Глава 2

Земля. Май 2073 года

Утро выдалось теплым, но пасмурным.

Неприветливые отроги горных хребтов, окружающие заставу, разительно изменились с приходом весны. Еще недавно растущая на склонах хвойно-лиственная тайга выглядела абсолютно безжизненной. Кислотные дожди, накрывшие регион прошлым летом, казалось, безвозвратно погубили растительность, – почернели кусты багульника, брусника высохла на корню, березы и осины уронили листву еще в июле, и лес всю зиму простоял серой, угрюмой, молчаливой стеной, даже живучие, выносливые сосны опалило желтизной.

Зимой лишь ураганные ветры завывали над заснеженными перевалами, а с приходом весеннего тепла внезапно произошло чудо: клейкие почки распустились на некоторых деревьях. Юная листва поначалу пробивалась робко, со стороны это выглядело так, будто нежно-зеленая дымка окутывает небольшие участки горных склонов.

Глеб Полынин стоял у края скалистого обрыва, глядя на величественную панораму нагорья. В ущельях, прорезанных руслами рек, еще таилась тьма, диск солнца едва просвечивал сквозь облака расплывчатым пятном, обещая знойный полдень.

По траверзам отрогов тянулись хорошо различимые ниточки дорог, вдоль скалистых утесов струился холодный воздух, формируя серые облачные лавины, которые растают к полудню, превратятся в мглистое марево.

Сегодня утро звенело. Птичий щебет слышался отовсюду, птахи, не обращая внимания на людей, были заняты строительством гнезд, деловито сновали поодиночке и стайками, смешно и трогательно собирали веточки, клочки пожухлой прошлогодней травы.

За полтора года, что Глеб прослужил на заставе, его мечта не погибла, но потускнела, притаилась на донышке души.

О программе освоения дальнего космоса, кажется, позабыли. «Одиссей» так и не покинул стапель космической верфи. Шумиха в прессе быстро улеглась, вернее – ее погасили. Ни слова о «братьях по разуму», никаких намеков на первый контакт, будто люди никогда и не выходили за границы Солнечной системы.

Версию о смертельном вирусе, обнаруженном в колонии, поддерживали неуклонно. Новая политика руководства ВКС сводилась к простым формулировкам: мы еще не исчерпали всех возможностей внутрисистемного развития. Потенциал колоний Марса и Ганимеда огромен. Нам есть куда двигаться, где оттачивать технологии преобразования планет, а путешествия к звездам, как показала практика, – это удел будущих поколений.

Глеб понимал: он практически ничего не знает. Информация, собранная по крохам, озвученная в разговоре с Дунаевым как полноценная версия случившегося, видимо, не отражала и сотой доли правды, иначе им бы вплотную занялся спецотдел.

Даже не потревожили.

Бригаду ВКС действительно расформировали, большинство офицеров распределили между гарнизонами Марса, Ганимеда и форпостами на астероидах в границах пояса Койпера^[1].

Глеб оказался в числе немногих, оставшихся на Земле.

Служба на границе незаметно превратила молодого лейтенанта в зрелого офицера. Среди величественной красоты гор, вдали от городов, он неожиданно открыл для себя новую, неведомую ранее грань восприятия, соприкоснулся с царством суровой природы, еще сохранившейся здесь вопреки процессам глобальной урбанизации.

Горы требовали мужества. На границе шла необъявленная война, через дикие труднодоступные районы проходили маршруты различных криминальных трафиков, в глубинах горной страны на сопредельной территории двух государств действовали многочисленные отряды боевиков.

Вся криминальная накипь мегаполисов стекалась сюда, ища убежища в горах, так что крови хватало с избытком…

…Солнце поднималось все выше, облака постепенно таяли, поднявшийся ветерок нес прелые запахи леса, а со стороны заставы уже слышался рокот двигателей, лязг отпираемых ворот, голоса.

Глеб взглянул на крохотный экран закрепленного на запястье кибстека.

Пять минут до боевого развода.

Он машинально проверил экипировку, чуть ослабил скользящий магнитный замок автоматного ремня и направился к приземистым постройкам заставы.

* * *

На плацу застыли четыре боевые машины, две старенькие, побывавшие во многих передрягах, и две новые, с водородными двигателями.

