– Господа, вам не смешно? Ни один из членов моего экипажа не воевал в Афганистане! Наши войска ушли отсюда шесть лет назад! Узники в российских тюрьмах – это бред! Миллион погибших и миллионы инвалидов – это бред! За годы так называемой оккупации Россия вложила в экономику Афганистана миллионы долларов, построены дороги, жилье, детские сады. Впервые за всю историю люди стали получать хоть какое-то образование…

Карпатов иссяк. Хихикали бородачи. Абу Умар ткнул холеным пальцем в рыжего журналиста, тянущего руку.

Тот поднялся и заговорил:

– У меня вопрос. Английское телевидение, Брюс Кэмпбелл. По достоверной информации, вы перевозили патроны. Можете прокомментировать, господин Карпатов?

– Да, мистер Кэмпбелл. – Карпатов кивнул. – Это так, мы перевозили патроны для законного правительства Афганистана. Но я хочу заявить, что по всем международным нормам патроны не считаются военным грузом. Это амуниция. Если угодно, гуманитарный груз – такой же, как одеяла, продовольствие, лекарства…

– Лекарства? – удивился рыжий англичанин. – Признайтесь честно, господин Карпатов, как вы представляете себе лечение патроном? Лично мне видится только один способ. Или это новая вакцинация – с вертолетов, методом пулеметного обстрела?

Журналисты дружно рассмеялись. Карпатова подхватили под локти, вывели из-за стола, втолкнули в толпу инвалидов. Дышать здесь было нечем, он с трудом сдерживал рвоту. Несколько бородачей легли на бетон, чтобы попасть в кадр. Охранники картинно подняли автоматы, ощерились. Подскочили журналисты, защелкали камеры.

– Я повторяю! – выкрикнул Карпатов. – Ни один член экипажа не принимал участия в афганской войне! Мы, гражданские летчики, не несем ответственности за действия политиков! Наш самолет вез амуницию!

Журналисты продолжали снимать. Талибы делали мужественные лица, дергали Карпатова за одежду, что-то кричали. Пряча ухмылку в бороде, поднялся Абу Умар. Засуетились лизоблюды.

– Вопрос нет?! – закричал Миша. – Пресс-конференция закончена!

Вскинула руку седая дама в кофточке из верблюжьей шерсти. Абу Умар подумал и вальяжно кивнул.

– Журнал «Пари Матч». Мирабель Дежар! – сказала дама приятным низким голосом. – У меня вопрос к русскому летчику! Господин Карпатов, какие, по вашему мнению, шаги может предпринять Россия в связи с вашим задержанием, учитывая, что движение Талибан не признано международной общественностью?

– Мы простые летчики! – выкрикнул Карпатов. – Министров и ответственных чиновников среди нас нет! За действия политиков мы ответственности не несем, но думаю, что реакция России будет адекватной, вменяемой, главное, быстрой!

Он заметил, как переглянулись Абу Умар и обезьяноподобный здоровяк, начальник местной стражи. Охранник кивнул, поманил журналистку пальцем.

Та не почувствовала подвоха, стала протискиваться между коллегами, выбралась к столу, вытянула руку с диктофоном и сказала:

– И еще один вопрос, господин Карпатов. Как был пленен ваш?..

– Мы не пленные, мадам! Недоразумение разрешится, и уже в ближайшие часы нам предоставят возможность…

– Но вас посадили под замок, – перебила его француженка. – С вами обращаются по-скотски, я же вижу по вашему внешнему виду.

Подбежал талиб, занес приклад, ударил женщину по виску. Ноги ее подкосились. Журналистка потеряла сознание, струйка крови потекла по разбитой голове. Карпатов онемел. Талиб подал знак, подскочили еще двое, раздавили диктофон, выпавший из руки женщины, схватили ее за ноги и поволокли в здание аэровокзала.

По-видимому, ничего экстраординарного не случилось. Словно кошку прогнали.

Талибы втолкнули его в калитку. До дома он добрел самостоятельно, по пути сполоснувшись в колодце, вошел, рассеянно улыбаясь, держась за косяки. Экипаж играл в подкидного. Дураком, как всегда, оставался Вакуленко. Он ругался, сетовал на клятую непруху и всемирный заговор москалей.

– Владимир Иванович, скажите этим бисам, чтобы не мухлевали! – обиженно крикнул Вакуленко.

