Было уже за полночь, и Беторикс простился с Кагеном – все ж таки к завтрашнему дню надо было выспаться, в полдень – общее построение и штурм. Пиво пивом, а война по расписанию. Не бухать, чай, приехали! В лагере кто-то еще пел песни из мультиков, кто-то уже храпел, упав наземь прямо возле костра на расстеленный плащ, кто-то упорно продолжал «квасить» – завтра распухшая башка в шлем не влезет. Римляне расползлись по своим палаткам, галлы набились в хижину – круглую полуземлянку, выстроенную и подновляемую заботами того же Мастера.
– Беторикс! – позвали сзади, едва он собирался сойти по трем деревянным ступенькам. – Куда ты запропал? Я тебя искала, а мне сказали, ты ушел с каким-то парнем! Вот уж не ожидала от тебя!
– Веста? – резко обернувшись, откликнулся Виталий и усмехнулся. – Даже не думай так обо мне думать!
– А я и подумала – на тебя не похоже!
С мокрыми спутанными волосам, в одной короткой тунике и босиком, Веста казалась сейчас какой-то озерной нимфой, берегиней прозрачных вод.
– Купалась, что ли? – усмехнулся вождь.
– Хотела попросить: поможешь отнести мою оставшуюся одежку к машине?
– А ты что, в машине спать собралась?
– Да, лучше там, – девчонка кивнула. – В шатре комары достанут. И покурить очень хочется, а в лагере нельзя.
У озера слышались веселые голоса и вопли – девушки и молодые люди купались голышом в теплой летней водичке.
– И ты с ними плескалась? – Беторикс кивнул в ту сторону.
– Ну, тебя же не было! Вон моя одежонка, за кустом. Бери столу, кальцеи, мешок тоже забирай.
– Твой мешок?
– Ну, а чей же?
– Красивый. Бисером сама вышивала?
– Нет. Сделали…
Молодой человек поднес мешок к глазам, при свете луны и звезд пытаясь разглядеть узор:
– Это откуда? И не римский, и не галльский, не пойму, что за стиль.
Не отвечая, Веста помахала рукой компании легионеров, которые тут же принялись зазывать девушку к себе. Поднявшись по тропинке к лесу, Беторикс и Веста миновали пологий холм и оказались у поляны с автомобилями. У сосен околачивалось несколько человек – белели в темноте рубахи, мерцали огоньки сигарет.
– Это… у вас покурить, случайно, нету? – окликнул кто-то.
– Случайно есть, но в машине. Пошли, выдадим.
– Вот здорово! И комары еще заели, собаки!
Комары в начале лета и впрямь составляли проблему, при которой и разная химия из баллончиков, и дымящие спирали помогали мало.
– Держи! – забравшись в салон, Веста бросила парню пачку каких-то тоненьких женских сигареток.
– С ментолом, что ли? – подозрительно принюхался воин. – Ладно… хотя бы что. А зажигалки нет?
– Ой, как хорошо! – Усевшись на капот, Веста прикрыла глаза и блаженно затянулась. – Ты не куришь?
– Нет. Вот не привык как-то.
– И славно. Не стоит привыкать – потом не отвыкнешь. Ладно, – девушка выбросила окурок и потянулась. – Забирайся в салон, поболтаем. Мне что-то совсем спать не хочется, а тебе? И Васюкин, как назло, в райцентр уехал – какие-то заморочки со следствием.
– Стало быть, не такие у Кассия легкие повреждения, как он в ментовке говорил.
Молодой человек уселся рядом, точнее сказать, улегся, поскольку Веста уже опустила спинки сидений. Дальше все пошло, как и ожидалось. В какой-то момент их пальцы встретились… а губы слились в поцелуе. Руки Беторикса скользнули под тунику Весты, лаская спину, животик, грудь, впитывая в себя жар юного упругого тела… Так жаждущего любви…
Вот уже полетела прочь туника, тела сплелись в едином порыве, и послышались стоны… И…
Молодые люди обрели наконец друг друга… им сейчас завидовали звезды…
А в динамиках что-то тихо мурлыкал французский певец, Виталий не знал, какой именно.
