О чувстве высокой ответственности
Каждая реформа в армии начинается с замены пуговиц, погон и фуражек

Заглянул как-то в календарь дат и событий. Оказалось, вовремя. Потому что выяснилось: был День моряка-надводника, он же День рождения Российского флота. Как сообщает этот самый календарь, «по инициативе и настоянию Петра I Боярская дума 20 октября 1696 года постановила «морским судам быть» и вынесла решение о строительстве для Азовской флотилии 52 кораблей.

Во как! Оказывается, император и самодержец «настаивал», то есть предполагалось депутатско-боярское сопротивление, что в нынешние времена исключено априори. Более полусотни кораблей решили строить! А сколько у нас сегодня на стапелях корпусов будущих боевых кораблей стоит? Боюсь, и десятка не насчитаем. Но это, как говорится, детали.

Сегодня флот гуляет!

И не только сегодня. У нас в стране четыре десятка с лишним воинских праздников. Причем 11 из них касаются Военно-морского флота. Это во времена «проклятого тоталитаризма» у нас был один День ВМФ. А теперь раздолье – День подводника (про надводников читай выше), День морской пехоты, День специалистов минно-торпедного оружия (весь он в масле и в тавоте^[12] – это есть минер^[13] на флоте), Дни всех четырех флотов и т. д.

Кстати, об этих самых флотах – Черноморском (ЧФ), Балтийском (БФ), Тихоокеанском (ТОФ) и Северном (СФ). Раньше непонятливым штатским мы эти аббревиатуры так расшифровывали: БФ – бывший флот; СФ – суровый флот; ТОФ – то флот! А о ЧФ говорили – «чи флот, чи не флот».

Сегодня флот в фаворе. Подводники даже баллистическими ракетами изредка стреляют, чтобы показать супостату: есть еще порох в пороховницах. А надводные корабли демонстрируют миру Андреевский флаг. Вот бороздят, как писали раньше во флотской газете, просторы Мирового океана атомный крейсер «Петр Великий» и большой противолодочный корабль «Адмирал Чабаненко», направляясь в далекую Венесуэлу к полковнику десантных войск Чавесу. А сторожевой корабль Балтийского флота «Неустрашимый» направляется в Аденский залив воевать с пиратами.

Правда, как подметил кто-то из коллег, количество успешных пусков ракет обратно пропорционально индексу РТС и степени кризиса, разразившегося в головах сограждан. Но это все клевета. Мы же не только ракетами небо дырявим, мы авианосцы собрались строить.

Одно смущает. В рамках таинственной «концепции нового облика армии» власти регулярно сокращают численность офицерского корпуса. И кто будет рулить авианосцами, совершенно непонятно. Как непонятна и суть очередной реформы в армии и на флоте.

Офицеры, конечно, все переживут (те, кого не уволят). Это у простого человека пять органов чувств – осязание, обоняние, зрение и т. д. А у российского офицера – шесть. Шестое – чувство высокой ответственности за порученное дело. Особенно если это дело поручают партия и правительство. И уж тем более, когда партия и правительство проявляют особую заботу о человеке с ружьем.

Заботились не раз, но флот выжил. Особенно заботились о нас во времена горбачевской борьбы с алкоголизмом.

Сегодня в армии, если верить министру Анатолию Сердюкову, очередная перестройка. У людей в погонах будет «новый облик». Предыдущий министр обороны Сергей Иванов говорил, что реформы в армии закончились и осталось кое-что подправить. Но новый министр за предшественника не ответчик.

Каждая реформа в армии начинается с формы одежды. В начале 1990-х лучший министр обороны всех времен и народов Павел Грачев первым делом ввел новые погоны. Вместо традиционного широкого офицерского погона на плечи офицеров легли обрезки. Офицеры тогда шутили, что если раньше погоны были «символом чести и верности долгу», то теперь отрезали «лишнее» – честь и верность. Оставили одни долги.

На этот раз трюк с формой не удался. Валентин Юдашкин, конечно, расстарался и свой неслабый гонорар отработал, но финансовый кризис подвел. Теперь военные останутся без шикарных пуговиц, которые собирались заказывать в Италии. Масштабное переодевание армии перенесено, похоже, на неопределенное время. Раз так, приступаем к масштабному сокращению.

Давно подмечено: когда чего-то не получается, лучший выход – начать кардинальную перестройку всего и вся. Заявив об этом громогласно. Пока перестраиваешь, тебя никто не тронет. Будут ждать результатов. А жить в эпоху перемен, как говорят мудрые китайцы, и врагу не пожелаешь.

Только непонятно – почему перестройку начинают с военных?

Первую – за дам!
Никто так не ценит женщин, как военные моряки

В Международный женский день принято дарить дамам цветы и признаваться в любви. И первый тост, конечно, за дам.

Вспоминается повесть мариниста Сергея Колбасьева «Джигит». «Первую – за дам! – провозгласил Константинов. На этот раз это была водка, и по общему счету уже не первая, а по крайней мере пятая, но формула тоста не изменялась». Так было принято у офицерского состава миноносца «Джигит».

Надо полагать, не случайно. Никто так не умеет любить женщин, как военные моряки (гражданские в иностранных портах на берег сходят). Особенно когда возвращаешься на базу, пробыв в море несколько месяцев. Тогда все женщины – обаятельны необыкновенно. Потому что самые красивые женщины, как известно, там, где припрет. И когда припрет.

Зашел наш доблестный сторожевик «Туман» в Кронштадт. Заправиться топливом и водой. После чего треть офицерского состава получила добро на сход.

