– Спасибо, все в порядке. Мы запаслись локальными компенсаторами тяготения, так что – особых неудобств лично я не испытываю.

– Вопрос можно?

– Конечно.

– Мне не совсем понятно, что делают археологи на Эригоне? А тем более на территории северного материка, ведь там никогда не существовало колониальных поселений.

– А мы с Александром не занимаемся историей поселений времен «Великого Исхода». – Ответил Кирсанов. – Эта эпоха уже достаточно полно изучена поколениями наших предшественников.

– Тогда я совершенно ничего не понимаю. – Нахмурилась Герда, отчего у нее на лбу образовались две едва приметные вертикальные морщинки. – Эригон – мертвый мир. Вернее – почти мертвый. Жизнь здесь скудна, представлена в основном простейшими микроскопическими формами. От их жизнедеятельности могла образоваться нефть, что добывает моя компания, но какие археологические находки вы рассчитываете тут совершить?

Иван Андреевич на минуту задумался. Он размышлял над тем, стоит ли скрывать истинные цели своего визита на Эригон?

Пожалуй, большого смысла в скрытности нет. Всякий, кто интересуется историей, планетологией и хоть немного разбирается в биологии, может спокойно придти к тем же выводам, что сделал я. – Мысленно рассудил он. – Почему раньше нечто подобное не пришло никому в голову? – Спросил себя Кирсанов и сам же ответил: – Не до того было. Поселенцы боролись за выживание, затем Эригон начал стремительно пустеть, век от века сокращая численность своего населения. Да и рука первой Конфедерации Солнц чувствуется, – Эригонский кризис, когда из-за контроля над данной звездной системой едва не столкнулись в вооруженном конфликте Окраина и Центральные Миры Обитаемой Галактики, пробудил историю, которая древнее нашей, человеческой… Неудивительно, что цепь открытий, начавшаяся именно тут, в свое время легла под гриф «секретно»^[12]. Сколь ни парадоксально звучит, но теперь, когда история древних рас стала всеобщим достоянием, до Эригона вновь никому нет дела, – сколько за последние десятилетия открыто миров, куда более информативных и захватывающих, чем ледяной шарик и его покрытые все теми же льдами луны?… Да без счета. Одно скопление О'Хара чего стоит. Не удивительно, что Эригон с его тайнами оказался позабыт в потоке новейших исторических открытий.

– Мисс Клейн… – Наконец произнес Кирсанов. – Вот вы занимаетесь добычей нефти. А как она образуется, знаете?

– Конечно. – Герда улыбнулась краешком губ. – У основания ледников, на границе с корой планеты много пресноводных озер в естественных пещерах. Там живут микроорганизмы. Из массы отлагающейся на дно органики в конечном итоге и получается нефть.

– Не совсем так. – Остановил ее Иван Андреевич. – Дело в том, что вы сильно упрощаете процесс, и сокращаете его во времени. Позвольте, я поясню: действительно теплые воды и обитающие в них представители микрофлоры и микрофауны – это предпосылки для образования нефтяных месторождений, но масштаб озер тут не подходит. Нужны океаны, – первобытные океаны планеты, на которой жизнь начинает свои первые шаги, тогда действительно примитивные микроорганизмы получат возможность безудержно плодиться в мутных, теплых водах и так же быстро умирать, исполнив свой немудреный жизненный цикл. Их микроскопические тела, незримые для нашего глаза, опускаются на дно и отлагаются миллионами тонн органических наслоений.

Часть из них, вместе с водами теплого океана, – продолжил пояснять Кирсанов, – просачиваясь сквозь трещины материковых пород, заполняет скрытые полости планетной коры, где из органических отложений под действием давления и высокой температуры недр, на протяжении миллионов лет образуется нефть.

– Вы что-то путаете. – Ответила Герда, выслушав археолога. – Может быть именно так происходит на других мирах, но Эригон всегда был холодной планетой, где вода в подавляющем большинстве случаев – это лед.

– Не всегда, – покачал головой Иван Андреевич. – Если предположить, что Эригон на протяжении всей своей геологической истории был покрыт панцирем льда, откуда в атмосфере планеты появился высокий процент кислорода? Будь ваша родина мертвым, покрытым льдами шаром, вы бы никогда не нашли тут нефти, уже поверьте моему опыту.

– Что вы хотите этим сказать? – Герда посмотрела в сторону Кирсанова, не скрывая своего удивления и некоторой настороженной предвзятости.