– Это Ален Сушон, – вдруг улыбнулась Веста, будто прочитала его мысли.
– Давно хотел сказать – ты очень красивая, – прошептал Беторикс, целуя девушку в мочку уха.
– Ты говорил уже… Как мы с тобой зажгли, а? Аж амортизаторы скрипели – слышал? Хорошая все-таки вещь – машина. И не увидит никто, и комары не кусают.
Да, на богиню-хранительницу домашнего очага, в честь которой получила имя, эта девчонка походила мало. Скорее на Венеру, любвеобильную и легкомысленную.
И снова Беторикс и Веста занялись любовью, которой, наверное, оба ждали давно, с тех пор еще, как познакомились по Интернету. И как-то очень быстро наступило утро – сделалось вдруг светло, а на вершинах сосен вспыхнули золотым пламенем первые лучи встающего летнего солнышка.
– Хорошо как! – Опустив стекло, Веста закурила и расслабленно потянулась. – И небо какое прозрачное. Ничего, что курю?
– Ничего.
Виталий пожал плечами. Вообще-то ему не очень нравились курящие девушки, но Веста ведь не его девушка, она сама по себе. Правда, где-то в глубине души появилась надежда, что эта случайная связь все же станет началом чего-то большего.
Откуда-то из пролеска вдруг послышались возбужденные голоса, будто кто-то там ругался или даже дрался.
– Пойду гляну. – Беторикс живенько натянул браки. – А ты не дергайся, спи…
Веста лукаво прищурилась:
– Дадут тут некоторые поспать, как же!
Звякнул браслет на ее запястье; мельком бросив на него взгляд, Виталий в который уже раз удивился. Браслеты были изумительные: очень хорошей работы, бронзовые с красной эмалью, он таких никогда не видел – в смысле, на людях. Только в музее. Спрашивал, кто же такие делает, но Веста только усмехнулась. Может, из-за границы привезли? Из наших мастеров точно никто такого не умеет, это Беторикс знал. Секрет древних галльских ювелиров считается утерянным. Впрочем, у Весты все антуражные вещи были высочайшего качества, что уже выдавало хорошую подготовку и неслабое материальное обеспечение. Но все остальное достать можно, были бы деньги и желание, а вот браслеты на всю тусовку такие одни, Виталий мог бы за это поручиться.
Осторожно закрыв дверцу машины, Беторикс зашагал к перелеску. На лесной дорожке, упрямо выставив вперед выкрашенную в желто-красный цвет тупорылую морду, стоял ГАЗон с кунгом, рядом гомонили мужики самого брутального вида – небритые, смолящие «Беломор» и постоянно сплевывающие. Пахло от мужиков, как и полагается – перегаром, одеты они были в одинаковые куртки – зеленые с синим.
– Ну, так че, мля, мы долго тут стоять будем? – наседал на бедолагу Кагена здоровяк в оранжевой каске, сдвинутой на затылок.
– Ну, чуть-чуть-то подождите, я уже человека за шефом послал.
– И долго нам ждать еще? Нет, ну, блин, специально решили сегодня пораньше выехать – пока эту чертову утечку отыщешь.
– Здорово, мужики! – подойдя ближе, доброжелательно улыбнулся Виталий. – Что такое случилось-то?
– Да коротнуло где-то, – махнул рукой детинушка. – А этот вот черт не пускает!
– Правильно, в лагерь въезд автотранспорта запрещен. И здесь частная территория.
– Во, мля! Вам все игрушки, а нам работать надо. И, главное, с той стороны, по другой дороге сунулись – там тоже какие-то голоногие черти, со щитами, с копьями. Это вы что же, кино снимаете?
– Ну, типа того, – Виталий кивнул, ибо видел: данному контингенту объяснять суть и принципы исторической реконструкции совершенно бесполезно и незачем.
