С опознанием решили не тянуть, и Манин помчался за Воробьёвым. Нашёл его быстро. Не заметив присутствия Мрака, попытался расколоть вора на скорую руку прямо в машине, без особой надежды на успех. В чём скоро и убедился, когда в ответ на расспросы задержанный энергично мотал головой и делал большие глаза, выказывая полное недоумение.

– Даю тебе время подумать, пока едем до прокуратуры, – не став больше себя утруждать, назидательно произнёс Павел. – Когда окажемся там, о явке с повинной можешь забыть. После опознания тебе одна дорога – в СИЗО, где насильников очень не любят и определяют в специальное общежитие под названием «петушатник».

Остаток пути Воробей проделал молча, не проронив ни слова.

– Выходи, – разочарованно вздохнул Манин, когда УАЗ остановился возле прокуратуры. – Дурак ты, Андрюша.

В кабинете следователя Воробей подсел к двум статистам и упёр отрешённый взгляд в окно. Павел мысленно потирал руки. Ещё бы: считай, в течение дежурных суток раскрыл изнасилование. Тяжкое преступление против личности! Осталось пригласить потерпевшую, чтобы она ткнула пальцем в преступника, и дело в шляпе. Дальше пусть прокуратура над бумагами кропит. Это уже технические проблемы.

Вера вошла, ни на кого не глядя, и остановилась возле двери. Когда её спросили: «Узнаёте ли вы кого-либо из представленных на опознание мужчин?» – глаза Веры вскользь пробежали по статистам и, споткнувшись на Воробьёве, уплыли в сторону. Она уставилась в пустое пространство перед собой. Уши вспыхнули, став ярко-пунцовыми. Манину, который стоял позади, показалось, что он чувствует исходящий от них жар.

– Нет, я никого не узнаю, – нерешительно промямлила девушка.

Что?! Как так! У Павла едва не вырвался возмущённый крик. Следователь, тоже ожидавший совсем другого ответа, потерял дар речи. Статистам и понятым было сказано помалкивать, что они и делали. А Воробьёв продолжал равнодушно пялиться в окно.

В груди Павла бушевала буря. Он готов был придушить эту куклу прямо здесь и сейчас. Что она вытворяет? Ведь уверенно показывала на Воробья на фото и на видео. Не могла она его не опознать.

Оставив надежду на онемевшего следователя, Манин с трудом разлепил злобно сжатые губы и попытался спасти ситуацию:

– Не торопитесь, Вера, посмотрите внимательно…

– Я посмотрела.

– Подойдите ближе, – продолжал настаивать Паша. При этих словах Верка бросила на него быстрый взгляд, в котором читался явный испуг. – Можете попросить любого из опознаваемых встать, повернуться к вам, чтобы лучше разглядеть.

– Нет, нет, не надо, – поспешно замотала она головой. – Я всех разглядела. Это не он.

– Кто «не он»?

Сообразив, что сморозила лишнее, Вера потупилась, тихо сказав:

– Его здесь нет, – и зарделась ещё больше.

«Что ты творишь, девочка!»

Манину стало ясно: сегодня Воробей ушёл от тюрьмы. Продолжать этот фарс было бессмысленно. Пора закругляться. В полной тишине следователь дописал протокол, собрал подписи всех участников и объявил следственное действие оконченным. Воробьёва пришлось отконвоировать в машину и оставить под охраной водителя. Манин же вернулся в кабинет.

– Что это значит?! – набросился он на Верку, которая, понурив голову, сидела напротив следователя. – Ты так шутишь?! Поиграть со мной вздумала?!

– Я испугалась… – заплаканный голос и глаза на мокром месте.

– Чего испугалась, когда вокруг столько народа?! Да если бы ты сейчас на него показала, он бы уже в камере парился!

– А если бы его не посадили? Он же меня знает!..

Она осеклась, но поздно. Паша всё понял. Верка тоже прекрасно знала Андрея. Может, училась с ним в одном классе, но молчала об этом. Теперь Манин был окончательно сбит с толку. Либо она полная дура, либо наоборот, слишком умная, и ведёт какую-то свою замысловатую игру. Тут, скорее всего, первое. Но если второе…

– Почему ты не сказала, что знакома с ним? – Павел угрожающе навис над плачущей девушкой.

Вера съёжилась под его прожигающим взглядом.

