Андрей Макаревич — отзывы о творчестве автора и мнения читателей
image

Отзывы на книги автора «Андрей Макаревич»

47 
отзывов

serovad

Оценил книгу

Я, наверное, не устану восхищаться талантом Андрея Макаревича. Может, я предвзят к нему? Может, сказывается то, что являюсь поклонником его творчества? Может быть и так. Но только считаю, что он и в прозе талантлив - глубоко и прочно.

Хотя, может быть, насчёт последней фразы я и переборщил. Не знаю, что бы получилось у Андрея Вадимовича, напиши он какой-нибудь роман страниц на триста-пятьсот с сюжетом, с композицией и всем тем прочим, что описано в учебнике по предмету "Введение в литературоведение". А вот малые жанры, вроде рассказов и заметок, ему (Макаревичу то есть) удаются славно. Читаю - не начитаюсь, словно божественный нектар пью. Банальное сравнение - ну, что делать, не дал Бог таланта, в отличие от того, которому сейчас дифирамб пою. Или пишу.

Макар рассуждает про звук во множестве его проявлениях, а в большей степени про музыкальные звуки. В общем, говорит о том, с чем всю жизнь сталкивается. Ну и, соответственно, в чём разбирается. Его коротенькое произведение - местами учебник, местами рассуждалки, местами новелла, местами мемуары. А всё вместе концентрат мысли. И образов.

Да, насчёт образов Макар тоже мастер. Редкому прозаику удаётся передать свои ощущения и тем паче воспоминания таким образом, что они находят конкретное воплощение в сознании читателя. Тут опять получилось.

Итак, вначале был звук. Своеобразная трактовка всем известного "Вначале Было Слово" (Ев. от Ионанна, 1:1). А что? В конце концов, слово - тоже звук. Или набор звуков. В общем, у Макара звук первичен. Как материя у материалиста. Одним только вступлением он сочно обосновывает преимущество звука над изображением. Таким образом, что каждое предложение из первой страницы можно спокойно выставить в цитатник.

Каждый из нас когда-то слышал, что восемьдесят процентов информации поступает человеку через глаза. Не знаю, кто автор этой сентенции. И каким образом производились подсчеты, И вообще, что имеется в виду под информацией. Если исключительно содержащаяся в тексте — тогда да, конечно. Восемьдесят процентов — через глаза. А оставшиеся двадцать — через уши, по радио. Но мне кажется, что понятие «информация» — гораздо более широкое. И шум дождя сообщает тебе о том, что идет дождь, ничуть не хуже, чем круги на лужах, видимые глазами.
Если мы не хотим что-то видеть, мы закрываем глаза. Не руками, нет — у нас есть веки. А на ушах век нет, и руками затыкать их весьма неудобно. То есть природа разрешает нам иногда оставаться без зрения, и не разрешает без слуха. Значит, что с точки зрения природы важнее?

А дальше много разговоров про то, как это было. Как развивался звук и рок-н-ролл у нас и в Англии, как становились Битлы и что творится с музыкой сегодня. Повествование такое спокойное, что Макаревич у меня при этом ассоциируется не с музыкантом "Машины времени", который способен выдать зубодробительное соло на гитаре и протянуть на одном дыхании "когда последни-и-и-и-и-и-и-и-и-ий враг упал", а с Макаревичем-бардом, который в одиночестве выходит на сцену, берёт акустическую гитару и начинает примерно так: "Пустым обещаньям и сказкам не верьте"... Вот у книги такая бардовско-макаровская аура.

Я отвлёкся.

Он очень легко передаёт ощущения на бумагу. Он очень глубоко и понятно объясняет, например, почему, например, народ так полюбил песни "Ландыши" и "Подмосковные вечера" (оказывается, почти за то же, за что весь мир заслушивается "Бэссаме мучо").

Он говорит о музыке в целом.

Музыка... помогает вспомнить самих себя — молодых и неотразимых. Качество самой музыки при этом не имеет, увы, значения.
Для каждого из нас лучше то, с чем он вырос, под чью музыку впервые поцеловал девушку и проснулся наутро рядом с ней. Музыка — лишь часть общей картины счастья.

Он много говорит о музыкальных инструментах - гитаре, барабанах, контрабасе и других.

А самое ценное - он очень доступно и убедительно объясняет, как можно испортить хорошее стихотворение хорошей музыкой. И как пишутся песни. И что за прогресс-регресс испытывает звук сегодня. А звуки бывают разные. В том числе и синтезированные.

