Ачуда запрокинул голову. Его учитель лежал с удивленно раскрытыми глазами и неестественно подвернутой головой. Собрав волю в кулак, мальчик подтянулся еще раз – в этот раз ему повезло ухватиться повыше ремешка. Раздирая ногтями затянутый узел, он заметил, что к их посту приближались огоньки.

Первым подоспел Регола. Бегло осмотревшись, он взволнованно повел светочью над поваленной изгородью.

– Что произошло? Кто у вас кричал?

Во мраке нарисовалась скрюченная фигура Ачуды, покачивающаяся на портупее. Глянув ниже, Смотрящий в Ночь охнул.

– Нападение, – выдохнул Ачуда. – Помогите выбраться…

Со стороны Открытой Ладони прибежал еще один дозорный по имени Далик.

– Напарник в пути за подмогой, – отчитался он. – Они скоро прибудут.

Регола вручил побелевшему Ориганни факел, а сам протянул конец своего копья Ачуде. Мальчик ухватился, и его вытянули на поверхность. Острием наконечника разрезали ремень на лодыжках.

– Что произошло? – повторил Регола.

– Пожирающий Печень, – тяжело дыша, ответил Ачуда. – Он вышел оттуда… И убил мастера Уретойши.

– Это невозможно, – процедил Далик. Вдалеке за ним прыгали и росли в размерах еще четыре огонька.

– Кто тебя связал?

– Никто. Это вышло случайно.

– Случайно? – глаза Далика подозрительно сузились. – Зачем ты пытаешься обмануть нас, мальчик?

– Клянусь костями, я не вру…

– Предвещающему Грозу споешь эту песню, – дозорный оглянулся на подоспевших.

Факелы в руках освещали хмурые лица двух старших Смотрящих в Ночь, бледного Могуля и запыхавшегося от долгого бега новоиспеченного Ждущего Закат Кобоку.

– Мальчишка говорит, что Уретойши убили.

Могуль шагнул к краю рва и заглянул вниз.

– Вытащите его, – отдал он приказ.

Двое Смотрящих в Ночь съехали в ров, а Регола вынес из подсобной моток запасной веревки. Братья просунули ее под мышками покойника.

– Тяните, – велел Регола остолбеневшим мальчикам. Те будто проснулись и вцепились в трос. – Вот, та-а-ак, взяли!..

Мертвец показался на поверхности. Могуль ухватил его за болтавшиеся руки и дотащил поближе к свету жаровни. Черные глазки изучающе скользили по мертвому телу.

– Не знаю, – молвил Предвещающий Грозу, поднимая тяжелый взгляд на содрогающегося от пережитого Ачуду. – Не знаю, от чего он мог так глупо погибнуть. Но я точно знаю, от чего погибнешь ты, если вздумаешь мне лгать…

Ачуда вытянул дрожащий палец в сторону Сосновой Тиши.

– Оттуда кто-то вышел… Пожирающий Печень. Он был один. Он бросил камень, вот этот, кажется… Учитель от него уклонился, но неудачно… Я слышал хруст в шее. Он скатился в яму, где уже висел я…

– Чушь, – буркнул Далик. Другие молчали, неотрывно глядя на мертвеца.

– Как он выглядел? – спросил Могуль.

– Леггины из кожи, – вспомнил Ачуда. – Почти как и у нас. Но верх без всего. И глаза у него синие, не совсем как у человека…

Лицо Могуля вытянулось. Повернувшись к старшим Смотрящим в Ночь, он обменялся с ними несколькими репликами на незнакомом наречии. Самые первые братья, включая Могуля, были родом не из племени Кланяющихся Предкам, а из крохотной, кочующей общины, что величали себя Снежными Койотами. Но они первыми откликнулись на призыв вождя, с которым их что-то связывало в прошлом. Они первыми вызвались помочь ему в войне с людоедами.

– А волосы какого цвета? – вкрадчиво спросил Могуль.

Мальчик старательно нахмурил лоб.

– Обычные, черные… Но было так темно, и я висел вниз головой в яме со связанными ногами…

– Но кто тебя подвесил? Этот синеглазый?

– Нет, это вышло случайно. Хотя… – Ачуда покачал головой. – Не совсем случайно. Нам с учителем сильно не везло. С каждым новым мигом неудач становилось все больше… Учитель тоже это заметил и сказал мне, – подожди, иначе будет только хуже…

– Не везло? – подал голос Далик. – А может, это ты столкнул с обрыва ничего не подозревающего Уретойши так, что он свернул себе шею? И не придумал ничего лучше, чем сломать изгородь и привязать себя к петле, чтобы никто не подумал на тебя?

