В раннем средневековье на южном берегу Испании почти все финикийские, римские и греческие города перестали существовать.
В 711-м году нашей эры на маленький скалистый полуостров высадился десятитысячный арабо-берберский отряд по командованием Тарика ибн Зияда, с целью покорить Испанию и Португалию. С той самой поры полуостров зовется «джебель Тарик», а в английском произношениии известен как Гибралтар.
Генерал Тарик обернулся, посмотрел на море, через которое только что перебрался, и решил: «Чтобы никакой шайтан после меня здесь не высадился, нужно место укрепить…»
И построил Тарик крепость возле необитаемого Гибралтара, и вырос вокруг крепости город, и поныне зовется он Альхесирас.
В десятом веке прогуливался по берегу Коста дель Соль халиф государства Аль-Андалус Абдурахман Третий Великий, глянул в сторону моря, и подумал: «Дабы никакой шайтан не высадился на этот берег, и не подступился по суше к моему городу Малаге, нужно это место укрепить».
И велел халиф возвести крепость Сохайл(Южная звезда), вокруг которой вырос город, и сейчас он зовется Фуенхирола…
В 1082-м году гулял по Коста дель Соль альморавидский султан Юсуф ибн Ташфин, которого только что позвали из-за моря на помощь испанским маврам. Взглянул Юсуф на море, что переплыл, и сказал: «Чтобы никакой шайтан вроде меня более не посмел высадится здесь, велю построить еще две крепости.
И были построены крепости, и выросли города возле них, и ныне зовутся они Марбелья и Эстепона…
В 12-м веке альмохадский султан Абд аль Муммин уничтожив династию альморавидов, понял, что он и есть тот самый шайтан, который лишил испанских мавров поддержки прежних африканских владык и высадился на Коста дель Соль. Теперь ЕМУ нужно защищать Андалусию.
Султан осмотрел берег, и три крепости стоящие на нем: Сохайл, крепости Марбельи и Эстепоны, и постановил: « Смог я высадится, сможет и другой шайтан, но чтобы этого не случилось, поставлю ка я между крепостями дозорные башни, чтобы с каждой была видна следующая и предыдущая».
И поставлены были башни через каждые пять киллометров, и зажигались костры на них если неприятель шел с моря, и оповещали эти костры об угрозе гарнизоны крепостей.
В 1248 году по Коста дель Соль решил прогуляться и султан Гранады Мухамед Аль Хамр. Осмотрел внимательно систему береговой охраны и произнес:»Костры на башнях—это хорошо, но медленно, шайтаны нынче быстрые, пускай дозорные оповещают с башен об угрозе с помощью до блеска начищенных бронзовых флюгеров…солнечными зайчиками».
И стояли на башнях сверкающие флюгера, и узнал об этом много веков спустя господин американский шпион, дипломат, историк, сказочник, и просто хороший человек Вашингтон Ирвинг, и написал сказку «замок с флюгером», а Александр Сергеевич Пушкин перевел ее, так на свет появилась «сказка о золотом петушке».
Нет больше флюгеров, но есть старые крепости Марбельи, Фуенхиролы и Эстепоны, и башни дозорные сохранились....и все они являются своеобразной визитной карточкой «берега солнца».
Зовут меня Иваном, родился я в селе Карачарово, что возле города Мурома. Отец мой –Илья, после смерти матушки, младенцем увез меня на дальнюю заставу, где я и рос до семнадцати лет…
На заставе за мной заметили два таланта: носы в черепа вминать одной левой, и на чужих языках с иноземными купцами балакать…
Родные края помню плохо, но последний день на заставе забыть невозможно: нагрянули печенеги силушкой великою, батька запер меня в погребе, и наказал:
« В бой не лезь, не сладить нам сегодня, коли найдут тебя здесь, уведут в полон, да продадут в рабство…сия доля незавидная, много унижений стерпишь, но помни–с волхвами веди себя учтиво, авось приметят, и возьмут под покровительство; с купцами будь деловитым...., коли станешь своим для них, выторгуешь для себя лучшую долю…; господину своему кланяйся смиренно, но помни—ты воин, не прощай ничего, копи обиду, но пред ними будь покладист…а рассцветешь силушкой богатырской, заломай всех обидчиков, да так, чтобы хруст костей их аж в Киеве слышен был..»
