– Да новый ротный, будь он неладен. – Рыжов сплюнул. – Вчера только прибыл, а все туда же. Сидел бы себе в штабе, так нет, нервы ему пощекотать захотелось.

– Так ты сегодня у нас типа заместитель?

– Рот закрой, – огрызнулся лейтенант и, чтобы не продолжать неприятный для него разговор, медленно направился вдоль колонны, придирчиво осматривая выстроившуюся технику. За ведущей машиной, урча двигателями, возвышалась громада самоходной платформы с установленным на ней комбайном производства прошлого века. Отреставрированная сельскохозяйственная машина была под завязку набита различными современными устройствами, запаянными в герметичные капсулы из активного пластика, оснащенными передатчиками М-связи.

Задача боевого выхода была предельно проста. Самоходная платформа, способная преодолеть трехкратную гравитацию Барьера, доставит гибридный механизм в аномальное пространство. Там его разгрузят и отдадут на растерзание техносу, а установленные внутри комбайна контрольные устройства будут фиксировать процесс атаки скоргов на древний механизм, отслеживать все структурные изменения и передавать информацию через мью-фонную сеть в режиме реального времени.

Для ученых, не первый год бьющихся над загадками эволюции техноса, подобные эксперименты служили едва ли не единственным достоверным источником данных. Каждый механизм, доставленный в зону отчуждения, снабжался специальным маячком, способным передавать сигнал уже после захвата контрольного образца скоргами и отказа всех установленных внутри устройств. Таким образом удавалось отслеживать все перемещения «новорожденного изделия». Финальным этапом любой операции подобного рода становилась попытка захвата перерожденного скоргами механизма, его нейтрализации и транспортировки за пределы периметра Барьера в специально оборудованные полевые боксы, где ученые разбирали механическую тварь, что называется, до винтика, проводя уникальный сравнительный анализ исходного образца, полученных через сеть данных и конечного продукта, созданного эволюционировавшими наномашинами.

Рыжов никогда не считал себя фанатом науки. Для него это был обычный боевой выход, да и беспокоили лейтенанта совершенно иные проблемы.

– Паша, постой!

Рыжов обернулся.

Старшина Потопейко, окликнув его, тут же отступил в тень, скрывшись между ангарами.

«Запаниковал, сука», – неприязненно подумал лейтенант.

Потопейко ничем не рисковал, никогда не участвовал в вылазках, но он имел связи среди сталкеров и, что самое важное, вовлек в «бизнес» комбата Петренко, с которым служил вместе уже не первый год.

– Ну чего тебе? – В другой ситуации лейтенант послал бы жадного и трусоватого прапорщика куда подальше, но неожиданное желание новоиспеченного командира роты участвовать в боевом выходе сломало все планы по доставке груза из-за Барьера, и это обстоятельство заставило Рыжова унять неприязнь.

– Тихо ты. Не ори, – сипло прошептал Потопейко.

– А ты не свети меня перед всей колонной! Мог бы и сам подойти. Хоронишься по углам, как крыса.

Прапорщик молча сглотнул, только на лице вдруг выступили пунцовые пятна. Сравнение с грызуном ему совершенно не понравилось.

– Смотрю, ты больно наглый стал, Рыжов.

– Я жизнью рискую.

– Ну, этого не отнять, – неожиданно согласился Потопейко. – Ты, Паша, еще раз выстебнешься – будешь жизнью рисковать за зарплату, по контракту, понял?

Рыжов с трудом удержался, чтобы не заехать прапору в морду. Нервы и так на пределе.

– Говори, зачем звал?

– Сегодня колонну обстреляют. Сразу, как пройдете Барьер.

– Ты совсем охренел? Кто?

– Наемники. Я договорился.

– Ваня, ты сегодня пил с утра? Или у тебя окончательно крышу снесло? Ты нас заказал наемникам?! – Рыжов просто обалдел от подобной выходки старшины. – И спокойно сообщаешь об этом мне?!

– Дурак ты, Рыжов. С вами новый ротный отправляется, так ведь?

– Ну да.

– И как ты при нем станешь груз забирать? Подумал об этом?

– Пока не знаю.

– А вот я подумал. Повторяю – будет обстрел колонны. Шершнев мужик резкий, говорят, в спецназе служил. Не усидит, начнет командовать. Ты ему не перечь. Пусть инициативу проявит. Его снайпера снимут по-тихому.

– Ага, а мне потом со службой собственной безопасности разбираться?! Ловко ты придумал! Я командую колонной, не забыл? Всех собак на меня повесят!

– Формально сегодня боевой выход возглавляет Шершнев. Приказ комбата. Так что ты вроде и не при делах.

