Самаэль понимал, что человек с отрубленной рукой может умереть от потери крови, что ему требуется медицинская помощь. Он же учился этому, он давал себе слово, что никогда больше не будет бояться. Что не позволит людям умирать, кто бы это ни был.

Конечно, нельзя сказать, что Самаэль был профессионалом, но основам лекарского дела его обучил деревенский знахарь и остановить кровь он был в состоянии. Он так же сидел и сжимал свои кулаки пока очередной крик боли не вывел его из состояния немого созерцания,

Самаэль вскочил со своего места, стул упал на пол.

– Я лекарь, эээ… вернее, я могу оказать первую помощь этому человеку – лицо Самаэля покраснело, люди начали на него оборачиваться.

– Что ты там пищишь, болван? Бегом сюда и помоги моему товарищу! Эй! Вы все, разойдитесь! Вон! Я сказал!

Посетители таверны облегчённо выдохнули и быстро как муравьи стали разбегаться. Цефас все так же стоял неподвижно. Неподалеку

от него на первой ступеньке лестницы стоял Освин. Люди Белого Бульдога

с ворчанием освободили Самаэлю дорогу.

– Мне нужна ткань, простыня или чистая тряпка. Что угодно! – Самаэль присел рядом с раненым. Из своей дорожной сумки он уже вытаскивал снадобья и осматривал рану.

– Вот, возьми – один из бандитов разорвал на себе рубаху – это подойдёт?

Самаэль молча взял оторванный рукав и начал сгибать в локте изувеченную руку. Раненый вскрикнул.

– Вот возьмите. Зажмите это зубами, будет больно. – Самаэль протянул раненому свёрнутую тряпку, брызнул на обрубок руки какое-то снадобье, и прижав пальцами артерию, перетянул рану.

– У него болевой шок, потерял много крови. Ему необходим покой – Самаэль протянул пузырек тому бандиту, что дал ему рубашку. – Вот возьмите, это настой травы, принимать надо пять раз в день.

* * *

В сумерках, через лес пробирался отряд всадников. Во главе, на рыжем северном коне скакала девушка в синем плаще. На её волосы цвета воронова крыла был накинут капюшон. Её имя– Дара. Она комтур Ордена Созидания Творца – заместитель командора Ветагора. Цель: найти некоего юношу и привести его в город Кред.

– Анника! Вы с отрядом остаетесь здесь, организуйте оборону и ждите меня! Кулон начал вибрировать, значит парень где-то рядом – Анника кивнула, молча подняла руку, отряд развернулся и поскакал в лес.

«Я думала Ветагору повесили лапшу на уши, но кулон действительно работает. Это как искать иголку в стоге сена».

Дара выехала на дорогу, впереди мигали огни деревни.

* * *

Заварушка в таверне закончилась и Самаэль молился Спасителю, чтобы ничего больше не произошло. Бандиты забрали раненого и покинули постоялый двор. Освин поблагодарил Самаэля и разрешил ему бесплатно переночевать.

Самаэль долго не мог уснуть. Он ворочался на кровати и перед его глазами возникло лицо сестры: бледное, худое, с провалившимися глазами. В этих глазах Самаэль видел лишь боль и тоску. Наверное, убить Сильфу было бы благом для девушки, путь к спасению. Но Самаэль обещал матери защищать ее и не мог нарушить данного им слова. Девушка уже десять лет находилась в предсмертном состоянии, и никто не мог сказать в чем дело.

Все местные знахари только разводили руками. Спасение пришло неожиданно. В один из дождливых осенних дней в избу тетки, у которой они жили с сестрой, постучал молодой юноша.

Несмотря на то, что прошло уже пять лет, Самаэль, до сих пор помнит побледневшее в тот момент лицо тетки. И вдруг его накрыло такой волной воспоминаний, что он даже слегка пошатнулся.

– Ой, Создатель наш, ой… – кряхтела тетка – Самаэль, это наказание нам, это же инквизиторский, опять чистки…ой, что же делать…

– Тетушка, не переживай, я выйду и поговорю с ним. – Самаэль отворил дверь и вышел на улицу, стараясь не показывать свой страх. Его руки тряслись. Самаэль сжал кулаки и сделал глубокий вдох.

