Осень 450 года. Поселок
И зачем волхву регистрационный номер? На телегу свою хочет привесить, чтобы гаишники не приставали? Так нет тут гаишников и не скоро еще появятся. Однако главный вопрос тут не зачем волхву номер, а где нашел? На болоте, вестимо! Да и прихватил с собой – вещь непонятная, а все непонятное пугает не хуже черепушек. А сюда, в пятый век, номер попал так же, как сам Родион – провалился в трясину, может, даже вместе с машиной! Поехал какой-нибудь пьяный шоферюга за водкой… Хорошо, если сам выскочить успел. А не успел… если очутился здесь, то, скорее всего, уже погиб – в одиночку здесь не выжить, а никакие странные люди в ближайших окрестностях не объявлялись, иначе бы местные знали. Тот же Тужир все сплетни соберет обязательно!
Остановившись, Радомир снял лыжи и принялся счищать налипший снег. Лыжи были хорошие – широкие, охотничьи, беличьим мехом подбитые, да снег нынче сыроват: оттепель. Снова привязав к ногам ремешки, молодой человек обернулся, высматривая средь редколесья своих товарищей. Ну, и где эти охотнички, Истр с Тужиром? Сказали, мы мигом, только силки проверим. Что-то долго проверяют – не напоролись бы на стрелу! Да нет – вон они идут. Луки со стрелами в колчанах за спинами, в руках по палке: не отталкиваться, а опираться, чтоб не упасть. Хорошо идут – лыжники, блин, спортсмены. Этих бы парней да в Ванкувер! Сделали бы всех запросто. И выносливые, и на лыжах ходить умеют – долго, упорно, не теряя скорости, иначе без добычи останешься. Идут, красавцы! В теплых шерстяных обмотках, нагольных полушубках и пушистых меховых шапках, оба в снегу по уши – видно, снежками друг в друга кидались, деятели.
– Ну, как там у вас?
– А вона! – Истр поднял за хвост небольшую куницу. – Славный мех – как раз на шапку. Сейчас подвешу куда-нибудь, чтобы лисы не достали, и дальше пойдем. Ближе к болотине, там зайцев должно быть тьма.
– Что ж, с почином, – Радомир оценил куницу. – Видно, не зря молили богов об удаче.
– Точно так.
Пристроив добычу на приметное дерево, чтобы не таскать с собой и забрать на пути домой, молодые люди направились через редкий лесочек к холму, за которым вилась покрытая льдом река, запорошенная мягким мокрым снегом.
– Может, не пойдем к болотине? – с надеждой обернулся Истр.
– Вы как хотите, – Родион пожал плечами. – Не неволю. Ищите зайцев, потом на поляне встретимся.
– Нет уж, – оба парня переглянулись. – Мы лучше с тобой. А зайцы не уйдут, до темноты еще долго. Жаль, собак не взяли.
На том, чтобы идти без собак, настоял Родион: не хотел лишнего шума, чтобы подобраться к нужному месту потихоньку.
– Ну, что стоим, кого ждем? – Весело подмигнув товарищам, молодой человек с силой оттолкнулся палкой и лихо съехал с холма вниз, к речке.
Точнее, собирался съехать. В прежние годы он и в Хибины хаживал с туристами, да теперь-то у него на ногах были не прежние пластиковые лыжи, а деревянные – увы, не того качества. Да снег мокрый. Да мази нет. Да…
В общем, грохнулся Радомир в сугроб препозорно, едва не в реку с обрыва кувырком!
Ох, как хохотали товарищи-братья! Аж до икоты. Но Родион не обижался: хорошо, что веселые парни попались в родню, с такими не соскучишься.
– Ну, ты хорош, Радомире! Красиво съехал – аж снег столбом! Молоде-ец! – закатывался Истр.
Тужир вообще не мог слова вымолвить – держался за живот от смеха, даже шапку отцовскую уронил.
– Покажи дураку палец – он и рад хохотать, – наконец не выдержал Родион. – Кончай ржать, поехали дальше.
