Приемная Сагудаева. Маша сидит на угловом диване и наблюдает за тем, как Альма Арсеновна, жгучая пышная брюнетка позднего бальзаковского возраста, священнодействует над плиткой, на которой стоит турка с кофе.
– Не размешивать! – строго говорит Альма Арсеновна. – Никогда! В кофе ложке делать нечего! Размешивают только один раз – когда налили воду. И все! Дураки сразу же закладывают корицу и потом удивляются – почему кофе сильно горчит? А потому что вы корицу сварили, э! Корицу сыплем на пенку в самом конце! На кончике ножа, самую капельку, – показывает, как нужно добавлять в кофе корицу. – Насыпали, сняли с огня и читаем в уме «Хайр мэр вор еркѝнс эс…», это «Отче наш» на армянском…
Альма Арсеновна выдерживает небольшую паузу.
– Можно просто до тридцати сосчитать, а потом в чашку наливать, – продолжает она, разливая кофе по чашкам, – но с молитвой вкуснее выходит. Проверено! Моя бабушка Ануш, по-вашему – Аня, варила лучший кофе в Батуми! Из Тифлиса и Еревана люди приезжали только для того, чтобы выпить ее кофе! Пенка четыре часа стояла, э! Комиссия проверяла – четыре часа! А аромат был такой, что весь город замирал и говорил: «Вах, опять Аня кофе варит!»… Маш-джан, я не быстро рассказываю? Ты все запомнила?
– Кофе не жалеть, воду брать хорошую, мешать только один раз и корицу на пенку сыпать! – бодро отчеканивает Маша.
– И жар должен быть медленным, иначе хурда-бурда получится! – добавляет Альма Арсеновна, садясь рядом с Машей на диван. – И чашку от себя переворачивать! К себе – никогда!
– Переворачивать чашку? – переспрашивает Маша. – Зачем?
– Как это зачем? – удивляется Альма Арсеновна. – Чтобы гадать! Кофе без гадания, это как брачная ночь без невесты! Сейчас выпьем и я тебе погадаю, душа моя! Ты, я смотрю, грустная какая-то. Какой-нибудь паразит тебя огорчил, да? Ай, не бери в голову! Ты молодая, у тебя еще все лучшее впереди!
– Паразит тут не при чем, – отвечает Маша. – Планы сорвались. Хотела снять большой материал о нашей областной медицине, но накануне реорганизации делать его глупо…
– Реорганизации? – удивленно переспрашивает Альма Арсеновна.
Маша настораживается, но дальше тему не развивает.
– И еще я хотела сделать интервью с товарищами, которых Роман Альфредович вчера встречал на вокзале, – продолжает она. – Но не сложилось…
– Вай, зачем тебе эти гётвера̀ны! – Альма Арсеновна всплескивает руками, а затем прижимает правую ладонь к своей необъятной груди. – Ты прости меня, джа̀ным, но я по-другому эту санитарную инспекцию называть не могу…
Маша берет свою чашку и начинает мелкими глоточками пить обжигающий кофе, внимательно слушая собеседницу. Санитарная инспекция – это что-то новое!
– Три часа у него просидели, всю душу вымотали! – продолжает Альма Арсеновна. – Даже кричали на него, представляешь? Слов я не разобрала, но крики слышала. Заглянула в кабинет, как бы между прочим – мало ли что? А Альфредыч мне рукой машет – уходи! Он такой мягкий, совсем характера нет. На меня бы кто попробовал голос повысить – я бы ему глаза выдрала вместе с языком! Вай, подумаешь – какие-то бумажки не в порядке! У нас столько бумажек, что порядка в них по определению быть не может! Слава Богу – ушли с миром, никаких актов составлять не стали…
Альма Арсеновна берет свою чашку и сосредоточенно пьет кофе. Допив, переворачивает чашку «от себя» на блюдце. Маша делает то же самое.
– Санитарная инспекция – это ужас ужасный, – говорит она. – К нам в офис недавно приходили двое, к каждой мелочи цеплялись. Увидят на полу бумажку – и сразу штраф выписывают.
– А почему я их гётверанами называю? – отвечает Альма Арсеновна. – Не просто же так! Они маме родной за одну соринку штраф выпишут! Давай не будем про них говорить, а то у меня давление подскочит! Лучше я твою чашку посмотрю…
Она берет в руку Машину чашку, вглядывается в разводы кофейной гущи и внезапно меняется в лице. Испуганно смотрит на Машу, затем снова – в чашку.
– Что такое?! – взволнованно спрашивает Маша. – Вы что-то нехорошее увидели, да?! Что именно?!
– Ничего я не увидела! – по тону голоса и выражению лица Альмы Арсеновны чувствуется, что она говорит неправду. – В голове что-то зашумело, в глазах рябит, не иначе как давление прыгнуло…
– Нет, вы что-то увидели! – настаивает Маша. – Скажите – что?!