– Значит, от вас коротнуло! – Пожилой сплюнул. – Так я и думал.
– Да у нас электричества нет.
– Ага, нет… А как кино снимаете?
– Василич, сейчас все камеры на батарейках, на аккумуляторах, – с важным видом пояснил парень в замасленных джинсах и кирзачах. – Ну, как твой мобильник, типа того.
– Ну, мля… Чего же нам делать-то?
– Подождите немного, – усмехнулся Беторикс. – Сейчас хозяин придет.
– Это Васюкин-то?
– Он. И земелька эта его тоже. В аренду на сорок девять лет взял.
– Землю-то взял, а линию? Линия-то наша, нашим электросетям принадлежит, – Василич начал как-то не по-хорошему волноваться. – Не, мужики, вы сами-то думайте – вчера шесть деревень обесточили! Ладно бы зимой, когда там две с половиной бабки живут, а сейчас – дачники, родственники, людей море! И у каждого холодильник, телевизор, компьютер. Волнуются люди, жалобы пишут.
– Ну, это понятно, – Виталий кивнул.
– Понятно им… Хэ! – Василич с презрением сплюнул.
Что ж, мужиков этих, судя по всему, электриков-линейщиков, можно было понять. Что поделать – работа, за которую не так уж много и платят. Точнее сказать, мало, с городскими зарплатами не сравнить. В городе и на пятнадцать тысяч неохотно идут, а здесь и десятка – зарплата приличная, потому что другой никто не даст. Работать особо негде: развалено все, даже леспромхоз, не говоря уже о колхозах-совхозах. Вот и крутятся мужички, бедуют – кто-то извозом подрабатывает, если колеса есть хоть какие, кто-то лесок напилит втихаря, украдет – да ведь еще проблема на пилораму его вывезти! Да и лес-то нынче не народное добро, а частная собственность арендаторов-лиходеев. Попробуй-ка, укради – головенку твоей же пилой и отчекрыжат, бывали случаи – целые «дикие» бригады пропадали.
Относительно безопасна только охота-рыбалка, ну и грибы-ягоды в сезон на сдачу собирать, приторговывать на обочине или, кому некогда да и не на чем до федеральной трассы добраться, сдавать местным перекупщикам, которые тоже не на себя, а на чужого городского дядю работают. Такие вот дела. Все, нет деревни! Разворовали, схарчили – одни дачи остались. В чем-то, конечно, и объективный процесс – урбанизация называется, а в чем-то – ну уж такой подлый, что дальше некуда. Чем деревенский мужик, вот тот же Василич, хуже городского пижона? Только тем, что в деревне родиться угораздило. У кого-то с рождения все, а у кого-то и то, что было, отхватить норовит родное государство. Школы закрывают, больницы – выживай, как знаешь, в город беги, гастарбайтеров локтями расталкивай… Да растолкаешь тут – больно много их, бедолаг, в обеих столицах уже счет пошел на миллионы. Лет через тридцать узбекский или таджикский вторым государственным языком будет.
И вот на фоне всей этой невеселой жизни вдруг приезжают в родные места, где каждый листик, каждое деревцо знаешь, какие-то не пойми кто. С точки зрения деревенских жителей – сытенькие городские бездельники, ворюги, потому как работящий-то человек разве будет по болотам голыми волосатыми ножками бегать? Тьфу! И смотреть-то противно.
Черт! А Васюкин-то, между прочим, в райцентр вчера вечером укатил! Ну да – и джипа нет, так что зря Мастера ищут. Искать надо Ариовиста, он комендант лагеря и должен знать, где тут линия и что делать. Только его мало разыскать, его еще разбудить надо, а он в такую рань едва ли шибко соображает. Вот засада-то! А мужики ждать не настроены. Если местные всерьез обидятся, тут и охотничьи ружья в ход пойдут, и обрезы, а у кого-то, может, на огородике дедушкой еще и пулемет прикопан!
