– Через полгода снимем, – успокоил Дорожкин, почему-то уже больше не казавшийся Кате таким уж симпатичным. – Если ничего больше такого не совершит. А пока – пусть сдает экзамены. И, как говорится, ни пуха ни пера.

Вечером все того же наполненного многочисленными недобрыми событиями дня Катя за ужином сообщила между прочим, что по пути из школы видела какого-то незнакомца, явно городского, нездешнего.

– В костюме светлом, рубаха белая, при галстучке, как стиляга какой! А сам немолодой уже, с бородкой. Веселый такой, все с улыбкою. Меня про Потаповых, соседушек наших, спрашивал. Мол, не сдают ли комнату? Я сказала, что не знаю. А сейчас вот Нюшку Потапову встретила, та за коровой пошла, говорит, городской-то у них поселился, комнату в летней пристройке снял – сговорились. Вечерком на беседу звала Нюшка-то… Вера Ивановна, говорит, пусть приходит.

– Ага, – Вера Ивановна скорбно поджала губы. – Мне сейчас только по чужим домам и ходить!

– А я бы на твоем месте пошел! – поднял глаза Максим. – Чтобы знали…

Что – знали, он не уточнил. И так было ясно.

Веру Ивановну – стройную, еще не утратившую обаяния и красоты женщину сорока двух лет – соседи любили за легкость в общении и надежный характер: сказала – сделала. Еще и сплетни никогда не разводит. Потому и звали – и в гости, и просто так, «на беседу», послушать о городской жизни.

– Конечно, иди, мама! – поддержала брата Катя. – А то еще подумают черт-те что. Тем более звали же!

– Звали…

На беседу Вера Ивановна все-таки пошла – дети уговорили. Вернулась поздно и – видно было – довольная. Никто ей на сына не пенял, да и дачник оказался на высоте. Правда, несколько задержался на озере, на рыбалке, зато очень интересно рассказывал о Ленинграде и еще расспрашивал про Озерск, про рыбные места, про дороги… Мол, насчет мотоцикла он у хозяев сговорился, от автобусов теперь не зависит. У Потаповых и впрямь был мотоцикл, да не какой-нибудь, а немецкий! Серый трофейный БМВ с коляской.

– К нему обычно еще пулемет прилагался, – шутил постоялец. Звали его Михаил Петрович Мельников. Интеллигентный человек, инженер. И немного – ботаник. Так, для души.

* * *

Колхозный грузовик ГАЗ-51 с самодельным фургоном-будкой деловито пылил по грунтовке со скоростью пятьдесят километров в час. Дорога шла лесом, густой непролазною чащей, огибая многочисленные урочища и болота. Деревень по пути попадалось мало, больше лесные повертки с синими указателями: «Лаврики – 2 км», «Верховье – 1 км», «Новинка – 4 км»…

– У меня в Новинке золовка, – перекладывая на повороте руль, зачем-то похвастался шофер – пожилой вислоусый дядька в черной спецовке и кепке. – А мужик ейный – на заводе, в Тянске. Вот он мне эту робу и справил.

– Хорошая роба, Евсеич, – согласно покивала сидевшая рядом женщина лет тридцати, с узеньким хитроватым лицом и завитой на бигуди прической, покрытой невесомой газовой косынкой. Длинная серая юбка, жакет, желтоватая блузка – экая модница!

Это и водитель заметил:

– Моднявая ты девка, Галя!

– А то! – женщина поджала губы и справилась, как скоро они будут в городе.

– Так часа полтора – и там!

– В парикмахерскую не успею, да универмаг закроется, эх… Зря, выходит, съездим! Припозднились. И понес же черт в эту Койволу!

– Не черт, а председатель! – Евсеич наставительно поднял вверх указательный палец. – Мне тоже, знаешь, не велик праздник туда-сюда кататься. Однако ж у тебя, Галина, свое начальство, у меня – свое. Сказали – сначала в Койволу, значит – в Койволу. Не зря ведь и ездили – запчасти к трансформаторной будке везли. А то вся деревня без света – смекай! Да и аванс надо было завезти. Выходной скоро. Как людям без денег?

– Да на кой им там, в Койволе, деньги-то? Там и магазинов-то нормальных нет, одно сельпо.

