Глава 3

Когда истошно взвыл аварийный свисток, и поезд, взбрыкнув всеми вагонами, резко затормозил, Крейга оторвало от сидения и бросило через стол прямо на влипшего в спинку дивана Джентри. Учёный протаранил инспектора, боднув того головой в грудь. У Джейсона из лёгких вышел весь воздух, а потом уже его бросило вперёд, и Крейг тут же посунулся обратно, завершив свои акробатические кульбиты на столе, распластавшись, как выброшенная на берег медуза.

– Во имя всех святых мучеников, что это было? – Гордон с кряхтеньем приподнялся на локтях, беспомощно моргая глазами. – Поезд сошёл с рельсов?

– Хуже! – отрывисто бросил Джентри, с гримасой потирая ушибленную грудь. – У вас чертовски твёрдая башка, Крейг. Можете быть спокойны за свои мозги – с такой толстой и прочной черепной коробкой никакое сотрясение вам не грозит!

– Мы сильны не только задним умом, – невпопад брякнул Гордон, всё ещё ошарашенно озираясь по сторонам, будто мечтал в роскошном интерьере купе найти разгадку на причину внезапной остановки поезда. – Так что за дьявольщина тут происходит?

Джентри с угрюмой физиономией вылез из-за стола и подошёл к двери. Не оборачиваясь, он негромко сказал:

– Кто-то нажал на стоп-кран. Думаю, вы понимаете, что без серьёзных на то причин никто не поступит подобным образом.

– Неужели всё это представление затеяно ради моей скромной персоны? – Крейг моментально ухватил мысль инспектора. – Но какой смысл останавливать поезд, тем самым привлекая к себе излишнее внимание? Если охотящийся на меня преступник в поезде, то не проще ли ему было постучать в наше купе, а перед тем для надёжности всадить в дверь несколько пуль? Если уж этому гению преступного мира известно обо мне так много, вплоть до маршрута передвижения и номера наших билетов?!

– Вот и я думаю, что всё не так просто, как кажется на первый взгляд, – Джентри приложил ухо к двери, прислушиваясь в раздавшемуся в коридоре вагона приглушенному галдежу. Их соседи по вагону, видимо, набрались храбрости высунуться из своих купе и теперь делились друг с другом впечатлениями. – Где мы остановились?

Крейг скатившись со стола, прижал нос к оконному стеклу.

– Вы у меня спрашиваете, сэр? Не забыли, что я не местный? Я вижу одни распаханные поля, насколько хватает глаз. Ну, ещё в силах разглядеть вдалеке несколько фермерских домиков… Могу сказать одно совершенно точно, мы ещё не в Блумбери.

– Я довольно редко покидаю столицу, – неожиданно для себя начал оправдываться Джейсон. – В конце-то концов, вы намного чаще меня колесите по этой дороге! Вы же не в первый раз едете в Блумбери!

– Вот только я как-то не удосуживался любоваться милыми пасторальными пейзажами, – язвительно сказал Гордон. – У меня и без созерцания этих сельских красот хватает, чем заняться!

Джейсон вытащил из заплечной кобуры длинноствольный, изящных очертаний, матово блестящий воронённый револьвер. Крейг заинтересованно уставился на оказавшееся в правой руке инспектора оружие.

– Любопытная модель.

– Из личной коллекции, – Джентри снял револьвер с предохранителя и вновь приложил ухо к двери. – Девятимиллиметровый «Дугрей Льюис» или же по-простому Шершень. Стреляет почти бесшумно и жалит как оса, пули стальные, заточенные под конус.

– Да вы оружейный маньяк какой-то!

Джентри смерил учёного взглядом потемневших серых глаз.

– Оставайтесь в купе, сэр, и никому кроме меня не открывайте. Я скоро вернусь, только разведаю обстановку… Будем надеяться, что за стоп-кран дёрнул какой-нибудь подвыпивший недоумок.