– Здорово, Полынь! – капитан Морозов дружески хлопнул Глеба по плечу. – Ну что, сегодня снова «на выпас»?

– Здорово, – Глеб обменялся рукопожатием с офицерами, пожал плечами в ответ на дежурную, уже обросшую бородой шутку.

В Академии военно-космических сил готовили специалистов двойного, а иногда и тройного профиля. Его второй специализацией являлись кибернетические механизмы колониальных моделей. Третья, так и не востребованная «гражданская» профессия – инженер силовых установок космических кораблей – похоже, в жизни уже не пригодится, – невеселая мысль все же проскользнула, ужалила.

«Выпасом» в шутку называли контроль боевых сервов. Еще пару лет назад полевые испытания кибернетических механизмов, оснащенных искусственными нейросетями, казались делом немыслимым, – ведущие мировые державы подписали договор о запрете производства и эксплуатации боевой техники с элементами ИИ.

Полтора года назад Китай в одностороннем порядке, без внятных пояснений, вышел из договора, возобновил собственную программу создания боевых искусственных интеллектов. По данным разведки, на заводах Поднебесной уже началось серийное производство сервомеханизмов, предназначенных для нужд армии.

Чем мотивирован такой односторонний шаг, Глеб откровенно не понимал. Как специалист он мог бы убедительно доказать: искусственные интеллекты неспособны принимать адекватные решения в сложной боевой обстановке. Они в лучшем случае станут оголтелыми кибернетическими убийцами. Но кто прислушается к мнению молодого офицера? Неожиданный виток гонки высокотехнологичных вооружений резко обострил и без того непростую обстановку, потребовал от России незамедлительного ответа, и он был найден: руководство ВКС приняло решение о расконсервации универсальных кибермеханизмов колониальной модели, хранившихся на борту «Одиссея».

Переоснастить их для несения боевой службы оказалось несложно, трудности возникли при переобучении нейросетей, ведь эти машины были спроектированы в целях созидания. Мало навесить на сервов дополнительные датчики и установить системы вооружений. Нужно научить их решению сложнейших задач – именно этим и занимался Глеб, но пока что прогресс был невелик.

Из здания штаба вышел полковник Реутов, командир заставы.

– Построились! Внимание сюда!

Наряды замерли.

– Так, бойцы, обстановка сложная, – хмуро начал он. – В штабе округа мне уже весь мозг вынесли темой «прозрачности» наших границ в горных районах!

– Людей бы лучше дали и технику! – негромко огрызнулся капитан Стонов.

– Разговоры в строю! – Реутов сегодня был реально зол. – Поступила информация о хорошо подготовленных группах наемников, готовящих прорыв на нашем участке!

– Брешут, – негромко прокомментировал Морозов. – Брешут, чтоб мы бдительность не теряли. Нет у серьезных группировок интереса к нашему участку. Ни прямых выходов к мегаполису, ни баз, ни троп. Одни тупики.

– Так, я сказал: разговоры отставить!

Капитан умолк. Он служил на заставе уже лет двадцать и зря словами не разбрасывался. Высказал мнение и вновь принял невозмутимый вид.

– Прошу к информации отнестись серьезно! – продолжил Реутов. – Количество нарушений за последний год никого тут не настораживает? А вот в штабе считать умеют! Ткнули меня в данные статистики носом и спрашивают, что же ты нам про тупики рассказываешь? Нет интереса? Значит, появился он, а мы – ни духом, ни рылом!

Кто-то в строю не выдержал, хохотнул.

– Кроме шуток, господа офицеры, – Реутов злился. – Мы явно упускаем что-то важное! Стычки, перестрелки происходят едва ли не каждый день! Прощупывают нас! Слабые места ищут! И картина, если взглянуть со стороны, действительно настораживает! Дадим слабину, позволим наемникам проторить новые «коридоры», просочиться в глубь нашей территории – с нас шкуру снимут, так что исходим из наихудших предположений! – резко завершил он. – Командирам получить чипы с заданиями! Полынин, ко мне!

Глеб подошел.

– Ну, лейтенант? Что скажешь? Можем привлечь твоих сервов к боевому патрулированию?