...не станет хороший композитор, слышащий музыку стиха, уродовать этот стих своей хорошей, но ненужной этому стиху мелодией — он попросит поэта написать ему ТЕКСТ. А текст — это отнюдь не стихи второго сорта: это составляющая часть песни, и цельным произведением уже будет песня — удивительный гибрид слова и мелодии, и будучи из этой песни вынутым и представленным в виде стихотворения, текст в отрыве от своей мелодии будет выглядеть несовершенным. Поэтому меня раздражают тексты песен (даже самых лучших!), изданные в виде стихов.
Вечный спор на тему, что в песне главнее — музыка или слова, есть дискуссия о том, что важнее — ноги или крылья. Хвост, едрена мать.
Я большой нелюбитель модных ныне оккультных словечек типа «аура», «энергетика», но в хороших инструментах остается что-то от хороших музыкантов, на них игравших, вы уж мне поверьте.

От книжки немного веет безысходностью, как иногда из воспоминаний старых людей. В каком-то смысле Макар действительно старик. тут дело даже не в физическом возрасте. Просто много ума, много таланта и много жизненного опыта как бы автоматически всегда делают человека старше, чем он есть на самом деле. Вот и тут он с ностальгией человека в возрасте рассуждает о том звуке, который всё сильнее теряет и забывается.

Но ещё не затерялся.

22 мая 2015
LiveLib

Поделиться

serovad

Оценил книгу

Почти семьдесят цитат из двухсот семидесяти страниц! Никогда у меня не было такого при всей моей любви драконить книги на цитаты. Кроме, разве что, «Законов Мерфи», но из них я цитат не дёргал в силу того, что каждый закон – уже цитата. Но здесь! Уже с первой страницы, с предисловия только – нате вам пожалуйста умную мысль.

Не меняются только те, кого уже нет с нами.

Вот почему я начал читать «Овцу» только со второй попытки. Эта книга не из разряда тех, что можно перехватить минут на пять-семь во время завтрака, или убить ею время, стоя в очереди в столовку. Не-е-ет, она требует обстановки, запаса времени для глубокого, медленного прочтения и регулярных отвлечений от книги, чтобы подумать. И, конечно, карандаша – цитаты отмечать.

Я не стесняясь пишу – я поклонник Макаревича (а после «Овцы» ещё больший, чем прежде). Почему не стесняясь? Потому что в наши дни любить его – это как любить Путина. Вроде бы и есть за что, а прилюдно не сразу признаешься. Подумаешь прежде, не поколебётся ли общественное мнение о тебе? Я Макаревича люблю. За его песни. За его стихи. За его теперь уже прозу. За то, что он при жизни сделал себя живым классиком.

Дальше...

Талантливый человек – талантлив во всём. Это в том числе и про него, про Андрея Вадимовича. Начитавшись его, чувствую себя вампиром, незаметно проникшим на станцию переливания крови и также незаметно выбравшимся оттуда, напившись до отвала. Ну или путешественником, доползшего до чистой воды после многодневных скитаний по пустыне. Знал бы Макар, какое действие производит его книга – что б он сделал? Да ничего – он к поклонникам давно относится философски.

«Всё ещё сам овца» - это переиздание книги «Сам овца» спустя много лет. Насколько я понял, дело было так – Макаревич перечитал сам себя, сделал какие-то комментарии, ремарки, реплики и вместе с ними переиздал. Получилось, наверное, ещё интереснее, чем было. Сужу по части «Всё очень просто», которую я однажды уже читал, но без этих вот ремарок от 2013 года. С ними книжка стала как-то понятнее и немного актуальнее.

Ну а в целом «Овца» - это просто много-много мыслей, воспоминаний и рассуждений умного человека обо всём. Обо всём – не путать с расхожей формулой «обо всем и ни о чём». Пожалуй, уточню – обо всём, что ему интересно.

В первой части – воспоминания о детстве. Не какие-нибудь там абстрактные – вполне конкретные, вполне чёткие воспоминания. Причём передан сам дух того времени, дух Москвы конца пятидесятых - начала шестидесятых, и так хорошо, что словно видишь эту самую Волхонку, слышишь звуки, вдыхаешь запахи а главное, чувствуешь людей – людей таких, каких сейчас нет. И не будет. Потому что время не то. Потому что…

А по Волхонке ходил трамвай, и магазин «Продукты» назывался не «Продукты», а – «Бабий магазин», а овощная лавка во дворе за ним – «Дядя Ваня», по имени продавца. Кто сейчас знает, как зовут продавца в овощной лавочке?