* * *

Ранним утром, когда ветер гнал по чернильному небу стада тёмных туч, а солнце ещё только думало выглянуть из-за горизонта, на спящую Сторм-стрит свернул видавшей лучшие дни почтовый дилижанс. Экипаж бодро тарахтел деревянными колёсами по брусчатке, лошади негромко фыркали, сдерживаемые уверенной рукой пыхтящего ароматной трубкой, одетого в дождевик и фетровую широкополую шляпу возницы. Дилижанс в гордом одиночестве катил по дороге, никого не встречая. Сторм-стрит была славна не только уютными фамильными особняками и примыкающим к ней с восточной стороны старинным кладбищем, но ещё тихим и умиротворённым нравом. Люди тут жили преимущественно культурные и добропорядочные, из тех, что при встрече дружелюбно улыбаются даже незнакомцам и переводят через дорогу стариков. На Сторм-стрит джентльмены в обязательном порядке приподнимают шляпы, а дамы делают книксены. И поэтому ранним тёмным утром живущие здесь люди ещё спали, доглядывая последние сны.

Почтовый дилижанс казался совсем ранним гостем, но никто не мог подивиться этому обстоятельству. На улице не было никого, кто бы мог обратить на выкрашенную в чёрный цвет неказистую карету, запряжённую двойкой лошадей, должное внимание. С козел алым маяком проблескивала дымящаяся трубка, экипаж неспешно проезжал под исправно горящими уличными фонарями, направляясь к расположенному почти в самом начале Сторм-стрит двухэтажному, увитому плющом симпатичному особняку под номером 33. Ни для кого из соседей не было секретом, что в этом доме проживает почтенная вдова Джульетт Монро, унаследовавшая дом после смерти мужа, отставного капитана военно-морских сил Андерского флота. Так же ни для кого не было секретом, что предприимчивая старушка сдавала комнаты под жильё старшему инспектору отдела по расследованию убийств Империал-Ярда Джейсону Джентри. Не было это секретом и для расположившихся внутри почтовой кареты людей.

Сломанный нос, Одноухий и Шрам подготовились к операции весьма тщательно. Все как один отлично понимали, что когда на кону такие серьёзные деньги, то глупо переть напролом, не позаботившись об элементарном плане предстоящих действий. Да ещё не унимающийся Шрам всё ныл, не переставая, что, дескать, Джентри пользуется дурной репутацией в преступном мире и соваться в его жилище нахрапом себе дороже выйдет. Это не безобидных толстосумов бомбить. Инспектор славился своей жёсткостью и бескомпромиссностью. С ним следовало считаться, даже когда перевес сил был более чем втрое в пользу нападающих. В принципе, со Шрамом никто особо не спорил, но рот ему периодически затыкали, чтобы не «накаркал».

Правил каретой четвёртый участник операции, всё участие которого состояло в простой комбинации – приехал, подождал за углом, уехал. На дело шли трое – Шрам, Одноухий и Сломанный нос, бывший негласным лидером шайки. Невидимка, с утра пораньше в последний раз проинструктировав троицу, умчался в известном лишь ему одному направлении, договорившись, что будет ждать бойцов в условленном месте ровно в полдень.

Карета остановилась в нескольких ярдах от погружённого во тьму особняка с выбитым на бронзовой табличке номером 33 на увитом отмирающим плющом фасаде. В тишине ночной улицы гулко скрипнула открываемая дверца, и наружу выбрались трое субъектов весьма сомнительной наружности. Рослые, крепкие, с откровенно бандитскими физиономиями, носящими на себе следы знакомства с инструментами палачей, в чёрной одежде с головы до пят.

– Вот мы и прибыли, ребята, – негромко сказал Сломанный нос, окидывая искомый особняк взглядом профессионального медвежатника. – Хм, этот инспекторишка совсем неплохо устроился.

– Недурственный домик. Определённо, в нём есть, чем поживиться, – согласился Одноухий.

– Слюни подбери, мы здесь не ради обычного налёта, – резко осадил напарника Сломанный нос. – Или ты уже забыл, в чём цель нашего скромного предутреннего визита? Так я напомню.

Одноухий примиряюще поднял вверх затянутые в вытертые перчатки ладони.

– Не кипятись, я не вчера родился. Ну, так что, двинули?

– Двинули. И помните, никаких имён. Даже у безлюдных ночных улиц могут быть уши, – сказал главарь шайки и добавил, обращаясь к Шраму: – Отмычки не забыл?