Рыжов на секунду задумался, затем кивнул:

– Другое дело. С трупом что? Назад везти?

– В зоне оставишь.

– Интересно, каким образом? Что я бойцам скажу? Отдам приказ? Ты в курсе, что не все экипажи тобой куплены?

– В курсе. Но ты не дрейфь. Место выбрано правильное, у «мертвой петли». Шершнев будет в головной машине. Как только в поворот войдете, наемники устроят шум. Ну, постреляют по броне для пущей правдоподобности.

– А толку?

– Все будет нормально. Майор во всех горячих точках за последние десять лет побывал. Он нашей специфики не знает. Платформа движется медленно, это ограничит его в маневре. Выход у Шершнева остается один – принять бой. Вот. – Потопейко протянул Рыжову крохотное устройство – маячок. – Прилепишь майору на броню, чтобы снайпера целью не ошиблись. Как только его снимут, поставь помехи. Чтоб на записи событий все выглядело чисто. Наемники его в «жестянку» утащат, там и бросят. Остальное доделают скорги. Понял?

Рыжов усмехнулся. «Надо взять на заметку. Потопейко сволочь еще та. Может и со мной когда-нибудь такой же фокус выкинуть».

– Ладно, сделаю.

– Вот и ладно. Нам проблемы не нужны. Бизнес налажен, зачем лишних людей в него вводить?

– Все, пошел я. – Рыжов спрятал маячок и, развернувшись, зашагал назад, к колонне.

* * *

Через полчаса конвой, наконец, начал движение.

Сразу за металлическими холмами дорога сворачивала вправо.

– Идем параллельно Барьеру, через два километра – блокпост. Сегодня там дежурит наша смена.

Шершнев кивнул. Он заранее изучил маршрут. Преодоление гравитационной аномалии возможно лишь на узких участках, где инженерные войска укрепили сохранившиеся дороги, приспособив их для продвижения тяжелой техники.

– Лейтенант, принимай командование, – неожиданно приказал он. – Я наблюдаю.

«Вот тварь…» – Рыжов похолодел. Похоже, незамысловатый план старшины трещал по швам.

– Будете наблюдать из тактического отсека? – Лейтенант постарался, чтобы вопрос прозвучал насмешливо.

– Пока ограничусь телеметрией. Дальше посмотрим, – не отреагировав на колкость, спокойно ответил Шершнев.

Конвой двигался медленно. Скорость самоходной платформы не превышала пяти километров в час, и до блокпоста добрались только к одиннадцати часам утра.

Дорога плавно повернула, и стена Барьера вдруг начала неумолимо приближаться.

Перед блокпостом почва вздымалась первой волной искажений. Серая лента дороги плавно изгибалась, поднимаясь на возвышенность, и исчезала в мутной клубящейся субстанции.

«Граница другого мира», – невольно подумал Иван. Многие понятия, которыми спокойно оперировали рядовые бойцы, пока что не находили адекватного отклика в его сознании. Он чувствовал необычное нервное напряжение, серая клубящаяся стена обещала неведомое, как ориентироваться, если видимость не превышает полуметра, а двигаться придется практически в границах сплошной облачности?

Надежда только на приборы?

Он перевел взгляд на голографический экран.

Сканеры работали исправно. Трехмерная модель местности медленно перемещалась в сфере голографического воспроизведения, центральной точкой являлась боевая машина десанта, граница зоны эффективного сканирования уже углубилась в аномалию Барьера: Шершнев увидел контуры рельефа, вздыбленного титаническим ударом первой пульсации, в сентябре 2051 года, тонкую ленту дороги, прорезающую искажения.

«Уму непостижимо, какие силы буйствовали тут в момент катастрофы, при формировании отчужденных пространств», – подумал он, переключая внимание на структуру защитных сооружений.

Укрепления блокпоста, врезанные в застывший пологой волной вал остекленевшей почвы, выглядели внушительно. Десятки долговременных огневых точек, рассчитанных на ведение круговой обороны, занимали цепь господствующих высот. Некоторые элементы бункеров были вырезаны в стеклообразной массе при помощи лазеров, иные достроены в виде полусфер из армированного бетона, залитого между листами внешнего и внутреннего бронепокрытия, – куда ни посмотри, везде опытный взгляд Шершнева находил замаскированные амбразуры, закрытые вставками из прозрачного бронепластика, комплексы датчиков в кожухах из полимерного материала, внешне похожие на обкатанные водой продолговатые булыжники, массивные герметичные двери, врезанные в стекловидный материал искажения, зевы тоннелей, запечатанные гермостворами многотонных ворот.