Итак, человек немного рассказывает о жизни. Немного философствует. Немного касается своего творчества. Всё как-то ненавязчиво и мудро. Настолько, к примеру, что когда он рассказывает о том, как записывал свой сольник «Песни под гитару», хочется прямо сейчас, сразу и немедленно разыскать этот самый сольник в каких-то пыльных углах своего жёсткого диска. И нашёл-таки! И прослушал. И вдруг к несказанному изумлению понял, что эти песни отдают тем же самым духом, что и «Овца». Точь-в-точь. Аура что-ли одинаковая? А то вдруг есть несколько воспоминаний о Бродском, и чувствуешь непреодолимую потребность (не желание, а именно потребность почитать Бродского. Ну хоть сколько-нибудь). А то вдруг натыкаешься на маленькую ремарочку, что после этого написал песню «Чужие среди чужих», и радостно хлопаешь себя по лбу – ах вот она о чём! А я-то думал!.. Наконец-то очередной пазл сошёлся…

Макар немного мистик. Он рассказывает о том, какие невероятные вещи могли происходить с ним в детстве, и ёлки-палки, вдруг расшевеливается память, и возникает тридцать лет назад забытый эпизод, который тоже видится мистичным, но не был таким в то время, когда ты ходил пешком под стол. А всё потому, что эти вот самые вещи, как матросики на подоконнике или кусающий за ногу чёртик вполне могли произойти. Но только с ребёнком. Дети всё видят со своего измерения.

Макар пишет о счастье. А

Счастье – это то, что нельзя запланировать

Макар пишет о времени и возрасте. И совершенно не создаётся впечатление, что он подустал от жизни (хотя, к примеру, на концерте иногда кажется, что он подустал от музыки)

Страшно, когда человек, не желая осознавать своей неспособности угнаться за Временем, выносит приговор Времени, а не себе. Хотя винить не стоит ни Время, ни себя.

Но кстати о музыке. О ней написано очень много. И очень интересно. Дело не в том, что то тут, то там приоткрываются секреты «Поворота» или «Ты или я». О музыке пишет человек, заставший битлов и молодых роллингов, заставший и моду на рок-н-ролл, и коллективное схождение с ума по диско, и начало всевозможных свобод, быстро перестроившихся во вседозволенности. Узнаём, как это было.

Поразительное дело: как стремительно это техническое студийное великолепие – аналоговые ламповые пульты, большие залы с правильной акустикой, магнитофоны с широкой пленкой – ушло в прошлое, вытесненное новейшей электроникой, цифровой записью, компьютерными программами – казалось, навсегда! Ан нет: разыскивают, бережно восстанавливают, сдувают пыль – оказывается, настоящий-то звук здесь! Объелись электроникой. Все-таки человечество катится вниз – со всеми своими новомодными игрушками.

Наконец, особо интересные страницы о том, как «Машине» совали палки в колёса и сыпали песок в шестерёнки. А «Машина» ехала и ехала своим путём. Многое стало в её истории возможным отдельным случайностям. К примеру вот, несколько раз Макара чисто случайно не загребли туда, куда гребли хиппанов. А в другой раз случайно свернул не туда, куда все. Все познакомились с Кузькиной матерью, а «Машина» не пострадала. Хоть и мяли её, и царапали…

Удивительное дело! Почему тоталитарный режим не терпит улыбки? Ведь именно это его в конце концов и губит. Мне всегда казалось, что, если бы твердокаменные наши вожди позволяли хоть чуть-чуть улыбаться и иногда чуть-чуть улыбались сами, их режим мог бы продержаться дольше. Власть сохраняла железобетонное выражение лица, а к людям искусства испытывала глухое и мрачное недоверие.
Я с трудом слушаю сегодняшнюю музыку. Нет, это не касается Тины, Стинга, Джаггера, Клэптона, Коллинза и прочих стариков. Мы с ними еще из того, из иного измерения. Я до сих пор жду, что возникнет какая-нибудь юная команда и вновь перевернет мир, как Битлы четверть века назад. Напрасно я жду. Видимо, с помощью музыки можно перевернуть мир только один раз.

