7

Две ночи и два дня минули после снегопада. Сергеич во двор только за углем выходил. Снег под ногами хрустел теперь по-другому. Ноги мягко тонули в свежем снежном ковре – не очень-то и глубоком. Но вот что удивительным Сергеичу показалось: заметил он в некоторых местах в новом снегу проплешины, через которые старая корка наста выглядывала. Странно, что не намело хотя бы полметра! Ну так и метели не было. Снег просто падал, легко и непринужденно. А потом куда-то отходил, отлетал. Или низовой ветер, поземка, укатывал его куда-нибудь в сторону естественных преград, где он сугробом мог бы собраться. Только искать эти сугробы желания у Сергеича не возникло.

На буржуйке кипел чайник. Буржуйку, как газовую плиту, не выключишь. Поэтому пришлось чайнику вхолостую кипеть, пока Сергеич не снял его, перехватив горячую ручку старым кухонным полотенцем, чтобы не обжечься. Налил в кружку фаянсовую с логотипом «МТС» кипятка, порадовал кипяток щепоткой чаю. Поднял с пола на столешницу литровку меда.

«Можно было б Пашку позвать, – подумал, позевывая. А потом сам себе сказал: – И так хорошо! Не идти же за ним на другой край села!»

То, что «другой край села» отстоял от дома Сергеича ну, может, на метров триста-четыреста, дела не меняло.

Он еще свою первую кружку не допил, когда где-то недалеко взрыв прогремел. Стекла в окнах задрожали звонко, до рези в ушах.

– Вот мудаки! – вырвалось у пасечника с горечью. Спеша, поставил на стол кружку – чай расплескал, подбежал к ближнему окну. Проверил, – не пошли ли по нему трещины… Нет, уцелело.

Остальные окна осмотрел – тоже все целы. Задумался: а не пойти ли посмотреть, где бахнуло, и не соседский ли какой дом разворотило?

«Да ну его на хрен! Главное, что не мой!» – махнул Сергеич через минуту рукой и за стол вернулся.

Вот если б за первым взрывом второй прозвучал, тогда б другое дело. Тогда б он сразу в погреб, как три года назад, когда ни с того ни с сего стали на Малую Староградовку и ее окрестности мины и снаряды сыпаться!..

До раннего февральского вечера оставалось еще часа два. И это тоже удивляло. То, что снаряд на село днем при свете упал! Если б в темноте, тогда ясно – промахнулись. Но днем-то? Пьяные они, что ли, или скучно им в тишине? Да и кто они – эти «они»: те, что в Каруселино, или те, что между их селом и Ждановкой стоят?!

Разбавил Сергеич свои горькие мысли медом и полегчало ему. Долил в кружку кипятка. Усмехнулся, глядя на логотип. У него тоже «МТС» есть, в мобильнике. Иначе, конечно б, и кружки не было. Только мобильник мертвым грузом в ящике серванта лежит. Вместе с зарядным устройством. Вот вернется в село электрика, можно будет зарядить его и проверить, есть ли связь, или с ней то же самое, что с электрикой? А если и связь, и электрика вернутся, то другой вопрос встанет: кому звонить? Пашке? Так к нему, если надо, дешевле пешком пройти. Да и номера его у Сергеича нет. А чтобы жене бывшей, Виталине, позвонить, надо правильно и заранее слова для разговора подобрать, а еще лучше – записать на листочке, а потом с листочка прочитать, чтобы она трубку не бросила! Можно было бы позвонить да хотя бы делами дочурки поинтересоваться. А если разговор заладится, то и про жизнь в Виннице расспросить! Как же это так вышло, что ни разу он к своим теще и тестю не поехал, да и вообще, можно сказать, почти никуда за сорок девять лет жизни не ездил. Никуда, кроме Горловки, Енакиево, Донецка да еще трех-четырех десятков шахтерских городков и поселков, куда его до присвоения инвалидности в командировки посылали. Должность у него была важная – инспектор по технике безопасности. В некоторых шахтах он по двадцать, а то и больше раз бывал. Надышался их безопасностью так, что в сорок два пенсионером-инвалидом стал. Силикоз – штука серьезная. А то, что много его среди всех, кто под землей работает и работал, делает его чем-то на грипп похожим. Кашляют себе люди, да и все!

И тут в дверь кулаком ударили.

Вздрогнул Сергеич, и сразу над своим испугом посмеялся: кто тут кроме Пашки появиться может?

