Глава 11
Зазнайство и подлость

 
Будешь, князь,
Коварно обманут,
Горе узнаешь
От козней…
 

«Старшая Эдда» Пророчество Грипира

Май 856 г. Бильрест-фьорд

– Ты зря думаешь, что все уже окончилось, парень. – Покачал головой Велунд, искоса бросив взгляд на Хельги, сидящего на лавке, возле кузницы, и чему-то улыбающегося. Юноша вздрогнул, словно бы кузнец прочел его тайные мысли. А ведь, действительно, так и было! Расслабился сын Сигурда-ярла, еще бы, среди молодых он, пожалуй, и был теперь лучшим, да не «пожалуй», а точно! Ведь сколько ляпов допустил в лагере молодых его ближайший конкурент красавчик Фриддлейв, и это не говоря уже о ком другом! А сколько молодежи поверило в будущего ярла – Хельги сына Сигурда, и не сосчитать. Ну, Харальд Бочонок и Ингви Рыжий Червь – эти, само собой, плюс Снорри, кроме них – еще много парней с дальних хуторов, с того же Снольди-Хольма, даже с усадьбы Свейна Копителя Коров, отца Фриддлейва. Скоро, уже совсем скоро настанет тот день, когда тинг провозгласит сына Сигурда вождем младшей дружины, вознесется на мачте ладьи «Транин Ланги» красно-белый полосатый парус, и вся дружина под предводительством славного хевдинга Хельги Сигурдассона отправится в дальний поход под синим боевым стягом с изображением ворона. Куда идти – Хельги еще не решил, вот как раз сейчас об этом и думал, паря в облаках от предвкушения близкого счастья. «Транин Ланги» – прекрасный корабль, слаженный из ясеня, липы и дуба. А как он слушается кормчего, так маленькие дети не слушаются матерей! Как плавно перетекает с волны на волну, ни одна дощечка не затрещит, как ходко идет под парусом, ровно в два раза быстрее, чем на веслах. Пятнадцать скамей на «Транине» – пятнадцать пар весел, обшивка внакрой, мощный киль, крепкие заклепки, на форштевне резное изображение журавлиной головы с длинным клювом, ведь «Транин» – значит «Журавль». Приметный корабль «Транин Ланги», обычно-то все на носу ставят Дракона или Змея – «Ормринн», а Сигурд вот, Журавля поставил, и ни разу не подводил еще «Транин Ланги» старого ярла, как не подведет и молодого. Хельги представил себя у форштевня драккара на гребне волны – попутные ветер, волны и брызги в лицо, а за спиной – верная дружина – и тщеславно заулыбался. Что ему теперь мелкие проблемы! Вот, Ингви говорит, кто-то подрезал швартовочную веревку на причале, тогда, прямо перед бурей. Говорят даже, незадолго до бури на причале видели Дирмунда Заику, правда, сам он это отрицает, да и ладно. Хельги как-то спросил прямо при встрече, пойдет ли Дирмунд с ним? Заика сразу же закивал, только вот глаза забегали, видно, все-таки он и подрезал веревку, чтоб его тролли забрали… Ладно, хватит о Дирмунде, куда он денется-то? А в основном младшая дружина подбиралась неплохая, все парни умелые, проверенные, с такими можно натворить дел и в Англии, и в Ирландии, да хоть и на побережье страны франков. Ничего, выберем еще, куда пойти.

– Эй, эй, парень! Ты там не заснул?

– А? Что? Нет, я не сплю, учитель! Просто думаю.

– Ну, думай, думай. Заодно вспомни-ка, что боги дали тебе дар скальда. Что такое море?

– Земля кораблей, дорога ладей, – тут же без запинки ответил Хельги.

Велунд, однако, не унимался, видно, не очень-то его удовлетворил ответ:

– Еще о море!

– Путь морских конунгов.

– Меч?

– Ньорд брани, Ас металла, Крушитель бранных рубашек, Уж кольчуги…

– Достаточно. Ладья?

– Слейпнир моря. Конь волны. Зверь пучины. Стрела ясеня. Вяз вепря стяга попутного ветра.

– Молодец! Снова – море.

– Земля коней волны. Дорога зверей пучины.

– Неплохо. Битва?

– Сходка мечей. Пиршество воронов.

– А лучше?

