ДОКТОР ДАНИЛОВ В ПОЛИКЛИНИКЕ, ИЛИ ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В АД!

«Нет у нас обязанности, которую бы мы так недооценивали, как обязанность быть счастливым».

Роберт Льюис Стивенсон

Глава первая
НОВОЕ ПОПРИЩЕ

– Мне очень интересно – каким образом инвалид войны, умерший в прошлом году, смог пройти диспансеризацию в году текущем? Причем не у одного врача, а у нескольких! Как это объяснить? Он воскрес? На диспансеризацию приходил его призрак? Или же вы просто сляпали эту диспансеризацию ради показателей и нагрузки? А знакомы ли вы со сто пятьдесят девятой статьей уголовного кодекса, в которой говорится о мошенничестве? Учтите, что мошенничество, совершенное группой лиц по предварительному сговору, наказывается строже!

Главный врач обладал довольно невзрачной внешностью, но в гневе смотрелся грозно. Кустистые брови, являвшиеся единственной растительностью на голове, были сдвинуты, а глаза метали молнии. Настоящий полковник, то есть, если уж точно – подполковник запаса. И фамилия у него была подходящая – Загеройский.

– Что самое удивительное – ваша халтура прошла через компьютер, потому что по базе наш инвалид войны тоже числился живым!

– А может, он на самом деле жив? – не очень уверенно, но довольно громко предположил курносый блондин в мятом халате.

– Он мертв, Родион Иванович, мертвее не бывает! Скончался восьмого сентября прошлого года в госпитале для ветеранов и был похоронен на Николо-Архангельском кладбище.

– Вы были на его могиле, Антон Владимирович? – удивился блондин.

– При чем здесь могила?! – окончательно рассердился главный врач. – Давайте не будем превращать общеполиклиническую конференцию в балаган! О том, где похоронен Егоров, мне сказала его дочь.

– Вот так люди и палятся, – послышалось за спиной Данилова. – Думаешь, что он жив, диспансеризируешь его, а он, оказывается уже коня двинул…

– Максим Павлович! Если вам есть что сказать в свое оправдание, то скажите так, чтобы все слышали! – потребовал главный врач. – И выходите сюда, не прячьтесь.

Вальяжный мужчина с несколько брюзгливым выражением на красивом лице вышел вперед. «Такому бы в кино аристократов играть, а не по участку бегать», – подумал Данилов. Он повернулся лицом к залу, огладил рукой свою припорошенную сединой шевелюру и сказал:

– Ведь специально уточнял – не помер ли? Вышло, что жив. А на диспансеризацию не приходит. Это же нехорошо – и начальство расстроится, – Максим Павлович оглянулся на главного врача, – и проверяющие прицепиться могут. Я взял карту и провел… хм… диспансеризацию. Причем честно – ни единого рецепта не выписал…

– Это-то меня и насторожило, Максим Павлович, – перебил главный врач. – У нас все льготники только и бегают ко мне жаловаться, что им мало лекарств выписывают, а тут такое потрясающее бескорыстие. Терапевт назначает лечение и пишет: «От выписки рецептов отказался, сообщил, что имеет дома большой запас назначенных лекарств». Невропатолог и уролог пишут то же самое. Ну как тут не удивиться? Ой, думаю, интересная карта мне в руки попалась, надо позвонить товарищу Егорову, узнать – не закончился ли его запас. Я и позвонил.

– Кто ж знал? – Максим Павлович развел руками. – Больше никогда не буду так делать. Заявление в страховую компанию насчет ошибочно поданных данных я написал.

– Вы должны написать заявления на мое имя! Все, кто проводил эту, с позволения сказать, «диспансеризацию», пишут заявления на мое имя, а уже мы с главным бухгалтером будем обращаться в страховую компанию! Через полчаса после окончания конференции все заявления должны лежать у меня на столе! Больше напоминать не стану – кто не успеет сегодня, будет иметь дело со следователем! И скажите мне спасибо, что я обратил внимание на эту паленую карту! Ведь рано или поздно ваш обман раскрылся бы. Надеюсь, что все вы понимаете, насколько легко притянуть врача к ответу при подаче сведений об обслуживании покойника. Не надо ничего доказывать – бери да тащи на скамью подсудимых! Кому-то хочется посидеть на скамье подсудимых? Романтика в одном месте играет?