– Да ничего я не увидела… Так, пустое…
– Что именно?! – Маша молитвенно складывает руки лодочкой и потрясает ими. – Скажите, пожалуйста! Я же спокойно жить не смогу!
– Да глупости какие-то! – раздраженно говорит Альма Арсеновна, разворачивая чашку внутренней стороной к Маше. – Смотри – это ты стоишь! – чашку она держит в левой руке, а указывает мизинцем правой. – А вот мужчина, по виду молодой. Прижался головой к твоей груди и из сердца твоего кровь пьет, паразит такой!
Комната для переговоров в офисе телеканала «Тверские аспекты». Во главе прямоугольного стола сидит Маша. По левую руку от нее – Максим, по правую – Алексей. Алексей выглядит бодро, Максим – вялый, бледный, заторможенный, но трезвый.
– Этот «Биотехнаносервис» – какая-то шарашкина контора, – рассказывает Алексей. – Я им сделал предложение, от которого невозможно отказаться…
– Шпарил, как заведенный, – вставляет Максим. – Стволовые клетки, уникальный препарат и все такое. Если бы я Леху не знал, то подумал бы, что передо мной академик какой-нибудь!
– Еще одну ночь не спал – знаний набирался! – с затаенной гордостью говорит Алексей. – Могу про стволовые клетки на академическом уровне потрындеть, но кому это нужно? Директор меня даже до конца не дослушал – свернул разговор и адью-мармадью!
– Хорошо, что я раньше ушел, – говорит Максим. – Вроде как в туалет. Успел произвести разведку местности. Результат прикольный. Большинство кабинетов пустует, склад тоже пустой и даже дверь не заперта. Пылищи кругом на два пальца. Видно, что никакой движухи давным-давно не было. На складе погрузчик стоит, так с него аккумулятор снят…
– Изображение видимости, – добавляет Алексей. – Если показываешь соответствующие обороты, то…
– Это все ясно! – перебивает Маша. – Мне от вас не рассуждения нужны, а конкретика!
– Вся конкретика у Макса, – говорит Алексей. – Я сначала директору пургу гнал, а после делал вид, что машина не заводится.
– Я с уборщицей знакомство свел, – рассказывает Максим. – Нормальная тетка, из бывших менагеров среднего звена. Она просто не нарадуется на то, как ей повезло – зарплата хорошая, а работы мало, кроме директорского кабинета и бухгалтерии убираться негде. Делайте выводы!
– А про кровь она что-нибудь говорила? – спрашивает Маша.
– Да там вообще никаких грузов-товаров не бывает! – отвечает Максим. – Я ж говорю – кругом пыли на два пальца! Дохлый номер! А у тебя что? Есть движуха?
– Какой-то паразит будет из моего сердца кровь пить, – грустно говорит Маша. – Надеюсь, что это не кто-то из вас!
Максим и Алексей переглядываются. Максим смотрит встревоженно, а Алексей устало-обреченно – ну сколько можно трындеть о несуществующих вампирах?
Кабинет главы Верхнесволочского муниципального района Евгения Васильевича Албасова. Много пространства и совсем мало мебели – рабочий и совещательный столы, кресло, стулья, два шкафа. На одной из стен висит огромный телевизор, он включен, но звука нет. Евгений Васильевич, моложавый подтянутый блондин с красивыми, но несколько мелковатыми чертами лица, совещается со своим заместителем Геннадием Малофеевым, широко известным в узких криминальных кругах под прозвищем «Геныч». Геныч из тех, про кого говорят «поперек себя шире». Бритая наголо голова, «набыченный» взгляд исподлобья и вытатуированные на пальцах перстни (других татуировок под костюмом не видно) говорят сами за себя. Оба в костюмах и при галстуках, но Евгений Васильевич выглядит элегантно, а на Геныче костюм сидит мешковато, а мятый галстук сбился набок.
– Этот сучий потрох вконец оборзел! – горячится Геныч. – Сам сп…ел собранную кровь, а на нас стрелки перевести пытается!
– Не в крови дело, Гена! – морщится Евгений Васильевич. – День Икс близится, а карты на обе стороны поровну легли. Я не люблю играть стремными раскладами…
– Дык ты только скажи, Васильич! – Геныч бьет пудовым кулачищем по столу. – И все козыри твоими будут! Только скажи!
– Да отвыкай ты от своей прямолинейности наконец! – сердится Евгений Васильевич. – Времена изменились, значит и методы нужно менять! К тому же не забывай, что при любом… хм… эксцессе сразу же возникает вопрос: «Кому это выгодно?». А ликвидация Гоши выгодна только мне! Сечешь расклад или на пальцах объяснить?
О проекте
О подписке