– Вот что мужики, шефа вы, думаю, не дождетесь, но я сам с вами поеду, – решил наконец Беторикс, подозревая, что из командиров он сейчас один трезвый и надо брать все на себя. – Покажу, где тут у нас что. К обеду-то управимся?
– Как пойдет.
– Ну и ладно. Поехали.
И все же Виталия терзали смутные сомнения. Он подозревал, что Васюкин, будь он на месте, ремонтников на свою территорию не пустил бы, по крайней мере до конца маневров. С властью бы местной связался, милицию бы подключил… Пожалуй, это было сейчас единственно верным решением – поехать с линейщиками.
У Ариовиста обязательно должен быть васюкинский телефон – с опозданием сообразил Виталий. И у Лонгуса, и у Хагена, и у Кетиля, у прочих местных вождей, которые давно с богатеем-благодетелем знакомы. Чего сам-то вчера не догадался номер взять, на всякий случай?
А скорее всего, и Веста знает, как с Мастером связаться – вдруг осенило Беторикса. Не сама же красотка заработала денег на красный «рено» и браслеты с цветной эмалью, а Васюкин явно принимает девушку близко к сердцу, так что… Но эти мысли были слишком неприятны, поэтому Виталий поспешно их отогнал. Пусть девушка спит, незачем будить.
Линейщики, видно было, обрадовались, заскочили в кунг. Бригадир Василич, выгнав парнишку-шофера, сам уселся за руль, пригласив Виталия с собой в кабину. Скосив глаза, буркнул:
– Уж извиняй, ежели от чего оторвали.
– Да ничего.
– Ну и это… спасибо. У мужиков чуть премия не сорвалась. Да и шесть деревень без света сидят – тоже нехорошее дело.
– Оно ясно, что нехорошее, – в задумчивости кивнул Виталий.
Бригадир тронул машину – поехали, поглядывая по сторонам, по лесной дорожке.
– Это наш лагерь, – время от времени пояснял Виталий. – Вон, у реки – шатры.
– Ага, вижу! – Василич смотрел во все глаза, благо ГАЗик как раз выехал на пригорок. – Это ж надо – народу-то! Вот бы всех да на колхозное поле. На прополку там или камни за трактором собирать.
– Они все и так где-то работают или учатся, а здесь выходные и каникулы проводят. Да ведь колхозов-то давно уже нет.
– Вот и плохо, что нет. Плохо. – Выруливая на идущую вдоль озера повертку, бригадир неожиданно улыбнулся. – А у меня ведь прадеда раскулачили. До войны еще. Мы как раз в этих местах жили – два десятка деревень было, сейчас вот осталось шесть. Все забрали, суки, и дом отобрали, и коров, и коней, и сад… Сад ведь был у прадеда-то, да какой сад! Сколько труда вложено, все своим горбом, умом своим. Коммуняки-то поганые, после прадеда-то так ведь и не смогли с садом управиться – вырубили.
– Странный вы какой-то, – честно признался Виталий. – Прадеда репрессировали, а вы о колхозах ностальгируете.
– А что тут такого странного? – хмыкнул бригадир. – Ничего странного нету. Сталина-то многие сейчас поминают не потому ведь, что страшно при нем жилось. Страшно было, да. Бабка, царство ей небесное, порассказывала – ужас! И жмых приходилось есть, и председателя молодухи, бывало, за трудодни ублажали. В лесу, казалось бы, жили, а дров попробуй выпроси, и покосы – если дадут, так загонят в самую неудобь. И вот, случай был: клуб в деревне одной к празднику украшали, все как положено – лапник еловый к стенам прибили, ленточки красные… Сталина портрет в углу стоял, очереди своей дожидался. Один-то мужик возьми да ляпни – вот, осталось Сталина только повесить… Ну, не подумавши сказал. А на следующий же день из района полуторка за ним пришла – это позвонил кто-то, донес. Больше мужика этого и не видели.
– Да уж, – кивнул молодой человек. – Страшные времена были.