– Антон Владимирович, можно мне сесть? – спросил Максим Павлович.

– Садитесь, – разрешил Загеройский.

Сам же он, напротив, поднялся и принялся расхаживать перед столом, за которым продолжали сидеть две его заместительницы – по медицинской части и по клинико-экспертной работе. Обе они были женщинами за сорок, только заместитель по медицинской части поражала пышностью форм и обилием ярких красок на лице, а заместитель по КЭР, напротив, была тощей и совсем не пользовалась косметикой.

– И что мне теперь со всеми вами делать? – вслух размышлял главврач. – Даже лаборатория поучаствовала – в карте есть бланки с анализами крови и мочи, сданными уже посмертно. Не знаю… Спустить на тормозах не могу, а сурово карать рука не поднимается…

Загеройский, насколько было известно Данилову, ушел в отставку пять лет назад, однако армейскую привычку расхаживать перед строем и изображать «слугу – царю, отца – солдатам» сохранил.

– На первый раз все причастные получат по выговору без занесения, – объявил главный, останавливаясь и обводя подчиненных начальственным взором. – Если повторится…

– Двуликий Янус, блин, – прошептал кто-то из женщин, сидевших в последнем ряду. – Как будто не сам заставляет план «гнать»…

– Но за счет живых, Оксан, а не мертвых, – возразила ей соседка.

– Все по уму надо делать, – добавила третья. – Но если хочешь премию, то без липовых статталонов не обойтись.

– А теперь – о хорошем! – объявил главный врач. – С сегодняшнего дня у нас снова есть физиотерапевт – Владимир Александрович Данилов! Прошу любить и не жаловаться!

Данилов встал, повернулся налево, повернулся направо и уселся обратно.

– Красавчик, – оценил женский голос.

– Владимир Александрович – врач со стажем, – продолжил главный врач. – Работал на «скорой», потом был анестезиологом, а теперь решил переквалифицироваться в физиотерапевты.

– Оно и верно, – одобрил бородач в очках. – Физиотерапевтом куда спокойнее!

– Спокойнее всего – медицинским статистиком, – ответил Данилов.

Коллеги восприняли его ответ как шутку и дружно рассмеялись.

– А как будет работать наш новый физиотерапевт? – спросила полная женщина с круглым, похожим на блин лицом.

– Мы еще окончательно не определились, – ответил главный. – Но разумеется, принимать он будет только по направлениям от лечащих врачей. Пока по живой очереди и без талонов. Если нагрузка будет очень большой – введем талончики. Разумеется, прошу учитывать, что вас, дорогие мои, много, а физиотерапевт у нас один. Так что, не наглейте и не пытайтесь с первого дня сесть человеку на шею!

– Мы будем беречь доктора, Антон Владимирович! – крикнул с места кто-то из женщин. – Не волнуйтесь, от нас он не сбежит!

– Оставить разговорчики! – совсем по-уставному гаркнул Загеройский.

– Можно мне, Антон Владимирович? – спросила заместитель по КЭР, вставая и опираясь руками на стол, словно приготовившись к прыжку.

– Конечно, Татьяна Алексеевна!

– Я хотела бы поздравить Владимира Александровича с началом работы в нашей поликлинике и пожелать ему всяческих успехов…

Данилов поблагодарил кивком.

– Вам повезло! Вам посчастливилось попасть в поликлинику, славную своими традициями и своими кадрами…

– Татьяна Алексеевна! – главный врач выразительно посмотрел на висевшие над дверью часы.

Татьяна Алексеевна тут же умолкла и села.

