– Тут, похоже, тоже вольная жизнь закончилась. – Павел посмотрел на дверь. – Спорить бесполезно?

– Другой бы на твоем месте радовался. – Тимми дожевал апельсин, вытер руки об оранжевую футболку, оставив на ней темные полосы, и открыл карту на большом, во всю стену, экране. – Смотри, какой обычному стажеру достался райский уголок. Кейптаун, округ Фишбург, Основной протекторат, отличное место на берегу океана. Белый песочек, пальмы, купающиеся девушки без одежды и никакого начальства в радиусе двухсот километров. Небольшой современный городок, с отелями и барами в двух километрах от берега, а к старому порту примыкает поселочек. Жилье там дешевое, а если хочешь совсем бесплатно, поставишь палатку на берегу, закинешь в реку удочку и выловишь еду. А то и в море, там отмели, зайдешь подальше, так, чтобы волны били о живот, и дождешься своего паку. Если он найдет, что у тебя откусить.

– Завидуешь?

– Черной завистью, – заверил Павла индус. – Все данные у Марковица, он отпросился, якобы сидит у постели жены, а на самом деле дома блаженствует. Свяжись с ним, он все перешлет. Сроку тебе на все десять дней, дел там дня на три максимум, когда захочешь, тогда и поедешь.

– Что-то уж слишком все хорошо, – задумчиво протянул стажер. – Аж выпить хочется. Не хочешь сбегать вниз?

– Анджей опять тебя погнал за банановой водкой? Ну уж нет, это твой хитрый поляк, тебе и идти.

– Вообще-то я заказал четыре бутылочки, одну можешь взять себе, а остальные отдашь старику. Я убегаю, а то еще подкинут что-нибудь. И попробую заехать к Марковицу, может, договорюсь, чтобы он передумал. Похлопочу, чтобы жену его из больницы побыстрее отпустили, ну знаешь, ему радость, а мне не тащиться в такую даль. Ладно, пока.

Тимми только рукой махнул, глядя, как стажер исчезает в холле. Банановую водку он на дух не переносил, так что пану Анджею могла обломиться повышенная доза. Если только… Он связался с баром и попросил заменить одну бутылочку в шесть унций на две пинты холодного пива. Пометил в ежедневнике, что задание передал, поставил срок выполнения, закрыл планировщик и включил сетевую игру. Рэчел пробудет в кабинете у начальства еще минут пятнадцать, вернувшись, будет красить ногти и болтать по телефону, а заодно контролировать редакционный процесс. У нее это отлично получается – особенно когда работы практически нет.

Мисс Фокс через час уедет играть в сквош, потом отправится к любовнику из городского Совета и вернется только к вечеру, как раз когда тот оператор, что остался в столице, вместе со стажером привезут репортаж про полицейское управление. Фрида Каплан, пока была жива, держала редакцию в крепких морщинистых ручках, а эта, новая, для нее «Фундо Политико» очередная ступенька в карьере. Наследник семьи твердо нацелен на реструктуризацию оставшихся активов, и убыточная редакция в новый бизнес-проект ну никак не вписывалась. Просто так на улицу работников не выкинуть, мисс Фокс предстояло или хотя бы уменьшить убытки, и очень серьезно, и подготовить бизнес к продаже, или не торопясь, за год-два прикрыть эту лавочку. Тимми не знал, что точно обещали за это новой редакторше, возможно, место в «Таймс», он лишь должен был присмотреть, чтобы эта карьеристка не наделала глупостей.

Анджей Смолски выпьет сначала одну бутылочку, через час – вторую, а третью оставит на закатное время, дома ему все равно делать нечего, дети живут на побережье и в столице даже наездами не появляются, вторая жена ушла к другому. Банка пива сверху порадует старика или, по крайней мере, не даст утонуть в трясине тоски. Здоровье у него плохое, даже после второй пересадки печени, того и гляди на пенсию вый дет или, того лучше, помрет.

Стажер получил задание и теперь пропадет недели на две. Его бы давно уволили, но мисс Каплан была категорически против, а Иона, ее племянник, который сейчас курирует редакцию, очень любил свою тетушку. Правда, еще больше он любит деньги и ненавидит, когда они расходуются впустую, и дал на этот счет однозначные инструкции. Значит, надо сделать так, чтобы этот Веласкес ушел сам, без обид и скандалов. Коллинз уже подтвердил, что готов переманить парня в «Ньюс», нечего такому самородку делать в занюханной редакции, последний репортаж, и можно будет с магом попрощаться.