Нашли меня в погребе скоро....примкнули к шее рогатину, связали руки, и увели в сторону Хазарского моря… Проходя по разрушенной заставе я видел лишь пепел и прах, пытался высмотреть батьку, но не смог. Мужики из полоненного люда позже рассказали, что батя, обломав булат о печенежские шишаки, ухватился за бревно, и прижал им к избе троих ворогов за раз,....хрустели ребра, кровь ртом пошла у супостатов,…а печенеги, знай в спину бате стрелами шмалять,....истыкали как ежа..а когда места свободного на спине уже не было, тут батя и упал, упали и те трое с бревном, впечатаным им в грудины аж до самого хребта…
Пока шли, Путята-мужик, что на пару со мною в одну рогатину запряжен был, рассказал, что вьюношей крепких как я, да из воинского роду в полоне не жалуют, ибо крепок дух таких вьюношей отцовским наставлениями, и с такими сладить сложно....иными словами любят там Иванов, не помнящих родства…
Чтож, намотал я слова Путяты на ус, и когда печенеги спросили о имени моем, то ответил:
« Зовут меня Иваном Костоломом»
–Почему костоломом—поинтересовались они
–Сирота я—ответил—на скотобойне силу мою приметили, так как головы козлам молодым отрывал без топора, от того и костоломом кликать стали…
Переход до Хазарского моря прошел спокойно, печенеги задирать меня опасались…
Далее, сменялись мои пленители, чаще чем настроение у киевского князя…теребили за плечи, в рот заглядывали, аки жеребцу, выкупали, и привели меня в Царьград под хлыстом уже четвертого хозяина…
Второй Рим радушен не был…перекупили там меня венецианские купцы, посадили гребцом на галере, и жить-поживать стало скучнее…
Соседом по гребной лавке оказался араб, по имени Саид, от него я и узнал, что за молодых светлоглазых парней как я, самую большую цену дают в халифате… Поняв, что рано или поздно окажусь в каком-то там халифате, я принялся более старательно учить язык Саида…
Гребля выводила из себя больше, чем щелканье хлыста надсмотрщика, но как только я понял, что тяга на себя весла, развивает силу, пригодную для боя с двуручным топором, стало веселее.....пожрать бы еще от пуза…да девку покрасивше…
Кстати о девках....ходила одна милка по мосткам между гребцов, хвостом крутила....из нашенских…русая коса, глазки хитрые, як у лисы, Ксенией звать…все на меня посматривала.....улыбнулся я ей как-то раз, а она тут же подбородок задрала, хмыкнула, и под хозяйские покровы увильнула...., а на следующий день Ксения вновь прошла мимо меня, и сказала:
–Слышь ты, ясноглазый, як звать то тебя?
–Иваном—ответил я—почто вопрошаешь?…али понравился?
Ксения опустила глаза, и с усмешкой доложила:
–Справлялась я Иван о судьбине твоей дальнейшей…перестанут скоро твои глазоньки дерзко пялиться на меня, и лыбонька твоя наглая схлынет с лица красного…
–А что ж так то?—спрашиваю ее
–Продадут тебя в халифат…
–Ну и что?—похорохорился я—по мне что халифат, что каганат, все одно…скалятся по разному, а потроха у всех одного цвету…
– Оскопят тебя там, да и в гарем определят…
–Зачем оскопят, как в гарем?—спохватился я—что я там делать буду?
–Не ты делать будешь, а с тобой– засмеялась Ксения—как и со мной(тут ее смех стал горьше), но моя доля женская-известная, а твоя…ни так ни сяк…
–Как можно?—не унимался я—меня…кхм..как бы и некуда…
–А пердишь ты чем?…вооот туда—глаза ее лисьи сузились—вот тогда спесь с тебя вся и сойдет…
–Да брешешь девка(!), я ж той дыркой сру! Они дураки чтоль ковыряться в вонючих местах?
–Может и дураки—согласилась Ксения, заметно помрачнев—только власть за ними, а власть часто желания поганит…
Ночью, после разговора с Ксенией никак не мог уснуть, ужель не брешит девка? Ладно....сдюжим как-нибудь и эту невидаль…а Ксюха—стерва, люблю таких..добуду ее, коли бубенцы не оскопят…
В порт Малаки заходила огромная венецианская галера. Грузчики на причалах удивленно оглядывались на величественный корабль, с которого доносилась задорная песня на неизвестном языке:
Эх дубинушка ухнем,
Эх, зеленая сама пойдет, сама пойдет,
Подернем, подернем,…да уууухнем!
Пели галерные гребцы, и десятки акцентов слились в один, бодрый, залихвацкий, будто даже кавказский....
–Что за песня такая?—спросил портовый смотритель Хафар венецианского купца..
–Русский раб остальных научил—ответил тот.
–О чем она?—снова полюбопытствовал Хафар.
–Костолом говорит, что о смиренной рабской доле, об умении радоваться мелочам жизни: лучику солца, отдыху от хлыста, отварному гороху без червей....
Песня настолько пришлась по душе местному люду, что уже к вечеру, во всех припортовых харчевнях пели «Эх дубинушка ухнем».
У южных городских врат Малаки, глядящих на море и на порт, распологался невольничий рынок, вереницу рабов с галеры повели прямиком на него. Из толпы невольников выделялся один: светлорусый, на голову выше остальных, косая сажень в плечах, голубоглазый с неунывающим взглядом.