Очень личной получилась третья часть, где Макар рассказывает о своей взрослой жизни. Тут уже другое измерение. Здесь уже больше его наблюдалок за жизнью, метких, иногда искромётных, порой уже демонстрирующих лёгкое разочарование человека. Самая зацепившая фраза в этом контексте – следующая:

История начинает повторяться с того момента, когда умирает последний человек, который помнит, как все было на самом деле.

Почему-то в первую очередь подумал о войне, которая закончилась 70 лет назад без одного месяца.

Что ещё сказать? Ох и умный вы, однако, Андрей Вадимович.

9 апреля 2015
LiveLib

Поделиться

TibetanFox

Оценил книгу

После прочтения сборника «Москва: место встречи» (на самом деле это антология, но мне удобнее его так называть, пожалуйста, не сердитесь, что я дальше кривовато употребляю термины) у меня осталось какое-то горькое впечатление, что Москва — нелюбимое дитя, особенно на фоне расфуфырившего перья винишкового Петербурга. Сборник должен был стать гимном любви к этому городу, а на деле получилось почти полностью сплошное нытьё о том, что раньше трава была зеленее, деревья выше, люди добрее, а теперь в городе только тлен и бездуховность. Между тем, как раз сама-то Москва хоть и не такая как прежде, но отстаивает свой исторический облик, а вот москвичи изменились сильно. Вот я Москву люблю (москвичей — куда меньше), поэтому даже как-то стало немного обидно, хоть мой опыт проживания в столице совсем ничегошный, что-то около года, а потом, как водится, я записалась в книжный клуб, пошла по кривой дорожке и очутилась в Болотограде, но это совсем другая история.

Мне даже показалось, что целый год сборник лежал никому не нужный, а все стали его докупать в пару после удачно выстрелившего «В Питере — жить». Изданы, кстати, обе книги просто отлично, одно удовольствие держать их на полке. Правда, Петербургу досталось ляссе, а Москву приходится закладывать трамвайным билетиком. Зато иллюстрации восхитительны, обложка тоже — и вот из-за них в первую очередь понимаешь, почему бумажные книги для многих всё ещё намного круче электронок.

И вот читаешь про бедную нелюбимую всеми Москву и огорчаешься. Не тому, что там всё ох и ах, а раньше было огого. А тому, как странно сложилась такая тенденция. Некоторые рассказы были написаны не для антологии (например, у уже почивших авторов), но подавляющее большинство писались специально, и, наверное, это и стало причиной появления некоего «шаблона». Как если бы всем задали писать сочинение на одну тему. Тема достаточно узкая: родной город. Поэтому все выбирают беспроигрышный для любой советской училки вариант — ностальгия, детство, слёзы, туманный взор в прошлое и вздохи, а потом для контраста немножко современной реальности (впрочем, этот пункт некоторые пропускают). Авторы молодцы, авторы получают пятёрки. У кого-то вышло действительно хорошо, у кого-то скучно и не так талантливо, но не подкопаешься. Москва — 1 шт., ностальжи — 1 шт., детские воспоминания про колготки и плюшечки — 1000 шт. Все условия выполнены, хвалите.

Дальше...

Получается, надо было называть сборник антологию не «Место встречи», а «Время встречи» — и это время в далёком прошлом. Кстати, все авторы достаточно взрослые товарищи, так что вспоминают, по большей части, действительно совсем уже далёкий совок. Кто там хотя бы про девяностые что-то написал? С ходу только Шаргунова вспоминаю, который из авторского ряда самый молодой — 37 лет. Даже Глуховский, которого часто представляют эдаким пацаном, старше его на год. Он, кстати, прилежно пишет по лекалу: вот раньше ВДНХ было ух, а теперь мы выросли, собака умерла и солнце светит как-то не по-таковски.

Ещё временами раздражал неймдропинг (когда кто-то хвастается своим знакомством или иной близостью к любого рода известным людям). Во многих рассказах это было органично, тем более, что в центре Москвы есть с кем интересным пососедствовать и о нём рассказать. Но вот Москвина (иронично, что это самая подходящая к антологии фамилия), к примеру, действительно зашкалила с этими именами, как будто просто читаешь опись известных людей, которых видела она, её мама, бабушка, собака, сосед, сосед собаки, сосед бабушки маминой собаки. И никак это не играет в рассказе о знаменитом доме, кто захочет, тот и так может посмотреть список известных жильцов, незачем упоминать каждого без интересной истории, зато с припиской «А вот я его ви-и-идела!»

