, поэтому, когда в дверь позвонили, она прямо из кухни по-хозяйски гаркнула:

– Открыто! Заходи!

На пороге появился сосед с третьего этажа, Андрей, друг детства. Увидев Дмитрия, он расплылся в широкой улыбке.

– Не верю глазам своим… Димка! Вернулся! А я-то думал, ты на своей армии окончательно помешался. И про дом забыл.

Из кухни в прихожую выплыла тетя Валя.

– Ладно, вы покуда поболтайте, а я схожу Санька поищу. А то нажрется, сволочь, без меня со своими долбаными корешами. – Она ткнула Андрея пальцем в грудь. – Это я его на рынке сегодня встретила, сказала, что ты вернулся. Беги, говорю, встречай. Вишь он и приперся.

Андрей рассмеялся.

– Ты, тетя Валя, тоже беги, а то твой Санек, не дай бог, срулит к другой бабе, у которой деньги водятся.

Проводив тетю Валю, друзья прошли в комнату. Андрей устроился на диване, а Дмитрий развалился в кресле.

– Ну, давай, Андрюха, рассказывай, как живешь? Чем на жизнь промышляешь?

– Да что рассказывать? – Андрей пожал плечами. – Работаю в пивном баре, барменом. Еще в карты кидаю. На жизнь хватает, даже с лихвой. Летом собираюсь в Сочи смотаться, там со всего Союза круг собирается. Игра, похоже будет стоящей. Кстати… если хочешь, могу и о тебе позаботиться. Есть для тебя одна работенка.

Дмитрий заинтересовался.

– И что за работа?

Андрей вытащил пачку «Мальборо». Спросил:

– Куришь?

– Бросил, вчера. Слово себе дал: вернусь домой, сразу бросаю курить. Ну и… что за работу ты собрался мне предложить?

– Сегодня ночью увидишь, не гони. Ты лучше скажи мне свои размеры?

– Зачем тебе?

– Так надо. Ну?

– Пятьдесят второй размер, четвертый рост. Ноги нужны?

– Обязательно.

– Сорок третий.

Андрей щелкнул зажигалкой, прикурил сигарету.

– Так, а теперь расскажи другу детства, где твоя героическая персона пропадала три с лишним года?

Дмитрий молчал. Ему не хотелось ворошить прошлое, наоборот, он хотел все забыть, но, с другой стороны, более близкого человека, чем Андрей, у него теперь нет, и хоть кому-то надо бы, наконец, излить все то, что накипело у него на душе.

– Ладно, слушай. Попал я, короче, в этот долбаный Афган. В Десантно-штурмовой батальон, рота разведки. Прослужил полтора года, получил кучу ранений и две награды: медаль «За отвагу» и орден Красной Звезды.

Андрей удивленно выдохнул.

– Да ну?!

– Разные переделки случались, сам понимаешь. Нервы постоянно на пределе. Однажды кинули нас перехватить караван с оружием, напоролись на засаду. Командовал тогда ротой некий капитан Гриценко. Бой завязался жуткий. Сразу потеряли убитыми десятерых. Погиб хороший мужик прапор Глухин, с первого дня в Афгане, я его как отца родного уважал. Ладно, добираюсь до Гриценко, так, мол, и так: засада по всем правилам, нас здесь ждали, если сейчас не вызвать вертушки, нам всем хана. А он, тюха- матюха, говорит, нет, это и есть караван. Просто они нас засекли и успели занять оборону. Справимся, говорит, своими силами, а ты, то есть я… сукин сын и трус.

Спасибо, конечно, капитану на добром слове, но минут через десять стало вовсе не продохнуть. В кольцо взяли, со всех сторон. Ребят больше половины потеряли. Мне тоже брюхо полоснуло, осколком от гранаты. Кишки, правда, не задело, но кровищи… Я опять к нему. А пыль- даже солнца не видно. Туда – сюда подергался – нет его. Ни капитана, ни радиста. Убили, что ли, обоих? Решил тогда взять командование на себя, надо оставшихся ребят живыми вывести. Не буду рассказывать, какой ад пришлось пережить, но все-таки прорвались, правда, втроем. Все израненные, целую неделю до своих ползли. По дороге еще одного потеряли. Второго Леньку, которого я все же дотащил, уже в медсанбате через два дня умер.