– Были бы деньги! А уж куда тратить – найдут. Ну припозднились, и что ж…

– Да уж, – вздохнула Галя. – Хотелось бы и в парикмахерскую, и в универмаг… Говорят, там креп-жоржет недавно выбрасывали, эх…

– Да чего уж теперь, – шофер покачал головой. – Лишь бы архив твой открыли.

– Откроют, куда денутся. Там ждать нас будут, начальство звонило уже.

– Да-а… – Евсеич достал папиросы и спички, прикурил, неспешно выпустил дым в окно. – Вот ведь… укрупнили район. Где теперь все конторские работать будут? Военкомат, газеты, опять же – архив?

– Да уж, архивариусы теперь только в Тянске нужны, – задумчиво протянула Галина. – Звали уже, предлагали комнату в бараке. А оно мне надо? У меня же муж, дочка… Дом свой да какой-никакой огородик.

– И что делать будешь?

– Ничего. Говорят, в леспромхозе делопроизводитель нужен. Вот завтра и загляну.

– Осторожней, сейчас пыли-то поглотаем! – предупредил шофер. – Чертова балка, ага…

Сбавив скорость, грузовик, переваливаясь на ухабах, покатил под гору, осторожно пересек мост через неглубокий овраг с журчащим на дне ручьем и снова перевалил через колдобины.

– Ничего! Скоро на шоссе выедем – повеселей покатим.

Евсеич улыбнулся. Скрипнула зубами Галина.

И тут вдруг раздалась очередь! Настоящая автоматная очередь! Или пулеметная… Как в кино про войну!

Ни архивариус, ни водитель поначалу ничего не поняли. Только в капоте вдруг появились дырки, да из пробитого радиатора повалил густой пар. Заскрипев, грузовик резко остановился.

– Бежим, Галя, – первым сообразил шофер. – Давай живенько, через твою дверь. Пригнись! Шибче, шибче…

Выскочив из кабины, Евсеич с Галиной нырнули в кювет, а выбравшись из него, скрылись в лесу.

Навалилось над самой чащей низкое белесое небо. В здешних местах нынче темнело поздно. Белые ночи, мать их растак…

– Давай, давай, милая! Лес большой – не поймают, спрячемся.

– Ох, Евсеич, туфли жмут, не могу!

– Да скинь ты их! Жизнь дороже…

* * *

Наутро весь городок всколыхнула жуткая новость – вечером по дороге в новый райцентр ограблена колхозная машина. Едва не убили водителя и женщину-архивариуса – бедолаги спаслись в лесу, а под утро на попутке добрались до Озерска. Что нужно было бандитам – ясно. Деньги! Как раз конец месяца – на этой машине обычно возили получку и аванс.

Так аванс и нынче везли… Только в Койволу.

Местное отделение милиции, конечно, уже было на ногах. Участковый, опер, вся дежурка, техник-криминалист, сам начальник, майор Иван Дормидонтович Верховцев, и тот явился, наплевав на отгул. Что ж, дело такое.

Уже завелся темно-синий милицейский газик с тентовым верхом.

– Едем, – хлопнув дверцей, распорядился майор.

– Иван Дормидонтович, автоматы брать?

В отделении числились три автомата: два АК-47 и один оставшийся еще с войны ППШ. В оружейке, в несгораемом шкафу, хранились. Так, на всякий случай. Теперь, похоже, такой случай настал.

– Автоматы? – начальник, крупный седоватый мужчина с короткой стрижкой, чем-то похожий на колхозного бугая, задумчиво побарабанил по дверце. – Думаю, ловить-то там уже некого. Но на всякий случай возьмем. Быстрей только… Африканыч, ты чемоданчик свой не забудь. А то как в прошлый раз выйдет – явился на место происшествия с одним фотоаппаратом. Фотограф, едрена мать!

Все посмеялись. Молодец начальник – разрядил обстановку.

Техник-криминалист Матвей Африканыч Теркин был родом из дальних староверских деревень, потому и отчество такое необычное. Из староверов, а пил как лошадь! Ну, так при Советской-то власти никаких староверов нет. При Советской власти все – атеисты! Так что можно и выпить, чего уж там…

– Ох, Африканыч… – как только техник-криминалист забрался в машину, майор потянул носом воздух и скривился: – Опять?

– Ну, выпил немножко… – Теркин не шибко-то боялся начальства, однако же уважал. – У деверя именины, нельзя, что ли?

– У тебя вечно: то именины, то крестины, то еще черт знает что… Дорожкин! Что там с автоматами? Получили?

