Схватка

Почти одновременно с опусканием головы вожак резко присел, как рухнул на руки и, выцепив полковника упрямым взглядом, взвился в прыжке.

Прищурившись, полковник мгновение выжидал, чтобы потом сделать то, чему его учили. В финале учебного упражнения в него летели боевые ножи, а сейчас – зверюга в два центнера весом с вытянутыми мощными руками. Краем глаза полковник заметил, как напряглись фигуры по краям, и сказал себе: «Давай!»

Стремглав полковник сгруппировался и полетел по земле вперёд, совершая кувырок под вытянутым в полёте телом вожака. Он знал, что вожак сначала приземлится на руки, а сила инерции тела сомнёт и заставит сделать переворот. Может, как-нибудь и по-другому, но он встанет на ноги и развернётся первый.

Выпрямляясь, полковник зафиксировал удивлённые глаза соплеменников вожака и их возгласы, похожие на «ух», «ох». Вожак при приземлении вздыбил целое облако пыли, которое в наступающих сумерках на секунду полностью его скрыло. Когда оно рассеялось, первыми проступили блистающие кровью глаза зверя.

Ближе всех к полковнику вполоборота на валуне сидел помощник вожака – крупная особь с остроконечным черепом. За ним, метрах в полутора, располагались два амбала. Полковник решил начать с них, ожидая нового прыжка вожака. Полковник сосредоточился краем своего сознания и вылепил зайчишку прямо рядом с помощником своего противника. Появившись из ниоткуда, тот обомлел, прижавшись к камню. Один из амбалов среагировал мгновенно: встал на три конечности, а правой рукой схватил длинноухого и отправил его себе в пасть.

Отряхиваясь от пыли, вожак повернулся в ту сторону, и на секунду центр внимания переместился с полковника на амбала, вытирающего кровь, текущую из углов его пасти. Полковник воспользовался заминкой и запустил ещё десяток зайчиков по краю поляны. Зайцы бросились врассыпную, некоторые из них, ошалев от страха, рванули через середину поляны. Один из них прошмыгнул у ног полковника и едва не влетел с разбега во взбешённого вожака. Тот мог бы одним ударом руки отбросить пушистый комочек через приземистые кроны сосен, окаймляющих поляну, но делать этого не стал.

Угрюмые красные глаза вымеряли дистанцию, чтобы можно было одним точным прыжком закончить исход схватки. Полковник стоял совершенно открыто, а вокруг царила вакханалия. Животные инстинкты возобладали в существах, напоминающих людей. Кто-то из них уже настиг свою намеченную жертву и теперь оглядывался в поисках следующей. Но примерно половина стаи разбежалась по окрестному лесу, наполнив его дикими выкриками, стонами и хрустом ломающихся сухих веток. «Похоже, в темноте эти твари видят так же, как кошки», – отметил полковник.

В таких ситуациях у полковника время растягивалось. От внутренней предельной мобилизации повышалась частота его вибраций. Нервная система начинала работать на пределе биохимических возможностей, которые полковник не забывал развивать тренировками и практиками йоги. После прыжка вожака прошло не более трёх секунд, а в сознании полковника это фиксировалось как долгая минута. Оценив общую обстановку, и чтобы заполнить, как ему казалось, слишком долгую паузу, полковник переместился несколько в сторону и оказался для вожака со стороны заката. Таким образом, его фигура задействовала контровую подсветку, что могло бы быть использовано для эффектного геройского фотоснимка, но никак не для точного броска двухсоткилограммовой туши. К тому же, полковник стал играть с вожаком, перемещаясь влево-вправо на носках ног, выдёргивая его из состояния прицельной готовности к прыжку.

Несмотря на то, что взгляд вожака был затуманен кровью, полковник уловил в его глазах признаки некоторой растерянности. Он медлил со взрывом своих мускулов, пытаясь подключить рассудочность помимо инстинктов. Но волны гормонов, захлестнувшие его лимбическую систему мозга, включили старые звериные автоматизмы.