– Тут проживает Сильфа и брат её Самаэль? – Перед ним стоял юноша в черном кожаном одеянии. Он был чуть старше Самаэля. Его лица не было видно за капюшоном.

– Да путник! Чем мы можем быть полезны его Величеству Инквизиции? – голос Самаэля дрожал.

– Я послан передать вам письмо и вот эту посылку. Мне приказано, что после того, как вы прочтёте письмо и выполните все инструкции, сопроводить вас в Кред. – Отчеканил юноша.

Самаэль потерял дар речи. Трясущимися руками он надломил сургучную печать на письме. На печати был герб церкви – девять миниатюрных животных Создателя на красном диске. На бумаге красивым почерком было написано следующее:

«Знаю о Вашем горе, но Создатель завещал нам не оставлять ближнего своего, ибо мы все братья племени нашего. Пишет Вам уважаемый Самаэль – отец Дорий из Креда. Я хорошо знал Вашего отца и когда до меня дошли вести о погибели его, я долгое время не мог найти Вас. В посылке, что передал Вам юноша, лекарства для сестры Вашей.

Принимать надо небольшими глотками в течение недели, девочке станет лучше. Ни в коем случае не относите это зелье знахарям, деревенской медицине далеко до городского прогресса.

Дорогой Самаэль, я приглашаю Вас в Кред, мне надо с Вами пообщаться и передать некие важные новости. Юноша сопроводит Вас, постарайтесь отправиться, как можно скорее. Свет есть истина, свет ведет нас к солнцу, свет ведет нас к Создателю.

Ваш друг отец Дорий».

Воспоминания Самаэля прервал громкий звук разбитого окна. Юноша вскочил с кровати, благо, что у него не было сил раздеться и он лёг спать в походной одежде. Подбежав к окну Самаэль, увидел толпу бандитов, которые окружили здание таверны. В руках они держали оружие и факелы. Послышался сильный стук в дверь и хриплый голос Белого Бульдога.

– Открывай Освин! Нам нужен храмовник! Отдай его нам, и твоя конура не пострадает.

Через несколько мгновений дверь открылась и вышел Освин в

потрепанном вечернем халате.

– Прошу вас, я вам заплачу, но я не могу взять такой грех на душу. Вы же знаете, у меня семья, дочку надо поставить на ноги, выдать ее за хорошего человека… Ой мистер Белый бульдог, она же вам, кажется, приглянулась. Может быть, вы хотели бы провести с ней ночь? – тараторил Освин.

– Ха! Да ты о душеньке своей беспокоишься? – засмеялся Белый бульдог, а толпа подхватила смех предводителя.

– Даже доченьку готов обменять на жизнь этой сраной канарейки? Я скажу тебе так, Освин. Ты исправно платишь нам дань, но твой пес меня оскорбил. – Бульдог рукой показал на сломанный нос – а еще, искалечил моего человека! – повысил он голос.

– Я все понимаю господин Белый Бульдог, я все возмещу. Только дайте мне время. Или нет, постойте! У меня же есть деньги, отложенные на приданое дочери.

– О! Да ты богатый человек Освин. – Маленькие свинячьи глазки Белого Бульдога засверкали. – А ты помнишь, что Создатель велел делиться всем, что мы имеем? Ладно я прощу тебя на первый раз, но плату мы поднимаем, хм… думаю, что вдвое. Это будет справедливо.

– Ох, господин Белый Бульдог, может быть…

– Все замолчи Освин, больше никаких препирательств. Кстати, где твоя дочурка?

Белый бульдог грубо оттолкнул Освина и зашел в таверну. За ним последовали его соратники.

Самаэль осмотрелся по сторонам. Можно сбежать через окно, всего лишь второй этаж. Если правильно прыгнуть, то ноги будут целы. До леса подать рукой. Переждать в нём какое-то время, а потом вернуться за конём.