Шрам ничего не ответил. Он пристально таращился на дом вдовы Монро, так, словно за его дверью находился, по меньшей мере, вход в преисподнюю. Поплёвшись за подкрадывающимися к крыльцу старинного особняка товарищами, он что-то тихо бормотал. Когда троица поднялась по не издавшим ни единого скрипа ступенькам и остановилась напротив широкой, крепкой на вид, выкрашенной в тёмно-ореховый цвет двери, бормотание Шрама, наконец, достало предводителя.

– Да что ты там бубнишь, как заведённый? – зло зашипел Сломанный нос. Он потянулся и затушил горевший над входом газовый фонарик. В сумраке угрожающе заблестели его маленькие глазки. – Заткнись и займись лучше этим чёртовым замком!

– Вам не кажется, что всё идёт слишком гладко? – Шрам достал из кармана звякнувшую связку первоклассных воровских отмычек. Наклонившись к замочной скважине, он сощурился, изучая врезанный в дерево замок и на ощупь отделил из связки отмычек нужную. – Странно…

– Что – странно? – Сломанный нос, набравшись терпения, заскрежетал зубами. – Что, мать твою, ты увидел такого странного?

– Наверно разгуливающую по дому голую старушенцию! – негромко хохотнул Одноухий, тем не менее, цепко и пристально посматривая вокруг. При появлении нежелательных гостей он был готов тут же подать сигнал.

Шрам, чуть слышно позвякивая отмычкой, принялся колдовать над замком. Не оборачиваясь, он глухо бросил через плечо:

– Говорю, странно, что замок довольно простой. Вскрыть его дело полуминуты.

– Так радоваться надо, дубина, – сказал Сломанный нос. Шрам начал его невероятно раздражать своим ослиным упрямством и беспричинной паникой. Однако без него им было не обойтись – взломщиком он был отличным. Да и справедливости ради сказать, нынешнее поведение совсем не в духе всегда собранного и уверенного в себе Шрама. Чем же так его пугает этот чёртовый дом? Что у него за предчувствия такие нехорошие? – Слушай, что на тебя нашло? Это дельце ничем не сложнее предыдущих!

Шрам, закусив губу, нежно, почти любовно шуровал отмычкой в скважине. Не отвлекаясь от работы, он неуверенно сказал:

– Я слышал, что этот Джентри опасный тип, такому палец в рот не клади. В Доках о нём всякое рассказывают. Я слышал…

– А я слышал, что у королевы розовые подштанники в рюшечках и узорах! – взорвался Сломанный нос и тот же сбавил голос на тон ниже: – Ты откроешь нам эту дверь или так и будешь скулить как сопливая девчонка?..

– Готово, – буркнул Шрам, убирая отмычку в карман. – Прошу.

Бандит выпрямился и легонько потянул дверь на себя. Та, без малейшего протеста бесшумно отворилась.

– Люблю радушных хозяев. У них в домах всегда смазаны дверные петли. И собак не бывает, – поделился своими соображениями Одноухий.

– Тихо, – шикнул на него Сломанный нос. – Заходим. Смотрим в оба.

Первым внутрь дома прошмыгнул Одноухий, за ним последовал Шрам. Сломанный нос зашёл последним и аккуратно притворил за собой дверь. Они стояли в прихожей и ждали, пока глаза привыкнут к царившему в спящем доме полумраку. Фонари загодя решили не брать, ограничившись подручными средствами, такими как дубинки, кастеты и револьверы, скрытыми под чёрными куртками.

Когда глаза бандитов стали различать предметы обстановки и развешанные по стенам картины, Сломанный нос жестом указал Одноухому на ведущую на второй этаж лестницу, а Шрама направил в глубь дома.

– Мы пойдём наверх, а ты займись старухой. Найди её комнату и сделай так, чтобы она оттуда не вышла. Не хватало ещё, чтобы старая карга подняла крик раньше времени. Этим пескотрясам часто не спится по ночам.

– Заодно проверишь её ночной горшок, – ухмыльнулся Одноухий, поднимаясь по застеленным ворсистым ковриком ступенькам лестницы. Он, в отличие от постного Шрама, пребывал в прекрасном настроении.