– Теперь снова поговорим о плохом, – известил главный врач. – К сожалению, разбор жалоб, причем жалоб, «спущенных» из департамента, уже стал еженедельной традицией. Ни для кого не секрет, что сейчас зима. Люди ходят в зимней одежде и в зимней обуви…

– Опять кто-то плохо ноги вытер или куртку не снял? – спросил очкастый бородач. – И из-за этого в департамент писать? Ну народ…

– Народ пишет туда, куда ему вздумается, и никто не может этого запретить! Помните об этом! Любое ваше небрежение чревато жалобами. Сейчас этот процесс максимально упростился – даже на конверт тратиться не надо. Зашел на сайт департамента и прямо там нажаловался. Правда, вот, жалоба, о которой идет речь, написана по старинке на бумаге…

– Конечно, на бумаге, на чем же еще?! – высокая женщина лет тридцати вскочила на ноги и тряхнула рыжей шевелюрой. – У этого алкоголика Туркина не то что компьютера, у него и радиоприемника нет! Да, я не отрицаю – прошла к нему в комнату прямо в куртке и бахилы не надела! Так оно и было! Но почему? Да потому что куртку повесить было некуда, а на полу творился такой «армагеддон», что бахилы мне были ни к чему! Я порвала бы их сразу, ведь у Туркина весь пол усыпан битым стеклом и рыбьими костями! И он еще смеет жаловаться на то, что я не разделась? Вот гад!

– Не только не разделись, Светлана Владиславовна, но и обругали больного «грязной свиньей», «алкашом» и «глистой поганой», – напомнил главный врач. – Да еще при свидетелях.

– Свидетеля я вначале приняла за кучу мусора, – улыбнулась рыжеволосая Светлана Владиславовна, – Этот Туркин сам начал! Я его спрашиваю: «Зачем вызвал?», а он мне: «Давно секса не было!»

– Прям так и сказал?! – ахнули сразу несколько человек.

– Да, прямо так, – подтвердила Светлана Владиславовна, – и еще руки распускал.

– Нет, везет же Светке! – громко восхитилась дама, очень похожая на актрису Нонну Мордюкову. – А мне вот не разу на вызове секс не предлагали. Так вся молодость пройдет не за хрен собачий…

Зал так и покатился со смеху. Не смеялся только Загеройский и обе его заместительницы.

– А Туркин дождется – я на него заявление об изнасиловании подам! – пообещала Светлана Владиславовна.

– Так он изнасиловал или только предложил? – спросил бородач.

– Кончай балаган! – заместитель по медицинской части громко стукнула ладнью оп столу. – Еще одна шуточка, Борис Сергеевич, и я больше не буду ломать голову над тем, кого ставить дежурным на первое января.

– Молчу-молчу, Надежда Семеновна, – для надежности бородач зажал себе рот обеими ладонями сразу.

«Бой-баба! – подумал Данилов. – Конь с яйцами!»

– Надька нормальная тетка, – словно прочитав его мысли, сказал сосед. – Это она только с виду такая. А на деле – душевная и всегда в положение войдет, если не наглеть. Главная сукозмея…

– Кто, простите? – переспросил Данилов.

У соседа были замечательные голубые глаза – большие и яркие, и не менее замечательные густые усы пшеничного цвета.

– Сукозмея, – повторил он. – Помесь гадюки с шавкой. Так вот, главная сукозмея – это Пахомцева, зам по КЭР. Она прикидывается праведницей, но все дерьмо в поликлинике – ее розлива. Да, пора познакомиться, – сосед протянул Данилову ладонь, – Игорь Сергеич, уролог.

– Владимир.

Рука у Игоря Сергеича была словно отлитой из стали.

– Двукратный чемпион Минеральных Вод по армрестлингу! – с гордостью сказал уролог, скрещивая руки на груди. – Как мы с вами будем общаться – на «ты» или на «вы»?

– На «ты», разумеется, – ответил Данилов. – Так проще.