– Эригон когда-то был теплой планетой, которую сплошь покрывал океан. – Ответил Иван Андреевич, проигнорировав брошенный на него взгляд. – Так же как и самый большой спутник – Луна-17.

После слов археолога на некоторое время наступила тишина. Герда обдумывала услышанное, делая вид, что ее внимание поглощено управлением, хотя по индикации пульта было понятно – флайбот движется под контролем автопилота.

– Вы полагаете, случилась катастрофа? – Наконец переспросила она, проявив гораздо больше заинтересованности древнейшей историей родной планеты, чем можно было предположить, составив поверхностное суждение об ее наклонностях и интересах.

– Да, – ответил Иван Андреевич и тут же пояснил: – Но я не думаю, что катастрофа носила естественный, природный характер. Вам ведь известно, что на Луне-17 в древнем схроне был обнаружен фотонный сверхкомпьютер расы инсектов, который изначально управлял Сферой Дайсона, а затем, когда цивилизация насекомоподобных существ вступила в схватку с ордами Предтеч, его эвакуировали сюда, в специально оборудованный бункер на Луне-17?

Герда повернулась вместе с креслом внимательно посмотрела на Кирсанова и ответила:

– Да я слышала об этом. Хотя информация, касающаяся «Интеллекта» (так называли сами инсекты созданный ими фотонный аналог мозга) весьма скудна, даже скажу – противоречива.

Ее ответ заставил Ивана Андреевича по другому взглянуть на Герду. Что уж таить – на Эригоне осталось очень мало коренных жителей, и в основном это были либо неудачники, либо лентяи, приноровившиеся жить за счет богатых туристических фирм. Кирсанов даже не думал, что на планете остались еще и патриоты своего мира, – люди, чьи способности открывали им путь на более благополучные, комфортные миры, но, тем не менее, оставшиеся тут.

– Да, соглашусь с вами, о фотонном компьютере Инсектов мы до сих пор знаем недостаточно. – Кирсанову стал интересен разговор с Гердой, он увидел в ней благодарную собеседницу, чего было вполне достаточно. – Зато нам доподлинно известно, что насекомоподобные существа сумели построить Сферу Дайсона – исполинский искусственный мир, внутри которого заключена их родная звезда. – Продолжил развивать свою мысль Иван Андреевич. – Для строительства Сферы они использовали материал планет своей родной системы и уникальнейшие технологии космического масштаба. Как вы считаете, Инсектам приходилось двигать миры, в процессе создания Сферы Дайсона?

– Наверное… – Подумав, ответила Герда. – Я не совсем представляю, надо ли перемещать столь крупные объекты?

– Могу сказать уверенно – надо, и не «наверное», а наверняка. – Заверил ее Кирсанов. – Нам известно, что раса насекомоподобных существ доставляла к месту строительства объекты планетарного и лунного масштабов, перемещая их с периферии родной звездной системы к орбите ее четвертого спутника. Но подвижка планеты дело далеко непростое, такая попытка без тщательной подготовки и многих предварительных экспериментов может привести к катастрофе, последствия которой могут оказаться непоправимы. Однако, сейчас уже в точности известно, что при строительстве Сферы инсектам удалось избежать глобальных аварий или катастроф. Все деструктивные процессы, превращающие огромные миры в строительный материал, то есть попросту дробящие их на крупные обломки, проводились в строгом соответствии с расчетами. А это в свою очередь означает, что прежде чем приступить к строительству Сферы, Инсекты оттачивали технологию подвижки планет, и гравитационного взаимодействия крупных объектов в иных звездных системах.

Герда с трудом верила услышанному. Конечно, она была достаточно умна, чтобы понять логику рассуждений пожилого археолога, но раньше ничего подобного ей не приходилось ни читать, ни слышать и потому информация воспринималась на эмоциональном уровне откровения.

– Хотите сказать, что Эригон в свое время стал одним из «подопытных» миров?! – Невольно вырвалось у нее, вопреки обычной сдержанности.

– А разве сам факт существования гиперпространственного тоннеля, соединяющего Сферу и Луну-17, обращающуюся вокруг Эригона, не свидетельствует, что разумные насекомоподобные существа посещали эту систему и вели здесь определенные работы? – Азартно, как человек, увлеченный своей идеей, подзадорил ее Кирсанов.

Энтузиазм Герды внезапно иссяк. Она взглянула на обсуждаемый вопрос с иного ракурса:

– Чудовищно… – Произнесла она. – Выходит, своими экспериментами Инсекты погубили биосферу Эригона, превратили планету в сплошной ледник, ради испытаний своей технологии? Неужели для этого нельзя было выбрать какой-нибудь безвоздушный планетоид?