– Страшные, да… Но справедливые. Да всех, суки, жали, но ведь и ворье всякое не могло подняться. А сейчас, ты посмотри, что творится-то? Всю Россию продали, твари. Хорошо хоть на нефть еще цену дают, а не было бы, так давно бы все сдохли.
Бригадир угрюмо замолчал, видать, погрузился в свои не очень-то веселые мысли. Впрочем, помалкивал он недолго.
– Вон наша линия, – Василич кивнул на появившиеся из леса серые чахлые столбики. – Тоже с советских времен стоит – глаз да глаз нужен. То деревом провода порвет, то веткой, а то и столб ветром повалит, старое ведь все! Сейчас выпущу мужиков, чтоб «прозвонили».
Притормозив прямо на середине узкой дорожки – никакой обочины все равно не наблюдалось, одни кусты да папоротники, – бригадир выскочил на дорогу и сразу едва не ступил в глубокую коричневато-желтую лужу, после чего выругался, высморкался и заорал:
– Эй, вы чего там? Оглохли, что ли?
Дверь кунга сейчас же открылась:
– Все, Василич, выходим. Ваську вон с Лехой «козлами» оставили! С «хвостами» и с «яйцами»!
– Картежники, блин! – Бригадир сплюнул. – А ну, живее давайте, что нам тут, до ночи по лесам шастать? Да и человека, вон, задерживать не с руки.
Беторикс улыбнулся: стоило проехаться да потрепаться за жизнь, как уже стал не городским пижоном, а человеком! А если бы еще и водки выпить?
Электрики живенько «прозвонили» линию, но особых неполадок не обнаружили, разве что кое-где пришлось поменять изоляторы.
– Та-ак… – задумчиво пробормотал Василич. – Здесь, значит все чисто. Стало быть, ЛЭП!
– Значит – ЛЭП! – эхом откликнулся молоденький водила. – Тогда поехали к просеке… Василич! Может, все-таки меня за руль пустишь?
– «Козла» покуда забей. Может, повезет – отыграешься.
Шофер поправил кепку:
– Я, Василич, никогда не отыгрываюсь – потому что не азартный. Вот и жена говорит…
– Ладно, хватит болтать, поехали. – Загнав ремонтников в кунг, бригадир вновь уселся за руль и, посмотрев на Виталия, пояснил: – До просеки не близко, верст пятнадцать будет, да еще по такой дороге. Васюкин-то от ЛЭП чего запитал?
– Честно сказать, не знаю, – Виталий пожал плечами.
– Если и запитал, так только через нашу подстанцию. – Запустив двигатель, бригадир хмыкнул и тихонько въехал в лужу.
– Думаю, все законно там, – Беторикс усмехнулся. – Всяко Васюкин уж проплатил кому надо. Денег у него хватит.
– Кто бы сомневался! – рассмеялся Василич. – Почему только у нас таких денег нет? Вот… извини, имя запамятовал…
– Виталий. А вы?
– А я – Тихон Василич. Ну, все Василичем кличут, потому как – начальство! А вот ты, Виталий, извиняюсь за вопрос, кем трудишься?
– Я-то? Ученый. – Беторикс пригладил волосы в напрасной попытке придать своей варварской внешности хоть сколько-то «цивильный» вид.
– Иди ты! – Бригадир, похоже, несказанно удивился.
– Аспирант на кафедре социальных наук. А здесь материал для кандидатской диссертации собираю. Скоро защита!
– Да ну! – Василич крякнул и потряс головой. – Ученый! Ну, надо же… Тебя… вас по отчеству-то как?
– Аркадьевич. Да не надо по отчеству, молодой еще!
– Все равно. Раз ученый человек, то полагается, – Василич покосился на Виталия с нескрываемым уважением. – То-то я и смотрю, ты, Аркадьич, от всей этой шантрапы отличаешься… С нами вот как человек, поступил, не выкобенивался… Теперь понятно – ученый. А в каких науках?
– Я ж сказал, социолог.
– Это как?
– Ну, личности изучаю, малые группы, толпу…
Премиум
О проекте
О подписке