Благодарности от автора:

– Сергею Казакову (СПб) за идею и главного героя;

– Илье Щербакову (СПб—Пенза) за техническую и моральную поддержку;

– Владимиру Жукову (Москва) за обеспечение средством производства;

– Елене Хаецкой (СПб) за своевременные советы;

– И конечно же Славику Антонову, токарю и разгильдяю, без которого эта история никогда не появилась бы на свет.

Все совпадения с реальными лицами, событиями и географическими точками следует считать злостными и преднамеренными.

Глава первая
Наследники из Калькутты

– …Собственно, вот, – Славик распахнул дверь и эпическим жестом указал на светлый проем. – Нравится?

– Нравится, – кивнула высокая модная девица и полезла в сумочку за сигаретами. Извлекла пачку тоненьких «Vogue», четырежды щелкнула дамской зажигалкой, прежде чем удалось прикурить. – И дальше что?

– Понятия не имею. Особенно после всего случившегося…

– У тебя пиво есть? – Девица осторожно затворила дверь и повернула ключ замка. Быстро сунула ключ в ладонь Славику. Машинально вытерла пальцы о светло-бежевые брюки, словно испачкалась.

– Пошли на кухню. Я вчера черное «Очаково» покупал, еще две бутылки должно остаться… Эй, Алён, ты чего?

– Так не бывает, – твердо сказала Алёна. Повторила по слогам: – Не бы-ва-ет, понимаешь?

– Я суслика тоже не вижу, а он есть, – неудачно сострил Славик и мигом перехватил слегка ошалелый взгляд подруги. – Не бери в голову. Давай пиво пить. Заодно расскажу откуда взялся… Ну… Этот.

Славик покосился в сторону маленькой комнаты, куда, говоря откровенно, временами и сам побаивался заходить. Оттуда доносился приглушенный храп, словно мелкие камушки перекатывались.

– Не проснется? – полушепотом спросила Алёна.

– Пока не должен. Второй день держу на транквилизаторах…

* * *

Если вам скажут, будто нет в жизни счастья – не верьте. Есть. Разве что в большинстве случаев улыбается фортуна не приветливо и доброжелательно, а ехидно, не без издевки и с откровенной насмешкой над объектом своего внимания.

Нельзя сказать, что Славик был «неудачником» в прямом смысле данного слова, вовсе наоборот: он искренне полагал себя вполне состоявшимся человеком. Нет своей квартиры? И что? Смысл жизни – не в квартирах, да и комнату он снял вполне удачно: во-первых, дешево, во-вторых, у хорошего человека. Бабуля Валентина Васильевна с апреля по октябрь жила на даче в Ропше, и на целых полгода Славик становился полновластным хозяином панельной «двушки» на Ленской – пускай Ржевка район не самый престижный, но ведь до метро десять минут на трамвае? Поливай цветы, вовремя плати по коммунальным счетам, поддерживай порядок в доме, а в остальном – вольному воля. Хозяйка совершенно не возражала против появления в квартире славиковых девиц, разрешила провести интернет-кабель и за дополнительные три тысячи в месяц варила постояльцу обеды – отрава из «Макдональдса» на Ладожской не идет ни в какое сравнение с домашним борщом.

Машина? А фига она нужна при таких пробках в городе? Четыре года назад Славик купил скутер, который держал в гараже соседей по лестничной клетке, и горя не знал. Престижная работа? В офисе штаны протирать? Премного благодарны, но отказать – обычнейший токарь сейчас получает куда побольше иных менеджеров.

Справедливости ради надо упомянуть, что образование у Славика было медицинское. Нет, он не был доктором – среднее медицинское. То есть до 2003 года занимаемая Славиком должность именовалась «операционная медсестра», что вызывало понятную иронию со стороны ближних и дальних знакомых. Кем работаешь? Медсестрой. Дурацки звучит, верно? Токарь – куда лучше, тем более что Славик всегда умел и любил работать руками, что по нынешним временам редкость.

Короче говоря, Славик был непритязателен и не амбициозен. В неполные двадцать восемь лет он так и не обзавелся костюмом (про галстуки и речи нет!), таскал потрепанные кожаные штаны, косуху и бандан, отрастил светлую соломенную бородку, длинный хайр увязал в косичку, тусовался по рок-клубам (увлечение перестроечной юности не избылось и в двадцать первом веке) и был если не счастлив, то уж точно вполне удовлетворен текущим положением дел.

Гром грянул в середине октября 2008 года. Да так, что оглохнуть можно было. От эйфории и необдуманных поступков Славика спас только философский склад характера и категорическое нежелание «встревать» – к «неприятностям» он относился отрицательно и всегда переживал из-за непредвиденных приключений, заканчивавшихся громкими разборками, милицией или мордобоем. По счастью, с возрастом поводов для грустных забот становилось все меньше. Не восемнадцать лет уже.