Вожак сжался как пружина и как из катапульты комом ярости устремился на стоящего полковника. Его рык заставил бы оцепенеть даже молнию, но полковник Русь был готов к такому повороту событий, который был для него всего лишь повтором первой неудачной для оппонента попытки.

В своём изменённом сознании полковник увидел медленно приближающуюся искажённую бешенством, оскаленную морду зверя, издающую дикий вопль. «Крик всегда говорит о том, что будет одиночное действие. Одно и очень сильно акцентированное. Такую массу невозможно развернуть в полёте, разве что у него бы имелся длинный пушистый хвост. Попробую его подразнить и подзадорить», – пронеслось в голове полковника.

Буквально когда оставалось всего несколько сантиметров от оскаленной морды, полковник совершил уклон влево, а правой рукой нанёс сокрушающий удар ребром ладони чуть пониже косматого затылка зверюги. Будь тот обычным человеком, хотя и весьма здоровым, он бы рухнул на землю без чувств, как неоднократно и бывало. Но на этот раз соперником полковника был зверочеловек с шеей броненосца.

Всё же сила удара полковника возымела своё действие и, приземлившись, вожак чиркнул подбородком о некстати для него лежащий камень так, что клацнули зубы. В это мгновение, находясь в состоянии ража, полковник подумал: «Существуют ли в их цивилизации здесь стоматологи?»

На поляне вокруг двух бойцов царила полная неразбериха. Звери гонялись за зайцами, а кое-где возникали драки из-за добычи. Полковник решил подбросить дровишек в огонь хаоса, окружавшего его, и вторично отряхивающегося вожака. Он материализовал трёх зайцев, придав им необычайно скоростные свойства и наделив кой-каким интеллектом. Те сразу начали играть в пятнашки с теми зверюгами, которые остались на поляне и в непосредственной близости от неё.

К этому времени солнце совсем закатилось за горы, оставив над чёрно-синей изломанной полосой бледно-алое небо, съедаемое чернотой наступающей ночи. Позади полковника, над его головой зажигались звёзды, а прямо перед ним горели два злобных глаза.

Ева

В маленьком ауле из пяти домов, по своему расположению похожему на литовский или шведский хутор, у выгребной ямы толпилась стайка тощих собак, ожидающих очередной порции помоев. Да и назвать домами те глинобитные постройки, что теснились в небольшом ущелье вдали от основных путей, было сложно. Так – неправильной формы лачуги, сложенные из разбросанных повсюду камней и скреплённые глиной. Окнами служили большие осколки стёкол, закреплённые в стенах той же глиной, поэтому своей формой они скорее напоминали глаза: удивлённые, смеющиеся, прищуренные, чем привычные ровные прямоугольники.

В одной из этих бедных хибар спала Ева. Накануне её привёл в это место Мухтади, познакомил со стариком, хозяином аула, и, невзирая на ночь, тут же ушёл.

День пути по горам не прошёл даром. Ева буквально рухнула на ковёр, а когда её голова коснулась подушки, которую заботливо подложили руки старика, она уже спала. Всю ночь она даже не пошевелилась, только под утро тело начало потягиваться, пропуская энергию то по одному, то по другому каналу. Случаи смертельной усталости имеют и положительную сторону. Всё внимание переключается только на выживание, стирая в коре головного мозга сомнение, страхи, неуверенность и ещё кучу подобного мусора, создающего в обычной жизни непреодолимые преграды перед самыми обычными делами и начинаниями. Вот почему сейчас Ева открыла глаза, наполненные уверенностью и спокойствием.