– Сложный вопрос.

– А я простых вопросов и не задаю!

– По животным они уже не стреляют, – ответил Глеб, – но дать гарантию, что не откроют огонь по своим, пока не могу!

– Огорчаешь ты меня, лейтенант! Полтора года уже возишься, а толку никакого! Чему вас в Академии ВКС учили? – неприязненно спросил полковник.

– Психологии первого контакта. Тактике боевых действий в космосе. Астрофизике, биологии, основам планетного преобразования, – сдержанно ответил Полынин.

– Да, под наш случай не подходит, – хмуро обронил Реутов. – Но ты мне объясни, если этих сервов готовили для отправки в колонию, почему же здесь они тупят?!

– Сервы изначально не предназначались для ведения боевых действий, – терпеливо (уже не в первый раз) пояснил Глеб. – Их проектировали в других целях. Предполагалось, что люди для колониальных механизмов – дружественные существа.

– А если отключить их нейросети? – прищурился Реутов.

– Тогда мы получим заурядный боевой механизм с примитивным вариатором целей.

– Предлагаешь набраться терпения? И сколько еще ждать? Год? Месяц?

– Я обучаю их нейросети. Каждый день. Когда появится результат, предсказать не могу. У нарушителей мало отличительных признаков, явно характеризующих их намерения. Пока рекомендую использовать сервов в качестве наблюдателей. Их боевое применение приведет к сомнительным результатам.

– А вот наши китайские «коллеги» так не думают! Их кибермеханизмы патрулируют границы и успешно справляются с этой задачей!

– Да, я знаю! – в тон ему ответил Полынин. – Особенно если сбросить со счетов два высокогорных буддийских монастыря, где сервы вырезали монахов и паломников, то картина складывается оптимистическая!

– Ты к чему сейчас клонишь, лейтенант?

– В военной сфере нельзя полагаться на боевые ИИ. Бед от них будет много больше, чем от наемников или террористов!

Реутов выслушал Глеба и тут же напомнил:

– Но ты же мне показывал, как сервы действуют в боевой обстановке! Ни единой ошибки, ни одного огреха! Ох, как бы они пригодились сейчас!

– Запросите взвод космического десанта из состава расформированной бригады ВКС, и я гарантирую, мы наглухо закроем наш участок границы!

– Вот как? Значит, два десятка десантников справятся, а мы, пятьдесят восемь человек, прослуживших тут всю жизнь, уже никуда не годимся?!

– Вы меня не поняли. Демонстрация была успешна по единственной причине, – сдерживая эмоции, ответил Глеб. Он красноречиво коснулся заглушки на своем правом виске. – Имплант. В учебном бою не сервы выбирали цели, они только поражали их! Я управлял ситуацией, анализировал данные, принимал решения. Искусственные интеллекты способны созидать, строить, исследовать иные планеты, но им нельзя давать в руки оружие. Они не отличат нарушителя границы от заплутавшего туриста.

– Да понял уже… – Реутов с досадой махнул рукой. – Значит, я могу в критической ситуации рассчитывать на тебя?

– В смысле? – Глеб не понял вопроса. – Я офицер и…

– Не о том речь! – полковник отвел его в сторону. – Если все же случится прорыв, могу я рассчитывать на твои способности?

– Да, – Глеб задумался лишь на секунду. Свои возможности он знал хорошо. – С одним уточнением. Эффективно я смогу работать с тремя кибермеханизмами, не больше.

– Почему?

– Иначе рассудок не выдержит нагрузки. Попробуйте включить три сферовизора одновременно, запустите разные каналы и анализируйте всю поступающую информацию, – привел он самый простой пример. – Только нужно обязательно анализировать, а не просто смотреть и слушать. Принимать решения по информации, делать выводы, реагировать!

Реутов представил.

– А ты можешь? – недоверчиво переспросил он.