Тадеско с оператором вернутся из поездки на побережье через пять дней. Пустая трата денег и времени, и для Мариуса это станет очередным, если не последним ударом. Останется только подтолкнуть немножко, у Тадеско карточные долги. И то, что он спит с женой оператора, тоже в нужный момент вскроется.

Индус раскрыл коммуникатор, написал несколько сообщений. Получил одобрение от босса. Оставалось только ждать.

Павел действительно решил пропасть недели на две. Первое серьезное задание от редакции волновало его куда меньше, чем предстоящая игра; раз уж Карпов послал Руфио его разыскать, значит, намечается что-то серьезное. Китайцы проигрывать не любили, а то, что приедут китайцы, он практически не сомневался. Будь это осторожные белые или темпераментные латиносы, Карпов нашел бы, кого посадить с ними за один стол. Например, Минкуса или Стоцкова. Или Лидию, когда ситуация непростая и очень денежная, всегда зовут Лидию, экс-чемпион Параизу по бриджу не играет абы с кем. Но китайцам этого наверняка будет мало, им подавай риск, а что может быть рискованнее, чем маг, пусть даже с блокиратором на руке.

С этими мыслями парень вывел мотоцикл со стоянки, очень аккуратно, не поцарапав кабриолет нового босса, хотя и собирался это сделать. Но теперь – нет смысла, так и так уволят, зачем портить красивую вещь. Выехал на проспект Гильермо Альвареса, засаженный посередине пальмами. По иронии судьбы именно генерал Альварес истребил множество магов, здесь, по проспекту, тогда еще бывшему обычной неширокой дорогой, они и шли. Тысячи обезумевших людей, потерявших контроль над своими способностями и чувством самосохранения. Их косили пулеметами, расстреливали из пушек и с беспилотников, снаряды и пули вязли в щитах, а здания вспыхивали, как спички. Так, по крайней мере, писали в учебниках истории и показывали на видео. Но тогда еще не было лицензированных камер, не позволявших корректировать запись, и достоверность таких свидетельств была чуть больше, чем нулевая.

На самом деле все было гораздо хуже: не прояви Альварес решительность, от местной популяции людей не осталось бы и сотой части, и то в виде рабов: маги были настроены очень серьезно. Началось все с одного человека, Мариуса Грина, который в знак протеста снял со своей руки браслет и нацепил имитацию собственной разработки. Его примеру последовали другие, Службы контроля в ее современном виде тогда еще не существовало, а полиция работала спустя рукава, так что спохватились только через полтора года, когда бесноватые сверхлюди решили, что власть должна принадлежать им. Как ни странно, Павел им совершенно не сочувствовал, наоборот, считал, что генерал поступил недостаточно жестко.

И проезжая статую, отсалютовал ей поднятой рукой. С браслетом на запястье.

Браслет на руке Павла чуть нагрелся, когда он пересек границу города и по Каменному шоссе направился на восток, в сторону Майска. Двадцатиметровая статуя генерала из искрящегося гранита, со сканером, встроенным в голову, равнодушно смотрела ему вслед, движение было оживленное, но чем дальше он выбирался от Нижнего города, тем меньше байков и машин становилось. Стоящие кучно городские постройки и цеха сменились лесным пейзажем, мимо изредка пролетали покрытые растениями поля, чем выше и массивнее эти растения были, тем лучше: биомасса здесь заменяла нефть и уголь, которые не успели сформироваться, из нее делали полимеры и горючее – еще оставались механизмы, которые работали не на электричестве. Поэтому все, что занимало много места, но в высоту не удалось, растили на многоярусных плантациях, а вот такие пространства отдавали кукурузе и маниоку. И конопле, которая отлично заменяла хлопок. Среди зарослей дававшей три урожая в год культуры виднелись домики и даже небольшие поселения, основную часть работы выполняли механизмы, но их тоже надо было обслуживать, заряжать и ремонтировать.

На панели байка загорелся диод, заряда батареи должно было хватить еще километров на двести, до нужного Павлу места оставалось совсем немного. Там цены пониже, на дороге всегда дерут три шкуры, а чуть съедешь в сторону, и можно и зарядиться, и поесть недорого.

Но сначала он свернул с дороги к зарослям гевей, вымахавших до пятидесяти метров и обвитых внизу лианами, они росли полумесяцем, образуя полянку, скрытую от проезжающих по шоссе. Почва здесь была влажная, пружинящая под ногами, небольшая рыжая змея при виде Павла скользнула в чащу.