Но часть бандитов до сих пор стояла по периметру здания. Они могли его просто прирезать, чтобы не было лишних свидетелей. Головорезы наверняка уже забыли о помощи, которую он оказал их раненому товарищу.

Спуститься вниз? Но что он один может сделать против вооружённой толпы? Он не воин, да если бы даже и был воином, чтобы он сделал против такого количества человек?

В таверне раздались голоса.

– А вот и наша красавица дочурка. Папка твой тебе на приданное собирает, а дядя Белый Бульдог подготовит к будущему мужу. Иди-ка сюда малышка! – Бульдог выбил дверь ногой. Дочь Освина сидела на полу и рыдала. Всё её тело тряслось от страха.

– Таааак ребята! Постойте пока у дверей, а мы пойдем к нашей сраной канарейке… – Прохрипел Белый Бульдог.

– Оставьте девочку в покое. Вы пришли за мной, и я не буду вам сопротивляться. Отпустите этих людей! – Отворилась дверь таверны, и появился Брат Цефас.

– О! Само благородие уже тут! – Белый Бульдог отошел от своей жертвы, его глаза заблестели еще сильнее – А что же ты в доспехах? Думаешь они тебя спасут от справедливой кары? – толпа дружно засмеялась.

– Вы и так совершаете грех и души Ваши не будут покойны, ибо я не нападаю на вас, а лишь защищаюсь.

В отличие от вашего прогнившего мира я чту кодекс и приму смерть в доспехах как воин! Я даю тебе слово, хоть ты и не достоин этого. Обещаю, что не трону твоих головорезов. Но и ты должен дать слово, что отпустишь этих людей. – Цефас держал руку на эфесе своего меча.

Даже в таких условиях храмовник представлял опасность для бандитов, а с учетом того, что Бульдог находился в таверне, у Цефаса было преимущество.

– Ха! Ты еще будешь ставить мне условия, канарейка? Не в твоем положении. – оскалился Бульдог.

– Ты можешь меня убить, но должен понимать, что я буду не единственной жертвой в этой заварушке. Ты уже зашел в таверну и сейчас я легко могу перерезать тебе глотку. Ты это знаешь, и я уже чувствую запах страха.

Цефас был ветераном, он участвовал в нескольких военных компаниях и умел убивать. Он до сих пор просыпался ночами и видел перед собой глаза убитых им людей. Он молился, соблюдал кодекс, но проклятые сны никак не уходили. Самое страшное было в том, что Цефас убивал не по приказу, а потому что ему нравилось убивать. Особенно неверных.

– Ха! Я буду к тебе сегодня благосклонен и пойду на твои условия. Возможно, в толпе не все это поняли, но голос Бульдога звучал уже не так уверенно. Он уже осознал, что Цефас не блефует. Он действительно, одним прыжком может добраться до его горла.

Конечно, парни придут на помощь, но они ведь могут и не успеть. Тут хватит и одного мгновения. Перед ним была машина для убийства. Адреналин бушевал в крови мешая сосредоточиться.

– Нет пес! Ты мне поклянешься на имени Создателя, и если ты не выполнишь своего обещания, я найду тебя в другом мире. Помни об этом!

– Да! Я клянусь именем Создателя, что не трону этих двоих. Можешь убрать свой меч.

Цефас положил оружие на пол, и в следующее мгновение на него накинулись люди Бульдога. Они выволокли его на улицу.

– А теперь, моя дорогая канарейка, ты отправишься к своему Создателю! Привяжите его к этому дереву! – голос Бульдога вновь стал уверенным и наглым. В нём не осталось ни капли сомнения или страха. На его лице появилась довольная улыбка.

Самаэль с облегчением выдохнул. Он радовался тому, что скоро всё закончится. Бандиты ведь дали слово, что не тронут никого из посторонних. Значит они убьют только этого бедолагу и уйдут.

Но в ту же секунду глаза Самаэля наполнились слезами. Стыд был сильнее облегчения, ведь он радовался своему спасению, в тот момент, когда вот-вот должен был погибнуть другой человек. Может быть тот голос прав?