Колонна остановилась, заработал монитор связи.

Лейтенант Рыжов вопросительно посмотрел на Ивана, но тот не стал вмешиваться, жестом указав – действуй, ты командуешь.

Процедура проверки не заняла много времени.

Колонна возобновила движение, втягиваясь в теснину между укреплениями.

– Каким образом нас проверяют?

– По обе стороны дороги установлены мощные сканирующие устройства. Дежурный офицер видит на контрольных мониторах трехмерные модели.

– Все до последнего винтика каждой машины?

Рыжов кивнул. Ему не очень-то хотелось развивать тему.

– Выходит, дорогой пользуются только военные?

– Дорогой пользуются все, кто о ней знает, – уклончиво ответил лейтенант.

– И караваны контрабандистов? А как они проходят проверку?

– Они сворачивают загодя. Ни один дурак не пойдет через блокпост. Есть утвержденный суточный список людей и техники, кому разрешено движение через зону Барьера. По всем остальным огонь открывается без предупреждения.

– Значит, существуют тайные тропы, ведущие через искажение?

– Естественно.

Шершнев вновь повернулся к секции голографических мониторов.

Боевая машина уже миновала блокпост, все вокруг затопила пепельно-серая пелена, снаружи дул сильный ветер, диаметр сферы эффективного сканирования резко уменьшился, внешние микрофоны передавали невнятный шум: отдаленное завывание ветра и тихий монотонный шорох.

– Что за звук? – Иван выделил интересующий его шум из общего фона.

– Микромашины, – скупо ответил Рыжов.

– В смысле?

– Воздушные потоки несут миллиарды наночастиц.

– Они опасны?

– Нет. Скорги отключаются примерно в километре от внутренней границы Барьера. Они не способны функционировать вне энергетики Узла, а она гаснет в толще гравитационной аномалии.

– Я слышал, что импланты сталкеров работают за Барьером на небольшом удалении от его внешней границы, – заметил Шершнев.

– В случае со сталкерами скорги используют запас имплантированных накопителей.

– «Сердце зверя»? Артефактный энергоблок? И на сколько времени его хватает?

– Заряд сохраняется около суток. После все импланты отключаются. – Рыжов повернулся к соседней панели кибернетической системы. – Мне нужно контролировать навигационный компьютер. Скоро начнут сбоить сканеры, – как бы извиняясь, пояснил он.

Иван кивнул, продолжая наблюдать.

Голографическое изображение местности подавляло рассудок. Вокруг вздымались застывшие волны искажений, как будто боевая машина двигалась через бушующий океан, скованный внезапным холодом. Чудовищные силы, в первые секунды катастрофы размягчившие земную твердь, двигались от центра отчужденного пространства к периферии, но здесь, в зоне аномально высокой гравитации, они столкнулись с неодолимым препятствием – формирование Барьера поглощало аномальную энергию Узла, и искажения застыли, образуя складчатость, похожую на стереоснимок океана в момент шторма.

Старая дорога, которую сила пульсации подняла на высоту ста пятидесяти метров, каким-то чудом сохранила покрытие. Она тянулась по гребню остекленевшего образования, повторяя замысловатые изгибы деформированной реальности. Вокруг куда ни глянь простирался мертвый ландшафт. В низинах лежал толстый слой пепла, многочисленные трещины рдели отсветами подземного огня, кое-где виднелись очертания руин городской застройки, пару раз Иван видел неповрежденные здания – одно лежало плашмя, второе возвышалось над гребнем искажения.

– Откуда здесь взялась городская застройка? – сдерживая эмоции, спросил Шершнев.

– Первой пульсацией принесло, – не оборачиваясь ответил Рыжов. – В момент катастрофы между отчужденными пространствами перемещались миллиарды тонн вещества, – пояснил он. – Для Пустоши здания, принесенные из других регионов, – обычное явление.

Иван мысленно содрогнулся. Он не раз слышал, что толща Барьера по сравнению с отчужденным пространством считается территорией безопасной, так что же ждет там, за границей зоны повышенной гравитации?

Дорога в очередной раз начала плавно поворачивать. Колонна двигалась с черепашьей скоростью, вокруг бесновалась пепельная мгла, и только специальные комплексы датчиков позволяли сканировать рельеф и выводить на мониторы отфильтрованное от помех изображение.

Гравитация росла, она достигла двух «g», прежде чем организм начал реагировать неприятными симптомами. Сердце билось неровно, голова кружилась, к горлу подступила тошнота, в ушах возник гул, окружающие предметы вдруг начинали двоиться перед глазами.

