Родион хотел сказать «танцы», но губы сами собой произнесли «пляс». И вообще он вдруг осознал, что сам говорит на каком-то чужом языке, древнем и малопонятном, лишь порой вставляя туда современные слова, которых в этом старинном языке просто нет. Да-а… И впрямь забористая бражка!

Время летело так быстро, что молодой человек лишь диву давался. Вроде бы только что сели, выпили «во славу богов», поболтали – а уже и смеркается! Потом все вышли на улицу, и тут праздник продолжился: выпили еще, побрызгав бражкой на все четыре стороны и поминая Семаргла, Свентовита, Мокошь; постояли, покричали что-то, и всей толпой двинули в поле. Там все разом поклонились, и Родион решил не отрываться от коллектива. Очень интересный оказался обряд… только вот потом подняться удалось не сразу, едва не завалился наземь. Вот она, бражка-то! Коварная оказалась штука – вроде слабенькая, пил себе и пил, опьянения никакого не чувствуя, и вдруг – на тебе! Ноги не слушаются…

Хорошо хоть, Истр подбежал, подхватил.

– Истр, дружище! – обрадовался Родион. – Ты-то хоть как? Бражку, смотрю, не пил.

– Мне еще не дозволено.

– Славный ты парень, Истр… Слушай, а что меня так шатает-то?

– С усталости, – осторожно поддерживая спасителя, улыбнулся подросток. – Да и мед у нас крепкий!

– Мед? А, так это медовуха… То-то я чую, медом пахло. А ты знаешь, голова совсем не болит. Только язык, блин, чуть-чуть заплетается, так, слегка… и ноги куда-то не туда несут. Ты не обращай внимания, ладно?

– Ты мой друг и брат, Рад! – с пафосом отозвался парнишка. – Я буду заботиться о тебе, как и подобает брату.

– Спасибо, конечно, но… Ты бы мне лучше телефон отыскал, а?

– Чего отыскать?

– Да ты что, глухой? Русским языком говорю – те-ле-фон! Что, у вас тут вообще связи нет?

– Извини, брат. – Истр обиженно моргнул. – Я совсем не понимаю, чего ты хочешь. Вы там, на севере, хоть и словенским языком говорите, но уж больно много у вас слов непонятных.

– Каким языком?

– Словенским, ибо все мы – сло-вене, то есть «ведающие слова». А есть другие люди, нашей речи не разумеющие и потому будто немые, их так и зовут – немцы. Скажем, готы.

– Да уж, – кивнул Родион. – Готы – точно немцы. А мы, значит, славяне. Кто бы спорил! Какой ты умный, Истрик.

Парнишка приосанился, даже покраснел от удовольствия – видать, не уловил иронии. Ну и слава богу – зачем обижать хорошего парня, пусть и немного странного?

– Ромеи называют нас венедами, – усадив старшего друга под березкою, Истр уселся рядом и с неописуемой важностью продолжал лекцию: – А гунны – те кличут антами. Но «ант» – по-гуннски означает «союзник, друг», потому что мы когда-то помогли им против готов. Готы никому не давали житья! А их вождь Винитарий разбил наших…

– Постой! – Родион пьяно тряхнул головой. – Как-как ты сказал? Винитарий?

– Да, Винитарий, готский вождь. Но это было давно, еще до нашествия гуннов. А после готов они двинулись на нас, и с тех пор мы платим им дань.

– А ты по истории хорошо подготовился, ничего не скажешь! Ну, еще что поведаешь?

– Я много чего ведаю, я умный! – сверкнув глазами, совсем по-детски похвалился парнишка. – Я набирался мудрости у наших старейшин, а еще у одного ромея, Василия – на торжище встречал, давно уже. Василий был ученый человек! Его потом убили – готы или гунны. Он говорил, что до прихода гуннов все наши словенские селения были куда больше, чем сейчас, в них насчитывалось и по десять дюжин домов! Были мастерские, кузницы, мы торговали с ромеями, с цезарем, никто никого не боялся. Только вот иногда вредили готы – они обитали по соседству, в своих длинных домах. Иногда мы с ними воевали, но чаще жили мирно, обменивались невестами. Многие наши знали готскую речь, а уж ромейскую и подавно. У нас были свои вожди и особо обученные умелые воины. Сейчас ничего такого нет, в наших племенах остались одни земледельцы – те, кто не ушел с гуннами или не попросил убежища у ромеев. Да и у готов тоже самое творится.

– Очень интересно тебя слушать, Истр! – снова похвалил Радик. – Сказать честно, и я даже такого не помню – чтобы в нашей стране в римские времена были какие-то государства, славянские, а тем более готские. Неужели правда?