Открыл дверь – перед собой мертвенно-бледную и горечью переполненную Пашкину физиономию и увидел.

– Неужто твой дом? – перепугался.

– У Красюка полдома и сарай снесло! – сообщил дрожащим голосом «враг детства».

– Хм, – сочувственно промычал Сергеич, приглашая гостя внутрь.

Усадил за стол, налил чаю, ложку ему дал, чтобы в меде себе гость не отказывал.

Сергеич понимал Пашкин испуг. Красюки через дом от него жили. То есть уж если там бабахнуло, то остался Пашка без окон! Это точно!

– Я, Серый, у тебя сегодня переночую? Хорошо? – поднял гость глаза на хозяина дома.

– Ночуй! А что там, и по тебе попало?

– Стекла, – выдохнул Пашка. – Все! Мне повезло – один осколок возле лица пролетел и в буфет встрял! Я как раз ужинал, картошку с салом наминал.

Пашка неожиданно замолк и осторожно в глаза Сергеичу заглянул. И понял Сергеич причину этой паузы – проговорился гость, что с едой у него все в порядке. А ведь совсем недавно жаловался, что есть нечего! Улыбнулся Сергеич мысленно. Ему сейчас все равно было жалко своего «врага детства» – холодный дом, на дворе градусов двенадцать мороза, если сутки дом без окон простоит, потом три дня согревать придется!

– Хорошо, – кивнул он. – Переночуешь, но надо же стекла вставить, а то вообще ко мне переедешь!

– А где я сейчас их возьму? – удивился Пашка.

– Недалекий ты человек, – незлобно вымолвил пчеловод. – Думать ленишься! Когда у человека сердце отказывает, его или хоронят, или срочно донора ищут! Что, газет никогда не читал?

– Ты это к чему? – В голосе гостя прозвучали нотки подозрения. – Какого донора?

– Ладно, инструмент у меня есть, – размышлял теперь вслух Сергеич, – давай теперь подумаем, чей дом у нас целый стоит, но хозяев уже нет?

Пашка обрадовался тому, что мысли Сергеича понял.

– Животкина Клава! Она ж еще до войны умерла! – вспомнил он, но тут же энтузиазм в его глазах затух. – Только у нее хата старая и окна в ней маленькие. Надо, чтоб большие были! Может, Арзамяна дом подойдет?

– А он что, умер? – насторожился Сергеич.

– Ну, не знаю, – замялся Пашка. – Уехал – это точно. Вроде в Ростов! Он ведь не русский, да и не украинский тоже! Армянин!

– Ну и что? Жил тут, значит наш! Думай дальше! А то вернется, как я ему в глаза смотреть буду?

– Ну тогда Серовы! – Пашка обрадовался. – Точно! Их же миной убило! Всех, вместе с детьми!

– Да, – Сергеич кивнул, помрачнел, вздохнул тяжело. Вспомнил, как Серовы первые из села рванули, даже окончания обстрела не дождались. И на выезде, за селом уже их мина накрыла. Прямо в «Волгу» попала. Развороченная, она так и лежит там на грунтовке.

– Хорошо, – Сергеич поднял взгляд на гостя. – Допьем чай и пойдем! Думаю, до вечера управимся. Стеклорез у меня хороший.

8

Благодарность Пашкина за вставленные стекла и одну ночь, проведенную у Сергеича, имела свои пределы. Оставил он у него бинокль еще на некоторое время. А вот сала, о котором случайно упомянул, когда пришел за помощью, пчеловоду не предложил. Ни кусочка. А по салу Сергеич соскучился. Ну, не так, чтобы аж. Не упомяни тогда Пашка про картошку с салом, и сейчас бы Сергеич о сале не вспомнил бы. Но в холодное военное время, при церковных свечах и без электричества всякое упоминание о прошлых мелких радостях пробуждало тоску и желание. Если б Пашка вместо сала тарань или другую какую сушеную-вяленую рыбу упомянул, маялся бы сейчас Сергеич мыслями о рыбе, а точнее – об ее отсутствии. Но ведь отсутствие всего в доме Сергеича было почти полным и бесконечным. Бесконечно долго можно было бы перечислять все, что под рукой или в погребе у него отсутствует. А вот что присутствует – это можно было бы очень легко назвать: мед, водка, разные своей работы настойки, лекарства на перге и прочих пчелиных радостях. Где-то еще бутылка коньяка «Октябрьский» спрятана, вот только не помнил он где. Уже и искал пару раз, да не нашел. Будь он такой болтун, как Пашка, пришлось бы ему уже давно все свои запасы с врагом детства разделить. Как-то уже и думать о нем как о «враге» не хотелось. С каждой новой встречей, даже если и ругались они, казался Пашка Сергеичу все ближе и понятнее. Они теперь в чем-то братья, хотя слава Богу, что не родные!