– Уже, Иван Дормидонтович.

– Так шевелитесь!

– Ага.

– Так, едем! Эх, и попадет нам нынче от начальства. Скажут – банду тут развели.

Водитель, молодой сержант из недавно демобилизованных, врубил передачу, и милицейский ГАЗ-67, именуемый ласково «козлик» или просто – «козел», ходко покатил по Советской улице.

– Надо бы военных привлечь, – высказал идею Дорожкин. – Лес бы прочесали.

– Ага, прочесали бы! – майор невесело хохотнул. – Тут до самой Вологды можно чесать. Или до Белого моря. Хотя… да, военным сообщить надо. И в КГБ. Пущай и они займутся. Автоматы, ага… Евсеич, так, говоришь, пули прямо над головой свистели?

– Так говорю же – едва ушли!

Шофер-свидетель был прихвачен с собой. Чтобы на месте все показал. С колхозным его начальством договорились. Еще из Тянска должен был подъехать следователь, дело-то серьезное.

Да уж, нападение на машину – это вам не Дом пионеров! Пусть и не взяли ничего – не было денег, но автомат! Правда, в лесах такого добра с войны – навалом. Неоднократно уже находили, особенно пацаны.

На месте происшествия, у Чертовой балки, прямо на мосточке, неподалеку от застрявшего в кювете грузовика, сидел как-то городской пижон в черных солнцезащитных очках и курил сигарету. Еще довольно молодой – чуть за тридцать – высокий, худощавый, спортивный, с красивым лицом и стрижкой под полубокс, мужичина был одет в кремовый однобортный пиджак и синие, слегка зауженные брюки. Дополняла образ светло-серая сорочка с расстегнутым воротником.

Такой модный наряд вполне уместно смотрелся бы в каком-нибудь ресторане или, скажем, на выставке, но здесь, среди девственно-бескрайнего леса, он выглядел несколько чужеродно. Как и прислоненный к парапету моста новенький темно-синий мотоцикл, сияющий никелем и хромом.

– Ух ты – «Восход»! – с завистью прошептал Дорожкин.

У самого участкового имелся «Ковровец», еще старой модели, одноместный, с пружинным, почти что велосипедным седлом. Этот же: длинное сиденье – при необходимости втроем можно сесть, – багажник, защита ног… Техника! Вещь!

– Старший следователь прокуратуры Алтуфьев Владимир Андреевич, – подойдя к «газику», пижон вытащил из кармана удостоверение. – Сообщили, банда тут у вас. С автоматическим оружием. Так?

– Да сами еще толком не разобрались, – вылезая из машины, недовольно буркнул начальник. – Майор Верховцев Иван Дормидонтович. Это вон – люди мои. Младший лейтенант Дорожкин, участковый…

Дорожкин протянул руку:

– Игорь.

– Владимир…

– Оперативник наш…

– Игнат.

– Техник-криминалист… Африканыч! Эй, следователю-то представься!

– Ничего, ничего, пусть работает. Вы пока мне все обскажите.

– А у нас тут как раз и свидетель с собой! Евсеич, расскажи.

Ничего нового к тому, что уже рассказал милиционерам, шофер не добавил. Но тут уж следователь сам инициативу проявил, начал задавать уточняющие вопросы, время от времени оглядываясь на копошившегося у грузовика криминалиста.

– Ну, что там?

– Пули! Девять миллиметров. Под пистолетный патрон. Скорее всего, под парабеллум, я их еще с войны помню. Мальчишкой был, а вот поди ж ты…

– Ясненько. Значит, МР тридцать восьмой или сороковой. Немецкий пистолет-пулемет, ошибочно именуемый «шмайссером». Так вы, Прохор Евсеевич, говорите, никого не видели?

– Только слышал. Очередь. Потом пули по капоту – бам-бам… Ну а дальше мы с Галиной и сбежали. Не стали дожидаться, пока убьют.

– Правильно сделали, – записывая, покивал Алтуфьев. – Жаль, конечно, что не видели никого. Сами как думаете, сколько их было? Один или несколько?

Следователь по-хозяйски расположился на заднем – продольном – сиденье «козлика», вместо стола использовав собственный фибровый чемоданчик. Новенький, коричневый, с никелированными сверкающими уголками.

