Первое, что предстает взору – почти полукилометровая кирпичная стена, вытянувшаяся вдоль шоссе. Эта стена вкупе с архитектурным решением самого дома издавна привлекала к себе внимание многих и многих, что отражалось и на страницах путеводителей по окрестностям Москвы 1920-х годов, и даже раньше – ещё в дореволюционных работах, заставляя видеть в ней то ли крепостную, то ли монастырскую ограду с диковинным замком позади.

Примерно посередине стена отступает чуть вглубь, образуя подковообразную площадку. Завораживают взгляд декоративные башенки по углам, напоминающие Царскую башню Московского Кремля. По центру, обрамляя подъезд к большим воротам, до сих пор сохранились два ряда тумб, защищающих края подъездной дороги и ворота от повреждения бортами карет, телег и прочего транспорта. А когда-то ряды тумб соединялись цепями. Судя по старым фотографиям, ещё сто лет назад они были чуть ли не вдвое выше – так нарос культурный слой, в том числе и после строительства эстакады. В стене, помимо больших центральных ворот, пробиты по бокам ворота поменьше – к храму Покрова Пресвятой Богородицы (справа), и ещё одни ворота, симметричные им, но давно закрытые, глядят прямо в парк.

Парадный въезд в усадьбу. Фото автора

Левая сторона дугообразной части ограды

с декоративной башенкой и декором. Фото автора

Главные ворота. Фото автора

Восточные (церковные) ворота. Фото автора

Створки ворот поражают кованым узором с лепестками. Любопытно, что все они – разные по внешнему виду. Главные (бо’льшие по размеру) и правые, церковные были заменены во время реставрации в 1990-е годы. А вот парковые, симметричные церковным, судя по всему, остались такими, какими вышли из мастерской и были установлены при заказчице – княгине Шаховской-Глебовой-Стрешневой. Церковные же, по версии, разработанной совместно местными краеведами и автором этих строк, были перемещены на наружную часть ограды и стали открываться навстречу, а не внутрь, как остальные, вероятно, ещё в 1890-е годы, с пристройкой приделов Николая Чудотворца и Петра и Павла. По всей видимости, именно тогда вместимость храма значительно выросла и створки ворот стали мешать проведению крестных ходов. Поэтому створки перенесли на внешнюю часть стены, а для укрепления ограды небольшая часть арки с внутренней стороны от ворот была заложена.

Рисунок створок западных ворот (1891 г., сохранились

без изменений). Фото автора

Арка с церковными воротами изнутри. Заметна

небольшая закладка проёма по обеим сторонам. Фото автора

Центральные ворота врезаны в трёхъярусную конструкцию. Особенно впечатляет её декор. И здесь, и на стенах пристроек к главному дому, поражает, как разнообразно и щедро были использованы приёмы обработки кирпича, как разнообразны мотивы и приёмы декора, с какой фантазией вытесаны те или иные детали – всевозможные колонки, сухарики, ниши, глухие проёмы, наличники… По бокам от ворот два симметричных дверных проёма «рифмуются» с глубокими нишами во втором ярусе; арку ворот обрамляют вырезанные в кирпиче балясины и колонки, а в третьем ярусе – цепочка глухих арочных проёмов, пары которых также разделены балясинами, уже иного рисунка. По верху проходит ряд «ласточкиных хвостов», хорошо знакомых по кремлёвской стене. С внутренней стороны стены заметны две пары кирпичных надстроек-консолей, в сердцевине которых – металлические рельсы. На них, вероятно, и были установлены когда-то шатры, заметные на старой фотографии по бокам. Между ними, над аркой ворот – стилизованный рисунок кремлёвской башни, также выложенный из кирпича.

Центральная часть ограды над въездными воротами.

Фото автора

Детали декора арки над въездными воротами

с наружной стороны. Фото автора

Детали орнамента ограды. Фото автора

Детали орнамента ограды. Фото автора

Может быть, при известной доле фантазии, можно углядеть в этой конструкции некое подобие триумфальной арки. Например, Е. Дмитриева и О. Купцова в книге «Жизнь усадебного мифа. Утраченный и обретенный рай» так и говорят о подъездных усадебных аллеях: «Будучи ключевым моментом „подъезда к усадьбе“, она уже архитектурно подготавливает въезжающего к восприятию усадебного мира. Тем самым въездная аллея приобретает дополнительную функцию: быть местом памяти и памятников. Отсюда, например, строительство на въездных аллеях триумфальных арок /…/ В Яропольце (имении Гончаровых) на въездной аллее сооружаются монументальные готические башни, предвещающие находящиеся здесь многочисленные постройки в этом же стиле»².

Строго говоря, подъездной аллеи в традиционном понимании этого слова в стрешневской усадьбе сейчас нет. Вместо неё – небольшая площадка с газоном перед фасадом. Но если учесть, что здесь на небольшом пятачке сосредоточены все необходимые составляющие – колоссальная арка, открывающая для въезжающего и входящего территорию и мир усадьбы, а за ней в перспективе новый главный фасад усадебного дома, на лужайке перед которым установлен памятный обелиск, то, пожалуй, большой натяжки в таком уподоблении не будет. В конце концов, даже живший здесь в 1923 году Виктор Шкловский отмечал в «Третьей фабрике», что эти ворота – «больше тех, через которые въезжают в Россию».