К высокому парню подошел рыжий старик в парчевом тюрбане, и внимательно оглядывая его мускулатуру спросил:
–По арабски говоришь?
Парень кивнул.
Рыжий старик заглянул парню в зубы, и принялся ощупывать его мускулы..
Молодец состроил непонятную трагикомичную гримасу, желая скрыть неуместный смешок, и выпалил по русски:
–Отвянь скотина басурманская, щекотно ж блеать!
Старик посмотрел ему в глаза:
–Что ты сказал раб?
–Сказал, что буду служить тебе верой и правдой, и приму твоего бога, как своего…—ответил тот.
–Хм, хорошо—удовлетворенно крякнул старик, окончив осмотр—только не «как своего», а «заместо своего»…понял?
–Да господин…
–Замечательно, как звать то тебя?
–Костоломом, господин…
–А что это имя означает на твоем языке?
–Покладистый, мой господин, я сирота, с детских лет был в услужении в боярском доме, там меня так и назвали—Костоломом…
Рыжий старик обернулся к венецианскому купцу, и сказал, указуя на Костолома:
–Этого беру, дам тебе пятдесят дирхемов за него.
–Не маловато ль будет?—возмутился купец—он жрет в два раза больше остальных, сильнее в три раза, тут не меньше ста дирхемов получится…
–Не наглей купец—ответил старик—отвезу Костолома в Лусену, евреи его там кастрируют, еще неизвестно, выживет ли после оскопления…
Купец растроенно махнул рукой, мол «твоя взяла, забирай товар»..
А молодой раб сжав зубы, с досадой процедил:
–Вот жеж Ёшкин кот, не на того поставил....
До Лусены от Малаки шли неделю. Все это время я вспоминал слова отца: «с купцами веди себя деловито, авось лучшую долю выторгуешь…»
Лусена—еврейский город в халифате, евреи—люди торговые, пущай даже и врачеватели, но что раб может предложить им?
На первом привале пересеклись с другим невольничьим караваном. Там я снова увидел Ксению. Ее вели в Кордову. Оказавшись подле меня, она ядовито поинтересовалась:
–Что богатырь, мешочек мужества обкарнали уже?
–И не мечтай—ответил я—муж тебе достанется со всеми положенными причендалами…
–Ужель свататься ко мне надумал?—хихикнула Ксения—як же ты из гарема меня вызволять станешь?
–Як буду– то моя забота—буркнул я—коли припозднюсь, и отпрысками обрастешь, не беда, возьму и такой, а станешь язвить, отпрысков на глазах твоих порежу…
Ксения побледнела, вскинула подбородок, и ничего более не ответив отвернулась…
–Не умеешь ты с женщинами разговаривать, грубый больно—сказал Саид, которого со мною выкупили, и вели в Лусену—учись пока я жив, запоминай: «Свет очей моих, мое сердце томится, подобно коршуну, запертому в клеть, когда ты далеко…»
–Заткнись уже, свет очей моих—огрызнулся я—какие мои годы, научусь еще, но сперва надо обдумать, как мужиком вообще остаться…
Пока шли, вызнавал о житии-бытии евреев в халифате.
Выяснил, что люди они арабам дюже полезные, ибо ведают денежными делами, каковыми мусульманам Аллах запретил заниматься, но за веру их юдейскую не сильно жалуют…терпят…
Выяснил также, что если раб примет ислам, то не раб он уже вовсе. Это хорошо, врать я мастак, приму ислам, а то, что душа в крестах останется, так то одному мне ведомо будет…
Добрались до Лусены. В сам город не пустили, мол нельзя иноверцам в юдейский град вступать, а дом, где яйца карнают, стоял за крепостной стеной…
–Тебя Костоломом кличут?—обратился ко мне яйкикарнатель средних лет Абрам бен Хирам..
–Меня—ответил.
–Что означает прозвище твое?
–Друг, означает—говорю—слышь Абрам,....я привет привез тебе с Руси…
–От кого—удивился Абрам.
–От хазарина Пучкая, из юдейского землячества в Киеве…
–Не знаю Пучкая, я вообще там никого не знаю..
–Зато Пучкай тебя знает, говорит, что ты лучший медик халифата, оскопляешь качественно, рабы от твоей руки редко дохнут…
–Брешешь Костолом…—усмехнулся Абрам.
–Верить мне, аль не верить-дело твое, вот только Пучкай просил передать тебе, что хазарское землячество в Киеве обеспокоено тем, как их брата в халифате притесняют....помощь вам предлагают..
–Какую-такую помощь?
Я гордо ударил кулаком себе в грудь:
–Направил Пучкай меня в твои края шпионить для еврейства у арабов…
–Этого в первую очередь на стол—скомандовал Абрам своим подручным, указуя на меня…
Бесплатно
Установите приложение, чтобы читать эту книгу бесплатно
О проекте
О подписке