Может быть, нет спасения и не будет третьего пришествия? Люди погрязли в нечисти, людям уже ничто не поможет.

Цефаса привязали к дереву. Вокруг стояла тишина, были слышны только редкие смешки из толпы, стоявших на улице головорезов. Те же, кто не по своей воле оказался в рядах Синдиката стояли молча, с грустными лицами наблюдая за происходящим. Далеко не каждый становился бандитом по своей воле. Среди них были и должники, и просто безвольные люди, которые не хотели убивать, но это был самый простой способ заработать деньги, особенно для тех, кто не любил вкалывать на полях и шахтах.

– Скажи мне канарейка, какой герб у твоего ордена? – насмешливо спросил Бульдог.

– Красная канарейка на фоне желтого диска. – спокойно ответил Цефас. Его голос был спокоен, он уже приготовился к смерти.

– Правильно! И знаешь, что это значит? Это значит, что мы тебя сожжем заживо! Вы же предвестники Вашего сраного Создателя! Вот ты и оповестишь его, что скоро отправишься к нему. – Бульдог смачно плюнул на храмовника.

Этажом ниже раздался надрывный и горестный плач дочки Освина. Как только Цефаса вывели на улицу он закрылся на все замки и вместе с дочкой из окна наблюдал за происходящим.

Бандиты уже притащили хворост и сено с заднего двора таверны. Лица Цефаса не было видно за шлемом, слышался лишь его шепот. Храмовник молился. Наконец, один из головорезов поджёг сено, что лежало у ног пленника.

Самаэль стоял не двигаясь, его сердце готово было выскочить из груди. Слезы катились по лицу, костяшки пальцев побелели от напряжения. Он уже видел, как истязают людей, когда помогал местному знахарю. В их деревне тоже была ячейка Синдиката, но старейшина поселения не позволял им вершить произвол.

Самаэль никогда не думал, что такая жестокость может происходить на территории империи, на расстоянии буквально одного дня пути до города крепости Креда.

Цефас чуть слышно шептал молитву. Боль становилась невыносимой. Доспехи раскалились от костра и безжалостно жгли тело. Беззвёздная летняя ночь озарилась пламенем, никто уже не смеялся и стояла гробовая тишина. Слышалось лишь потрескивание углей и шепот молитвы. В воздухе повис запах жареного мяса.

– Кстати, дорогая моя канарейка, это еще не все! Ты же еще живой? Да живой, вижу Создатель тебя, не особо ждет. Так вот, у меня для тебя еще один сюрприз.

Бульдог повернулся к одному из своих соратников:

– Сожгите таверну, людей не выпускать.

– Ты давал клятву, ублюдок! – закричал Цефас, глаза его от услышанного стали круглыми. Молитва вводила храмовника в транс, и он не так сильно чувствовал боль, но сейчас Цефас уже не контролировал себя.

– Срать я хотел на твоего Создателя. – Бульдог смачно плюнул на землю и громко рассмеялся. Хрупкая тишина взорвалась криками и смехом.

Дара из лесной чащи наблюдала за происходящим. Она могла бы с небольшим отрядом вырезать всех этих ублюдков. Но ставки были слишком высоки, она должна была выполнить порученную ей миссию.

Её этому учили всю жизнь – выполнять приказ командора. Потому её специальный батальон и был самым эффективным на севере. Попасть в него могли только самые надёжные и проверенные, как сама Дара.

– Блядь! – выругалась она, услышав слова Белого бульдога.

«Мальчишка точно в таверне. В инструкциях не было ни слова, что он входит в состав Синдиката, да и тут нет лиц, похожих по описанию. Я видела человека в окне на втором этаже, это точно он! Хорошо, что я взяла с собой шаманские зелья, но к сожалению сегодня не обойтись только орлиным взглядом…».

Дара вытащила склянку зелья из внутреннего кармана своей куртки. Потом откупорила крышку, сделала большой глоток, надела маску и побежала вперёд.