– Заткни свой сраный рот, пока я не перерезал тебе горло, – негромко отозвался Могуль.

Далик неверяще вылупился на командира Смотрящих в Ночь, но тот смотрел на него абсолютно серьезно. Остальные братья предпочли промолчать. Далик пожал плечами и отодвинулся в тень от острога.

– На его животе был шрам? – вдруг спросил один из пожилых Смотрящих в Ночь.

Ачуда изо всех сил напряг память.

– Да, что-то вроде пятна, но на груди. Прямо там, где у нас бьется сердце. Но это не выглядело, как шрам. Скорее родимое пятно…

– Это шрам, – мрачно ответил Смотрящий в Ночь.

– Вы его знаете? – не выдержал Ориганни. – Это кто-то из Пожирающих Печень?

– Нет…

– Кто же тогда?

– Вы, трое, – Могуль вдруг выпрямился во весь свой немалый рост, уставившись на мальчишек. – Встаньте передо мной.

Ачуда и Ориганни боязливо переглянулись и повиновались. Третий мальчик Ждущий Закат замер рядом с ними.

– То, что вы сейчас услышите, превратит вас в Смотрящих в Ночь, либо… – Предвещающий Грозу выразительно покосился на тело Уретойши, – …в него. Зависит от вашего выбора.

Ачуда покосился на других. Его друг подрагивал, как натянутая тетива. Старшие Смотрящие в Ночь будто в угрюмом предвкушении застыли позади мальчиков. Регола сел у костровой ямы и не отрывал напряженных глаз от пламени.

– Как известно, настоящим Смотрящим в Ночь можно стать только после того, как Ждущий Закат застанет покушение на границу и сумеет выжить. Некоторые ждут этого события по нескольку зим. Есть такие, кто ждет до сих пор. Но вам троим повезло в первую же ночь, – Могуль скривил жесткие губы. – Уверен, братья еще будут травить про вас байки…

– Но ведь только Ачуда застал, – возразил Ориганни. – Мы ведь опоздали…

– Нет, вы вовремя, – ответил Могуль и вытащил из-за пояса крик.

На глазах потрясенных мальчишек, он его воткнул в живот Уретойши и сделал размашистое движение. Дымящиеся внутренности посыпались на темную землю. Запустив в него руку по локоть, Могуль вырвал сердце и бросил в огонь, заставив Реголу с мрачным видом отпрянуть.

– Вы не хотите, чтобы его сердце досталось Пожирающим Печень? – дрожащим голосом догадался третий мальчик.

Могуль сорвал с изуродованного тела пончо и вытер руки от крови.

– Пожирающих Печень не существует.

Какое-то время было тихо, и только костер сердито постреливал от упавшего в него сердца – влажного и сочащегося красной жижей, что вспенивала черные угли.

– А с кем… с кем мы тогда… воюем? – тупо спросил Ориганни.

– С предателями своей крови, – пояснил ему Могуль, пристально отслеживая изменения на лицах мальчишек.

Перед глазами Ачуды все плыло, происходящее казалось ему дурным сном. Всю жизнь его готовили к войне с людоедами, учили доблести и самопожертвованию, а сегодня утром его вдруг посвящают в Ждущих Закат, а ночью сразу в Смотрящие в Ночь. Его любимый учитель по нелепой случайности самоубился, либо убит непонятным колдовством, а командир утверждает, что никаких Пожирающих Печень не существует. Это точно было сном, и сейчас его вот-вот должен разбудить утренний вой Посланника Зари и его удары в гонг железной болванкой.

Все плыло, и он уже готов был проснуться, и только внимательный взгляд черных и жестоких глазок, искоса смотрящих прямо на него, не позволял ему этот сон покинуть.

– Хочешь что-то спросить? – еле разжал губы Могуль, пожирая взглядом Ачуду.

Мальчик качал головой, мечтая и в то же время боясь от него отвернуться.

– Кто такие предатели крови? – надтреснутым голосом спросил Ориганни.

Черные глазки испытующе вперились в его друга.