Её разбудила возня мышей в золе очага. Ноздри уловили запах вчерашней сгоревшей веточки арчи, и сегодняшний день обрушился на неё уходящей утренней свежестью, тягучим солнцем, звуками домашней живности за стенами, шарканьем куриных лап по тёплому полу и ощущением тревоги за Руся. Не за себя, тут она была полностью уверена в своей безопасности. Её сердце волновалось за своего любимого мужчину, как будто он был частью её тела. Это новое чувство было для неё одновременно сладким и каким-то очень взрослым. Она лежала на ковре, укрытая тёплым халатом, и как только моргала или закрывала глаза, ощущала полковника рядом с собой. Рядом и в безопасности.

«Это мы в одном поле», – подумала Ева, улыбнулась, хрустнула всем телом, потягиваясь на своём скромном ложе. Раздавшийся звук остановил возню мышей, и они нехотя побрели одна за другой к щели в стене, прямо под лавкой.

Утро уже полностью вступило в свои права. Ева протёрла глаза и села. Дверь сакли была приоткрыта, со двора доносилось кудахтанье кур, да где-то вдали тявкали собаки. Чуть пошатываясь, Ева встала, подошла к двери и открыла её настежь. Тёплый воздух вошёл в её лёгкие, наполняя организм энергией дня, глаза прищурились от яркого света. Несколько секунд она ничего не видела, кроме ярких бликов.

– Доброе утро, – раздался добрый голос старика.

Еве пришлось ещё раз потереть глаза пальцами, прежде чем она разглядела фигуру в синем халате с седой бородой почти до пояса.

– Доброе утро, дедушка, – разлепила свои алые губы Ева. – Я – Ева, а вас как зовут? – она не помнила вчерашнего вечера.

– Зови меня Садик, красавица. Во дворе колодец, можешь умыться. Вокруг тепло, а вода, ой, холодная. Река течёт под нами. С ледников, – пояснил старик, улыбаясь крепкими белыми зубами.

– Спасибо, дедушка Садик, – улыбнулась Ева и направилась к сложенному из камней колодцу в центре двора.

Склонившись над неровным круглым отверстием, Ева услышала журчание воды.

– И впрямь, река, – прошептала девушка.

Она взяла кувшин, привязанный к верёвке, и медленно начала опускать его в колодец. Достигнув бурлящего потока, кувшин булькнул, и Ева начала вытягивать потяжелевшую ношу.

Холодная вода взбодрила девушку, кожа лица раскраснелась, синие глаза засияли сапфирами.

Умывшись, Ева подошла к воротам, состоявшим из нескольких жердей, и прислонилась к одной из них. Перед её глазами раскинулась долина, уходящая сначала вниз, а потом теряющаяся за изгибами гор. Жаркое солнце висело над левой грядой, оттеняя чахлую растительность у подножия. В километре ниже блистала извилистая змейка речушки, наконец-то освободившейся от подземного плена. Ущелье было выжжено солнцем, даже вдоль берегов ничего не росло. А здесь, в тупике и на высоте за лачугами виднелись лужайки с травой, которая питалась подземными водами. Теперь Ева поняла преимущества этого места для жизни. Этакий оазис в горах, где уединение и безопасность позволяют полностью погрузиться в себя.

– Пойдём, дочка, завтракать, – услышала голос старика Ева.

– Угу, – кивнула девушка головой.

Она улыбнулась, просияла и, на ходу потягиваясь, как гимнастка, пошла к старику.

Ева-ученица

Садик пригласил Еву в дом, где она спала, накрыл ковёр, бывший её ложем, дастарханом и принялся неторопливо заполнять его пиалами, блюдцами и вкусно пахнущей снедью. Глядя на плавные движения старика, Ева думала, что время здесь остановилось.

«Не надо никуда спешить. Какой здесь век? Двадцатый, девятнадцатый? Тут покой и умиротворение. Как там Русь? Дошёл ли он до портала?» – думала Ева.