***

Самаэль начал открывать окно, но его остановил крик внизу. Схватив свою сумку, он подбежал к двери.

– Отец, отец вставай! – дочка Освина стояла на коленях перед своим отцом. Он лежал на полу, не подавая никаких признаков жизни.

– Что с ним случилось? – громко кашляя крикнул Самаэль, спускаясь по лестнице. Таверна наполнялась смогом от пожара.

– Он потерял сознание, когда они подожгли Цефаса. Отец вставай! Я прошу тебя!

Дочь Освина подняла своё лицо к Самаэлю:

– Он тяжелый, мы не сможем его нести.

Она продолжала плакать, но увидев Самаэля в глазах ее появилась надежда на спасение.

– Тут есть погреб? Возможно, мы сможем пересидеть там, а завтра под обломками нас найдут. – Прокашлявшись сказал Самаэль.

– Там, за барной стойкой! – Девушка уже чувствовала головокружение и слабость. Дым заполнил её лёгкие, и она закашлялась.

Самаэль схватил девушку в охапку и поволок к погребу.

– Стой! Там отец! Он же дышит, мы…мы, – девушка начала рыдать.

Самаэль доволок дочь Освина до погреба, рывком открыл дверь, толкнул ее вниз и прыгнул следом.

– Он уже не дышал, – выдохнул Самаэль, закрывая тяжелую деревянную дверь на засов. – У него остановилось сердце.

Девушка, рыдая упала на колени. Самаэль сел у стенки и закрыл лицо руками. Погреб представлял собой маленькую комнату с полками, уставленные банками с соленьями. На каменном полу стояли бочки с вином и пивом.

«Жалкий врун, он же ещё дышал! И ещё было время, чтобы спасти его! Но нет! Мы лучше будем рыдать, поскольку мы всего боимся. Плакса и трус! Так ведь дорогой Самаэль?»

* * *

Дара пронеслась мимо толпы. Из её самострела вылетела маленькая стрела. Она влетела в прорезь для глаз на шлеме Цефаса, пронзила глаз и поразила мозг храмовника. Головорезы даже не поняли, что произошло.

«Покойся с миром брат, мы обязательно отомстим за тебя, но это будет позже. Мне повезло, что орлиный глаз еще действует, но у меня не так много времени. Зелье северного волка очень быстро теряет свою силу».

Дара ворвалась в ошеломленную толпу и в одно мгновение оказалась за спиной Белого Бульдога.

– Стоять смирно, ублюдки! – заорала Дара, держа у горла Бульдога кинжал. По его шее уже стекала струйка крови.

– Кинжал отравлен, и я уже пустила ему кровь. Если кто-нибудь из вас только дёрнется в мою сторону я перережу ему глотку.

Один из головорезов поднял самострел, но не успел пустить стрелу. Реакция Дары была молниеносной. Бедолага упал на землю с пробитым глазом. Струйка крови из шеи Бульдога стала шире.

– А теперь, сукин сын, дай команду всем кинуть оружие. – шепнула Дара Бульдогу на ухо. Тот находился в ступоре. Всё произошло настолько быстро, что он перестал соображать.

– Есть еще желающие? Предупреждаю всех, ещё одно неповиновение и ваш предводитель останется без башки.

– Бросьте оружие на землю. – Простонал Бульдог. Его лицо побледнело, плечи тряслись.

– Противоядие на той опушке, за старым дубом, в дупле. Сейчас вы всей толпой побежите его искать, а мы подождем вас с этим красавчиком. При этих словах толпа замешкалась.

– Мне кажется, что ты обоссался милый. Ты уже чувствуешь, как немеют твои руки? Дай команду, всем бежать на поиски противоядия, иначе ты сдохнешь. Знай, что из висельника кишки и говно выходят, вот тебя ждет то же самое, только ты будешь еще жив – шептала Дара на ухо Бульдогу.

– Делайте, что она говорит – простонал Бульдог.

Толпа ринулась на опушку. В следующий миг в таверне обрушилась крыша. Дара отскочила в сторону, а Бульдог упал в траву.