– Почём вы знаете, что она спит на низу? – хмуро спросил Шрам, которого перспектива столкнуться нос к носу с престарелой вдовой отнюдь не обрадовала.

Сломанный нос поставил ногу на первую ступеньку и нетерпеливо пояснил:

– Да потому, что дряхлой развалине уже седьмой десяток пошёл. Ты что думаешь, что она ещё в состоянии прыгать с этажа на этаж? Говорю тебе, её конура где-то внизу. Вот и займись ею, вместо того, чтобы молоть всякую чушь!

Вытащив из-за пазухи короткую деревянную дубинку, обшитую грубой кожей, он поспешил догонять уже скрывшегося на верхней галерее подельника. По расчётам Сломанного носа выходило, что раз спальня Джентри находится на верху, то и Крейг будет находиться где-то поблизости. Вряд ли инспекторишка рискнёт отпускать учёного далеко от себя. Возможно, они даже спят в одной комнате. Это было бы, конечно, неслыханной удачей. Но сомнительно, всё же был вынужден признать Сломанный нос. Может, Джентри и простофиля, не соизволивший как следует позаботиться о безопасности собственного жилища, может, он и не так крут, как о нём рассказывают некоторые доверчивые дураки вроде Шрама, но любителем спать в одной комнате с другими мужиками он явно не был.

Оставшись внизу, Шрам настороженно огляделся и, так и не увидев ничего пугающего и подозрительного, на цыпочках подошёл к ведущей на кухню двери. Заглянув внутрь больше для собственного успокоения, чем действительно рассчитывая застать хлопочущую в темноте у плиты хозяйку особняка, Шрам неопределённо пожал плечами и поспешил обратно в холл.

Стараясь не споткнуться на ровном месте, Шрам завернул в широкий коридорчик. Под подошвами башмаков мягко пружинил толстый ворсистый коврик. Сжимая в кулаке обшитый войлоком обрезок трубы, Шрам вовсю таращил глаза. Ему вовсе не улыбалось расшибить себе нос о неожиданно возникшее в полутьме препятствие. Но его опасения были напрасны. Коридорчик оказался пуст, и заканчивался закрытой дверью. Шрам нерешительно замер, напряжённо прислушиваясь. Чуткое ухо бандита уловило за дверью какие-то странные непонятные звуки. Шрам недоумённо нахмурился и подошёл вплотную. По обе стороны от двери располагались закрытые стеклом электрические светильники в виде прозрачных полусфер. Шрам прислушался. Какие чудные звуки, так похожие на… Ха! Шрам осклабился и едва не хлопнул себя по лбу. Храп! Это же всего-навсего могучий храп спокойного, находящегося в ладу с собственной совестью человека.

Шрам тихонько хмыкнул, перекладывая дубинку в левую руку. Должно быть, эта старуха спит так крепко, что её и из пушки не разбудишь. Ишь, какие рулады выводит, аж стены трясутся! Если даже в коридоре слышны отголоски её храпа, то что же творится в самой спальне? Наверно с потолка штукатурка осыпается! Безмятежный храп спящей хозяйки дома немало успокоил бандита. Слыша доносящиеся из-за двери рычаще-хрюкающие звуки, Шрам поймал себя на мысли, что, может быть, самую малость, он всё-таки был неправ. Зря он нудил всю дорогу, что дело пахнет керосином. Теперь дружки думают, что он расклеился, что превращается в сопливого нытика. Плохо. Вот это действительно плохо. В той среде, где они обретаются, любой намёк на слабость и трусость гарантированно ведёт к падению в глазах окружающих. А падение чревато очень нехорошими последствиями. Кто ослаб, того съедают без зазрения совести. И без жалости. Таковы законы хищных стай.

Засунув дубинку за ремень, Шрам достал из кармана набор отмычек и присел на корточки подле двери. Нет уж, нисколько он не изменился. И ни в кого он не превращается. Эти засранцы ещё увидят, чего он стоит, как один из лучших взломщиков в городе. Он вскроет эту жалкую дверь за две секунды, старуха и пошевелиться не успеет, как он будет в её комнате. Ну а дальше дело техники. Связать каргу по рукам и ногам, заткнуть пасть, и вновь запереть двери. Идти на мокруху Шрам не собирался. Нет смысла, да и лишний грязный хвост им совсем не к чему.