– Сходка ужей крови… тьфу… росы смерти. Пир гусят Одина.

Кузнец довольно усмехнулся в усы. Похоже, в искусстве скальдов – отнюдь не менее важном, чем владение мечом – его ученик был явно не последним человеком в Бильрест-фьорде. Правда, зависело это не только от Хельги… И не от Велунда…

Довольная улыбка кузнеца не укрылась от наблюдательных глаз юноши. Он поднялся с лавки, почтительно поклонился и попросил разрешения съездить в усадьбу – проведать старых друзей.

– Возьми белого коня и езжай. – Махнул рукой старик. Проводив Хельги, он долго еще стоял у края дороги, под сенью шумящих на ветру лип и смотрел вслед ученику, хмуря густые брови. Не нравилось ему тщеславие Хельги. Хорошо, стал первым в лагере Эгиля, но ведь на этом ничего не закончилось! Да, приобрел верных друзей, но остались и враги и даже, быть может, появились новые. А уж они-то не будут сидеть сложа руки, и что-то еще решит тинг… А этот – уже, поди, видит себя ярлом – вот уж поистине: молодость – сестра глупости. Что ж, пусть обожжется. Чужие ошибки никогда никого ничему не учили. Все учатся на своих. Вот, как Хельги. Ну, пусть. Учится…

А Хельги в это время скакал вдоль Радужного ручья, подставив разгоряченное мыслями лицо ветру. В глазах его синим пламенем горела гордость… или, верней, гордыня… И вовсе не к усадьбе Сигурда держал путь Хельги: доехав до развилки, свернул на Ерунд-озеро, к хутору Курид. Знал – где-то в тех краях должна быть Сельма…

В тот же час, в ту же сторону, ехали Дирмунд Заика, длинный, неказистый, с большим носом и маленькими близко посаженными глазками, и его кругломордый приятель Приблуда Хрольв. Хрольв не очень-то хотел куда-то идти сегодня: слушал, раскрыв рот, рассказы узколицего Конхобара Ирландца. Тот рассказывал о походах в дружине Железнобокого Бьорна. Бьорн был конунгом щедрым на кольца, и Хрольв недоумевал – почему же ушел от него Ирландец? Скорее всего, напакостил чем-нибудь Бьорну или убил кого-нибудь не того, всякое случается, сам же Конхобар ничего конкретного не рассказывал, окромя того, как с треском крушил черепа непутевых защитников Уэссекса. Ну, а дальше Хрольв не дослушал – привязался Заика: пойдем да пойдем на охоту к Ерунд-озеру. Приблуда усмехнулся: знаем, знаем, кто так тянет Дирмунда в те края – Сельма, дочка Торкеля-бонда!

Сев на коней, Дирмунд и Хрольв выехали из усадьбы и, повернув налево, поскакали вдоль Радужного ручья. Конхобар Ирландец – с узким лицом и хитроватым взглядом прожженного мошенника – немного погодя тоже взнуздал коня и, осторожно, стараясь не попадаться на глаза жителям усадьбы, быстро понесся следом. Он нагнал их на вершине холма, где Хрольв с Заикой остановились дать передохнуть лошадям.

Внизу, вплоть до самого моря, переливались изумрудной зеленью травы. В голубом небе ласково пели жаворонки, пахло жимолостью и цветущим нежно-розовым клевером. Изумительный красоты пейзаж, впрочем, не очень-то занимал приятелей, хоть и смотрели они в сторону моря. Влажный морской ветер заставлял хищно раздуваться ноздри Хрольва, лицо его сотоварища было напряжено, на тонких губах играла нехорошая улыбка.

– Что, «Транин Ланги» все еще гниет в корабельном сарае? – подъехав ближе и не обращая никакого внимания на недовольный взгляд Заики, поинтересовался ирландец. Пусть и потрепанный в сражениях, однако любовно подремонтированный, боевой корабль «Транин Ланги» представлял собой большое богатство и силу. Старый Сигурд не очень-то разрешал использовать корабль, берег – все знали, для кого. Прошлым летом еще, в конце августа, ладью заново тщательно просмолили, заменили, где надо, заклепки, покрыли позолотой высокую фигуру журавля на форштевне. Красивым кораблем был «Транин Ланги», красивым и мощным.

– Знаю я человека, что с радостью принял бы вас к себе с таким кораблем, – продолжал Конхобар. – И немало б вы с ним натворили дел.