Сквозь ажурную решётку с растительным орнаментом виден южный фасад, тоже из красного кирпича. Выстроенный размашисто, в три высоких этажа, он создаёт ощущение громоздкой тяжести. Но одно из основных достоинств фасадной части – его симметричность и ступенчатость, которые и скрадывают это ощущение. На обширной плоскости выделяется объём, который напоминает то ли эркер, то ли церковную апсиду, эффектно выгибаясь навстречу и, в тон воротам, щедро украшен всевозможными декоративными деталями, вытесанными в кирпиче. Когда-то они были выделены белым цветом, отчего создавалось ощущение, будто на кирпичную основу наброшено ажурное покрывало, которое и скрадывало тяжеловесность стен. На первом этаже по центру обращают на себя внимание входные двери, обрамлённые эффектной дугой, на втором – пара арочных окон, ряды которых продолжаются по дуге в обе стороны.

Впрочем, это уже заслуга реставраторов, воссоздавших облик этой части здания в первоначальном виде. В советские времена многолетний владелец усадьбы – «Аэрофлот» – не остановился перед тем, чтобы растесать пару стрельчатых окон по центру в один прямоугольный конторский проём, что видно на фотографиях уже 1930-х гг. Ещё две пары окон, уже стрельчатых, были уничтожены и заменены такими же скучными рамами на третьем этаже со стороны главного фасада – на торцевой стене, обращённой к воротам (восстановлены в историческом виде после пожара) и с противоположной стороны, над старой частью дома (там окно оставлено прежним). Такому же варварскому искажению подверглись и другие стены этого корпуса. По особенностям кладки (несоответствию нынешних оконных проёмов и аркообразных кирпичных сводов-«бровок» над первоначальными окнами) видны заново пробитые грубые оконные проёмы по первому этажу слева, где сохранилась отделка кухни и пищеблока, и с лицевой стороны, и с тыла, со стороны садового фасада.

Кстати, если встать лицом к балкону к приглядеться к боковым стенам корпусов, обрамляющих его наподобие флигелей, то можно увидеть, что их двухэтажные объёмы и стены, соединяющие их со старой частью дома, оформлены симметрично, несмотря на то, что кирпичный объём слева прерывается островерхой башней – заслуга К. Терского, строившего свой, левый, корпус по аналогии с правым, резановским. Становится заметно, что оконные проёмы в правом корпусе опять-таки не сочетаются с особенностями кирпичной кладки. Своё «постороннее» происхождение выдают узкие прямоугольные окна в правой стене, частично оформляющие бетонную лестницу внутри здания.

Возвращаясь к воротам, легко заметить, что заниженная, эркерная часть этого фасада продолжается вверх эффектной надстройкой, завершающейся декоративной башенкой (утраченная башенка была воссоздана в самом конце 1980-х годов, буквально накануне пожара и чудом уцелела, когда соседний чердак был уничтожен огнём). Всё вместе создаёт ощущение движения ввысь, а ступенчатость объёмов придаёт всему этому облик зиккурата – типа архитектурного сооружения, которому присуща именно ступенчатая композиция. Достаточно вспомнить… Мавзолей Ленина или несостоявшийся Дворец советов (кстати, металлические конструкции из его фундаментов, выполненные из специально созданной для этого марки стали, особо прочной, были использованы в 1943 году при строительстве соседнего трамвайного моста). И по контрасту с взмывающей в небо изящной, несмотря на кирпичную основу, башенкой смотрится массивным находящийся на втором плане громадный чердак с двумя большими деревянными башенками – слуховыми окнами, хорошо видными с шоссе.

Сходство с храмом усиливается уже упомянутой нами надстройкой над фасадом, в нише которой, стилизованной под аналогичную нишу для колоколов на колокольне, в самом деле ранее висел колокол. Когда-то, при Евгении Шаховской, в эркере под ним располагался усадебный театр, а удары колокола созывали дачников на действо. Перед фасадом растёт уже знакомая сосна, ствол которой на высоте разделяется на три ветви причудливой формы (впрочем, одна из них, застилавшая фасад, в марте 2016 года обломилась), создавая вместе с кирпичной кладкой на ее фоне почти что скандинавский пейзаж. А точно по оси фасада, на лужайке перед парадными дверьми, стоит старый обелиск. В его вершине ещё недавно был виден металлический стержень, который заставлял думать о том, что раньше на этом стержне была укреплена какая-то деталь. И действительно, когда-то он венчался золочёной фигурой собаки, талисманом рода, как мы помним, присутствовавшим еще на родовом гербе Стрешневых, и утраченным после революции.

Такой представительный вид превращает торец здания вместе с лужайкой перед ним в третий фасад.

Лужайка перед новым главным фасадом с обелиском

и рогатой сосной. Фото автора

Вообще, уже с первого взгляда отсюда на дворец сразу же бросается в глаза его демонстративная декоративность, вызывая явное ощущение театрального задника из спектакля на модные в конце XIX века «древнерусские» темы. Это отмечают практически все исследователи. Более того, по всей видимости, Шаховская, заказывая А.И.Резанову и К.В.Терскому перестройку дворца, намеревалась