Отмычка вскрыла нехитрый замок даже быстрее, чем Шрам сказал про себя – раз-два. Отворив двери (петли не издали ни звука, ай да хозяева), Шрам прошмыгнул внутрь. Комната, в которой он оказался, была большой и просторной, с двумя забранными непроницаемыми шторами окнами и старинной кроватью под балдахином почти по самому центру. Рядом с изголовьем на прикроватном столике стоял тускло горящий ночник. Его света хватало, чтобы Шрам смог рассмотреть всю обстановку комнаты. Впрочем, он не стал заострять внимания на отделке стен и потолка, на явно дорогой старинной мебели из красного дуба, на зияющим чёрным зевом камине, и элегантном зеркальном трюмо напротив окон. Всё внимание Шрама было приковано к источнику булькающего, с подвываниями храпа, который доносился от кровати. Это ж надо так храпака давить! Не женщина, а какой-то дрыхнущий простуженный медведь. Шрам злобно ощерился, он был готов пристукнуть эту старушенцию немедля, если она не заткнётся.

Шрам, едва не насвистывая весёлый мотивчик, подошёл вплотную к кровати. А он то волновался! Да устрой он в спальне танец портовых грузчиков под аккомпанемент из расстроенных скрипок, и то эта дрыхнущая мегера не проснулась бы. Ну да и чёрт с ней. Один несильный, рассчитанный удар по темечку, и бабуля проснётся только к обеду с огромной шишкой на котелке и сильнейшей, словно с похмелья, головной болью. При свете настольной лампы, бросающей причудливо изогнутые тени по углам комнаты, Шрам пристально изучал спящую хозяйку дома. Укутанная до подбородка в ватное одеяло сухонькая женщина лет шестидесяти, с приоткрытым ртом и смеженными веками. Морщинистое умиротворённое лицо, острый подбородок, чепчик на голове, выбивающиеся наружу седые прядки. Ну прямо божий одуванчик! Если бы не рёв, издаваемый этим одуванчиком. Шрам криво ухмыльнулся. Счас он лепесточки то с неё струсит. Бандит занёс над спящей вдовой дубинку, когда его внимание привлекла втиснутая в бронзовую рамку фотография на прикроватном столике.

Шрам с проснувшимся любопытством взял тяжёлую рамку. С фотографии на него, улыбаясь, радостно смотрела молодая супружеская пара. С чего он решил, что супружеская? Ну, Шрам кое-что понимал в семейных отношениях. Как-никак был женат три раза. Правда, все три брака нельзя назвать удачными. Последнюю жену он и вовсе пристукнул, стерва пилила его день и ночь, житья не давала… В общем, глядя на обнимающихся на фоне бьющего ввысь фонтана в центре Южного городского парка, молодых людей, Шрам не сомневался, что они обручены. Она – стройная и хрупкая с ниспадающими чёрными волосами в роскошном светлом платье, улыбаясь полными губами, смотрит прямо в объектив лучистыми большими глазами. Он, крепко держа её за талию, высокий и сильный, с широченными плечами, затянутый в военно-морскую форму ударного флота, радостно усмехается в густые молодецкие усы. Ни дать не взять настоящий офицер и истинная леди! Ещё раз задержав взгляд на улыбающейся с потемневшей от времени фотографии девушке (хороша, отменно хороша, сучка) Шрам поставил рамку обратно… И…

Дьявол! Да ведь на снимке же изображена эта храпящая старушенция! Эта она! Точно она. Только лет на тридцать пять моложе. А бравый вояка не иначе как её покойный муж, капитан. Бандит поскрёб заросший щетиной шрам на правой щеке. Хм, нужно признать, что им отчасти повезло, что муж этой бабульки давно преставился. Иначе с таким прожжённым морским волком точно возникли бы проблемы.

Ладно, задержался он тут. Пора глушить эту громогласную мегеру, иначе потом не отделаешься от едких подколов дружков о том, что это он тут делал всё это время? Никак под шумок забавлялся со старухой? Вздрогнув от одного представления подобной картины, Шрам занёс над спящей пожилой женщиной дубинку и тут…