Сурок

Из воспоминаний детства

Это было весьма давно, около сорока лет назад.

Однажды, возвращаясь с рыбалки, я увидел на земле маленького галчонка.

К нему бесшумно подкрадывался большой дымчатый кот.

А птенец, не видя приближавшейся опасности, прыгал по дороге. Я подошёл к галчонку и увидел, что у него подбита лапка. Галчонок доверчиво заковылял ко мне. Я взял его в руки и понёс домой, по дороге угостив обиженного кота серебристой сорожкой.

Придя домой, поместил кричащего галчонка в просторную клетку. Принёс ему семян, хлеба и воды. Он с жадностью набросился на предложенный корм и склевал его за несколько минут, запивая водой.

Поев, галчонок принялся чистить себе пёрышки.

Затем с заинтересованным видом стал смотреть за хомяком Скрягой, который ползал около клетки, блестя бусинками глаз.

Вскоре Сурок, так я назвал галчонка, требовательно застучал клювом по клетке.

Я открыл её и оттуда вылетел довольный Сурок.

Уселся на подоконник и с интересом стал клевать комнатные цветы. Я едва поспел, так как он своим крепким клювом уже повредил один цветок.

Взял птичку в руки. Она стала обиженно клевать мои пальцы, рвалась к цветам в безуспешной попытке завершить удачно начатое дело по уничтожению комнатного цветника.

Пришлось перенести Сурка в другую комнату, явно не изобилующую цветами. После чего я вышел из комнаты. Вернувшись к своему питомцу, увидел, что Сурок сидит на клетке с попугаями и довольно каркает.

… Так прошло несколько месяцев.

Сурок стал почти ручной птицей. Незаметно пролетела зима. Наступила весна.

Однажды, выпустив Сурка полетать, я засиделся на балконе. Вдруг рядом со мной пролетела большая стая галок. От неё отделился Сурок и сел на балкон. Потом впорхнул в комнату к своей клетке.

Я понимал, что ему не вечно жить в клетке, и сделал ему на чердаке удобное гнездо. Галчонок вскоре перелетел туда с галчихой, которая недоумённо смотрела, как я глажу его рукой по серой головке.

Летом у Сурка появились птенцы.

Сурок с галчихой неустанно летали, чтобы добыть им пищу. Мы тоже помогали: подкладывали хлеб, семена.

Так наступил август. Птенцы выросли и улетели. И Сурок тоже, перед этим залетев попрощаться на балкон.

Больше я Сурка не видел, но память о нём осталась до сих пор.

Спасибо тебе, Сурок.

У плотины

Из воспоминаний юности

Над величавой Сухоной-рекой разнёсся пароходный гудок.

Теплоход «Лермонтов», пеня воду, на самом малом, приставал левым бортом к пристани-барже, что стояла на речном мелководье.

Золотые лучики солнца весело заиграли на вывеске, прибитой к барже.

– Ше-ра, – по слогам прочитал, стоявший рядом, мальчуган лет шести-семи.

– Наконец-то приехали, – облегчённо вздыхаю я, и оторвав одну руку от удилищ, хватаюсь за поручень, так как в этот момент теплоход трётся о стенки пристани. И в этом трении чудится мне нечто змеиное, словно две огромные змеи сошлись в бешенном танце.

Рядом со мной какой-то толстенький дядя в белой панаме. Он укоризненно смотрит на меня и прокурорским тоном изрекает: «Ведь шестнадцатый наверняка тебе пошёл и в такие-то годы на рыбалку идёшь? Посмотри, ты на всём теплоходе один с удочками!»

Но это неправда.

То тут, то там копьями высятся удилища, их много, даже очень много.

– Ты только посмотри, какой день сегодня, – не отстаёт порядком надоевший мне дядя, – я бы в твои годы…

Но мне не удалось узнать, что делал бы он в мои годы, этот пожилой приличный мужчина.

С пристани на теплоход сбросили трап и увлекаемый потоком людей, я вскоре стоял на каменистом берегу, робко поросшем зелёной травой.