И Тужир замолк, но веселый хохот его оборвался настолько резко, что Радомир с тревогой обернулся – уж не случилось ли чего с парнем? А тот, потянувшись за шапкой, отлетевшей в кусты, так и замер с протянутой рукою, будто диво какое увидел.
– Что там такое, брат?
– Лыжня! Сами смотрите – точно, лыжня!
И в самом деле – кусточками, меж деревьев, через бурелом и прочую неудобь тянулись два параллельных следа.
– Но почему они здесь-то шли? – удивился Истр. – Во-он откуда приперлись… Если наши, то плелись в обход и крюк намотали изрядный. Зачем?
– Точно, наши, – надев наконец шапку, согласился Тужир. – Другим тут и неоткуда взяться – угодья-то наши. Ты прав, брат, – и зачем они за болота пошли?
– Наверное, из Витенеговых кто-то. Они вроде как собирались в ту сторону, только не к болотам, а в дальний лес.
– Может, и Витенеговы. Ну а им зачем такого крюка давать?
– Эй, парни, – Радомир помахал рукой. – С чего вы взяли, что тут не один человек прошел? Лыжня-то одна.
– Так видно же – ты что, брате, без глаз? – Парни переглянулись и прыснули.
Вот, блин, индейцы! А им стоит верить – охотники в следах разбираются.
– Вон от палки след… тут и тут… и тут… – сняв рукавицу, показал Тужир. – Сам прикинь – этак вот, раскорякой, идти неудобно. Значит, не один тут был, а двое или того больше.
– И что значит «больше»? – поддел его Радомир. – Выходит, и вы не все знаете. Двое их было? Трое? Пятеро?
– Не больше троих, – Истр наклонился к лыжне. – Если больше – снег бы плотнее примяли.
– Поняа-атно. Ну что, господа следопыты? Дальше пошли? Только осторожней. Не нравится мне эта лыжня почему-то.
– И нам не нравится. Если наши – зачем так таиться?
– А вот неплохо бы глянуть – кто это? – улыбнулся Тужир.
Родион хмыкнул: странно было бы, если этот парень не предложил нечто подобное. У Истра тоже глаза вспыхнули, да и сам Родион, честно говоря, был заинтригован – и кого это понесло на болота, да еще окольным путем? Влекумера с Хотобудом? Больше, похоже, некому. А что гадать, когда можно проверить?
Усмехнувшись, юноша стряхнул с полушубка снег и махнул рукою:
– Вперед, парни.
Поехали по загадочной лыжне – не быстро, осторожно, поглядывая по сторонам и прислушиваясь к звукам леса. Таились. Лыжня сначала шла к болоту прямиком, но потом стало видно: проложившие ее остановились, посовещались, наверное, после чего резко изменили направление.
– Ну, вот, я так и думал, – ухмыльнулся Истр. – К лесу они пошли, где силки ставят. И мы заодно свои проверим.
– А собак и у них нету, следов не видать. – Тужир поправил шапку, которая явно была ему велика и все время съезжала на глаза. – Но зачем такой круг делать?
– И мы, дураки, следом поперлись! – звонко расхохотался Истр.
– Тихо ты! – прикрикнул на него Радомир. – Всех зверей распугаешь. Давайте, пошли потихоньку. Да по сторонам поглядывайте, не расслабляйтесь, мало ли что?
Как и положено младшим, те послушались старшего брата, хоть и посмеивались про себя. И в этом они сильно отличались от подростков двадцать первого века, которые в подавляющем большинстве ходить на лыжах не любят и не умеют, предпочитая валяться на диване перед телевизором, щелкать телефоном, шариться по порносайтам либо похваляться крутизной своей липовой в разных там «живых журналах».
Родион усмехнулся, вспомнив своих одноклассников. Хорошие были ребята и девчонки, по выходным просили классную «в поход» их сводить. Походом у них тогда назывался пикник на природе, неподалеку от города, с газировкой или пивком: чтобы на травке посидеть, песен попеть, в волейбольчик сыграть. Что бы они запели, если бы самим пришлось дрова рубить и колоть, еду готовить, посуду мыть! Да еще с байдарками, палатками и прочим снаряжением управляться! А кругом-то комары, клещи, слепни! Нежное тело попало в дело – мама, забери меня отсюда-а-а…
– О, боги! Что это?!