Укоризненный взгляд главного врача прервал беседу…

На выходе из зала Данилова поджидала секретарша главного по совместительству ведавшая кадрами.

– Владимир Александрович, мне нужен ваш диплом или его нотариально заверенная копия.

– Зачем? – удивился Данилов. – Разве при устройстве мы не соблюли все формальности?

– У вас нет личной печати. Я закажу вам печать.

– А нужна ли мне печать? – еще больше удивился Данилов. – Физиотерапевты же, насколько я понимаю, не выписывают рецептов?

– Случается, что и выписывают, – строго сказала секретарь. – Потом не исключено, что в эпидемию вас снимут с приема и бросят на участок, а там без печати никак.

– Буду надеяться, что сия планида меня минует, Юлия Павловна, но диплом вам завтра принесу.

– Не минует, не надейтесь. Как грянет гром – так всех гонят в поле, – Юлия Павловна покачала хорошенькой головкой, повернулась и пошла к себе, в приемную.

Данилов немного полюбовался ее точеной фигурой, а затем спустился по лестнице на второй этаж, где находилась отныне подведомственная ему физиотерапия. Владения эти были довольно велики – кабинет для приема пациентов, «четырехместный» кабинет электросветолечения (токи, электрофорез, магнитотерапия, ультрафиолетовое и инфракрасное излучение), трехместный кабинет теплолечения (озокерит, грязевые аппликации), водолечебница – две ванны и душ Шарко, крошечный кабинет лечебного массажа и небольшая комната, гордо именующаяся залом для занятий лечебной физкультурой. Из инвентаря в зале были только обручи и мячи.

Всем этим хозяйством заведовали две медсестры – Оксана и Лиза. Москвичка Оксана работала в поликлинике уже седьмой год и поэтому считалась старшей. Лизу, два года назад приехавшую в Москву на заработки из Торжка, подчиненное положение вполне устраивало. Пока в поликлинике не было физиотерапевта, больных направляли к «соседям», а Оксане и Лизе, чтобы не бездельничали, главная медсестра Светлана Георгиевна постоянно поручала все новую и новую работу, «дыры затыкала». Быть «затычкой» очень тяжело – сегодня сидишь в регистратуре, завтра ездишь на вечерние уколы, послезавтра сидишь на приеме с гинекологом, а потом неделю топаешь по участкам, чтобы снова вернуться в регистратуру. Обе медсестры так обрадовались приходу «своего» доктора, что угостили его чаем с пирожными. Данилов проникся – нахваливал пирожные, вдыхал аромат чая и расточал комплименты дамам. Обе они были очень симпатичными. Оксана – этакое «налитое яблочко» в чисто русском стиле, а Лиза – изящная, слегка томная брюнетка. Обеим – чуть за тридцать, обе не замужем.

– Вы, Владимир Александрович, пожалуйста, имейте в виду наши потребности, – Оксана игриво огладила себя по груди четвертого размера. – Холостым мужчинам побольше сеансов назначайте, ладно?

– Ладно, – благодушно согласился Данилов. – А разве за пределами поликлиники подходящего мужика не найти?

– Какое там! – хором ответили медсестры, скептически переглядываясь друг с другом.

– На улице нынче знакомиться не принято, а в клубах одни придурки! – скривилась Оксана. – В Интернете – одни маньяки!

– А в театры поодиночке только импотенты ходят! – добавила Лиза.

– Расклад мне ясен, – кивнул Данилов. – Можете не сомневаться – все кандидаты в женихи будут получать физиотерапии по максимуму. Только на свадьбу не забудьте пригласить!

– Непременно! – заверили медсестры, млея лишь от одного только слова «свадьба».

Данилов был рад тому, что сразу установил хорошие отношения с подчиненными. Отношениями с начальством он никогда особо не заморачивался, руководствуясь принципом: «как сложится, так и выйдет», но вот подчиненные – совсем другое дело. С ними надо ладить, считал Данилов, тогда работа не только спорится, но и оставляет приятное впечатление. Без лишнего панибратства, конечно, но и без всей этой чванной строгости: «я начальник – ты дурак» и «упал – отжался».