– Да кто ж их знает, сколько…

Между тем озерские милиционеры тоже не бездельничали: определив примерную биссектрису огня, рассредоточились по прилегающему участку леса. Ну и были вознаграждены!

– Товарищ майор! Есть! Гильзы!

– Молодец, младший лейтенант! Осторожней, там и следы должны быть.

Алтуфьев тоже заинтересовался: выскочил из машины, побежал к лесу.

Отыскать следы обуви на мягком мху, конечно, оказалось сложно. Нет, следы-то имелись – примятости в орешнике, там, где гильзы, – только вот для конкретной идентификации они, увы, не подходили.

– Так, Прохор Евсеевич, продолжим, – следователь вновь вернулся к машине. – Сейчас внимательно посмотрим в грузовике – в кабине и в кузове. Что не так лежит, что пропало. Эх, жаль, понятых не прихватили… ладно, придумаем что-нибудь. Водителя хотя бы запишем.

Из кабины ничего не пропало – да там ничего и не было, разве что начатая пачка крепких сигарет «Памир» стоимостью десять копеек. А вот в кузове…

– Ящики вскрыты, – Евсеич хмыкнул. – Да вы сами видите. Видать, деньги искали, думали, аванс в Огоньково везу. Я его и вез… только вчера утром. Ишь, шишиги, прознали.

Да, такая вот версия выстраивалась. Колхозный грузовик с самодельным фургоном – а лучше сказать, полуфургоном – был в Озерске машиной приметной, и то, что в нем возят колхозникам деньги – получку и аванс, – знала каждая собака. Да и как скроешь-то?

– Тогда и экспедитор садился, Иван Иваныч, с наганом, – пояснил Верховцев. – Хотя наган супротив автомата – ничто. Представление буду писать – пусть колхоз своим деньгам охрану организовывает. Вот хотя бы нас выпишет. Хоть и людей нет, да надо. Вдруг бы и впрямь вчера деньги повезли? И что тогда? Ищи потом свищи…

– Грузовик в Озерск буксировать будете? – задумчиво поинтересовался следователь.

Майор развел руками:

– Само собой. Скоро лесовоз приедет – утащат.

– Пусть архивные внимательно все пересмотрят, – пояснил Алтуфьев. – Мало ли, бумажки какие пропали.

– Да нужны тут кому эти бумажки!

– И все-таки.

– Понял, товарищ следователь. Исполним. Отдельное поручение писать будете?

– Да, вот прямо сейчас и выпишу.

Усевшись на парапет, Алтуфьев положил на колени чемоданчик.

– Товарищ следователь, – чуть погодя подошел Верховцев. – Извиняюсь за личный вопрос, но… что-то я вас раньше в прокуратуре не видел.

– Так и не могли, – следователь поднял глаза. – Я только недавно перевелся. Из Нарвы.

– И сразу в нашу глушь?

– Там тоже глушь. Только эстонская.

Алтуфьев улыбнулся и вытащил из кармана пачку «Памира»:

– Курите, Иван Дормидонтович.

Дешевое – десять копеек за пачку – курево как-то не очень вязалось с пижонским обликом следователя. И тот это понял, улыбнулся:

– Еще в армии к таким привык.

– А служил где?

– В ГДР, срочную. Да угощайтесь!

– Благодарствую.

Чиркнув спичкой, майор закурил и покривился. Вовсе не от того, что сигареты оказались крепкими или неприятными, нет. Просто задумался, хотел понять: следователь-новичок, вишь ты, назвал его по имени-отчеству – с первого раза запомнил. Это он всегда такой хваткий или какой-то напасти от прокуратуры ждать?

– Так насчет архивных документов постарайтесь побыстрее исполнить.

– Да сделаем. Думаете, недобитки фашистские? – чуть помолчав, напрямую спросил Верховцев.

Следователь прищурил глаза:

– А вы сами-то почему полагаете, что я именно так думаю?

– Так, а что тут полагать-то? – нервно рассмеялся майор. – Ящиками архивными заинтересовались, автомат, опять же, немецкий или автоматы… Вот что я вам скажу, уважаемый Владимир Андреевич, не в ту сторону смотрите! Да, была у нас банда недобитков, старост да полицаев бывших. Прятались по лесам. Так их еще в пятьдесят втором выловили, уже больше десяти лет назад. Говорите, архив? Да нет, деньги им нужны были. А что автоматы немецкие – так этого добра по оврагам да болотам полно.