А день был действительно хорош: летнее солнце высоко стояло в зените, и довольно жарко припекало. Над моей головой таинственно шумели деревья, и разбуженная лёгким июньским ветром, тихонько, чуть слышно, перешептывалась трава, а рядом с плотиной глухо шумели воды величественной красавицы Сухоны.

Сухона в этом месте особенно широко разлилась, и с небольшого возвышения, где я стоял, мне было видно всё: и белоснежные облака, отражённые в воде, низко и неспешно плывущие над рекой, и пенные барашки завихрений и волн от работающей плотины, несущиеся по зеркальной глади воды, десяток легковых машин на том берегу, и даже рыбку, серебром сверкавшую, на удочке рыбака.

Подхожу поближе к воде, скидываю рюкзак и снаряжаю удочку, потом подхожу к бешено несущейся воде и плавно закидываю. Насадку мгновенно сносит, я иду вслед за ней по берегу. Тем временем поплавок теряется в сгустке пены, но вот снова выплывает, и, вдруг, с размаху ныряет под воду. Плавно подсекаю и в ту же минуту каждой клеточкой своего тела чувствую неистовые рывки рыбы.

Коротким рывком выдёргиваю рыбу из воды, и вот свой танец исполняет крупный горбатый окунь, ударяя ярко-красным хвостом по каменистому берегу.

Приподнимаю его на лёске, вынимаю крючок, и налив воды в котелок, который по своим размерам, мог бы поспорить с любым предметом, отпускаю окуня в котелок.

Пускай плещется.

Подхожу вновь к воде и через минуту тащу упирающегося язя, весом около килограмма.

И пошло, и поехало, что ни заброс – поклёвка!

Через час-два котелок не вмещал пойманную рыбу.

Среди пойманных рыб были окуни, судачки, подъязки, подлещики и, конечно, завсегдатаи любого водоёма – ерши!

Незаметно пролетело время ловли, пора домой.

Посмотрев на воду, я увидел бисеринки дождя, которые превратились уже через полчаса в настоящий ливень.

Подходя к городу на том же самом теплоходе «Лермонтов», и видя издалека заводские трубы родного Сокола, я подумал: «Вот было бы хорошо, если у нас в городской черте такая ловля была!»

И с грустью посмотрел на промышленные стоки целлюлозно-бумажного завода, выбрасывающего в реку зеленовато-мутную грязь.

Ничего не изменилось.

Всё шло по-старому.

Над водой летала серая чайка и удивлённо смотрела на грязь, плывущую по реке.

Ёник

Как-то летним вечером собрались два братана по младости своей на ночную рыбалку на речку, что несла свои животворящие воды неподалёку от их деревенского дома. Взяли с собой удочки, палатку, большущий котелок под рыбу, в общем, много чего взяли. Придя на реку, по первянке закинули братаны свои уды в реку, поставили палатку и стали ждать клёва.

Но что-то не заладилось у них с рыбалкой. Клёв, как говорится, отсутствовал напрочь. А коли так, то пошли наши братаны по лесу прогуляться да заодно дровишек для ночного костра заготовить. Вовсе даже недалеко отошли они от реки, как услышали какой-то шорох и шебуршание на земле. Присмотревшись, заметили они в траве двух молодых маленьких ежей. Один, что попроворнее был, спрятаться от них успел, а другого они поймали. Назвали они, значит, пойманного колючего пленника Ёником, а сбежавшего Ёшкой, по аналогии с известным мультфильмом.

Взять хотели они Ёника с собой, но посмотрев на его умилительную мордашку, жалостливо поблёскивающие бусинки чёрных глаз, сжалились и отпустили ежа под небольшую мохнатую ель.

И что вы думаете?!

Минуты не прошло, как к отпущенному на свободу Ёнику, подползла поющая свою какую-то бурчащую ежинную песню, Ёшка. Встретившись, ежи радостно соприкоснулись своими колючками и оживлённо поползли по своим лесным владениям.

Вернувшихся к своим удочкам братовьёв ожидал сюрприз в виде клюнувших на их насадки пары приличных язят!

Да, их рыбалка продолжалась!