С байка маг слезать не стал, поставил его на упоры, подтянул ноги, чтобы до земли было не менее полуметра, вдохнул глубоко и медленно снял браслет.

– Один, два… сорок пять, сорок шесть… девяносто девять, сто.

Дальше рисковать не стал, натянул браслет обратно, вытер выступившую испарину. Это чувство, когда блокиратор снят, было сродни глотку чистого воздуха после удушья. Казалось, еще чуть-чуть, и он сможет взлететь – в принципе, левитация не такое уж сложное действие, надо только представить, что давящая на тебя сила исчезает, гравитационные волны затихают, вокруг тела формируется защитная оболочка, и тогда останется только следить за тем, чтобы не улететь слишком высоко, в космос.

Вовремя вернуть браслет на место – в этом и была главная сложность. Рядом не было никого, кто бы в случае потери контроля нацепил блокиратор на руку, поэтому Павел считал только до ста. Прикрыть глаза, вдохнуть глубоко и снова обратно, к нормальному человеческому прозябанию.

В двух сотнях метров на высоком дереве, развалившись на раскидистой ветке, лежал ягуар – большая, почти двухметровая кошка. За те миллионы лет, что с той Земли сюда проникали растения и животные, они приспособились к особенностям планеты. Не радикально изменились, природа слишком для этого консервативна, но кое-какие мутации произошли.

Короткий густой мех ягуара был тускло-черным, со стальным отливом, он отлично защищал от жары и холода, отражал неласковое излучение местного солнца. Серые, даже скорее темно-коричневые пятна, помогали сливаться с корой, но прятаться кошка не считала нужным.

С высоты дерева ягуар следил за своей территорией. Несколько змей грелись на солнце, толстые, длинные, но для него не опасные. Оцелот охотился за птицами, слившись с выгоревшей травой. В отдалении бежало несколько хрюкающих свинок, одна отбилась от товарок, забрела прямо к змеям и успела только пару раз пискнуть до того, как питон сжал ее в кольце матово-пятнистой кожи. Далеко отсюда люди сбились в кучку и что-то говорили на своем непонятном языке, держа в руках свое оружие, а потом двинулись в сторону небольшого стада двурогих. Беспокойные и бесполезные существа, везде сующие свой нос, их желания были у ягуара как на ладони. Собственно, они ничем не отличались от тех, что были у других животных на его территории – добыча еды, поиск другой особи для спаривания, убийство.

Один из таких вот настырных и назойливых, в рощице неподалеку, остановился, но не слез на землю, а уселся на своей повозке, поджав ноги. Ягуар потянулся, зевнул. И уже хотел спрыгнуть и подойти поближе, но тут что-то почувствовал.

Человек словно стал больше, расползаясь в разные стороны, кошак почувствовал слабое беспокойство, не из личного опыта, а откуда-то из глубин генетической памяти, оставшейся от многих поколений других ягуаров, живших здесь. Он слегка напрягся и не отрываясь смотрел в сторону незваного гостя.

Над ним то там, то здесь возникали прозрачные всполохи, от них к человеку тянулись тонкие нити, опутывая голову и шею невидимой броней, скрывавшей сознание; чувство опасности потихоньку сверлило кошачий мозг, шерсть ягуара взъерошилась, мышцы напряглись, мощные задние лапы подобрались, а из подушечек выскочили длинные желтоватые когти. Минуту назад расслабленный, он готов был сражаться или удрать. Не уйти не спеша, с достоинством, а именно сбежать так быстро, как это возможно. И ягуар уже почти выбрал, что сделать, точнее говоря, его инстинкты выбрали за него, но тут наваждение исчезло.

Человек снова стал обычным двуногим, слабым и медленным, его разум приоткрылся – сейчас он больше не представлял опасности для хозяина территории. Ягуар проследил, как он двинулся обратно, к дороге, отрезавшей одну часть его охотничьих угодий от другой, и снова успокоился. Потянулся, из подушечек вытянувшейся вперед, напрягшейся черной лапы снова выскочили когти, потом медленно втянулись назад, он прикрыл глаза, предоставив местному солнцу согревать мощные мышцы. «Как я хорош», – засыпая, подумал он на своем кошачьем языке. До темноты, когда он спустится и отправится за едой, было еще очень много времени.