Цитаты из книги «Методология мышления. Черновик»

Таким образом, мы никогда не можем породить в себе что-то принципиально «новое», различить это принципиально «новое» во внешней среде, увидеть его, так сказать, незамутненным взором. Это «новое» всегда будет преобразовано нашей интеллектуальной функцией через отношение с наличным содержанием психики, то есть оно будет неизбежно и, если так можно сказать, активно нести на себе «генетический» груз

Все они, по существу, являются для психики и мышления – интеллектуальными объектами, и все они возникают из отношений с содержаниями нашей психики.

Объекты», с которыми мы входим во взаимодействие, не прорастают в пространстве нашей психики сами собой и сами по себе, но воссоздаются нашим психическим с учетом того содержания, которое в нем – в этом психическом – уже есть.

Иными словами, всякий интеллектуальный объект, становящийся элементом нашего мышления, этим же мышлением из него же самого (из этого мышления) и собран.

Впрочем, этот случай мы разберем чуть позже, а сейчас важно понять, что, по существу, вся работа интеллектуальной функции представляет собой усложнение интеллектуальных объектов. То есть я, в действительности, не просто нахожу некие новые отношения между существующими во мне интеллектуальными объектами, но формирую новые интеллектуальные объекты, как-то преобразовывая в них те, что мною рассматриваются.

Нам необходимо отдавать себе отчет в ограниченности поля нашего мышления. Взятый сам по себе мир интеллектуальной функции, конечно, неограничен – поскольку состоит из неисчислимого количества возможных комбинаций, сил, «свойств» и т. д. Но это вопрос «представления», в фактической же реальности поле нашего мышления ограничено возможностями «рабочей (оперативной) памяти».

То есть на всех уровнях психического – и элементарного восприятия, и самого сложного интеллектуального рассуждения (по крайней мере, такое различение предложила бы нам традиционная «общая психология») – осуществляется одна и та же интеллектуальная функция по образованию (воссозданию в пространстве нашей психики) интеллектуальных объектов. Мы их идентифицируем как объекты (из множества раздражителей возникает нечто – некая «штука»), а далее соотносим с тем содержанием психики (другими интеллектуальными объектами), которое в ней уже есть. Таким образом, воспринятая «штука» (единица мышления) претерпевает усложнения – как бы возводится в степень тех знаний (интеллектуальных объектов), которыми мы обладаем, и обретает для нас соответствующее значение – значительное, если соответствующих интеллектуальных объектов много и все они вовлечены нашей интеллектуальной функцией в этот процесс по созданию этого нового интеллектуального объекта, или несущественное, если соответствующих интеллектуальных объектов в нас нет или же они не вовлечены в этот процесс

Вместе с тем нам не следует смешивать понятия «эссенциальной сущности» и «инварианта». «Сущность» – это то, что именно усматривается нами в «интеллектуальном объекте», а точнее сказать – привносится в него. «Инвариант» – это лишь тот способ, которым мы сводим разные содержания, подстраивая их под ту или иную «сущность». То есть это, по существу, два разных психических процесса. «Эссенциальные сущности» – это то, что возникает как фиксация моих отношений, обусловленных моими потребностями (необходимостями), тогда как «инварианты» – это то, чем мы мыслим, игнорируя специфичность конкретных содержаний.

Мне постоянно приходится говорить о том, что фактическая реальность «скрыта» от нас нашими представлениями

таких «абстрактных вещей», как «время», «гравитация» или «неживое», но всего континуума нашего существования (психологических теорий, социальных отношений и т. д.), который соткан из представлений, которые нам удобны, нам необходимы, подчас жизненно для нас важны, но не правдивы, если понимать под правдой (достоверностью) фактическую реальность, которая, будучи скрыта от нас за нашими же представлениями, является вместе с тем подлинной реальностью нашего существования.