Ладно. Не успел я толком оправиться после ранения, выдёргивают меня прямо с койки в особый отдел. Майор там был один, рожа холёная-кирпича просит. Вы, говорит, старший сержант Сурков, бежали с поля боя, склонив к бегству двоих своих товарищей. У меня глаза на лоб. Заорал на него: если б, говорю, мои ребята остались в живых, они бы подтвердили, что врёшь, как сивый мерин.

– Вот, вот, говорит, как раз выжившие есть, ваши товарищи. Ваш новый командир капитан Гриценко и радист, рядовой Курбанов. Ну, тот самый радист, вместе с капитаном который исчез. Я-то, дурак, никак в толк не возьму, что это они в таком свете меня обрисовали. С простой души обрадовался даже.

– Давай, – говорю, – веди их сюда. Пусть расскажут тебе, что почём.

Особист холёной мордой кивает: мол, конечно, обязательно пригласим. А пока пиши объяснительную, и чтобы как на духу. Одну голую правду. Ну, я ему написал, как есть. И тут он заводит в кабинет капитана Гриценко, а тот в мою сторону даже не смотрит. И как начал меня грузить, я дар речи даже потерял.

Потом особист спрашивает:

– Ну, что вы теперь скажете, старший сержант Сурков?

До меня только дошло, что к чему. Вскочил я и с разворота вмазал Гриценко ногой в челюсть. Гриценко рухнул, челюсть, конечно, набок. А со спины на меня особист кинулся… ему тоже пришлось вмазать. Нас, Андрюха, убивать учили, а не в цацки играть с зажравшимися карьеристами. Конечно я их не убил, но уработал прилично. У самого тоже на животе кровотечение открылось. Пошёл в медчасть, через десять минут следом караул врывается. Арестовали, короче. Особист в крови весь, за пистолет хватается, слюной брызжет. Но выстрелить в меня духу не хватило.

Потом был суд. Правда, на суде радист всё как есть рассказал, смыл с меня клеймо позора. А вот за двух избитых офицеров Советской Армии влепили мне полтора года дисбата. Затем ещё полгода дослуживал в Узбекистане.

Андрей покачал головой.

– Ну и ну! Не жизнь, а боевик какой-то. Ладно, друг, не тоскуй. Всё будет хорошо. – Он поднялся. – Мне пора, дел невпроворот. А ты будь дома пока. Пришлю кой-какую одежду, а то, я вижу, у тебя и надеть-то нечего.

– Один старый костюм остался, ещё в институт в нём ходил.

– Кстати, насчёт института… В медицинский не хотел бы вернуться? Ты вроде на хирурга учился?

– Из меня теперь хирург не получится. Меня убивать уже научили, а не лечить.

Андрей улыбнулся, протянул руку.

– Ну, до вечера. А работёнку тебе найдём. По специальности.

Через час какой-то парень позвонил в дверь и передал Дмитрию пакет, сказал: от Андрея. В пакете оказался солидный вечерний костюм в серую полоску, сшитый в Германии, чёрные туфли фирмы «Саламандер», пара рубашек, пара носков и два галстука. К приезду Андрея Дмитрий был в полной готовности. Тот с видом знатока оценил его внешний вид, удовлетворённо кивнул.

– Отлично выглядишь. На все сто.

Он вытащил из кармана пистолет «ПМ» и две обоймы к нему.

– Обращаться с этой штукой умеешь?

Дмитрий усмехнулся.

– Обижаешь, Андрюха! – Он вогнал обойму в пистолет.– Это так себе, хлопушка. «ТТ», конечно, получше.

Андрей развел руками.

– Другими стволами пока не располагаем. Зато этот чистый, незасвеченный.

– Понятно. И что за работенка? Кого-то надо убрать?