Может показаться, что антология мне не понравилась, потому я тут сама разнылась, что вот раньше-то антологии были хорошие, а сейчас фуфуфу, но нет. Это особенности восприятия и пересказа: о том, что не понравилось, всегда можно сказать конкретнее и понятнее, чем о том, что хорошо. О хорошем будут неизбежно общие слова, потому что антологию не проанализируешь в целом, это достаточно разные тексты, разного уровня, и нет никакого желания разбирать каждый рассказ по косточкам, тем более, что и читать такой разбор вряд ли кто захочет. В целом получился любопытный эксперимент, и я уверена, что второй питерский блинчик из этой серии будет уже лучше (скоро буду в этом убеждаться или разубеждаться). Для любителей и знатоков Москвы — хорошее чтение, для тех, кто в ней родился, тем более, потому что узнавание старого времени прекрасно. К тому же не такое уж оно и старое. Отъедь сейчас куда-нибудь на пару тысяч километров вглубь страны, и будут там всё те же и ванные посреди кухни (кстати, видела такие и в питерских коммуналках до сих пор), и деревянные рассыпающиеся форточки, и пользующиеся спросом общественные бани. Не нужно никакой машины времени, достаточно высунуть голову из МКАДа, вдохнуть то, о чём так вдохновенно плачется во всех этих рассказах, а потом стремглав вернуться в эту фуфуфу бездуховную столицу, чтобы снова сыто предаваться воспоминаниям о детских лакомствах и потрясениях.

Отдельно хочу отметить хорошую редакторскую работу по построению текстов. Они достаточно плавно вытекают друг из друга географически и логически, так что даже будучи написанными разными авторами, всё равно формируют практически маршрут для прогулки или литературной экскурсии. Если когда-нибудь поймаете одновременно много хорошей погоды и много свободного времени, то «пройдитесь» по отдельным страничкам. Я бы прошлась, если бы была такая возможность.

25 сентября 2017
LiveLib

Поделиться

trounin

Оценил книгу

Честно говорю - саму книгу я в руках не держал. Мне представился случай послушать небольшую часть, которую читал сам автор... а это согласитесь многого стоит.
Андрей Макаревич трезво смотрит на жизнь и вспоминает то, что не хотел бы забыть. Рассказывает о своём детстве, о смене поколений, о приключениях... о своём становлении как личности. Плохо у автора только одно - уж очень он любит аллегории. Они, конечно, хороши... но всё должно быть в меру.

16 октября 2011
LiveLib

Поделиться

serovad

Оценил книгу

Прочтением сего произведения поставил жирную точку в знакомстве с прозаическим творчеством Андрея Макаревича, и с лёгкой грустью от того, что закончилась ещё одна хорошая книга, ставлю Макара на полку.

"Живые истории" - это сборник развёрнутых мыслей по тому или иному поводу. Иногда и просто без повода - просто появилась у человека умная мысля не опосля, вот он её и выдал. Очень похоже на хорошо обдуманные посты в блоге человека, который пишет скорее для себя, чем для других, и чужие мнения относительно сей писанины для него не то, чтобы совсем не имеют значения, но уж точно не имеют решающего. Из-за этого достаточно легкое отношение к своему собственному стилю. Во всяком случае нередки у него всякие словечки, типа "дура" (цитата дальше будет). Или, что гораздо чаще, слово "собака", которым он характеризует людей, конкретных и абстрактных. Про Малевича, например с его "Чёрным квадратом" - "Он этих квадратов, собака, как выяснилось, штук восемь нарисовал. Как чувствовал".

Может быть я придираюсь. Вся прочитанная прежде проза Макаревича нравилась мне больше. Последнюю фразу не стоит понимать, что "Живые истории" не понравились совсем. Просто степень нравливости иная. Но только все заметки из "Живых историй" написаны хронологически относительно недавно, в последние годы. И кажется мне, что "Сам овца", или "Вначале был звук", созданные когда-то давно, получились лучше. Интереснее. Образнее. Душевнее.

Ещё кажется, что Макар немного подустал от всего происходящего вокруг. И вот он пытается сподвигнуть людей на что-то хорошее, доброе, вечное. Почти как у Экзюпери - привёл в порядок себя - приведи в порядок свою планету. Конкретный пример? Пжлст. Живая история с незамысловатым названием "21.12.12" - это про многообещающий на указанную дату конец света. И там самый конец вот такой:

И давайте двадцать второго декабря, когда последние кликуши успокоятся, попробуем сообщая подумать о чем-нибудь хорошем. Может, поговорить об этом. Надо же когда-то начинать.