Идущий впереди Истр остановился так резко, что погрузившийся в свои мысли Радомир едва не сбил его с ног.
– Чего, чего увидали-то? – заволновался позади Тужир.
– А вон… – Истр обернулся. – Сами смотрите!
Впереди, шагах в трех, поперек лыжни лежал человек со стрелой в груди! По всей видимости, мертвый – невысокий коренастый мужчина в лисьем малахае, скуластый, с желтоватым узкоглазым лицом.
– Это гунн… – тихо промолвил Истр. – А стрела охотничья. Вон у тех деревьев самострел должен быть… Тужир, посмотри-ка.
– Есть самострел! – откликнулся парень. – Недавно поставлен, может быть, даже сегодня.
– С чего ты это взял? – Радомир отвел взгляд от убитого и вдруг вздрогнул, услышав где-то рядом, в кустах, конское ржание.
– Откуда здесь лошадь?
– Лошадь? – в тревоге оглянулся Истр. – Да не одна, пожалуй… О боги! Всадники… и как много! Скорее бежим, братцы!
Осень – зима 450 года. Южная лесостепь
Радомир бросился было в чащу, но ременная петля захлестнула горло, не давая дышать, опрокинула наземь. Юноша захрипел, вцепился в ремень, пытаясь ослабить давление – но тщетно. В глазах заплясали зеленые звездочки, потом обрушилась тьма.
А вокруг бесновались раскосые всадники на мохнатых лошадках, орали что-то гортанными голосами. Двое спрыгнули в снег, ослабили петлю на шее пленного, заломили руки, связали. Потом рывком поставили на ноги и подтолкнули тупым концом копья: шагай, мол. Аркан был привязан к седлу, и хорошо еще, что обилие глубокого снега мешало всаднику пустить лошадь в галоп. И все же Радомир старался не падать, а упав, поскорее подняться, не желая, чтобы его волокли по сугробам. Всадники вокруг – надо думать, это и были гунны, о которых он столько слышал, – размахивали плетками, смеялись. Молодой человек крутил головой, пытаясь найти своих товарищей, но не видел ни Тужира, ни Истра. Не удалось ли ребятам скрыться? Хорошо бы…
Спустившись к реке, где пролегала наезженная санями дорога, всадники пустили лошадей вскачь, и уж тут-то пленнику туго пришлось. Хорошо хоть, бежать заставили недалеко. Через пару километров, за излучиной, на берегу показались шатры: два маленьких серых и один большой, крытый золоченой парчой, с синим стягом на шпиле. Возле входа стояли двое дюжих молодцов с копьями и горел костер, возле которого кружил полуголый старик с выбритой головой – шаман, судя по всему. Ударяя в бубен, старик подпрыгивал, скалил зубы и завывал:
– Сюнну-у-у, сюнну-у-у, у-у-у-у!
Рядом с ним толпились вооруженные мечами и секирами воины в мохнатых шапках и подбитых мехом плащах. Кстати, как приметил Родион, узкоглазых среди них было не так уж и много. Воины о чем-то переговаривались, озабоченно посматривая на хмурое небо: видно, опасались метели.
Остановившись у костра, всадники спешились. Родиона ухватили за руки и, отцепив аркан от луки седла, затащили пленника в шатер. Изнутри он казался еще просторнее, нежели снаружи; здесь было тепло от жаровни, золотые курильницы распространяли аромат благовоний. Тускло горели светильники на высоких ножках, а на медвежьих шкурах и коврах сидели мужчины – кто-то был в кольчуге, кто-то в доспехе, напоминавшем облачение римских легионеров, а кто-то голый по пояс.