Данилов открыл дверь своего кабинета. Внутри было тихо и пусто. Оксана и Лиза еще не вернулись с конференции – явно побежали в курилку, в дальнем углу подвала и официально вовсе не существовала. Подразумевалось, что в медицинском учреждении курение неуместно. Существовали на этот счет и запрещающие приказы, но курилки они словно и не касались. Приказы – приказами, а подымить-пообщаться – это святое. Тем более что курилка находилась под высочайшим покровительством начальства – дважды в день – около десяти часов и примерно в половине третьего там можно было застать главную медсестру поликлиники с сигаретой в руках. Заботясь о своем здоровье, она курила только самый что ни на есть легкий «Парламент».

Едва Данилов сел за свой стол, намереваясь осмыслить впечатления от первого рабочего дня, как дверь приоткрылась, впуская в кабинет того самого курносого блондина, который задавал вопросы главврачу.

– Вы позволите? – церемонно спросил тот, останавливаясь на пороге.

– Пожалуйста! – Данилов привстал и указал рукой на стул, предназначавшийся для пациентов.

– Спасибо, – блондин сел, поерзал немного и, найдя стул подходящим, откинулся на спинку, одновременно закинув ногу на ногу. – Значит, работать у нас будете?

– Буду, – подтвердил Данилов. – Вернее – уже начал.

– Это хорошо, – неторопливо кивнул гость. – А нож у вас есть?

Данилов не сразу нашел, что и ответить. Принюхался, но запаха спиртного от блондина не уловил. Зрачки гостя были абсолютно нормальными.

– Есть. Дома есть ножи.

– Дома у всех есть, – снова кивнул гость. – Надо чтобы и здесь был.

– Зачем?

– Колбасу резать и сыр. Это мужская обязанность на праздниках, причем принято приходить со своим ножом. А если нож плохо наточен, то нарезка выходит неаккуратной. Магазинную нарезку мы не покупаем, она вся из просроченных продуктов. А вы покупаете нарезку?

– Иногда, – виновато улыбнулся Данилов.

– Никогда больше так не делайте, – посоветовал гость. – А штопор у вас есть?

– Завтра же будет! – пообещал Данилов. – И нож тоже.

– И стакан, – напомнил гость. – Или чашка. С посудой у нас туго. Понтярщик Башкирцев пьет из серебряной рюмки, доставшейся ему в наследство от прадеда, Межевова предпочитает небьющуюся алюминиевую кружку, а вы из чего любите пить?

– Из чашки.

– И крепкие напитки тоже?

– Я не пью крепких напитков, – ответил Данилов. – Совершенно утратил к ним вкус.

– А я, признаться, так и не приобрел этого вкуса. Но не жалею – зеленый чай нравится мне больше всего. Вы любите зеленый чай?

– Люблю.

– Он очень полезен, а с учетом моих обстоятельств – так вдвойне.

– А какие у вас обстоятельства? – с каждой минутой гость забавлял Данилова все больше и больше. – Если не секрет.

– Какой там секрет! – гость замахал руками, словно испугавшись самого этого слова. – Дело в том, что я местный рентгенолог и зеленый чай нужен мне для того, чтобы бороться с пагубными последствиями радиации.

– Что – так серьезно? – поистине сегодня Данилов только и делал, что удивлялся. – Мне всегда казалось, что облучиться больше рискуют рентгентехники, а не рентгенологи.

– Так-то оно так, – гость печально вздохнул. – Но и нам остается. Точнее – достается. Например – во время скопий.

– А средства защиты?

– Средства защиты весьма условны. Какой смысл надевать фартук, если он сам фонит? И нехило фонит. Кстати – меня зовут Родион.

– Очень приятно, Владимир, – представился Данилов.

Рукопожатия не последовало, никто не захотел лезть к собеседнику с ладонью наперевес.