Системы сервомускулов боевой брони снимали часть нагрузки на мышцы и кости, но увеличенная сила тяжести воздействовала на весь организм, с каждой минутой становилось тяжелее дышать, автоматически включились системы метаболической коррекции, встроенные в бронескафандр, но и они не могли сгладить всех негативных воздействий.

Шершнев чувствовал себя прескверно. При тренировках он достаточно легко переносил перегрузки, но разница между кратковременным воздействием и постоянно усиливающимся прессингом оказалась слишком велика.

– Это правда, что сталкеры преодолевают Барьер пешком?

Рыжов кивнул.

– Не только сталкеры, но и «мотыльки», – подтвердил он.

Лейтенанту не было смысла лгать, но стоило взглянуть на обзорные мониторы, как тут же подкрадывалось сомнение. Волны искажений пересекались между собой, наслаивались, разбегались, образуя глубокие впадины и почти отвесные склоны. Поверхность отдельных деформаций покрывала мелкая рябь, их пересекали трещины, ураганный напор ветра ощутимо покачивал многотонную боевую машину.

Дорога втянулась в ущелье. Теперь с обеих сторон вздымались полупрозрачные скалы, сквозь стекловидную поверхность были отчетливо видны вкрапленные в их толщу предметы, а спустя некоторое время в глубине фантастических образований Шершнев разглядел стволы деревьев, обломки зданий и даже отрезки улиц.

На фоне усиливающегося головокружения закрадывалась крамольная мысль: а вдруг этого не существует? Что, если боевая машина застряла где-то в толще аномалии, а все окружающее лишь бред, плод воображения?

Тонко, сдавленно пискнул сигнал.

Световой столбик индикатора датчика гравитации дрогнул и начал медленно укорачиваться, постепенно уходя из красной зоны.

– Прошли пик. – Голос лейтенанта Рыжова прозвучал глухо, видимо, и ему приходилось несладко. – Скоро полегчает, но начнутся другие проблемы.

– Какие? – сипло спросил Шершнев.

– В зоне полутора «же» начинается активность техноса. Первые металлорастения, ловушки, иногда встречаются «изделия». Но основная проблема – скорги.

– Активные нанокомплексы?

– Да. Если технари проморгали дефект в защитном пластиковом покрытии – беды не оберешься. Скорги мгновенно атакуют любую брешь. Придется останавливаться, выходить наружу, искать повреждение. – Лейтенант исподволь готовил почву для назревающих событий, рассудив, что выманить майора наружу будет не так и сложно. Достаточно имитировать незначительную поломку или локальное проникновение скоргов. Никуда не денется, пойдет со мной как миленький. Отсидеться внутри ему гордость не позволит.

Шершнев тем временем почувствовал себя лучше. Значения гравитации постепенно падали, система метаболической коррекции продолжала вводить стимуляторы, снимая усталость, возвращая ясность мышления.

– Я слышал, что на границе Барьера угроза исходит и от сталкеров?

– Банды, – обронил Рыжов. – Отребье всякое. За курьерами охотятся. Куда проще, чем самим артефакты добывать.

– Грабят контрабандистов?

– На караваны нападают редко, – охотно ответил лейтенант. – Серьезные грузы обычно сопровождают наемники.

– У них своя группировка?

– Ну а как ты хотел? Сейчас в одиночку сталкерам уже не выжить. Технос эволюционирует, с каждой новой пульсацией появляются новые «изделия», да и действуют они не так прямолинейно, как раньше. А наемники – вообще случай отдельный. Они ведь по большинству не имплантированы.

– И как же они выживают? – заинтересовался Шершнев. – Ведь для «мотыльков» перемещение между пространствами через аномалию Узла связано с огромным риском, верно?

– У наемников в каждой зоне отчуждения создано по нескольку стационарных баз, – ответил Рыжов, манипулируя сканерами, чтобы лучше рассмотреть дорогу. – Работают сменными отрядами. Да и экипировка у них что надо. Не сравнить с нашей. Могут по пять-шесть суток проводить в автономном режиме. Корпорации денег не жалеют.

– А ты откуда все знаешь? Слухи?

– Ну почему сразу слухи? Сам видел. Я год назад в Сосновом Бору служил, в разведке. В рейды часто ходили. С наемниками приходилось пересекаться. Однажды мы их схрон вскрыли, так там настоящий бункер оказался с замкнутым циклом жизнеобеспечения. Так это обыкновенная опорная точка, считай, временный склад. Представляю, как у них базы оборудованы.

«Нервничает. – Шершнева насторожила словоохотливость лейтенанта. – Хотя тут, – он взглянул на мониторы, где картина окружающего постепенно подергивалась рябью помех, – нервы сдадут у кого угодно».