– Что, командир, поехали? – Серега вскинул голову. – Мы уже и вещи собрали.

– А что было, Владимир Иванович? – перебил Серегу Глотов. – Куда вас возили?

– Владимир Иванович, да на вас лица нет! – разглядел Серега. – Вы выглядите так, будто годы уже взяли свое. Случилось что-то страшное?

– Мы не пленные… – невпопад буркнул Карпатов, продолжая глупо улыбаться. – Все отлично, мужики. Через неделю приедет наш консул. Мы не пленные.

Взгляд командира экипажа наткнулся на миску с желтой кашей. Он опустился на колени, начал есть.

Коллеги стояли вокруг него и озадаченно переглядывались. Никто не решался задать ключевой вопрос. Поведение командира внушало им опасение.

– Чего это с ним? – прошептал Витька. – Ведь это ничего, правда, мужики? Это пройдет?

– Мне кажется, что с Владимиром Ивановичем обращались не вполне деликатно, – высказал логичную версию Глотов. – Видимо, он требовал обратно наш самолет и миллион долларов в мелких купюрах.

– Обработали, уроды! – пробормотал Серега. – А чего это он про неделю говорил? Мы уже вещи собрали.

– Ну, через неделю – это нормально, – неуверенно пробурчал Вакуленко. – Через неделю – успею. У дочери свадьба, а я тут в тюрьме чалюсь!

Карпатов вылизал миску, поднял на коллег пустые глаза и прошептал:

– Шумит что-то.

Коллеги встревоженно переглянулись.

– Нет, действительно шумит. – Серега насторожился, завертелся на месте, подскочил к окну, забитому досками, рванул одну, вонзил занозу под кожу и взвыл от боли. Подскочил Глотов, за ним Витька. Они поднатужились, оторвали доску, за ней другую, третью. Яркий свет залил кусочек пространства. Пленники прильнули к ободранному окну, забранному толстыми решетками.

– Вот теперь мы точно в тюрьме, – заявил Серега.

Забора с задней стороны не было. Просматривался фрагмент дороги, какое-то строение, разрушенное снарядом, свалка мусора, несколько домиков, серых от грязи. Небольшая площадь, огороженная бетонными блоками.

Посреди нее стоял «Урал» с тентом, перед ним собралась небольшая толпа. С кузова пафосно вещал пожилой афганец с арабским кинжалом за поясом. Толпа внимательно слушала его. В кузове вырос еще один, с лицом, загорелым до копоти. Он вытащил автомат, свесился, протянул его вниз. При этом загорелый тип орал, как торговец на базаре, расписывающий достоинства своего товара.

Толпа колебалась. Потом из нее выступил молодой парнишка, худой как Буратино. Он робко взял «АК-74», совсем новый, еще в заводской смазке. Новобранец повесил приобретение на плечо и шагнул обратно в толпу. Денег за товар здесь не брали. Каждому по потребностям. От каждого – по способностям. Толпа заволновалась, появился еще один претендент, вытянул руку.

– Забейте вы его, не смотрите на эту мерзость!

Летчики резко обернулись. Карпатов отшвырнул миску, вытер губы рукавом, хмуро посмотрел на своих ребят.

– С возвращением, командир. – Серега ухмыльнулся. – Ну, давай, трещи, где был, что видел. Мы сегодня никуда не едем, правильно?

Ночью пленники спали как убитые, а утром снова стали ждать. Сменилась охрана. Вместо прежних свирепых абреков, наверняка пуштунов, на службу заступили узбеки и тут же выставили на продажу какое-то барахло. Нескладный детина в шерстяных штанах и задубевшей гимнастерке советского образца разложил у колодца на тряпочке золотые украшения, уселся рядом, сложив ноги.

– Была у меня одна подруга из бурятов, – немедленно прокомментировал Серега. – Занималась в секции йоги. Специально для меня доставала пятками до головы. В обнаженном виде. Ох, и красота, скажу я вам, мужики!..

Вакуленко, убежденный в том, что дочери на свадьбу нужны не только сережки, делал периодические вылазки во двор.

Было слышно, как он ругался с чумазым негоциантом:

– Та ты шо?! У тебя повылазило?! Швейцарские часы! Специальный заказ для летчиков! А ты мне суешь якесь барахло!