– Готы всегда жили на полуденной и закатной стороне, за широкими реками. Но и мы туда приходили, а готы – к нам. Когда с миром, а когда и как Винитарий…

– Винитарий… – Молодой человек вскинул глаза. – А Радомир? Что ты о нем скажешь?

– Это был великий вождь! Я уже говорил тебе: он жил до прихода гуннов и сражался с Винитарием. А затем, чтобы спасти свой народ, принес себя в жертву.

– Ну да, да, ты рассказывал, – вспомнил Родион. – Прыгнул в болото. С этим ясно. Слушай, а давай больше не будем об истории, давай про ваш музей, хорошо?

– Про наш… что? Мусе… Какое-то непонятно слово. Греческое? Я от Василия такого не слышал.

– Тьфу ты, Господи! Опять ему непонятно. Ну, вот как с тобой разговаривать? Ладно, ладно, извини. Скажи лучше, что тут у вас сейчас происходит-то? Я так понимаю, репетируете какой-то старинный праздник?

– Да, праздник у нас, – кивнул Истр. – Перед сбором урожая полагается умилостивить богов. А то вдруг нашлют ветер, град, дожди?

– Ну, конечно, умилостивить богов надо, а как же? Слышь, друг…

Опираясь на плечо Истра, молодой человек поднялся. Вроде бы ничего, ноги держат. А вот только отпустил плечо и попытался сделать шаг – ка-ак шатнуло, едва в кусты не улетел, хорошо, Истр опять подхватил.

– Стой, стой, не падай! Брат, если чего-то тебе надо, попроси меня, я все сделаю!

– Тебя?

А почему бы и нет, в конце концов? Раз тут связи никакой не имеется, а до соседнего поселка Родион самостоятельно при всем желании добраться не в силах, то придется послать бойца…

– Истр, запиши-ка где-нибудь номер…

– Запиши? Что это значит?

– Хочешь сказать, что ты и писать не умеешь?

– Василий умел. А я на греческом и говорить-то не могу, куда там писать!

– О боже! Ну, может, хватит издеваться-то?

– Ты говори, что хотел сказать – я запомню.

– Вундеркинд ты наш! Ну, будь по-твоему.

Родион назвал номер, и парнишка тут же повторил его в точности.

– Ну, действительно, вундеркинд! – Родион удивился. – Не ожидал даже. Значит, слушай. Сбегай в соседний поселок, в любой, где цивилизация, позвонишь по этому номеру, скажешь, что со мной все в порядке, я мол, у вас. Заблудился, на праздник попал… В общем – завтра в лагере буду. Все запомнил?

– Истр! – Из кустов выскочил белобрысый парень с коротким копьем в руках. – А мы тебя везде ищем! Пошли, скоро наш пляс.

– Так успеем еще.

– Всевид тебя зовет.

– А, Всевид! Брат, ты тут без меня…

– Обойдусь, обойдусь! Ты только позвонить не забудь. Сам понимаешь – люди волнуются, ищут.

Кивнув, Истр убежал, смешался с группой юношей. Позвонит? Обещал ведь. А в целом – хорошо здесь! И костры эти, и синяя звездная ночь, и пляски девчоночьи. Классно как все организовано, жаль, туристов нет.

Видать, генеральная репетиция перед началом нового сезона, и пока тут Родион – единственный зритель. Но ведь сколько тут сотрудников, и все с детьми – девчонки и мальчишки так и кишат. Неужели мобилы ни у кого нет? Ах, тут же связь не работает…

Остается надеяться на Истра. Или стоит у кого другого спросить? Истр все-таки немного странный…

Чуть приподнявшись, молодой человек ухватил за подол рубахи пробегавшего мимо парнишку лет двенадцати:

– Слышь, пацан! Мобильника не дашь позвонить, а? Очень надо, правда. Всего-то пару слов сказать.

Мальчишка непонимающе хлопнул глазами и вдруг расплылся в улыбке:

– А! Ты – Рад из болота? Про тебя рассказывали! Ты славный воин, болотный Рад! Твой род мог бы тобой гордиться.

О боже, боже, опять! Они тут что, все такие? А не дать бы этому пацаненку леща? Треснуть по шее пару раз, чтоб не выпендривался? Не полный же он идиот. По виду – вполне нормальный.

– А ну-ка… – Родион попытался подняться, но его снова шатнуло.

Ну и бражка! Не нужно было так пить. Хотя теперь-то чего уж…

Пацаненок тем временем убежал, а Родион все сидел, прислонившись спиной к толстому дереву, и трезвел понемножку, а тем временем смотрел на костры, на девичьи игры, на то, как далеко за лесом заходит солнце.