В дверь негромко постучали.

– О! Стоило человеку помочь, так он сразу и вежливее стал! – усмехнулся Сергеич.

Взял со стола горящую свечку, в коридор вышел.

Оттолкнул-отпер дверь, а за ней темень вечерняя и фигура с лицом не Пашкиным, а моложе, и глаза напряженные, в которых огонек церковной свечи отражается.

Замер от неожиданности Сергеич. Пока стоял ступором, понял, что незнакомец, которому он дверь открыл, в камуфляж одет, и висит у него на плече автомат коротким дулом вниз.

– Вы, это, извините, что поздно… и без предупреждения, – заговорил незнакомец смущенно.

Сергеич понял, что вряд ли он пришел его убить или ограбить. Иначе чего б извинялся. Вздохнул, поближе левую руку со свечой в сторону непрошеного гостя протянул. Увидел, что тот совсем еще юнец, может, лет двадцати двух – двадцати трех от роду.

– Зайти можно? – спросил незнакомец.

– Ну если разуешься и железку в коридоре оставишь! – проговорил Сергеич наигранно сурово, хотя тут же почувствовал, что голос его вот-вот задрожит от страха, оттого, что он военному как бы приказывает оружие сдать.

– Разуться могу, – сказал парень в камуфляже. – Оружия оставить не имею права.

– Ну хоть так, – Сергеич облегченно вздохнул.

Закрыл за непрошеным гостем двери на железную щеколду и на крючок. Бросил взгляд на высокие ботинки, оставленные под стенкой.

В комнате хозяин дома незнакомцу предложил за стол присесть.

– Может, водочки? – спросил из вежливости, хоть тут же себя мысленно за ненужную гостеприимность по губам ударил.

– Нет, спасибо! – мотнул головой парень. – Я бы чаю!

– Будет тебе чай, – закивал Сергеич.

Показалось ему, что одной свечи недостаточно для двоих за столом. Достал еще две. Зажег. Утроил освещение, можно сказать.

– Будет тебе чай, – повторил, присматриваясь к лицу незнакомца, проверяя, не пропустил ли он что-либо на его лице при одной свече. – Звать-то тебя как?

– Петро я, – сказал парень.

– А откуда?

– Из Хмельницкого.

– Ага, – Сергеич голосом показал, будто что-то важное понял. – Значит из украинской армии?

Парень кивнул.

– Артиллерист? – осторожно спросил хозяин дома.

Петро отрицательно головой мотнул.

– А вас как зовут? – спросил.

– Меня – Сергей Сергеич, можно просто Сергеич. Так ты, наверное, Петр, а не Петро?

– Нет, я Петро! У меня так в паспорте написано.

– А я в паспорте – Cергій Сергійович, а в жизни – Сергей Сергеич! Вот такая разница!

– Вы, наверное, со своим паспортом не согласны, – предположил Петро.

– С паспортом-то я согласен, а вот с тем, как он меня называет, – нет!

– А я и с паспортом согласен, и с тем, как он меня называет, – усмехнулся гость. Легко усмехнулся, даже обезоруживающе! Хоть автомат теперь на спинке стула висел.

– Может, поэтому ты и согласен, что у тебя имя в паспорте и в жизни совпадает! – произнес Сергеич задумчиво. – Будь у меня так, я б тоже с паспортом не ругался! Так а зачем ты, Петро, ко мне пришел? Может, что надо?

– Ага, – кивнул парень. – Познакомиться захотелось. А то вижу вас уже больше года, а имени не знаю!

– Где ты меня видишь? – удивился Сергеич.

– В бинокле, – парень немного замялся. – Положено за селом наблюдать. Я бы и раньше пришел, но днем опасно, а в темноте вообще-то тоже запрещают, но опасности меньше.

– А какая днем от нас опасность? – удивился хозяин дома.

– От вас лично никакой, а вот от снайперов, которые нам то нервы портят, то головы, опасности много. Последний раз три дня назад стреляли, от церкви!