Новый год все-таки

Подобных мыслей у него много. И это хорошо. Даже очень. Да вот беда - кажется мне, что не верит он уже сам в то, что люди могут одновременно подумать о хорошем. Начать утро с хорошего дела. Не швырять мусор на обочину. И так далее. То есть вот проповедует на самом деле хорошее. А сам как-то не верит, что это даст результат.

Впрочем, с позиции его возраста (ещё не старый, но давно уже взрослый) это нормально.

Кстати, раз уж я заговорил о концовке рассказа про конец света, хочу заметить: Макару просто мастерски удаётся заканчивать каждую свою коротенькую историю - в большинстве случаев же коротким и очень ироничным предложением. Ему не надо читать мораль, или подводить вывод под вышесказанное. Не знал бы, что это Макар, подумал бы, что какой-то хороший публицист пишет.

Разбить его истории можно на несколько разделов. Попробую выделить ключевые.

Первое. По традиции своих произведений - про себя маленького (либо молодого) и далёкие ассоциации с детством-юношеством-студенчеством.

Второе. Про Америку и про то, что Задорнов был не совсем прав, назвав их тупыми. Нет, Андрей Вадимович совсем не восхваляет, не преклоняется. Он лишь обращает внимание на их нравы и образ жизни. Про то, как там принято соблюдать закон (и тут-же про то, как у нас принято искать лазейки). Про их дежурные улыбки. Про Манхеттен и Лас-Вегас.

Лучше формальная улыбка, чем искренняя злобная харя

Третье. Про искусство и людей искусства, включая своих хороших знакомых, не известных широкому кругу. Тут же и философия, и размышления на тему искусства, в особенности живописи и музыки.

...я терпеть не могу сюжет в изобразительном искусстве. «Скажите, что вы рисуете?» Да не «что», а «как», дура. Настроение я рисую.
Некоторые думают, что уметь петь — это попадать в ритм и чисто брать ноты. Так думают певцы. Ну, отчасти они правы... А только секрет умения петь не в этом. А знаете, в чём? Это когда тебе спели песню, а ты вдруг заплакал. Сидел за столом, веселился, ни о чём плохом не думал, а тут раз — и заплакал. Почему, из-за чего — объяснить не можешь. Вот это и есть искусство. Остальное: ноты, ритм — ремесло. Этому можно научить. Или научиться. А самому главному — научить невозможно, и не тратьте время. Или есть, или нет.
Хорошее качество для художника - нежелание подчиняться обстоятельствам.
Актуальное искусство бежит от любви, как черт от ладана. А знаете почему? Потому что, когда поешь песню о Любви - нельзя сфальшивить: сразу будет слышно.

Четвёртое. Немного про всех нас и вообще какие-то жизненные наблюдалки Макаревича. Читать следует медленно и вдумчиво, как и любые умные мысли, изложенные на бумаге. Желательно в тишине. Можно с фужерчиком чего-то там крепкого, но без фанатизма.

Ну и напоследок. Каждая отдельная история у него сопровождается рисунком человекоподобного кошака. Полагаю, сам рисовал. Но откуда такая любовь к ним? Как выяснилось в предыдущих произведениях Макаревича, он вроде любитель собак. Долго ломал голову, пока вдруг не вспомнил, что в альбоме "Машины времени" "Медленная хорошая музыка" тоже котэ изображён. Что, тоже сам рисовал?

28 июня 2015
LiveLib

Поделиться

AnastasiyaPrimak

Оценил книгу

Я не люблю Москву. Шумная, вечно чему-то противостоящая, деловая, неприветливая. Этот город так и не стал для меня желанным и манящим.

Другое дело — воспоминания людей, живших давно, 30, 50 лет назад. Их воспоминания яркие, живые — будто бы живущие своей жизнью.

Человеческая память удивительно избирательна — если ребёнок не понимал многих жестоких и несправедливых вещей, то и во взрослом возрасте он относится к таким воспоминаниям как-то иначе, будто да, это происходило с ним, но было... обычно, что ли. Как данность. Удивительно и интересно.

Авторы рассказов из сборника "Москва: место встречи" делятся своими детскими и юношескими историями. Их Москва — в горках в соседских дворах, в побегах с уроков, в аллеях, от которых не осталось ни дерева, в общественных банях по субботам, в домах, где родился Пастернак и где жили Цветаева с Парнок. Они вспоминают и то, что многим приятно было бы забыть — но и это преподносят с какой-то детской невинностью, неловкой улыбкой. Кто-то пострадал от родственной причастности к евреям, кто-то — от ареста родителей... Но любовь к столице от этого не угасла. Странная, но сильная и необъяснимая любовь.