– Не хотела, чтобы из-за меня у него были неприятности, – послышался едва различимый плаксивый голосок.

Ну, точно, дура. Фамилию с кличкой не захотела называть, зато по фотографии опознала.

Следуя твёрдой привычке всегда и всё доводить до конца, Манин заставил Верку пересказывать историю с изнасилованием с самого начала. Переспрашивал по несколько раз, выясняя мельчайшие подробности, устраняя противоречия, пока к исходу дня не докопался до истины. А заключалась она в том, что никакого изнасилования не было. Всё произошло по взаимному согласию между Веркой и Воробьём.

В парке они встретились случайно. Ну а раз оказались вдвоём в столь заманчивом интимном месте, решили поразвлечься. Просто после естественного полового акта парню захотелось чего-нибудь экзотического, и он предложил подруге сделать ему минет. Та начала отбрыкиваться, но Воробей настоял на своём, слегка повысив голос: «Давай, давай, не ломайся». И она сделала то, что от неё требовали, с необходимым прилежанием и высоким качеством обслуживания. После этого они полюбовно разошлись, однако Верка подумала, что над ней надругались, и пошла в милицию заявлять об изнасиловании.

Следователь, похохатывая, записал Веркины показания и дал подписать протокол. В тот же день он вынес постановление о прекращении уголовного дела за отсутствием в действиях Воробьёва состава преступления.

И вот она снова явилась рассказывать страшную историю об очередном изнасиловании. Ещё и с мужем в придачу. Это уж слишком. Ну почему первое дело после выхода из отпуска всегда такое корявое?

– Тааак, Верочка, – насторожённо протянул Манин, беря её под локоть. – Пошли-ка в кабинет, где ты мне сейчас обо всём подробно расскажешь.

Усадив девушку на стул, он демонстративно отодвинул бумаги в сторону, сказав:

– Давай побеседуем без протокола. Итак, что привело тебя на этот раз?

По словам Веры, она вчера вечером, когда муж отправился работать в ночную смену, зашла в гости к своим знакомым. Те, по счастливому стечению обстоятельств, отмечали день рождения. Естественно, ей предложили выпить. Недолго думая, девушка присоединилась к застолью и довольно весело провела остаток вечера. А когда засобиралась домой, её вызвался провожать один из гостей, по имени Серёжа, которого Вера до этого момента не знала. Несмотря на то, что её дом находится по соседству и делит один двор со зданием, куда Верку занесла нелёгкая, от сопровождения она не отказалась.

Поднялись в квартиру, в которой девушка живёт с мужем. Пользуясь тем, что мужа нет дома, Сергей напросился в гости «на чай». Там и совершил насилие, прямо на супружеском ложе. Ещё и кулаком по скуле приложил, о чём красноречиво свидетельствовал припудренный синяк под Веркиным глазом.

– Подожди, – прервал её Манин, – давай с этого места поподробнее. Когда ты открыла дверь, то сама пригласила Сергея к себе?

– Нет. Он вошёл внаглую. Заявил, что чаю хочет.

– Но ты не сказала, чтобы он выметался?

Она отрицательно мотнула головой.

– А что сделала?

– Пошла на кухню наливать чай.

Так, незаконное проникновение в жилище отпадает. Пойдём дальше.

– Что потом?

– Я хотела спать, поэтому легла в постель.

– Одетая? На заправленную кровать?

– Нет. Разделась и легла под одеяло.

– А он где был?

– На кухне чай пил.

Нормально! У тебя в квартире абсолютно чужой дядя чаи гоняет, а ты, находясь наедине с ним, вместо того, чтобы выпроводить его за дверь, раздеваешься и лезешь в постель. Такой тонкий намёк на толстые обстоятельства любой мужик истолкует однозначно.

– Дальше?.. – Манин уже примерно представлял, что могло последовать за этим.

– Он зашёл в комнату и лёг рядом со мной. Начал приставать. Я почти засыпала. Спрашиваю: «Что ты делаешь?» – а он трусики с меня снимает.

– Снял?

– Ага, снял. Потом на меня залез и того, снасильничал.

– Ох, Верка! – Павел глубоко вздохнул. – И в кого ты такая? Почему не скинула его с кровати, когда он только ложился? Или на тот момент возражений не было?

Девушка неуверенно повела плечиками.