В центре же, на возвышении, накрытом темно-голубым бархатом с серебряной вышивкой, в окружении трех смуглых красавиц, скорее раздетых, нежели одетых, важно возлежал воевода гуннов – человек средних лет, вполне европейской внешности, с небольшой бородкой и усиками. Рыжевато-пегая шевелюра достигала плеч, на узкую зеленую тунику была накинута широкая ярко-красная хламида с короткими рукавами и золотым шитьем, а поверх нее – синий плащ на горностаях, застегнутый узорчатой фибулой с разноцветной эмалью.
Войдя в шатер, воины силой поставили пленника на колени и сами поклонились.
– Все ясно, – на чистейшем словенском языке изрек главный. – Это, наверное, третий убийца!
– Я… Мы никого не убивали! – Радомир вскинул глаза.
– Не убивали? – Предводитель гуннов нехорошо прищурился, что сразу сделало его непримечательное лицо страшным и злым. Унизанные драгоценными перстнями пальцы сжали рукоять меча. – Не убивали? А что же, Дамир, наш несчастный воин, сам напоролся на стрелу?
– Вот именно что сам, – пожал плечами пленник. – На тропе был поставлен самострел на зверя. Внимательней надо быть, когда бродишь в чужом лесу.
– Вот как? А мне почему-то нравится этот дерзкий парень! – на готском наречии произнес гунн, после чего усмехнулся и снова перешел на словенский. – Если такой умный, тогда поясни мне, какого зверя ждал этот лук? Если вставшего на дыбы медведя – так зимой медведи спять, а волки на задних лапах не ходят!
Молодой человек непроизвольно вздрогнул. Так вот оно что! Теперь он понял, для кого предназначалась стрела. Вот только чья она?
– Дрожишь? – усмехнулся гунн, оказавшийся весьма наблюдательным. – Боишься? Не бойся – мы тебя не сразу убьем. Вначале сдерем кожу.
Если судить по громкому хохоту всех присутствующих, это была шутка, хотя Радомир не счел ее такой уж удачной.
– Вижу, больше не дрожишь, – главарь кивнул. – Сколько у тебя было сообщников?
– Какие еще сообщники…
– Ах, не было? Тогда и тебе не будет больше веры. Mendax in uno, mendax in omnibus – солгавший в одном лжет во всем.
И снова все засмеялись. Ишь ты, вечер юмора им тут!
Гунн между тем махнул рукой, и четверо воинов ввели в шатер Тужира с Истром. Оба парня были избиты в кровь и едва держались на ногах.
– Это твои сообщники, убийца? Что молчишь? Плохи ваши дела, скажу сразу. Аb altero exspectes alteri quod feceris, то есть жди от другого того же, что сам ему сделал.
– У нас говорят: как аукнется, так и откликнется, – усмехнулся пленник. – Только это к нам не относится, мы-то никого не убивали.
– Не вы, а настороженный вами лук. На человека, нашего человека!
– Да не наш это самострел! Мы едва успели в лес войти, как на вас напоролись!
– А кто же? Кто же тогда убил нашего воина?
– Не знаю!
– Незнание – не довод! – высокоученый главарь осчастливил собравших еще одной латинской мудростью. – Хорошо, зайдем с другого конца – кто вы и из чьего рода? Где ваше поселение, как долго до него идти?
Радомир украдкой бросил взгляд на Истра: тот едва заметно покачал головой. Понятно – не надо им говорить про селение. И что же – погибнуть под пытками? Эти церемониться не станут. На вожака их достаточно посмотреть: холеный такой, интеллектуала из себя строит, будто какой-нибудь оберштурмбанфюрер СС!
– А? – Повернув голову, гунн глумливо приставил к уху ладонь, что немедленно вызвало новый взрыв веселья подчиненных. – Не слышу ответа. Ах, вы, наверное, лучше поймете по-другому. Хорошо! – Он обернулся к воинам и указал пальцем на Родиона. – Берите вот этого…
Тужир нервно сглотнул, и палец сразу же переместился на него:
– Нет, лучше вот этого. Похоже, он из них самый младший. Что смотрите? Он будет умирать у вас на глазах и, поверьте мне, долго и страшно.