Я не люблю Москву. Но смогла полюбить эти воспоминания о ней.

2 февраля 2021
LiveLib

Поделиться

margo000

Оценил книгу

Охота на снаркомонов 2015 (10/20)

"Детский мир" - книга, полученная от хорошего друга еще на Новый год. Вызвавшая бурю эмоций: авторы рассказов, вошедших в сборник, если не любимые, то, как минимум, на слуху. Сами посудите: Андрей Битов, Василий Аксенов, Майя Кучерская, Михаил Шишкин, Андрей Макаревич и другие.
Рассказы, как жанр, не люблю: не успеваю проникнуться атмосферой, вжиться в образы героев, порой даже не успеваю запомнить сюжетную линию... Однако не могу не признать, что в малом жанре создано немало прекрасного, тонкого, сильного, меткого.
По вышеуказанным двум пунктам ожидания от сборника у меня были немалые, хоть и приправленные опаской и легким недоверием.

Итог: книга замечательная!
Тут много ценного для родителей и педагогов о психологии детей и подростков: и дети "себе на уме", и жестокие, и брошенные, и обычные, ничем не приметные с первого взгляда. В большинстве рассказов у тебя есть возможность проникнуть в сознание и/или душу ребенка/подростка, прожить с ним ту или иную проблему.
Тут много увлекательного и любопытного: некоторые ситуации, в которых оказываются персонажи рассказов, трудно назвать тривиальными, а если и попадается рассказ про самое-самое обыденное, то суть его излагается в довольно оригинальном ракурсе. Авторы - мастера слова, скучно не пишут...
Тут много НОСТАЛЬГИЧЕСКОГО!!!! Хоть мы все и разные, но тема детства вызывает у каждого взрослого особый трепет, согласитесь! Данная антология поможет вдоволь повспоминать, погрустить, поудивляться тому, что было если не у тебя, то у твоего соседа в период "16-".

Антология состоит из двух разделов:
1 - "О других".
В нем - различные истории про детей. И исповеди, и просто повествования...
Особо меня зацепили, к примеру, рассказы Андрея Битов "Но-га" (гм, пишу, а в горле сразу комок образовался), Захара Прилепина "Белый квадрат" ( морально убита!!!), Василия Аксенова "Завтраки 43-его" (было и в процессе чтения интересно, и финал порадовал).

2 - "О себе".
В этом разделе авторы вспоминают свое детство.
Понравилось всё! Вероятно, я сама подошла к такому жизненному этапу, что любые мемуары вызывают у меня особое волнение и благодарность. Причем некоторые настолько откровенно пишут о своих детских обидах, мечтах и прочих переживаниях, что создается ощущение позволенного подглядывания в чужую жизнь. Стыдновато, но любопытно.

Друзья, рекомендую этот сборник прежде всего тем, кто в своей жизни имеет дело с детьми и подростками, а также тем, кого уже потянуло на воспоминания о давно ушедших годах...

UPD: Решила добавить вот что: не стоит давать этот сборник детям. Думаю, что эта книга все-таки относится к категории "О детях не для детей". В одноименную подборку я ее и включила.
Как и в подборку "О детской жестокости и о жестокости к детям". Ибо рассказы здесь разные...

17 мая 2015
LiveLib

Поделиться

Penelopa2

Оценил книгу

Казалось бы, тема беспроигрышная – рассказы московских писателей о Москве, о Москве своего детства, все пропитано ностальгическим духом, немного умильно, сладковато, трогательно… Но не получилось. Очень много абсолютно похожих и одинаковых историй о том, как мы жили в Гнездниковском, на Патриках, в доме Нирнзее, в Спасоглинищевском или Кривоколенном, а мимо шел знаменитый композитор Богословский или писатель Серафимович или актер Жаров или певец Собинов, он же троюродный кузен второй жены моего деда. Я рада, что авторы так удачно жили, но Москва отнюдь не заканчивалась в пределах Бульварного кольца и в ней были и окраины, и рабочие кварталы. И эти истории для меня были гораздо привлекательнее, чем написанные словно под копирку истории о домах исторического центра. Или рассказ о горячих бубликах Дениса Драгунского, тех самых, о которых писал его отец – «они, небось, чай с бубликами попили и легли спать» Или «Сретенские стихи» Вероники Долиной (тут я, возможно, необъективна).