…В выходные пришлось помогать Валентине Васильевне с переездом из садоводства домой, в город – искать друзей с машиной, забирать квартирную хозяйку и едва не три центнера варений-солений плюс мешки с картошкой с дачи (бабуля доселе заблуждалась, полагая, что двенадцать соток способны обеспечить ее самыми необходимыми продуктами на всю зиму), а затем перетаскивать провиант из багажника и с заднего сиденья на седьмой этаж при традиционно не работающем лифте. Удовольствия мало, но ничего не поделаешь. Надо.

Кроме того, Славик был обеспокоен: в пятницу пришло извещение с почты – извольте получить заказное письмо на имя Антонова В. М. Сбегал после работы, забрал, вскрыл незамедлительно – он испытывал прямо-таки физическое отвращение к любой бюрократической официальщине, поход в жилконтору или, боже упаси, в мировой суд (было дело – въехал на скутере в задний бампер «девятки») являлись сущим мучением. А письмецо оказалось от нотариальной конторы Адмиралтейского района – да в чем дело-то? Что нужно от меня государственному нотариусу?

Выяснить это незамедлительно не получилось: эпистола содержала сухое приглашение на беседу к некоему Новикову В. Г., кабинет 24, с десяти до восемнадцати. Паспорт с собой. Славик попытался вспомнить, что же такого-эдакого он мог натворить, однако ничего толкового в голову не приходило – особых безобразий в последнее время не учинял, да и вызвали бы тогда в милицию или, допустим, в…

А, да чего тут думать! Схожу! Меня ведь там не зарежут? И не съедят? Сообщений о нотариусах-людоедах в «Московском комсомольце» пока не проскакивало.

Вечером в понедельник Славик вышел из конторы с глуповато-ошеломленной улыбкой на лице и пешочком направился к Сенной площади. Попутно заглянул в «Толстого фраера», уселся за самый дальний столик и за кружкой темного «Василеостровского» принялся тщательно изучать тонкую папку с документами, полученную от упомянутого Новикова В. Г.

– Охренеть, – громко сказал Славик самому себе. – Не верю!

Домой на Ленскую он вернулся поздно, изрядно поддатым. Валентина Васильевна уже спала – постоялец мог припереться и в три часа ночи, дело молодое. Обнаружил на кухне накрытые тарелкой холодные голубцы, съел без хлеба, потом сразу рухнул на диван. И только на следующий день осознал, что жизнь круто переменилась.

Беготня по инстанциям продолжалась три с лишним недели. Славик пересилил стойкую ненависть к любому, самому невинному государственному крючкотворству и, отпрашиваясь с работы, честно стоял в бесконечных очередях, получал справки, заполнял формы и стойко продирался сквозь густые дебри отечественной бюрократии, отчего невзлюбил таковую еще больше. Впрочем, дело того стоило, почти месяц мучений и недовольные взгляды толстых конторских теток на «этого гопника» скоро забудутся, а результат – вот он! В наилучшем виде!

– Ты теперь жених, – постановила Валентина Васильевна, живо интересовавшаяся ежедневными сводками с полей канцелярских сражений и являвшаяся консультантом Славика в области общения с чиновниками. – Не понимаю, почему ты разругался с Олей, она мне нравилась…

– Я не чувствую себя способным брать ответственность за семью и детей, – с подчеркнутым пафосом сообщил Славик в ответ. Прозрачные намеки квартирной хозяйки, яро желавшей упорядочить личную жизнь постояльца, были делом обыденным, словно июльская гроза или отключение горячей воды летом. – Я ж разгильдяй, вы сами постоянно говорите!

– Взрослеть надо, – отрубила Валентина Васильевна. – Через два года тридцать исполнится!

– Через два с половиной, – уточнил Славик. – И я дорожу свободой. Кстати, я ведь съеду в следующем месяце…

– Хоть навещать будешь? Шесть лет прожили под одной крышей, – женщина немедленно расстроилась.

– Вы Сережу с моей работы помните? Он как раз комнату ищет. И опять же человек не чужой…

Эпопея закончилась восемнадцатого ноября – приодевшийся в новые джинсы и светлую курточку Славик, смахивающая на оживший комод могучая жилконторская мадам, пожилой капитан-участковый и обязательный Новиков В. Г. прошествовали под арку во двор и взошли на второй этаж дома номер 56 по набережной реки Мойки.

– На третьем этаже жил знаменитый танцор Михаил Барышников, – поджав губы, сообщила тетя-комод. Словно намекала, какие звезды обитали в подведомственном ей доме. Славик жилконторской явно не глянулся, несмотря на чистые волосы и стеснительные манеры. Он не дурачился – Славику действительно было не по себе. Некая смесь боязни того, что сказка сейчас внезапно закончится, и подсознательных опасений по отношению к «начальству» – участковый, это, несомненно, начальство! Да и посматривает капитан скептически – чувствует неформала, глаз наметанный.