– С-с-случайно, не Хастейном Спесивцем з-з-зовут того человека? – с усмешкой переспросил Дирмунд Заика.

Ирландец улыбнулся:

– Ты всегда был умен, друг мой. – Осклабился он. – И на этот раз догадался правильно. Догадайся же – почему Хастейн не придет и не заберет корабль?

– Сигурд-ярл, – не задумываясь, ответил Дирмунд. В блеклых глазах Заики промелькнул огонь ненависти, злобы и зависти. – Думаю, Сигурд с-с-слишком известен и пользуется большим уважением с-с-среди морских конунгов. Это нужно иметь в виду даже такому человеку, как Х-х-хастейн Спесивец.

– Да, Хастейн не дурак. – Кивнул Хрольв. – А вообще-то, хорошо бы было, чтобы…

– Чтобы с-с-старый Сигурд поскорее отправился в Валгаллу, – закончил его мысль Дирмунд.

– Да! – Вскочив на ноги, Хрольв громко захохотал. – После смерти Сигурда останется лишь молодой Хельги.

– Уж с ним-то мы с-с-справимся, уж теперь-то не п-п-получится, как в прошлый раз. – Хохотнул Заика. – Все дело в Сигурде.

– Да, Хастейн много бы дал за то, чтобы старого ярла не стало. Он бы поддержал нового владетеля Бильрест-фьорда. – Ирландец со значением посмотрел на Дирмунда. Заика приосанился, расправив узкие плечи. В маленькие бесцветных глазках его появилось горделивое выражение, словно давно уже стал он бильрестским ярлом.

– Хастейн Спесивец, – задумчиво повторил Заика. – Но хорошо бы прежде расправится с Хельги!

– Замечательная мысль! – тут же поддержал его Ирландец. – Только не стоит торопиться, надо все тщательно обдумать.

Под впечатлением случившейся только что беседы, все трое направились к лесу. На узких губах молодого друида играла торжествующая улыбка. Ирландец давно уже присматривался ко всем обитателям усадьбы, искал возможных союзников, и вот, кажется, нашел.

В лесу было чудо, как хорошо! Солнечные лучи, чуть приглушенные еловыми ветками, падая на землю, светились теплой зеленоватой дымкой. Хрустели под ногами сучки и старые шишки, где-то, совсем рядом, озабоченно стучал дятел. Вспорхнув, пролетела кукушка, закуковала, усевшись на ветку, Дирмунд хотел было сбить ее камнем, размахнулся уже, да передумал – жаль было тратить время на столь незавидную добычу. Идущий впереди Хрольв вдруг замер, быстро спрятавшись за кустом можжевельника, и Заика с Ирландцем быстро последовали его примеру.

– Рябчик! – обернувшись, шепнул Хрольв, указывая рукой на одиноко стоящую сосну, что росла на небольшой полянке, за ольховыми зарослями. Заика присмотрелся и заметил на нижней ветке сосны упитанную красновато-пегую птицу.

– Подберемся поближе, – скомандовал Хрольв и, не дожидаясь ответа, быстро пополз к поляне. Уж как не хотелось Дирмунду – а уж, тем более, Ирландцу – ползти по сырому мху, а все ж пришлось, никуда не деться. Они заползли в ольховник и разом замерли, услышав вдалеке чей-то голос.

– Кто бы мог здесь так орать? – Удивленно переглянулись все трое. – И, главное, зачем?

– Может, з-з-змея кого укусила, сейчас они как раз в-в-выползают, змеи. – Дирмунд Заика опасливо осмотрелся вокруг.

– Укусила б, так не орал, – резонно возразил Конхобар. – Вон он, крикун, по той тропинке идет. Выходить не будем, отсюда посмотрим, кто.

– М-мудрое решение. – Одобрительно кивнул Дирмунд, и все выжидательно затаились в кустах.