Иван Андреевич не думал, что общаться с девушкой будет так интересно, – кто мог предугадать, что ее реакция заставит его на пару минут переквалифицироваться в адвокаты…

– Не забываете, мисс Клейн – ни одна из древних рас не смогла изобрести компактный гипердрайв. – Ответил он на ее обвинение. – Да, Инсекты и Логриане пользовались стационарными гипертоннелями, но для их создания представителям древних цивилизаций приходилось хотя бы однажды преодолевать межзвездные расстояния, двигаясь в трехмерном континууме. А это требует многолетних перелетов, так что они поневоле использовали те системы, что располагались недалеко от их родной звезды.

Герда кивнула. Она знала, что кроме всего прочего доисторическому миру постоянно угрожали предтечи^[13], и масштабы борьбы за выживание действительно не предполагали, что кто-то станет заботиться о планете, не заселенной разумными существами. Когда взрывались звезды, гибли или мигрировали цивилизации, такая мелочь, как замерзший океан, никого не волновала.

– А разве технология подвижки планет не известна человечеству? – Нарушив возникшую в разговоре паузу, спросила Герда, одновременно попытавшись перевести разговор в немного иное русло, чтобы иметь возможность свыкнуться с мыслью о том, что ее родной мир когда-то был покрыт теплым океаном вместо вечного ледника.

– Известен ее принцип, но не детали. – Ответил Иван Андреевич. – В общем-то, нам ни к чему ее применять. Но в «копилке знаний» подобное ноу-хау не повредит.

– Так вот значит, что вы надеетесь тут найти… Действующую установку, верно?

Кирсанов пожал плечами.

– Вряд ли можно всерьез рассчитывать на обнаружение целой установки. – Ответил он. – Пока что я ставлю перед собой задачу поскромнее, – отыскать неоспоримые признаки деятельности расы инсектов и доказать, что именно они подвинули планету, превратив теплый океан Эригона в исполинский ледник. По моим предположениям под панцирем льда должно остаться множество следов пребывания насекомоподобных существ.

– Признаться, я даже не задумывалась, что Эригон может иметь такую древнюю историю. – Произнесла Герда. – Вы меня удивили.

Кирсанов лишь понимающе усмехнулся в ответ. В его мимике сквозило добродушие, и даже одобрение, – откровенно говоря, он не ожидал встретить в лице Герды Клейн столь благодарного и заинтересованного собеседника. По данным, которыми располагал институт археологии Элио, коренное население Эригона после многих веков эмиграции на более теплые миры, сократилось до десяти-пятнадцати тысяч человек. Все, кто подавал надежды, имел возможность и желание к самореализации, давно покинули планету, а те, кто остались, не блистали особыми талантами. Часто их удерживали сами туристические фирмы, выплачивая высокие социальные пособия или принимая эригонцев на работу с завышенными окладами, ведь для туристического бизнеса экзотическая планета без колорита коренных жителей теряла часть привлекательности.

Обычно уроженцы Эригона не блистали красотой – низкорослые, коренастые, с грубыми чертами лица они мало соответствовали общепринятым эталонам привлекательности.

Глядя на Герду, было трудно поверить, что она родилась тут, среди вечных льдов при повышенной гравитации.

Умная молодая особа, рост выше среднего, черты лица если и грубоваты, то едва заметно, чуть-чуть, что придавало ее облику особый шарм, некоторую загадочность.

Наверное, один из ее родителей с другого мира. – Подумал Иван Андреевич. – Тогда почему она так не любит жителей других планет?

Может быть, дело в каком-то туристе, соблазнившем ее мать, а затем исчезнувшем?

Скорее всего, я никогда не узнаю этого, – решил про себя Кирсанов.

Пока он размышлял, Герда задала очередной вопрос:

– А почему вас заинтересовало именно северное полушарие?

– Неисследованная область, – лаконично ответил Иван Андреевич. – Южное полушарие достаточно хорошо изучено за период полуторатысячелетней истории человеческих поселений, а вот север – нет. Насколько я понимаю, до вас никто не основывал форпостов в этой части Эригона?

– Да, «Эрголайн» стал в этом смысле фирмой-первопроходцем. – Согласилась девушка. – Впрочем, поколениям моих предков не было никакого дела до глубинной разведки недр, вся энергетика изначально основывалась на установках термоядерного синтеза. Что касается полезных ископаемых, то, в плане металлов, месторождений хватает в районе подледных городов, так что организовывать дальние экспедиции было ни к чему. Колония даже в годы своего процветания не превышала по численности полумиллиона человек, отсюда и достаточно скромные потребности в ресурсах.