– Я подумала, он тоже спать хочет. Кровать-то у нас одна…

– А когда Сергей этот начал тебя ласкать и трусы стаскивать, он силу применял? Угрожал тебе чем-то?

– Нет… Но он же мужчина. Как бы я с ним справилась?

Павел не выдержал и повысил голос:

– Кусалась бы и царапалась! В трусы бы вцепилась так, что никакой мужик на свете не смог бы их снять! Может, он тебе руки заламывал?! Ведь не было ничего такого!

Верка замотала головой, испуганно таращась на Манина.

– Тогда получается, что ты хотела, чтобы он это сделал. И обласкал, и снял трусики, и всё остальное тоже! Да или нет?!

Её плечи опустились, голова виновато упала на грудь. Послышался слабый писклявый голосок:

– Выходит, что так…

Не хватало, чтобы она тут рыдала.

Более спокойно Паша произнёс:

– Хорошо. А синяк-то когда подцепить успела?

Девушка вскинулась, подняв на опера влажные глаза, быстро запричитала:

– Это он, проклятый. Сделал свои дела, оделся и на выход. Я ему говорю: «Ты зачем меня изнасиловал?» А он вдруг возьми да и стукни кулаком по лицу. Я на кровать упала, а Серёжа этот хлопнул дверью и ушёл. Муж утром с работы вернулся, синяк увидел, начал спрашивать. Пришлось ему всё рассказать. Он и повёл меня в милицию, чтобы я заявление написала. Иначе зачем бы мне это…

Едва не рассмеявшись, Манин отвернулся, чтобы скрыть улыбку. Ну и баба! Мало того, что своему супругу изменяет, так ещё и других мужиков подводит под статью.

Положив перед Веркой чистый лист, подал ей ручку.

– Значит так, барышня, никакого изнасилования не было. Это мы с тобой только что выяснили, – подождав, когда она кивнёт, продолжил: – Единственное, что здесь усматривается, это причинение побоев, статья сто шестнадцать Уголовного Кодекса. Будешь заявление писать?

– Угу, напишу, пожалуй, а то муж всё-таки привёл…

– Пиши, – Павел придвинул к ней листок.

Через полчаса он проводил Верку к дежурной части и передал заявление вместе с подробным объяснением дежурному. Девушку встретил угрюмый муж, наверное, не спавший с ночной смены. На его вопросительный взгляд она покрутила перед носом зажатый в руке бланк направления на медицинское освидетельствование, заполненный Пашей, и, что-то втолковывая супругу, вместе с ним покинула здание райотдела. Только после её ухода Манин с облегчением перевёл дух.

В этот момент Валерий Палыч, старожил дежурной части, закончил изучать исписанные стремительным оперским почерком бумаги, подняв на Манина удивлённые глаза.

– Ну, ты даёшь, – спустя какое-то мгновение произнёс Палыч. – Это ж надо так лихо изнасилование на побои перекрутить. Молодец! Не зря я эту бабу к тебе отправил, а то сейчас бы всем отделом насильника разыскивали.

Но с уходом Верки сюрпризы первого рабочего дня не иссякли. Они словно специально затаились, чтобы навалиться скопом, поджидая, когда Манин отдохнёт и с новыми силами вернётся на службу.

До обеда всё было спокойно. Паша сходил домой, неторопливо поел и, возвращаясь на работу, готовился беззаботно провести остаток дня за писаниной, которую был вынужден слегка подзапустить. Но едва переступил порог райотдела, увидел, как Валерий Палыч призывно машет ему рукой из-за матового стекла с надписью «дежурная часть». В другой руке он держал телефонную трубку, прижатую к щеке. Пришлось подождать, когда дежурный закончит разговор и оставит в покое телефон.

– Собирайся, Паша. Поедешь в Кадык. Там труп криминальный. Местные опера уже на месте. Сейчас придёт резервная машина со следователем из прокуратуры, заберёте судмедэксперта с криминалистом, и в путь…

Посёлок со странным названием Кадык располагался километрах в семидесяти к востоку от районного центра. Там находились угольные шахты, которые сейчас простаивали из-за нерентабельности. Шахтёры переквалифицировались, начав трудиться в карьере, что разрабатывало предприятие, именуемое ОАО «Кадыкский Разрез», преемник обанкротившегося ОАО «Кадыкская шахта». Так что добычу угля вели, но более дешёвым открытым способом. Ведь надо поставлять топливо в районные котельные и местную ТЭЦ. Правда, качество оставляет желать лучшего. Но тут никуда не денешься, привозное сырьё дороже собственного. Работа в карьере не могла обеспечить занятостью всё шахтёрское население Кадыка, поэтому оставшиеся не у дел жители в большинстве своём разъехались, или занимались, чем придётся.