– Полная опись имущества, – Новиков В. Г. извлек из кейса очередную папочку, на этот раз пухлую. – Ключи, пожалуйста. Ключ-карту от ячейки в отделении «Альфа-банка» сможете получить завтра, у меня в офисе. Что же вы стоите, Вячеслав Михайлович? Открывайте.

– Но дверь опечатана, – заикнулся Славик.

– Не беда. – Участковый мгновенным движением сорвал бумажки с косяка тяжелой металлической двери с глазком и пластиковой декоративной отделкой. – Отпирай. Потом будем сверяться с описью, а это часа на два…

В половине девятого вечера официальные лица отбыли, а Славик остался один на один со своей законной, частной и неприкосновенной собственностью.

Двухкомнатной квартирой на углу Мойки и Гороховой площадью семьдесят четыре квадратных метра. Приватизированной в соответствии со всеми правилами, и до окончания оформления документов на наследство терпеливо ожидавшей нового владельца. Квартирой в самом центре города, и по нынешним временам стоящей безумных денег.

Нет, не так: БЕЗУМНЫХ!

– Живем, – только и сказал Славик, заново оглядевшись. – Мать ети, да что же это такое?..

Он аккуратно погасил везде свет, некоторое время повозился со сложными замками на двери и поехал домой, на Ленскую. По дороге купил пельменей и пива – Валентина Васильевна уехала на три дня в гости к дочери, готовить некому.

* * *

– Ячейка четыреста тринадцать, услуги оплачены на год вперед, – подтвердил менеджер банка. Выглядел он профессионально-доброжелательно, будто радовался Славику, как родному брату, потерянному много лет назад и нежданно вернувшемуся в родную семью. Он и бровью не повел, увидев бородатого типа с косухе с заклепками и грязными руками – Славик забежал в банк прямиком с работы, благо рядом: цех на Сызранской. – Будьте добры, введите свою часть кода.

Менеджер уступил свое место перед ноутбуком и отошел в сторону, демонстративно отвернувшись.

– А, счас… – Пришлось забираться в карман куртки за бумажкой. – Так, три-семь…

– Не вслух, пожалуйста, – оборвал Славика менеджер.

– Извините…

Двадцать минут спустя клиента оставили в пустой комнатке, где находились только стол на тонких металлических ножках и единственный стул. На столе громоздилась тяжеленная металлическая коробка, которую приволокли сюда двое служащих.

Сразу под крышкой лежали отпечатанные на лазерном принтере и упакованные в файлик совершенно непонятные документы. Несколько рядов цифр и латинских букв, затем какой-то график – в первом столбце названия крупных российских и европейских городов, в следующих даты, время по часовым поясам. Муть.

Что дальше?

Четыре большие шкатулки – самых обычных, «под Палех». Такие можно купить в любом сувенирном магазине или перед Спасом-на-Крови, где лохам-иностранцам впаривают ушанки, матрешек и прочую «чисто русскую» экзотику. Взглянем на первую.

– Гос-споди. – У Славика мигом выступил на лбу холодный пот.

Нынешнему владельцу ячейки стало нехорошо. «Ты вляпался!» – это была первая мысль. «Во что? – возразил другой голос, возникший в голове. – Новиков сказал, будто все законно, комар носа не подточит! Оспаривать наследство некому!»

Шкатулка была набита завернутыми в пергаментную бумагу «колбасками» – монеты. Много. Но не царские империалы (Славик видел такие и даже когда-то держал в руках), а совершенно непонятные. Некоторые явно арабские – очень характерная вязь. На других – лупоглазые изображения неизвестных мужиков в тогах и со скипетрами. Шрифт не латинский, скорее всего греческий.

Монеты золотые, это даже дебил поймет. Очень тяжелые.

Отложил по две каждой разновидности. Взялся за вторую шкатулку. На крышке – пушкинский Руслан, ведущий задушевную беседу с гигантской говорящей головой в шлеме-шишаке.

Еще не легче. Пачки стодолларовых банкнот, ровно двадцать штук. Купюры «новые», то есть с голографическими примочками и увеличенным изображением президента Франклина. Походу, двести тысяч долларов. Чума!

«Не трогай, – услужливо подсказал первый голос. – Если окажется, что это какая-то ошибка, ты труп. Понял? Труп».

«„Бандитского Петербурга“ насмотрелся? – отозвался второй. – Но осторожность не повредит. Возьми сотню-другую, случится что непредвиденное, всегда можно вернуть – двести баксов не такие уж и гигантские деньги…»

Славик аккуратно извлек две банкноты, сунул в задний карман джинсов. Передумал – свернул вчетверо и запихнул в полупустую сигаретную пачку.

«Параноик», – хором сказали оба голоса, и Славик с ними полностью согласился. Зачем спорить с очевидным?