Вакуленко влетел в дом, зарылся в свои пожитки, выискивая, что бы предложить на бартер без ущерба для собственной жадности, и убежал с чем-то, завернутым в тряпицу. У его товарищей возникло подозрение, что швейцарских часов у Вакуленко двое. По крайней мере одни из них были произведены в Китае.

– Оце бачишь?! – Вакуленко тыкал пальцем в часы. – Полетное время называется! Календарь, секундомер! От так крутишь, да и все! Понял, пень? Давай! Отой браслет на часы! Ты глянь, яки часы! Они же как дети, так и просятся на ручки!

Охранник решительно качал головой. Видимо, китайских часов у него было в избытке. Он накрывал грязными руками браслет со свернувшейся змейкой, на который покушался Вакуленко, совал тому невзрачные сережки.

– Та на кой мне, у меня уже есть! – разорялся Вакуленко и заламывал руки, словно баба, у которой на войне убили мужика. – Не надо твоих сережек! Мне браслет нужен!

Охранник упрямо мотал головой. Вакуленко выл с досады.

Дурное дело было страшно заразительным. Глотов с Витькой болтались по двору, общаясь с остальными коммерсантами. Серега вертелся у огрызка зеркала в расшитом афганском халате, критично что-то подтягивал, рассматривал оторочку, сокрушался над кривыми швами.

– Брак! – компетентно заявил он, вышел во двор и показал охраннику маленькую дырочку. – Видишь, какая она? С галактику, блин! Не пойдет, давай другой. – Серега начал стаскивать халат.

Бизнесмен что-то лопотал, то вскакивал, то садился, разводил руками, смотрел халат на свет, дергал ткань, показывая, какая она крепкая. Серега был непреклонен, требовал другой товар, в итоге добился своего, прибежал в дом, начал мерить, рассматривать оторочку, сокрушаться над кривыми швами.

Глотов задумчиво рассматривал латунный кальян с замысловатой чеканкой и инкрустациями, повествующими об индийской половой жизни.

– На хрена им это барахло? – Он пожал плечами. – Серега, что ли, затоварился?

Карпатов оторвался от книги и буркнул:

– Ага.

Влетел Серега с третьим халатом, отобрал у Глотова кальян, сунул его командиру под нос и осведомился:

– Как думаешь, нормальная вещь?

Карпатов поднял глаза от книги, согласно кивнул и заявил:

– А главное, незаменимая в наших широтах. Кури, Серега, на здоровье. И друзей приводи.

– Или ну его на фиг? – задумался Серега. – Буду я курить этот кальян, что ли? Или пусть стоит – красиво?

– Отличная вещь, – убеждал его Витька, который ничего не менял, не покупал, но принимал живое участие во всех сделках. – Ручная работа, е-мое, а картинки-то какие! Все бабы твои будут.

– Да они и так все мои, – отмахнулся Серега.

Карпатов покачал головой и сделал еще одну попытку углубиться в книгу. Давно он Пикуля не перечитывал.

– Владимир Иванович, товарищ командир! – Вакуленко влетел в дом с такой физиономией, словно во дворе совершил аварийную посадку истребитель талибов. – Я вже не можу! Не отдает! Или морду ему набить? Як будэ Швейцария?

– Суисс.

Вакуленко вспотел от беспрерывной беготни. Вот уж воистину, больше всего энергии мы прикладываем для добычи того, что нам не нужно. Он вновь ковырялся в своей сумке, выбрасывал какие-то коробочки, загадочные предметы, завернутые в тряпочки, выхватил «Поляроид», приобретенный в Эмиратах. Хохол уставился на него, словно это была его собственная рука, которую он сейчас отрежет.

– А ты скажи этому гаду, что у тебя ничего больше нет, – мудро посоветовал Витька. – Они в таких случаях сразу скидывают, добренькие становятся.

– А вдруг нет? – взвился Вакуленко. – А завтра вже лететь! А вдруг он не принесет? А как я без этого браслета? Вот не хватает. Я вже все поменял! Ну, правда, браслетик важкий! Там граммов пятьдесят золота!

– Действительно засада, – посочувствовал Серега.

Подвывая, как болид на старте, Вакуленко сунул фотоаппарат под мышку и унесся во двор продолжать торги. Витька побежал за ним, заинтересованный, что будет дальше.

– Нет, оставлю, – задумчиво сказал Серега и начал запихивать кальян в свой фирменный баул.