 
Дидо праведный Сварог, дуй – подуй, дуй-подуй,
Коло Сварожье злато колодуй, колодуй…
 

– пели девушки, и под звуки старинной красивой песни Родион сам не заметил, как задремал…

В себя он пришел на широкой лавке в одной из хижин и сначала никак не мог понять, где находится. И почему без одежды? Потом резко сел, откинул покрывало, но тут же стыдливо прикрылся, ибо в открывшуюся дверь вошла Радонега с горящей свечой… нет, это была длинная щепка с огоньком на конце. Лучина, что ли?

– Добрая вещь! – Поклонившись, девушка вставила лучину в кованый светец над кадкой с водою. – Из березового топляка делана, потому и горит видишь как? Ярко и почти без дыма.

– Это ты меня… Ну, сюда приволокла?

– Я, – Радонега засмеялась и кивнула. – Вдвоем с Истром.

– А Истр ходил ли… В смысле, где он?

– Спит уже – время-то позднее.

– А ты что же?

– А я пришла к тебе, Рад! Ты же наш гость.

Ничего не добавив, девушка снова поклонилась и вдруг стащила с себя длинную рубаху. Ни белья, ни чего-то еще под ней не оказалось.

– Эй-эй, – Родион удивленно моргнул. – Что, вот так сразу?

– Мы все хотим, чтобы тебе было хорошо, гость наш! – Радонега уселась рядом, распустила косу, посмотрела игриво – голенькая, красивая, просто фея из сказки! – Ну, что ж ты? Иль я не красивая? Худая?

– Да нет, что ты!

– Тогда…

Их губы слились в поцелуе, долгом и жарком, молодой человек прижал девчонку к себе, обнял, чувствуя, как твердеющие соски приятно щекочут кожу.

И вот уже молодые тела сплелись в волшебном узоре вспыхнувшей страсти, став на какое-то время единым целым, девушка застонала, выгибаясь и закатывая глаза, Родион же совсем потерял голову. Было от чего – забыл и про своих, и про здешних. Только блестящие зеленоватые глаза, колдовские, манящие, только пленительные изгибы юного девичьего тела, жар призывно открытых губ, любовная нега… и стоны, стоны, стоны… вскоре сменившиеся расслабленной тишиной, не нарушаемой ни единым звуком, какая бывает только в деревне. Лишь слышно было, как потрескивает лучина да где-то на улице зашелся лаем пес, но тут же взвизгнул и замолк.

– Что-то наш пес беспокоится. – Девушка встрепенулась, приподнялась на локте.

– Какая ты красивая, Нега! – Родион нежно погладил ее по плечу.

– Что-то он нехорошо лаял. Недобро. – Радонега живо натянула рубаху. – Пойду-ка взгляну – может, кто чужой?

– Да брось ты, – тихонько засмеялся гость. – Ну, мало ли на кого собака залаяла? На то она и собака.

– И все же выгляну. Может, стоит разбудит наших?

– У вас что, сторожа нет ночного?

– Сторожа? – Девчонка почему-то сделала ударение на второй слог. – Как не быть? То-то и непонятно. Гляну!

Она выскользнула наружу, и от хлынувшего в открытую дверь сквозняка пламя лучины дрогнуло и погасло. Впрочем, сквозь малюсенькое оконце уже струился серый утренний свет. Или это еще месяц сияет?

Что-то долго не идет Нега… Черт побери! Вот это приключение! Вот уж верно сказано – не знаешь, где найдешь, где потеряешь! Ну и ориентирование в этом году получилось! М-да-а, сориентировался… Однако хватит тут расслабляться, утром к своим надо двигать, в лагерь! Интересно, Истр выполнил просьбу, позвонил? Хотелось бы надеяться…

С улицы вдруг послышался крик, но тут же оборвался, как и собачий лай перед этим.

Быстро одевшись, Родион выскочил из хижины. Обширный двор Доброгаста был залит призрачным светом месяца, все постройки отбрасывали смутные тени. Небо начинало светлеть, а вдали за лесополосою занималась заря.

– Нега! – осматриваясь, тихонько позвал юноша.

Никакого ответа.

– Нега, ты где?

Родион подбежал к плетню – показалось вдруг, будто на нем что-то висит. Мешок, что ли? Нет, померещилось… Он заглянул за кузницу – и не удержался от крика, едва не споткнувшись об ничком лежащую у плетня девушку.

– Нега, ты?

Молодой человек схватил девчонку за плечи, перевернул. Точно, это была Радонега! Распахнутые глаза недвижно смотрели в небо, а в груди торчал обломок стрелы.