– Пока нет. Твоя работа заключается в том, чтобы меня охранять.

Дмитрий почувствовал себя несколько уязвленным. Андрюха напрямую навязывал себя в боссы. Хотя лучше так, чем темнить.

Приятель будто прочитал его мысли.

– Конечно, ты можешь отказаться. Мы с тобой друзья, и я не хочу, чтобы ты видел во мне хозяина. Просто я хорошо катаю в карты, а времена сейчас неспокойные. Возможно, кого-то придется и припугнуть. А это уже по твоей части.

– Ладно, уговорил. Только ты объясни, что сразу твоих игроков валить или так… по конечностям?

Андрей хмыкнул.

– Слушай внимательно. Объясняю правила игры в вышей лиге. Люди, которые играют, все со связями, паханы по сути. Поэтому, если кого-нибудь замочишь, тебя не менты, они сами из-под земли тебя достанут. Нам сразу обоим крышка. Охрана – другое дело, если кого зацепишь, простить могут, но в свой круг едва ли потом примут.

– Все ясно. Идем.

Через пятнадцать минут на «жигулях» восьмой модели цвета «перламутр» друзья подъехали к центральной городской гостинице «Кама». Через парадный вход они поднялись на пятый этаж, и Андрей постучал условным стуком в дверь пятьсот пятнадцатого номера. Им открыл лысоватый громила в белой рубашке, под мышкой у которого из кобуры торчала рукоять пистолета.

– Вас ждут, – многозначительно обронил он.

В номере за большим полированным столом сидели трое мужчин весьма представительного вида в пиджаках и при галстуках. За их спинами торчали внушительных размеров телохранители в таких же точно костюмах, какой был на Дмитрии. Перед каждым стоял маленький столик, и на столиках лежало по одному черному дипломату. Андрей сел на приготовленный для него стул и вместо приветствия спросил:

– Больше никого не будет?

Отозвался худощавый мужчина лет сорока со шрамом на левой щеке.

– Будем играть вчетвером. – Он бросил взгляд на Дмитрия. – Похоже, у тебя, Андрюша, дела идут неплохо? Охраной обзавелся.

Андрей пропустил его слова мимо ушей. Другой игрок, которого Дмитрий про себя окрестил «Тучным», произнес:

– Решили перекинуться в «рамс». Ты не против?

Андрей с улыбкой кивнул, показывая всем, что у него хорошее настроение.

– Что ж, «Рамс» так «Рамс». Ну и… что к чему?

Ответил третий мужчина, которому Дмитрий дал кличку «Хитрец».

– Кон сто, подсад тоже сто.

– Что-то сегодня жидковато у вас.

Человек со шрамом усмехнулся.

– А ты, как всегда, на фарт надеешься?

– Вообще –то я фартовый. Но, если что, рассчитаю в течение десяти минут.

Тучный махнул громиле рукой.

– Лысый, тащи все сюда!

Из прихожей появился лысый громила. Принес бутылку французского коньяка, две плитки шоколада, а каждому из игроков вручил по пачке «Мальборо» и по зажигалке. Посреди стола он положил новую колоду карт и блокнот с ручкой. Писать взялся Хитрец, а игрок со шрамом тут же начал сдавать карты.

Дмитрий с любопытством следил за ходом игры, не забывая, впрочем, и о своих обязанностях. Андрей с ходу взял банк, причем три раза подряд, затем один раз проиграл, но ему везло, и он отхватил еще пять партий, три тут же проиграл, выиграл опять пять и снова две подряд продул, однако неизменная улыбка не сходила у него с лица. Он виртуозно раздавал карты, и когда его положение выглядело вроде бы безнадежным, у него вдруг на руках оказывался полный «Рамс», да еще козырный. К четырем утра игроки раскраснелись от выпитого коньяка и играли молча, в номере слоями плавал густой табачный дым, пиджаки висели на спинках стульев.

Когда Андрей в очередной раз взял банк да к тому же ему досталась раздача, игрок со шрамом объявил:

– Играю последний раз.