Старпом Коля Кругликов тут же направился в местный Дом офицеров. А по пути в какой-то забегаловке совершил акт вандализма. То есть принял на грудь несколько больше нормы. Слегка закачало, но Коля стоял. И не только Коля.

Посему, отловив в танцзале Дома офицеров не слишком разборчивую девицу, старпом увел ее за кулисы и там продолжил вандализм. Но в несколько иной форме.

За этим занятием его и застал начальник политотдела бригады. Кронштадтской. А так как наш «корвет»^[14] находился в подчинении не у него (базировались мы в Лиепае, которая, как мы тогда не без оснований шутили, спит под одним одеялом), сурово наказать Колю начпо^[15] не мог. И даже не по силам ему было привлечь шалуна к строгой партийной ответственности. Посему начпо сообщил о вопиющем факте нашему командиру дивизиона и потребовал, чтобы тот послал официальный ответ: как наказан старший лейтенант Кругликов?

Комдив спустил все это, естественно, на командира корабля. Мол, твой старпом, ты и отдувайся.

Собрали партсобрание. Вдули Коле по самое не могу. В основном не за то, что совершил, а за то, что попался. Но как записать в протокол решение? В конце концов, протокол партийного собрания – документ пусть не секретный, но строгой отчетности. Сдается он в партийный архив и хранится там чуть ли не вечно. И неприличные слова туда писать не принято…

Через две недели кронштадтский начпо получил выписку из протокола партийного собрания, где рассматривалось персональное дело коммуниста Кругликова. В решении собрания значилось: «Объявить члену КПСС Кругликову Николаю Сергеевичу строгий выговор без занесения в учетную карточку за искривление линии танца». А что прикажете написать?

Флот наш, понятно, создан для мужчин. Это на загнивающем Западе дамы на кораблях служат и даже ими порой командуют. Но в России «женщина на корабле приносит несчастье». Это закон, его никто не отменял, да и отменить не может. И тут без всякого сексизма.

В Лиепае, куда я прибыл на «Туман» безусым лейтенантом, первый раз меня отпустили на берег только через месяц, как говорится, непорочной службы.

Как и положено опытному мореману^[16], у которого корма в ракушках, при полном параде отправился в ресторан «Юра». В полночь, сытно поев и вкусно выпив, возвращаюсь на борт.

Старшим на корабле в тот день был замполит Анатолий Данилович Тарасов.

Увидел меня, сделал круглые глаза и говорит:

– Не понял, лейтенант! Ты что тут делаешь?

Отвечаю: мол, так и так, сходил в кабак, отдохнул и теперь вернулся.

– Ну и лейтенанты пошли, – чуть ли не кричит каплей^[17]. – Ты что, никого не снял? Флот позоришь! Это же так просто: приходишь в кабак, грузишься как следует, а потом только два варианта. Или мордой в салат, или выходишь во время танца в центр зала. И не волнуйся – и в том и в другом случае тебя какая-нибудь дама да подберет. В следующий раз пойдешь в «Юру» со мной – я тебя научу жизни.

И ведь научил! Потому что, как тонко заметил генерал Альберт Макашов, «пребывание в армии и на флоте в период созревания мужского организма полезно».

Неспроста жива до сих пор на флоте древняя формула: «Если семья мешает службе – бросай семью. Если служба мешает семье – бросай службу». Потому что наши любимые женщины – это наш тыл, наша опора, наша главная береговая база.

Командир моего любимого «железа»^[18] – морского тральщика «Марсовый» капитан 3 ранга Николай Николаевич Бочкарев (по прозвищу Николка Паровоз – в гневе он не кричал, а пыхтел на подчиненных) перед сходом с корабля размышлял, куда идти: в кабак или домой, к жене.

После долгого раздумья заявил:

– Дробь, орудия на ноль, зачехлить стволы! И потопал домой. По дороге зашел в аптеку, где, к своему удивлению, обнаружил в продаже «Кохинор». Это дефицитный «бриллиант» индийского производства, если кто помнит, изрядно выигрывал у отечественного резинового «изделия № 2».

Обрадованный Николай Николаевич скомандовал аптечной даме:

– Мне коробку, – имея в виду упаковку.

Удивленная дама достает из-под прилавка огромный картонный короб:

– Извините, но он не полный…

– Блин, такую ночь испортили, – разочарованно сказал Бочкарев и, не купив «Кохинор», вышел из аптеки.

Николка Паровоз всегда заботился о том, чтобы семьи у офицеров и мичманов были крепкими. И неустанно это контролировал.

Как-то сидели мы в каюте командира, отмечая что-то несущественное (граммов на 500 шила, не более). Вскоре «несущественное» закончилось – уже пришли страшные времена Горбачева, и нормы спирта для протирки механизмов (которые и до этого спирта не видели) урезали в рамках борьбы с пьянством и алкоголизмом в армии и на флоте (приказ № 0125).

Порадовать душу было нечем, и кэп^[19] вызвал командира БЧ-5.

– Так, механик, – сказал командир. – Звони жене и скажи, что пришло время проверки быта у офицеров. Вышел соответствующий приказ министра обороны. Будем смотреть, какая у вас в семье ситуация, какой порядок в квартире и так далее.

Мех^[20] бросился к телефону и сообщил жене о предстоящем визите. Мол, быстро наводи порядок в квартире и накрывай стол.

Через полчаса мы были дома у механика. Стол был накрыт. Хорошо, кстати, посидели.

Когда все съели и выпили, командир говорит:

– А теперь пойдем с проверкой быта к штурману.