Карпатов оторвался от книги и проговорил:

– Я где-то читал, что из грамма золота можно вытянуть проволоку длиной три с половиной километра.

– Ого! – прикинул Серега. – То есть с этого браслетика мы можем отсюда до Кабула…

– Нет, – подумав, подсчитал Карпатов. – Только до Газни.

Во дворе продолжался концерт. Вакуленко прыгал вокруг торговца, совал ему «Поляроид». Тот воротил рыло, и правильно, в сущности, делал.

– Давай-давай, – теребил его Вакуленко. – Паршивый браслет за часы и фотик! Да у тебя же там золото не настоящее. Смотри. Витька, а ну щелкни нас! – Он сунул приятелю фотоаппарат, рухнул в пыль рядом с торговцем, который онемел от изумления, и приобнял его. – Витька, да не лыбься ты, снимай!

Витька щелкнул, из «Поляроида» поползла фотография.

– Вот видишь! Сразу! – Вакуленко замахал снимком под носом торговца. – Отдаю. Бесплатно!

Торговец мотал головой. Он не мог вразумительно объяснить, что за хранение фотоаппарата ему отрежут голову. А Вакуленко знал об этом, да забыл.

– Да что с ним делать? – сокрушался хохол. – Нет? Точно нет? Все, тогда забудь! – заорал он. – Уходи отсюда, чего расселся? Вон туда, за забор, стой там, чтобы я в глаза тебя не видел, охраняй нас! – Когда Вакуленко был злой, он говорил по-русски абсолютно без акцента.

– Здравия желаю, Володя, – раздался над головой командира экипажа вкрадчивый голос.

Карпатов вздрогнул. Дадут ему сегодня заняться любимым делом?! Он даже не заметил, как вошел этот тип. В опереточных позументах, сверкающий орденами. Белоснежная фуражка с такой высокой тульей, что надо было наклоняться, входя в дверь. Чистый, лакированный, он смотрелся предельно дико в этих запущенных широтах. Летчик-истребитель дружелюбно улыбался.

– Адель? – Карпатов растерялся, начал подниматься.

У них тут что – спектакль в театре музкомедии? Он машинально сунул руку, и летчик не побрезговал пожать ее. Серега застыл, изумленно отвесив челюсть. В дверь заглядывал Глотов. Вакуленко критично созерцал одеяние посетителя, прикидывая, видимо, что с него содрать, чтобы доплатить за окаянный браслет.

– А что вы на полу? – удивился летчик, посмотрел по сторонам, сел на пляжный коврик, который Карпатов выудил из-под себя, и радушно предложил: – Надо вам мебель принести. Сейчас распоряжусь, не волнуйтесь.

– Вы и в истребителе так сидите? – спросил Серега.

Посетитель доброжелательно улыбнулся.

– Классная форма, – сказал Витька. – У вас все летчики носят такую?

Адель стащил фуражку, пригладил непокорный вихор, черный как смоль, сделал смущенное лицо и ответил:

– Нет, ребята, только я. Я здесь – как бы выразиться поскромнее?.. – главнокомандующий военно-воздушными силами.

– Не хило! – протянул Витька. – А тут, блин, летаешь радистом, летаешь…

– За боевые заслуги получили? – поинтересовался Серега, глядя на бирюльки, блестящие на груди высокого гостя.

– Да что вы! – Адель улыбнулся. – За боевые заслуги ордена с медалями дают, а я всего лишь… небольшой чиновник в правительстве. Ребята, прекращайте официоз изображать. Давайте на «ты».

Играть в своего парня у однокашника Карпатова выходило вполне приемлемо. Он улыбался, ждал продолжения перекрестного допроса, но беседа не клеилась.

В комнату втерлись два афганца, поставили на пол черный чай в пиалах, фигурную вазочку с печеньем. Адель вальяжно поманил одного из них, что-то сказал, обводя пальцем комнату. Афганец подобострастно закивал. Оба они пулей вылетели на улицу.

– За мебелью пошли, – объяснил Адель. – Кормят-то вас нормально?

– Для свиней – нормально, скоро лапти отбросим, – быстро сказал Серега. – Не знаю, как другие, а лично я перехожу на безразовое питание.

Летчик нахмурился.