Схватив побледневшего как полотно парня, гунны быстро сорвали с него одежду и положили спиной вверх на принесенную снаружи колоду. Какой-то мерзкий кривоногий тип с мускулистыми ручищами выхватил из-за пояса кнут и поклонился:
– Приступать, мой господин?
– Пожалуй, приступай. А мы послушаем… и посмотрим. И пусть подают еду…
Но едва кривоногий палач успел размахнуться, как главарь поднял голову и прислушался.
– Что? Что там такое, что за шум? Подожди пока, Ашир. Узнайте, в чем дело?
– Там какие-то люди, господин, – войдя, с поклоном доложил стражник. – Говорят, к тебе.
– Ко мне?
– Они назвали твое имя, господин.
– Хм… – Предводитель гуннов задумался, но тут же усмехнулся. – Ах да, совсем забыл. Кажется, я знаю, кто это. Пусть войдут.
Стражник покинул шатер, и сразу же, сняв шапки и кланяясь, вошли двое – жрец Влекумер с молодым Хотобудом!
– Здрав будь, славный Варимберт-воевода!
– А, вот и местный жрец пожаловал. Что так долго?
– Запоздали, извини, господин. Зато…
Волхв вдруг осекся, встретившись взглядом с привязанным к колоде Тужиром. Хотобуд сразу же заметил двух других парней и успел шепнуть о том Влекумеру.
– Что вы там шепчетесь? – немедленно поинтересовался Варимберт. – А, вижу, вы узнали сородичей! Они, кстати, только что убили нашего воина.
– Не мы! – Родион упрямо мотнул головой. – А скорее эти двое. – Юноша кивнул на старика с племянником. – Они и есть убийцы.
– Да что ты говоришь? – рассмеялся предводитель гуннов.
– Я говорю, что есть!
– Ладно, не будем спорить, – Варимберт щелкнул пальцами. – Уберите пока этого…
Воины и палач послушно утащили из шатра колоду с привязанным юношей.
– Эй, эй, – забеспокоился Радомир. – Нельзя ли его развязать и дать одежду? На улице-то, чай, не май месяц.
– Заботишься, чтобы твой дружок не замерз? А ты, жрец, ничего не хочешь мне поведать?
– О да, господин! – Влекумер расплылся в улыбке, которая так редко гостила на его хмуром лице. – Эти парни – ловкие и смелые, из них выйдут хорошие воины.
– Не может быть. Ты, верно, имел в виду, что они подлые убийцы.
– Нет, нет, вождь, именно воины. Если бы ты только видел, как отчаянно они бились с готами! А как ловко потом выбрались из земляной ямы!
– Сбежали из земляной ямы? – удивился Варимберт. – Ну, надо же! А ведь кто-то мне уже об этом рассказывал. Кажется, один славный юноша, по имени Эрмольд. Или кто-то из тех, кто за ним присматривает – сам-то Эрмольд особой честностью не отличается.
– Это умелые воины, клянусь всеми богами! – твердил Влекумер.
Радомир слушал его с тревогой: с чего это навию их нахваливать? Тут явно дело нечисто.
– Берите этих троих, – неожиданно предложил тот. – Все будут рады, да еще трех девок в придачу дадим, дань больше обычной получится.
– Девки у нас и так будут, – заметил гунн. – На обратном пути возьмем у готов. Впрочем, не откажемся и от ваших, но только чтобы красивые были или мастерицы умелые, ясно?
– Я передам твои слова старейшинам, – поклонился Влекумер, приложив руку к сердцу. – Они исполнят.
– Еще бы! – усмехнулся Варимберт. – Они мне теперь должны всю жизнь – ведь это ваши люди убили моего. Так ты говоришь, из этих троих получатся воины? Уж больно они молоды.
– Молодые, да ранние, как у нас говорят.
– Ваши старейшины всегда норовят схитрить и спрятать от нас лучших бойцов. Вот что! – Воевода хлопнул в ладоши. – Мы их сейчас проверим в деле!
О проекте
О подписке