Полынин кивнул:

– Дистанция эффективной связи между имплантом и сервами невелика, в горах, учитывая сложный рельеф, она составит примерно двадцать – двадцать пять метров, не больше. Значит, в бою я по определению буду иметь дело с одним противником или одной группой противников. То есть задача упрощается до уровня действий командира отделения. Связанные со мной сервы длительное время обучались на примере моего образа мышления. Это, как вы понимаете, и есть смысл «выпаса», – Глеб решил сгладить острые углы, завершив фразу сленговым словечком. – Учитывая ситуацию, сегодня я возьму только Яшку. Им в бою смогу управлять однозначно. Так что рассчитывать на нас нужно!

– А остальные кибермеханизмы?

– Предлагаю оставить их на высотах, как и прежде, использовать в качестве наблюдателей, в крайнем случае как снайперов, но только по прямому целеуказанию!

– Ладно, лейтенант, я тебя понял. – Реутов о чем-то глубоко задумался. – Бери твоего серва и действуй по своему плану. Работаешь как обычно, в паре с Якутом. Все, свободен!

* * *

Первая контрольная точка располагалась в километре от заставы. Боевая машина плавно притормозила.

– Полынь, Якут, ваша остановка!

Глеб обошел БПМ, открыл грузовой отсек. Яшка шустро десантировался на дорогу. Горный серпантин в этом месте огибал высокую выветренную скалу, с другой стороны вниз уходил крутой, обрывистый склон.

Якут спрыгнул с брони. Полынин захлопнул люк. БПМ глухо взревела двигателем, ушла в поворот и как будто растворилась в мглистом воздухе.

Яшка вел себя, как живое существо. Он тут же заинтересовался камнями, скатившимися на дорогу после прошедшего ночью дождя, затем зорко осмотрелся по сторонам. Наличие нейросетей определяло его неподдельный интерес к окружающему миру. Глеб заметил первые признаки саморазвития этого серва еще зимой, но с выводами не спешил, наблюдал.

Тыгын Эрчимов к боевым кибермеханизмам относился с изрядной долей предубеждения, вот и сейчас, не доверяя Яшкиным сканерам, он принялся внимательно изучать взглядом окрестные склоны.

Вообще, Якут – мужик надежный, немногословный, горы знает, как никто другой. Лучшего напарника Глеб для себя не представлял. За полтора года они неплохо сработались, что называется, притерлись друг к другу.

Пока Полынин наблюдал за своим подопечным, Якут, не заметив ничего подозрительного, присел на корточки, автомат положил на колени, приготовился ждать.

Серв же, напротив, внезапно насторожился. Он, видимо, уловил незнакомый, посторонний запах, заинтересованно выдвинул усик газоанализатора и теперь «принюхивался», но тревоги пока не поднимал.

Глеб коснулся импланта, переключился на прием данных.

В его рассудке медленно проступили схематичные очертания человеческой фигуры, затем он уловил запах пота, тонкий, уже практически истаявший…

– Тыгын, здесь кто-то прошел, еще до рассвета! – встревоженно сообщил он.

– Уверен? – Якут покосился на серва. – Яшка, что ли, доложил?

Глеб кивнул, начиная проверку. Он вызвал ближайший наблюдательный пост, принял данные в кибстек, просмотрел их. Никаких тревожных сигналов.

– Нарушитель, говоришь? – Якут оценил высоту нависающей над дорогой скалы, не обошел вниманием и чахлый кустарник, уцепившийся корнями за край обрыва. – Следов нет. Камни не сдвинуты, ветки не сломаны, – он отступил на шаг, открывая себе обзор. – Сколько их? Откуда пришли, куда подевались?

– Газоанализатор различил запах пота. Один человек тут прошел или несколько – определить невозможно.

– Э, брат, дождь всю ночь лил. Запахи вода смыла.

– И следы тоже, – добавил Глеб.

Каждый остался при своем мнении, лишь Яшка продолжал «обнюхивать» основание скалы.

Солнце на минуту выглянуло из-за туч, залило склоны светом. Юная листва брызнула в его лучах яркой сочной зеленью, участки, поросшие хвойными деревьями, выглядели темнее, тени от облаков скользили, словно пятна камуфляжной сети, скрадывая детали.

– Так куда же они делись? Ниже по дороге застава. Выше, в километре, – пост наблюдения. Стрельбы не было. Не вверх же они полезли? – Якут коснулся сенсора, и снайперская оптика его автомата мгновенно ожила, точечной искрой моргнул индикатор питания, открылась пылезащитная диафрагма, он приник к прицелу, осматривая обветренные скалы.