– Вот шайтаны, говорил же я им!.. Все будет в лучшем виде, не волнуйтесь. Афганская кухня – это, конечно, не корейская, не итальянская, но достаточно, я бы сказал, калорийная. Вы пейте чай, пейте. Хороший чай. Хотя он не водка, много не выпьешь. – Летчик блеснул белоснежной улыбкой, демонстрируя неплохое знание русских идиоматических выражений.

– Так принеси, – в тон ему отозвался Карпатов. – Не верю, что не найдешь нормальной русской водки.

– Принесу, – пообещал Адель и свойски подмигнул. – Аллах, конечно, выпивать не разрешает, но вот хранить для особо торжественных случаев… Какую предпочитаете – «Посольскую», «Столичную», «Абсолют»?

– Тащи всю, – нашелся Глотов. – Не пропадет.

– Послушай, Адель! – Вакуленко со смущенным видом присел рядом с летчиком на корточки. – Скажи своему хлопцу, что часы настоящие, швейцарские, пусть отдаст браслет. А то свадьба у дочери, подарок хороший нужен. Тебе же не трудно, замолви словечко, а?

Адель, поигрывая бусинками зрачков, уставился на хронометр, всунутый ему в ладонь, поднес к глазам, прищурился, негромко засмеялся и заявил:

– Китайские товары со всего мира!..

– Да какие же китайские? – возмутился Вакуленко.

– Хорошо, скажу. – Летчик кивнул и сделал глоток из пиалы. – Качественная подделка, нашим дубинам эту науку ни за что не одолеть.

– Вот спасибо, – обрадовался Вакуленко. – А то совсем поизносились, менять не на что.

– Деньги нужны? – Адель поставил пиалу, вытер платком пот.

– Вот так! – Вакуленко чиркнул ладонью по горлу.

Адель поднял голову, посмотрел на Карпатова. Командир, помявшись, нерешительно кивнул. То же сделали Глотов и Витька. Серега состроил соответствующую мину. Дескать, состояние, схожее с любовью и ревностью. Страстно люблю деньги и ревную их ко всем, у кого они есть.

– Понятно! – Адель засмеялся. – На курсы повышения зарплаты вас еще не направляли. – Он успокоился, полез в карман, достал пачку долларов, перетянутую резинкой, и положил ее перед собой.

У русских летчиков от удивления округлились глаза.

– Знаешь, Адель, деньги, в сущности, не главное в жизни, – растерянно пробормотал Карпатов.

– Я знаю. – Адель кивнул. – Главное, чтобы они не кончались.

– Ага, – начал размышлять Глотов. – Компенсация за простой и тяжелые моральные увечья. Благородно, конечно, господин главнокомандующий.

– По две с половиной тысячи на брата вас устроит? – Адель склонил голову набок и с любопытством стал созерцать летчиков.

– Срубить бабла. – Серега ухмыльнулся. – И вторая серия: «Срубить бабла-2».

– Хорошо, три тысячи, – покладисто согласился Адель.

– Не то, – расстроился Глотов. – За простой и моральные увечья, пожалуй, многовато…

Вакуленко доверчиво потянулся к деньгам, но Карпатов положил тяжелую ладонь ему на плечо. Вакуленко вздрогнул, отвел загребущую конечность.

– За что? – спросил он, чувствуя грандиозный подвох.

– Да так, ерунда, – отмахнулся Адель. – Берите. Не бойтесь, не отнимут.

– Адель, за что?

– Что за ерунда? – забеспокоился Витька. – Чтоб молчали?

– За это не заплатят, – возразил Глотов. – Ну, пообещаем, что будем молчать. Они же понимают, что приедем домой и начнем трубить на каждом углу.

– Нет, правда, ерунда, ребята. – Летчик как-то странно глянул на «коллег». – Научите моих парней летать. А то такие оболтусы в отряде, элементарных действий повторить не могут. У вас же вся команда в сборе – пилоты, радист, штурман, бортинженер. Где я еще найду такое счастье? – Он зачастил: – Вас переселят в губернаторский дом, хорошая зарплата, отличное питание, женщин подберем, телевизор устроим. Хотя у наших идеологов телевизор – враг номер один, но ничего, обещаю посодействовать. Достойную жизнь гарантирую. Зарплата – три… с половиной тысячи каждому. Или даже четыре.

– Сколько? – Вакуленко набычился.

– Хорошо, – не сообразил Адель. – Пять тысяч.

– Сколько времени, говорю?