– Те, кто предпочли бежать из нашего племени, чем трудиться на его благо. Но на то воля вождя, а я не его ручная собачонка, чтобы кого-то по его указу принуждать. Будь моя воля, я бы позволял этим тушканчикам рвать когти, да куда хотят… Но послушайте вот что, – Могуль поднял свой окровавленный крик. Тот был из полой кости, с острым срезом и шишковидным концом на эфесе. Если такой воткнуть в живую плоть, то из проделанной дырки в рукоятке начинала струиться кровь. – Наши земли заполонили бледнолицые. Эти твари… Этот скот с волосней на морде, – его жуткое, исполосованное старыми порезами лицо скривилось, а пальцы на эфесе побелили, – охотно принимает к себе наших женщин и льет в их животы свое грязное семя. А те и рады стать его подстилками… А мужчин они делают рабами. Но те и не против – лишь бы голодом не морили. Таких лучше убивать своими руками, чем отдавать их в белые – вонючие и волосатые. Согласны?

Глаза Могуля горели, и он заглядывал в лица мальчишек, будто ища в них поддержки. Но те выглядели, как неживые.

– Смотрящий в Ночь стоит на границе, чтобы отлавливать предателей. Перехватывать их и потрошить. Врать в лицо родным убитого, врать своим женщинам, врать своим детям, и детям, что хотят присоединиться к нашим рядам. Смотрящие в Ночь нужны, чтобы сплачивать племя. Пусть и страхом. Пусть и ложью. Но по-другому никак.

– Воины тоже знают об этом? – чужим голосом спросил Ачуда.

Могуль придирчиво вглядывался в мальчика, прежде чем ответить.

– Оружием у нас оснащают только тех, кого до этого уже вооружили знаниями, и кто умело с ними обращался… – уклончиво произнес он.

Ачуда не выдержал, и его губы затряслись.

– Мой отец… Он все знал… Выходит, что мою мать…

Предвещающий Грозу брезгливо отвернулся, не вынося вида слез.

– Я же предупреждал, что девчонкам на границе не место… Твоему отцу надо было пристроить тебя на кукурузных полях к другим женщинам… Такой ты нам здесь не нужен. Или ты полагаешь, что к тебе будет особое отношение? Думаешь, что надавишь на своего папашу, и я разрешу тебе лить слезы на каждом углу?

Ачуда тяжело дышал, борясь со всхлипыванием, но голос Могуля все повышался, и сдерживаться становилось все труднее.

– Нет. Я не оставлю тебя на границе, – решил командир. – Да и к другим женщинам тебя тоже нельзя, ты все разболтаешь… Всех нас предашь. Тут только один выход…

Мальчик в слезах попятился.

– Мой отец – воин племени!.. Пусть он придет!..

– И что он сделает? Убьет тебя вместо нас?! – вскричал Могуль и тут же повернулся к Ориганни. – Ты! Вспори ему живот. Сейчас!..

Тетива в теле друга, которая все это время была натянута, не выдержала и лопнула. Ориганни обмяк, и его ноги подкосились. Держась и опираясь на копье двумя руками, он поднял мутный взгляд на Предвещающего Грозу. Тот глядел теперь только на него и ждал.

– Ты не расслышал мой приказ?

Ориганни с трудом покосился на сгорбившегося в страхе Ачуду и покачал головой. Могуль шумно выдохнул.

– Наглость я не потерплю.

Не успел Ориганни ничего понять, как острие крика впечаталась ему за грудину. Кровь хлынула струей из эфеса. Могуль почти что ласково придержал второй рукой за спину всхлипнувшего мальчика, и когда тот обмяк на ноже, он столкнул его на землю.

– А теперь слушай сюда, девчонка… Твой учитель Уретойши, известный как Поднимающий Ветер, пал, защищая нас от полуночного нашествия Пожирающих Печень. Тебя же сперва захотели поиметь, поэтому убивать не стали, а связали и подвесили над канавой для утех… Но бравые мужи с Открытой Ладони и Желудевого Порога пришли на помощь и отбросили человекоподобных тварей обратно в лес. Один из Ждущих Закат по глупости погнался за ними вслед, за что поплатился… Его сердце, печень и все нутро было вырвано и сожрано на месте… Так ты расскажешь всем, кто тебя спросит… Постарайся, чтобы тело твоего дружка соответствовало этой байке, в которую все равно никто не поверит, если станешь всех заверять, что тебя не успели отыметь… Мой тебе совет, девчушка. Срежь свои прелести, пока в одну из ночей на границе не произошло ровно то, что я сейчас и описывал… И если мне хотя бы раз взбредет в голову, что ты готовишься нас предать, тебя не спасет даже твой влиятельный папаша… Потому что его я убью первым… Прямо на глазах вождя. А тот и бровью не поведет, можешь не сомневаться… Кстати, на счет папаш и мамаш, – Могуль рывком повернулся к Кобоке с посеревшим лицом. – Как поживает твоя семейка?