Над рекой пели свои вечерние песни соловьи, а где-то в лесу, в траве копошились и пели свои негромкие скрипящие мелодии маленькие ёжики.

Лужа

Ох и красива Кубена-река в лучах алого рассвета!

Северная вологодская красавица не торопясь несла свои чистые родниковые воды, играя на мелководье порогами пенных завихрений и брызг, образуя на спокойных глубинных местах ямы и омуты, в которых скапливалась не потревоженная никем рыба.

Да, хорошо в мае на реке!

По пересохшему заливному лугу, робко поросшему юной травой, пахнущей цветущим нектарным разнотравьем, шли с лёгкими самодельными удочками в руках юные мальчуганы Петя, Гриша и Вася, осторожно перешагивая небольшие лужи, оставшиеся от большой отступившей воды, ибо нерестовое половодье закончилось, и река вернулась в свои берега. Облавливая самые интересные места, наши рыболовы шли по направлению к их дачному посёлку, угадывающемуся по пению утренних петухов, разросшемуся до невиданных размеров из маленькой деревушки Пахино. То, что у наших рыбачков лов, мягко говоря, не задался, было видно по их пустым полиэтиленовым пакетам, трепыхавшимся на ветру в руках у детей. Надеясь поймать что-нибудь хотя бы на радость кошкам, они периодически останавливались и забрасывали свои удочки в наиболее красивых и заманчивых местах.

– Да-а-а, – авторитетно произнёс самый старший из мальчуганов десятилетний Петя, и скептически посмотрел на их пакеты под так и не пойманную рыбу, – правильно мне дед говорил, что после нереста на удочку хоть обловись – ничего не поймаешь!

– И то, правда, – поддержал его Гриша и покосился на поплавок, который не торопясь двигался вместе в речным течением, – за всё утро ни одной поклёвки.

– Что им только надо, этим рыбам? – посмотрел на ребят рыжеволосый конопатый Васёк, – и червей им предлагали, и бабочек, и стрекоз, – ничего! Не берёт и всё!

– Взрослых надо слушать! – засмеялся Петя и предложил, – Всё, ребята, находился я, ноги уже гудят, сматываем удочки!

– Вся-то правда, давно пора, – поддержали его друзья, и смотав удочки дети пошли вдоль реки к их дачному посёлку.

Пройдя где-то метров сто, они наткнулись на речной кустарник, буйно росший на самом берегу реки. Ранним утром наши рыбачки обошли его стороной, а сейчас ими овладело какое-то любопытство и, продираясь через молодые ветви приречных кустов, наши ребята неожиданно для себя обнаружили у самой реки, буквально в паре метров от берега, большую и широкую лужу, глубиной не более сорока сантиметров. Было видно, что эта лужа, оставленная после нерестового половодья, стремительно мелела и обсыхала. Решив форсировать данное водное препятствие, ребята разулись и стали переходить по мягкому песку эту небольшую водную преграду. Вдруг Васёк испуганно ойкнул: его ног коснулась проплывающая рядом с ним неведомая рыба. Присмотревшись повнимательнее к луже, ребята изумлённо застыли на месте, как они раньше не заметили этого: вся лужа, потревоженная их присутствием, буквально закипела и ожила от множества маленьких и крупных рыб, которые выскакивая на поверхность, плюхались обратно в воду этого мини-водоёма. Очевидно, что вся эта рыба осталась здесь именно после нерестового половодья и разлива реки. Над этой лужей грозно летали современные гидровороны – чайки, слетевшиеся на лёгкую добычу.

А рыбы здесь хватало: кроме невероятного множества мальков, воду рассекали солидные лещи и щуки, показывая на поверхности воды свои большие тёмные плавники и хвосты.

– Вот это да! – произнёс потрясённый Васёк, поймав руками большую пятнистую щуку, и не удержав, уронил её обратно в воду, – Вот это подвезло нам, столько рыбы здесь!

Внезапно мальчишкам стало жаль рыбу, то и дело всплывавшую на поверхность боком и жадно глотавшую чужеродный воздух в стремительно обсыхающей у них на глазах большой луже.