Ни души. Никаких следов восхождения.

– Ошибся твой серв…

Сухой одиночный выстрел ударил глухо, отдаленно, пуля задела край скалы, взвизгнула, выбив фонтан каменной крошки.

Тыгын мгновенно присел, метнулся в укрытие, Глеб и Яшка последовали его примеру.

– Что я говорил! Снайпер! Метров на пятьсот выше! Прямо над нами!

Якут, казалось, не заметил, что смерть разминулась с ним на какой-то миллиметр.

– Нервы ему лечить надо, – скупо отозвался он.

«Да уж, – подумал Глеб. – Нервишки у нарушителя, прямо сказать, никудышные. Увидел, как пограничник осматривает скалы, и тут же выстрелил? Чего, спрашивается, испугался?»

– Что-то тут не так, Тыгын, – вслух произнес он. – Действительно, какой-то он слабонервный для снайпера. Быть может, шальной стрелок? Увидел тебя и…

– Снайпер, – не согласился с ним Якут. – Наверху ветер сильный, порывистый. Много поправок нужно учесть. Случайный стрелок и в скалу не попал бы!

– Сможем к его позиции подобраться?

Якут кивнул:

– Под нависающей скалой пройдем назад. Там расселина начинается, помнишь?

– Конечно.

– По ней незаметно взберемся до старой тропы. Яшка поможет подняться.

– Что за тропа? – заинтересовался Глеб. – Ты о ней никогда не рассказывал.

– Незачем было. Тропа старая, ею давно уже никто не пользуется. – Тыгын не стал развивать тему. Под прикрытием скалы они находились в полной безопасности, но не век же тут сидеть?

– Решай, – он выжидающе отвернулся.

Коммуникатор Полынина завибрировал.

– Слушаю.

Вызывал Реутов.

– Что там у вас?! Почему не докладываете! Я на слух должен определять, где стреляли?!

– Снайпер. В скалах засел над дорогой.

– Целы?

– Да.

– Что намерен предпринять?

– Здесь расселина есть неподалеку. Тыгын говорит, она к какой-то старой тропе ведет.

Реутов быстро сориентировался.

– Верно. Поднимайтесь, только осторожно. В помощь сейчас никого выделить не могу. Сами разберетесь?

– Справимся.

– Действуй. И докладывать не забывай, понял?

– Понял вас, до связи, – Глеб отключился.

– Реутов сказал: сами разбирайтесь? – спокойно поинтересовался Тыгын.

– Откуда знаешь?

– Давно с ним служу.

– Ладно. Веди к расселине. Посмотрим, что за стрелок у нас объявился.

Широкое лицо Якута расплылось в улыбке. Он вообще никогда не унывал.

* * *

Взбирались молча.

Первым по узкой расселине поднялся Яшка, закрепил трос, за ним начали восхождение Глеб и Тыгын.

Они находились примерно на трети пути, когда отдаленное эхо принесло звуки внезапно вспыхнувшей ожесточенной перестрелки.

Несколькими очередями рыкнуло башенное орудие БПМ, и вдруг наступила ватная тишина.

– В Холодном ущелье бой. – Якут уперся ногами в скалу, замер, прислушиваясь.

После короткой паузы перестрелка возобновилась с новой силой.

– Тупик там, – Глеб вспомнил это ущелье.

– Наших боем связали. Оттягивают. Хотят участок для прорыва оголить!

– Давай в темпе! – Глеб возобновил подъем. – С заставы усиление вышлют, снайпер их не пропустит!

Минут через пять они выбрались на небольшую площадку среди скал.

– Дальше куда?

Якут молча указал на ряд ступеней, образованных формами выветривания.

– Осторожно, местами скала крошится, – предупредил он.

Снова подъем. На этот раз опасный, без страховки, только на силе, ловкости и чувстве равновесия, – метров тридцать по узким трещиноватым выступам.

Дыхание сбилось. Ноги и руки дрожали от напряжения, когда за последней «ступенью» открылся поросший кустарником склон.

Едва приметная тропа вела сквозь заросли.

До позиции снайпера еще метров триста.