– Х…х-хорошо… – промямлил третий мальчик.

– Это у вас же недавно случилось пополнение? – наморщил лоб Могуль. – Девочка, кажется… Твоя маленькая сестра?

– Да, командир, – чуть увереннее ответил мальчик. – Йолли.

– Йолли, – медленно повторил Предвещающий Грозу. – Что ж, надеюсь, с твоими родителями и Йолли все будет в порядке, и с ними ничего плохого не произойдет. Я очень на это надеюсь…

Подозрительно оглядев всех напоследок, Могуль еще раз вытер крик о скомканный пончо мертвеца, подобрал факел и зашагал обратно в сторону Открытой Ладони.

– Ты слышал его приказ, – сказал Далик, встряхивая Ачуду. – Меньше думай, больше делай.

Ачуда бессильно склонился над другом и осторожно перевернул его лицом вверх. Застывшие глаза неподвижно любовались чернильным небом. Рот был сомкнут, но тоненькая струйка крови успела протечь на его упрямый подбородок. Мальчик смотрел на него, не веря, что рот его друга больше не разинется для шутки, для ободряющего слова, для зевка или ругательства, больше не окликнет его по имени…

– Давай я им займусь, – буркнул Регола позади Ачуды, сжимая его плечо.

– Командир не тебе это поручил, – возразил пожилой Смотрящий в Ночь, отвлекшись от погрузки тела Уретойши на носилки. Далик собирал разбросанные по земле внутренности и швырял их в жаровню.

– Он был моим напарником, а не его… Мне за него отвечать…

– Едва ли командира проймут твои слова, когда он узнает, что его снова ослушались.

– А как он узнает? Ты ему что ли нажалуешься?

Старший Смотрящий в Ночь приблизился к Реголе, и его голос задергался от брюзжащего, снисходительного посмеивания.

– Жаловаться я не намерен, – заверил он. – Да и какой смысл, если это вместо меня сделает безвольный мальчишка. Если он не способен удержать слез, то слов и подавно не сумеет… Пусть замарает свои ручонки. Только так они, возможно, достаточно огрубеют, чтобы своевременно хватать себя за горло, когда то решит отрыгнуть не в те уши лишнего… Могуль знает, что делает… И лучше не вмешивайся в его указы.

Ачуда повернулся к ним с каменным лицом.

– Вас волнует только то, кто его будет разделывать? Он, по-вашему, туша забитой скотины? Он был моим другом. Больше у него никого не было… Его не будут оплакивать родные. Его забудут сразу после того, как увидят… А ведь он хотел их всех защищать. Как же мы ошибались… – мальчик горько поджал губы и закачал головой, не в силах подобрать слова.

Смотрящие в Ночь переглянулись.

– Я же говорил, он нас всех сдаст.

– Ему нужно время, – Регола обнял за плечи старших братьев, увлекая их в сторону. – Эта потеря закалит его дух, и ему не будет равных. Вы ему потом и в подметки не сгодитесь…

– Да-да, – едко проворчал Далик, берясь за поручни носилок – третий мальчик по его щелчку пальцев взялся спереди. – Вот только не удивляйтесь, братцы, если завтра на вас скопом бросится разъяренный люд, вооружившись мотыгами и заточками – сразу после того, как у этой слезливой душки закончится смена. Мир в племени и так уже держится на соплях – жиже и зеленее, чем сейчас под его носом…

– Я все сделаю, – процедил сквозь зубы Ачуда. – Просто дайте мне побыть с ним еще немного.

Мужчины еще какое-то время понаблюдали за ним, сидящим над мертвецом, придерживающим его за голову и что-то шепчущим, соприкоснув лбы, и махнули рукой. Ачуда не вслушивался в их прения. Но одно слово все же добралось до его слуха. Оно было одобрено глумливыми хохотками и разочарованными вздохами. Мальчик не подозревал, что впредь это слово будет за ним следовать и насмешливо блуждать на чужих устах, стоит ему только объявиться на горизонте. Слово, что поразительно емко и точно отражало сущность и предназначение Ачуды, которые другие в нем сумели разглядеть.

– Утешающий Мертвых.