– Понятно, – кивнул Кирсанов. – Вы приятная собеседница, мисс Клейн. И, как мне кажется, – большой патриот своего мира.

– Да, я люблю Эригон. – Герда, наконец, позволила себе улыбнуться, преодолевая внутренние предубеждения. Кирсанов показался ей добродушным, вежливым, умным, а главное – он не задавал лишних вопросов и не поглядывал свысока или искоса, как большинство туристов, чем невольно располагал к себе.

– В свое время я мечтала вырваться с Эригона. – Неожиданно призналась Клейн, – и даже пыталась завербоваться в ВКС Конфедерации, но, побывав на других мирах, я слишком быстро и остро поняла, что моя родина здесь.

– Вот как? Вы служили во флоте? – Искренне удивился Кирсанов

– Нет. Не прошла отбор. Попросту не выдержала первых месяцев подготовки. – Она повернула голову, взглянула на приборы, и произнесла, видимо желая прекратить беседу:

– Извините, мы уже на подлете. Пора начинать маневрирование перед снижением. Оставайтесь пристегнутым и разбудите вашего спутника.

* * *

Маневр снижения прошел в штатном режиме.

Трегалин проснулся от легкого прикосновения руки, будто и не спал вовсе, а постоянно находился настороже.

Оно и понятно. Мнемоник все-таки.

– Снижаемся? – Спросил он, даже не взглянув на обзорные экраны.

– Да. Ты пристегнут?

– Естественно. Не волнуйтесь, Иван Андреевич, я не враг себе. Техника, работающая на полуавтомате – элемент риска в любом, самом безобидном перелете.

– Ну, тут часто бывают внезапные отказы оборудования, ты же знаешь.

– Могли бы элементарно установить дубль-системы и не вводить в уравнение безопасности такую переменную, как человеческий фактор.

– Потише, пожалуйста, – предупредил его Иван Андреевич.

– Мисс Клейн нас не слышит. Все под контролем.

Флайбот резко пошел на снижение, вновь попав сначала в густую облачность, а затем в зону непрекращающегося снежного бурана.

Видимость на обзорных экранах не превышала двух – трех метров, и Трегалин дистанционной мысленной командой переключил систему слежения в режим датчиков проникающего излучения.

Кирсанов занервничал, укоризненно посмотрев на Александра, – он опасался, что Герда заметит стороннее вмешательство в работу автоматики следящих комплексов, и посчитает это недопустимой вольностью со стороны своих пассажиров, но все обошлось, Трегалин лишь сделал успокаивающий жест – все в порядке, – и кивнул на экраны, где серая полумгла тут же проявила четкие контуры ледяных пиков, меж которых обнаружилась чуть более теплая, чем окружающий лед площадка, от которой в глубины ледника уходил наклонный тоннель. На самой площадке в заглубленных вровень с поверхностью ледника парковочных боксах располагались грузовые флайботы, чуть дальше, в нескольких километрах смутно просматривалась еще одна обширная взлетно-посадочная площадка, на этот раз предназначенная для приема суборбитальных челноков.

Из недр ледника вдоль наклонных, проложенных под небольшим углом и явно протяженных на многие километры тоннелей, тянулись трубопроводы, соединенные с резервуарами для хранения сырой нефти.

Настоящий добывающий комплекс, – подумал Кирсанов, испытывая все больше уважения к девушке, сумевшей организовать подобное производство среди вечных льдов.

…

Посадка прошла на удивление плавно. Флайбот, управляемый твердой рукой Клейн, сел точно в центре размеченного круга, и сегмент плиты под ним тот час же подался вниз, опуская прибывшую машину на уровень, где брал начало наклонный тоннель.

– Прилетели. – Раздался из-за перегородки комментарий Герды. – Сейчас нам перестоит около часа езды по тоннелю, и прибудем на уровень буровых установок.

Ничего особенно примечательного Ивану Андреевичу рассмотреть не удалось.

– Что-нибудь наблюдаешь, Саша? – обратился он к Трегалину

– Пока ничего интересного. – Александр на миг прикрыл глаза. – Обычная инфраструктура добывающего комплекса. – Пожал плечами он. – После того, как спустимся к подножию ледника, нужно будет удалиться в сторону километров на пятьдесят, чтобы избавиться от фонового излучения энергосистем буровых платформ. Только тогда я смогу без помех сканировать ледовые массы.