И злил неумолчный стон, разлитый по страницам книги – «Москва, которую мы потеряли»
Да не Москву мы потеряли! Детство наше мы потеряли, ушло, неумолимо и навсегда. И не в снесенном доме было это детство, а в тех воспоминаниях, что отзываются в сердце. И говорите что хотите, но Арбат для меня не был моим Арбатом, я не жила там, у меня не было друзей в Арбатских переулках, и перестроенный Арбат для меня так же отстранен, как и старый Арбат. А трепетать потому что «Здесь когда-то Пушкин жил, Пушкин с Вяземским дружил» я не умею. А вот двор моего детства скоро рухнет под ковшом экскаватора в рамках проводимой реновации и то сказать, странно, что до сих пор уцелела эта крупнопанельная малогабаритная шлакоблочная хрущевка–двушка с четырехметровой кухней, в которой мы вчетвером прекрасно размещались…. Но кто будет страдать по облезлой пятиэтажке в Узком переулке? Даже жильцы покинут его с удовольствием. Впрочем, это я очень здорово отвлеклась

Хотя не исключаю, что восторженным почитателям жанра городского романса все это очень понравится. Да еще и иллюстрации замечательные. С мелкими деталями, тщательно проработанные, с подробностями, такой эффект узнавания, как в детских книгах. Спасибо Алене Дергилевой за еще одну отсылку к детству

27 июля 2017
LiveLib

Поделиться

Vladimir_Aleksandrov

Оценил книгу

Книжка хорошая, ну, то есть, она лучше, чем я предполагал, это, во-первых; и есть в ней несколько вполне интересных мест, мыслей и мыслят, это во-вторых (кое-что (из отмеченного) приведу ещё чуть дальше по тексту).
Главное же, это то, что Андрей Макаревич (вполне) аутентичен в этой книге самому себе; часто повторяется иногда, ну это так, вполне простительные слабости.
Что касается ТТХ (тактико-технических характеристик) - в книге 3 блока; в 1-м блоке - блоке рассказов (а их здесь целых 47 штук) первые рассказы получше, последние похуже; в блоке сказок 12 сказок (они достаточно оригинальные - про вилку Зину, машину Глафиру и т.д.); третий блок, не блок, а стенограмма лекции "О красоте" с вопросами и ответами.
Так вот, чем хороши первые рассказы? - передачей атмосферы, прежде всего, то есть ты читаешь, и вполне явственно ощущаешь, о чем говорит автор.. например:
"-Пейзаж был грустный и нереально красивый - в любую погоду" или:
"-Дядя Лёша, выпив, делался озорным и начинал божественно врать про свою жизнь."
чем ещё? - тем, что там (почти) нет морализаторства; ну и третье - лично мне были интересны некоторые биографические подробности исполнителя, чьи песни мы во времена (нашей) ранней юности слушали и даже пытались петь под гитару.
Вообще же вся книжка, можно сказать, пропитана добротой и любовью (почти на грани фола, но, слава Богу, только почти).
В самом же конце (это в лекции) Макаревич приводит пару интересных цитат, не сильно заумных, но таких, скажем так, "жизненных".. - попадется (эта) книжка в руки - прочитаете, нет, -ну тоже ничего страшного..

21 февраля 2020
LiveLib

Поделиться

GlebKoch

Оценил книгу

Одна из любимых книг. Читал не единожды. Литературно не шедевр, но написано очень легко, ощущение, как будто с тобой ведут беседу, причем собеседник крайне интересный и умный человек. Отличный срез ушедший эпохи, без размышлений о величии страны и судьбах отечества. Просто описание жизни в то время и окружающей автора среды. Понятно, что автор - звезда, уже в середине 80-х о группе знали очень и очень многие, поэтому о многих вещах он судит именно с позиции известного человека. Что меня поразило, несмотря на то, что с рядом людей, упоминаемых в книге были конфликты и автор пострадал в некоторых случаях, иногда материально, иногда просто сам конфликт разрастался широко и о нем узнавали в массах, Макаревич умудрился в книге никого не пнуть и не осудить. Мне такая позиция очень импонирует.
И очень вкусно он пишет - про еду, про впечатления, про музыку и про окружение. Для меня это всегда очень позитивные переживания. Поэтому и люблю эту книгу.

15 января 2024
LiveLib

Поделиться

...
5