Ждать долго не пришлось – голос – а, точнее, голоса – быстро приближались, и вот уже на поляне показался Хельги, высокий, красивый, с длинными, развевающимися на ходу волосами цвета спелой пшеницы. На поясе юноши висел меч в украшенных золотыми бляшками ножнах, через левое плечо перекинут лук и колчан, полный стрел. Рядом с ним быстрой, упругой походкой шла Сельма, дочка Торкеля, бонда. Хельги, улыбаясь, смотрел на девушку и громко читал висы, тщательно, с выражением, практически не сбиваясь:

 
Познай руны речи,
Если не хочешь,
Что б мстили тебе!
Их слагают,
Их составляют,
Их сплетают…
 

Хельги остановился на поляне, посмотрев в небо:

 
Познай руны мысли,
Если мудрейшим
Хочешь ты стать!
Руны письма,
Повивальные руны,
Руны пива
И руны волшбы, —
Не перепутай,
Не повреди их,
С пользой владей ими;
Пользуйся знаньем
До смерти богов!
 

Смеясь, Хельги и Сельма пересекли поляну и скрылись в лесной чаще.

– Жаль, н-н-не пристрелил его т-т-тут, – запоздало шепнул Заика, и Хрольв бросил на него недоумевающе опасливый взгляд. Что болтает тут этот дурак? Выстрелить стрелой в человека, вот так запросто читающего волшебные висы – то же самое, что направить стрелу в собственное сердце. Ну, уж нет, Хрольву отнюдь не улыбалось погибнуть от собственной же стрелы.

– Не спеши так, Дирмунд, – успокоил Заику друид. – Не много толку в такой смерти, гораздо лучше сначала опозорить соперника, да так, что навеки закроется для него путь в Валгаллу.

– Да, так, п-п-пожалуй, лучше, – злобно сверкнув маленькими, похожими на свиные, глазками, согласился Заика и тут же внимательно посмотрел на Ирландца: – А ты-то за что так не любишь сына Сигурда-ярла?

Молодой друид усмехнулся. Он давно уже ждал этого вопроса, и ответ был готов.

– Мне кажется, сын Сигурда не очень-то подходит на роль хозяина усадьбы, – твердо заявил Конхобар, посмотрев прямо в глаза Заике.

Тот лишь понятливо усмехнулся. Значит, недаром, ползали по Бильрест-фьорду слухи об отношениях Ирландца и Гудрун – старшей жены Сигурда. Да, Гудрун, несмотря на всю ее придурь, была неплохой хозяйкой: жестокой, властолюбивой, хитрой. Однако, что толку от этого ему, Дирмунду Заике?

А еще нужно было помнить о братьях Альвсенах, что владели обширной усадьбой на другом берегу Радужного залива. Рыжебородые верзилы – грубые неотесанные мужики с руками, словно кузнечные молоты – тоже имели права на усадьбу Сигурда: Сигурд-ярл приходился им двоюродным дядей по матери, это считалось очень близким родством, и не раз и не два бросали братья алчные взгляды на усадьбу. Все остальные обитатели Бильрест-фьорда хорошо знали об этом и со страхом ждали смерти Сигурда – в том, что она вызовет целую вереницу кровавых распрей, никто не сомневался. Мир в Радужном заливе держался лишь на авторитете старого и больного Сигурда-ярла – нельзя было ему умирать, никак нельзя.

– Очень красивое у тебя ожерелье, хозяйка, – повстречав у овина Гудрун, льстиво заметил Ирландец.

– Да уж. – Усмехнулась та. – Немало серебра отвалил за нее Сигурд на рынке в Скирингссалле.

И правда, красиво было ожерелье, красиво и изящно: янтарь – солнечный камень, сердолик, бирюза и яшма, перемежались крупными золотыми подвесками с изображением волшебных птиц и животных.

– Многие бы позавидовали такому ожерелью, – не унимался Конхобар. – Пожалуй, за такую драгоценность можно нанять полдружины или парочку-другую берсерков.

– Да, это так. – Кивнула Гудрун, по всему видно было, что похвала Ирландца ей очень приятна. – На ночь запираю его в сундуке, – понизив голос, сообщила она. – Почему-то не очень-то доверяю рабам, особенно во-он тому уроду. – Она кивнула на Трэля Навозника, рыхлившего мотыгой землю неподалеку.

– Да уж, урод редкостный. – Согласно кивнул Ирландец. – Смуглый, темноглазый, черноволосый, такому украсть что-нибудь – раз плюнуть. Но, хозяйка Гудрун, не рабов беречься надобно, а других воров, тайных…

– Это кого же? – настороженно переспросила Гудрун.

– Того, на кого и не подумаешь никогда, – закрыв тему, уклончиво ответил Ирландец.