Магические пассы старика над скатертью успокаивали Еву, но какая-то жилка в мозгу девушки пульсировала беспокойством за судьбу полковника. Своё странное состояние Ева постаралась развеять тем, что неотступно стала думать о Русе. Пока старик хлопотал с завтраком, она всё время твердила себе: «Спокойствие, только спокойствие. С нами не может случиться беды». Девушка села на лавку. Её взор упёрся в занавеску около очага. Рассматривая узор, она видела диковинные растения и зверей. Вскоре ей надоело это занятие, а старик всё ещё не закончил свою церемонию. Внезапно ею овладело вновь беспокойство. Мысленно она стала подгонять старика, она почувствовала сильный голод. Ева пересела на ковёр, полагая, что Садик предложит ей еду. Наконец, тот закончил хлопоты, налил в пиалу чай и подвинул её девушке. Ева отпила несколько глотков, с удивлением отмечая, как постепенно успокаивается.

– Ну, вот и хорошо, дочка, – добродушно пробурчал старик, придвигая к ней яства. – Отведай всего, тебе понадобится много сил.

– Благодарю, дедушка, – рассеянно произнесла Ева, расслабляясь всем телом.

«Если я выйду замуж, то обязательно будем жить так же просто, как здесь, в этой сакле. Постой, Ева, а как же дети? Им потребуется место, игрушки. Они обязательно будут играть с папой. А папа должен вернуться, иначе будет только один ребёнок. Если повезёт…», – думала Ева.

Нервы её напряглись снова, и это не укрылось от внимания старика.

– Ты ешь, – заметил старик, – тогда не будешь последней.

– Нас здесь двое. Что вы имеете в виду? – недоумённо спросила Ева.

– Пока ты живёшь и к чему-то стремишься, ты можешь быть первой, но есть и последние. Я предложил тебе начать трапезу, чтобы ты набралась сил и продолжила своё дело, – тут старик ухмыльнулся в свою бороду. – Но ты подумала, что я попросил тебя быть первой, словно можно опоздать или придёт кто-то ещё. Нет. Я имел в виду другое.

– Извините, но что именно вы имели в виду?

– Обращайся ко мне на ты, так быстрее поймёшь. Кушай и слушай, – борода Садика ещё раз дёрнулась. – Когда ты горишь делом и полностью уверена в своей правоте, тебя несёт, словно на парусах. Двери судьбы сами собой раскрываются, даже если они последние. Тебя охватывает восторг, как в детстве на качелях. Бывало такое?

Ева кивнула, тщательно прожёвывая ещё тёплую лепёшку.

– Так вот, – продолжил старик, – когда ты как на вершине горы и собираешься взлететь – ты первая. Так говорят у нас. Первых зовут – Ты. Они имеют на это право. Состояние, о котором я говорил, и которое ты знаешь на собственном опыте, даёт тебе право быть первой. В вашем мире так бывает в спортивных состязаниях. Внутреннее содержание определяет победу. Почему спортсмены так много уделяют внимания упражнениям с телом и почти совсем не тренируются духовно?

Старик сделал несколько глотков горячего напитка, закатил глаза и на минуту задумался. Ева умела слушать, поэтому не стала прерывать рассуждение Садика. Всё, что касалось внутренних состояний, её очень интересовало. Да и отвлекало от панических настроений. Открыв глаза, Садик продолжил наставления, по которым, видимо, соскучился. По всему было видно, что это мудрец, Гуру, как назвали бы его в столичных городах. Одна борода чего стоила! Но Ева ухватилась за внутреннюю нить повествования.

– Первых мало и они от Одного. Про Троицу ты слышала, она едина. Одна на всех и всем изначальная. Потому так и зовётся – Один. По-простому Од. Истина – Бог – Он. Идеал – Диавол – Она. Суть – Господь – Оно. Он и Она – вот Первые. Не запуталась? – остановил свой бег мысли Садик.

В ответ Ева помотала головой.

– Когда у тебя заканчиваются силы, ты смертельно устаёшь, что делаешь?

– Отдыхаю, сплю, – уверенно проговорила Ева.