Федеральная трасса огибала угольный разрез длинной угловатой дугой, действительно похожей на кадык, на острие которого торчал посёлок. Кроме него, в широкой долине реки Арты, змеившейся у подножий предгорья, располагалась Артинская электростанция (АртЭС) и несколько более мелких посёлков, обеспечивающих её бесперебойную работу. Один из них назывался Артинским Электрическим Комплексом, сокращённо АртЭК. Схожесть с названием известного лагеря отдыха для детей породило неимоверное количество шуток, особенно когда в посёлке ещё действовал лечебно-трудовой профилакторий для алкоголиков. Так «отдыхом на Чёрном море» или «поездкой на курорт» здесь называли не что иное, как принудительное лечение в ЛТП. Был ещё Озёрный, посёлок животноводов, где раньше располагался совхоз, а сейчас наполовину заброшенная ферма. Там проживало несколько семей, пытающихся выращивать скотину. Бизнес их не обогащал, зато давал возможность сводить концы с концами за счёт продажи мяса в соседние посёлки. Ну а самым крупным населённым пунктом, а также местным административным и культурным центром являлась Межа, в которой, помимо прочего, находилось и Артинское поселковое отделение милиции (ПОМ), обслуживающее весь этот жилой куст.

На трассе перед угольными копями, как водится, разместился стационарный пост ГАИ, где постоянно дежурили сотрудники Артинского ПОМ. Сейчас службу на посту нёс откомандированный из области взвод ОМОНа. Его направили для усиления на летний период – сезон наибольшей активности золотодобытчиков, всегда привлекающий контрабандистов, фальшивомонетчиков, наркоторговцев и прочих любителей лёгкой наживы.

Обычно на пост заступали по два-три милиционера. Но в этот раз, подъезжая, Манин насчитал аж пятерых омоновцев, облачённых в «разгрузки». Все с автоматами. Похоже, они досматривали каждую машину, в каком бы направлении та ни шла. Их УАЗ тоже остановили. На нём не было знаков милиции, поэтому Павел, открыв дверь, приготовился предъявить служебное удостоверение, но подошедший сотрудник опередил:

– Вы в Кадык? По убийству?

Наблюдательный боец. Сразу понял, что перед ним опергруппа. Манину осталось подтвердить его выводы, пряча удостоверение в карман.

– Вам сообщили, что там четыре трупа?

– Как четыре! – чуть ли не хором воскликнули все пассажиры.

– Пока вы ехали, ещё троих мертвяков нашли. Так что имейте в виду. Удачи.

«Добрый» вестник улыбнулся и помахал рукой.

Обернувшись, Павел со смехом глянул на кислые физиономии товарищей. Они собирались быстренько провести осмотр места происшествия, чтобы засветло вернуться домой. Теперь не выйдет, ребята. Эксперт и криминалист, может, и уедут, а вот следователю придётся задержаться и забыть на время об уютном кабинете в прокуратуре.

Сам Паша, отправляясь сюда, предполагал, что останется в посёлке на несколько суток, и был к этому готов. Один труп или четыре, какая разница. Разве работа предстоит более напряжённая. Плохо то, что высокое начальство наверняка поставит дело на особый контроль, и начнёт всюду совать нос, нервируя и не давая спокойно работать.

За размышлениями он не заметил, как машина въехала в посёлок. Нужный адрес отыскали сразу, издали заметив начальника местного ПОМ Лямина и его оперативника Игоря Брагина. Они курили у старой обшарпанной двухэтажки, в которой отсутствовала большая часть оконных рам. Выйдя из машины, прибывшие сдержанно поздоровались.

– Где? – коротко поинтересовался следователь.

– Пошли, покажу, – Лямин бросил окурок и вместе со следователем, экспертом и криминалистом, вооружённым фотоаппаратом и криминалистическим чемоданчиком, скрылся во втором подъезде.

Павел остался наедине с Брагиным. Спросил:

– Трупы здесь? Все четыре?