– Да не приходит сюда никто! – убежденно заявил Сергеич. – Я бы следы увидел! Я ж дома не сижу!

– Четверо убитых за год и три раненых, – спокойно произнес Петро. Почесал за ухом. Потом как-то неловко положил на столешницу зеленую, вроде как шерстяную шапку-балаклаву.

Сделал Сергеич чаю, гостю непрошеному налил, себе.

– А что там у вас, на Украине? – спросил. – Сала всем хватает?

– Всем, – парень не смог сдержать улыбку. – Мне тоже перепадает. Волонтеры подвозят. А в стране – как всегда! То воруют, то улицы и города переименовывают. Но говорят, после войны лучше станет! За границу будем без разрешения ездить.

– Ну это те, кто живыми останутся, – скривил Сергеич губы, но тут же спохватился – вышло так, что он вроде как кому-то смерти желает. Решил тему поменять. – А переименовывают что?

– А вы что, не в курсе? – Петро широко открыл глаза, его крепкие зубы обнажила улыбка. – Ах да! У вас же электрики нет! Значит, без телевизора!

– Электрики давно нет, это да, – грустно закивал хозяин дома. – Может, починят?

– Сейчас вряд ли. Опасно. Да и для вас же лучше телевизор не смотреть – нервы сохраните!

– А у меня нервы железные, не испортятся! – похвастался Сергеич. – Я инспектором по безопасности труда на шахтах работал! Ты знаешь, что это такое?

В глазах у парня проявилось уважение.

– А ты сам чем занимался? – полюбопытствовал хозяин дома.

– Туризмом. Хотел в Крым переехать, маленькую гостиницу построить.

– Ну, с этим ты опоздал! – махнул рукой Сергеич. – А я в Крыму ни разу не был. А всегда хотелось на море поехать, на пляже поваляться, загореть… У меня там знакомый есть – на съезде пчеловодов познакомились. Татарин, Ахтем Мустафаев. Тоже пчеловод. В гости звал, а не вышло пока…

– Ну, когда-нибудь выйдет! – попробовал парень утешить Сергеича.

– Может быть, – согласился тот. Вдруг его взгляд помрачнел, словно вспомнил он что-то неприятное. – А чего вы труп с поля не уберете? Он же к вам так близко.

– Какой? В камуфляже? – Петро напрягся.

– Ну да! Может, его уже и снегом накрыло. Я вчера не смотрел.

– Не накрыло. – Парень вздохнул. – Ветер снег унес. Не наш он. А посылать людей за ним опасно. Там на поле под снегом растяжки, да и сам труп могли заминировать. Пускай «сепары» забирают! Их этот парень!

– Они полезут забирать, а вы их из пулеметов? – ехидно спросил хозяин дома.

– Если без оружия и с белой тряпкой полезут, то пусть забирают!

– Во как! Так ведь они говорят, что это не их боец! – произнес Сергеич и тут же пожалел о сказанном.

– А когда это вы с ними разговаривали? – Петро прищурился и взгляд его стал холодным и враждебным.

– Это не я, это Пашка, сосед мой, с Шевченко! Они к нему приходили, вот он и спрашивал.

– Угу, – промычал парень, словно выводы сделал. – Ну, если не их и не наш, то, значит, из «третьей силы»!

– А что это за «третья сила»? – заинтересовался пчеловод.

– А кто его знает! У нас говорят, что это кто-то анонимно с нами против них воюет. А у них говорят наоборот: с ними против нас. Может, это какой-то спецназ, что и против них, и против нас. Поэтому у нас радуются, когда они там кого-то завалят, а у них трубят, когда вдруг в нашем тылу в наш же БМП кто-то из гранатомета выстрелит…

– Может, тебе меду с собой? – предложил Сергеич солдату.

– Да я еще не ухожу, – Петро напряженно улыбнулся. – Меда не надо. Разве что тут, к чаю.

– Да-да, конечно! – засуетился Сергеич, наклонился, достал с пола литровую банку.

Опять наступило молчание, но нарушать его Сергеичу больше не хотелось. Правда, через несколько минут он снова переименованием улиц заинтересовался.

– На что переименовывают? – спросил почти шепотом.

– Ну, если улица Маркса или Ленина, то на Бандеру или какого-нибудь писателя, – сказал солдат.

– На писателя лучше, – высказал мысль Сергеич. – Мы вот, кстати, сейчас на улице Ленина сидим.