И что тут у нас? Луч фонаря осветил полки. Так, вот тут пачки фунтов, трудно пока сказать сколько, но немало – рейд уже окупился наверняка. В сумку их, одну за другой… мешочек с крупными монетами, а совсем мелочь не берем – нечего тяжесть таскать. Что это за свертки?

Ножом разрезал бумагу, а там… да героин это. Килограмма три его тут, не меньше. Черт, я не люблю героин, но сжечь его прямо здесь не получится, так что тоже в сумку. Что-то еще? Опять деньги, уже доллары, новые. Шесть пачек по сто, двадцатками. Это сколько получается? Двенадцать тысяч… большие деньги… но вот не нравится, что они такие все новые, прямо как из типографии. Как бы они и вправду… нет, номера купюр не совпадают, но все равно подозрительно. Потом разберусь, Иан свою долю с них подождет. В сумку. Что-то еще?

Книги. Бухгалтерия. Оставить? Зачем они мне? Пусть лежат. Вот теперь точно все, можно сваливать. Сумку на плечо и…

Звук мотора, даже двух моторов за фасадным окном, скрипнули тормоза, захлопали автомобильные дверцы. Голоса, сицилийский диалект ни с чем не перепутаешь, нет в нем той мелодичности, какая отличает нормальный итальянский, грубый это диалект, крестьянский какой-то. Я рванул к лестнице, стараясь не топать. Быстрей наверх, на чердак, главное – лестницу успеть втянуть… они сначала запах горелой взрывчатки почуют, потом к сейфу кинутся. У меня есть совсем чуть-чуть времени, чтобы успеть свалить с чердака до того, как они догадаются обежать этот дом со стороны задней аллеи.

Входная дверь щелкнула в тот же момент, как я затянул лестницу внутрь чердака и закрыл люк. Теперь к дыре, опять по балке, медленно, только бы не нашуметь. Потолок тонкий, я слышу голоса снизу, хоть и приглушенно. Есть, заметили сейф, уже разорались, понеслось.

Вот дыра, плитки черепицы ступенькой – тоже ведь специально так уложил, вот как раз на такой случай. На ступеньку эту, с нее на крышу. Аккуратненько, дальше не ногами, а съезжая на заднице, чтобы никаких звуков, до стремянки. Вот она, рога торчат, еле разглядел в такой темноте. С другой стороны здания тоже шум, сицилийцы горланят, они не все внутрь зашли, похоже.

Лестница, не скрипи… вниз, на следующую крышу. Стремянку в руки, теперь мне на забор по ней спуститься, а дальше можно и спрыгивать. Перебрался на дальний край крыши флигеля, опустил лестницу… тут не слишком устойчиво, конечно, но вниз – это не вверх. Нет, тихо слезть не получится, придется так, на руках на забор и с него уже на землю. И перчатки долой – руки в них потом исходят, те скользят на пальцах, можно и сорваться. На черепице отпечатки не оставлю – не тот материал, так что с рук их долой, в карман.

Теперь тихо свеситься на руках. Совсем рядом открылось окно, которое за решеткой, голоса сразу стали громче, но меня угол закрывает. Но они точно сейчас побегут сюда в обход, не могут не побежать, так что быстрей, быстрей… Повис, поймал ногами чуть закругленный верх оштукатуренной кирпичной стены, встал, придерживаясь рукой за стену. Опустился, сел, свесив ноги вниз – и все, дальше прыгать. Нет, невысоко, но могут услышать.

Ладно, других способов отсюда смыться все равно нет, так что вперед, штанов не мочить.

Вроде и тихо приземлился, но все равно в сумке звякнул инструмент, да и звук приземления был. И это все точно услышали. В здании заорали снова, кто-то повторял: «Vitti vitti!», тут же послышался топот, быстро приближавшийся. Я рванул вдаль по аллее, попутно выхватив «сэведж» из-под комбинезона и сбросив предохранитель. Вот сейчас у меня никудышная позиция, даже свернуть некуда, все вокруг закрыто. Теперь просто отбежать как можно дальше, надеясь на то, что гангстеры – стрелки паршивые, я куда лучше… да вот не надо бы в перестрелки влезать.

– Chiddu! Gigghiu!

Не знаю, что это значило, но первый выстрел хлопнул сразу. Пуля ударила в землю метрах в десяти передо мной. Я развернулся рывком, вскидывая «сэведж», упал на колено, уронил руку с оружием на согнутую левую, прицелился, как смог, в два темных силуэта, а затем опорожнил в них весь магазин, все девять и десятый из ствола, затвор на задержку встал.

– A-a, chuinnutu! – явно от боли заорал кто-то.

Один силуэт согнулся, второй отскочил за угол и тут же выстрелил в мою сторону, но опять не попал. А я подскочил и рванул дальше что было сил, попутно стараясь вилять из стороны в сторону. Даже перезарядить пистолет не могу на такой скорости, ноги аж из задницы выламываются, несусь что есть сил. Вон уже поворот, рядом совсем, мне туда надо, потому что слышу, как где-то сзади завелась машина. Если они рванут на ней за мной по аллее, то просто задавят, я тут как в туннеле бегу, даже запрыгнуть некуда.

Еще чуток, еще… бегом, бегом… А выстрелы все еще слышны, причем двое стреляют. Что-то рвануло левый рукав рубашки, обожгло руку выше локтя, но сейчас даже не до этого… есть, вот поворот. Рывком за угол, уходя с линии огня. Куда теперь? Вон грузовичок стоит, но если они погонятся за мной на машине, а я побегу к грузовичку… нет, не годится. Не хочу их на Иана выводить, пусть даже в машине номера фальшивые. И дробовики не помогут: не устраивать же здесь перестрелку на улицах. К тому же это их район, их много, так и подкрепление еще подтянется.

Тут грузовичок вдруг тронулся с места и решительно направился в мою сторону, несмотря на то, что никаких сигналов я не подавал и вообще не имел возможности достать фонарик. И звук автомобильного двигателя из аллеи тоже приближался.

Что успел – сменил магазин в «сэведже». Он тут, к сожалению, не как в «кольте» сбрасывается, а защелкой на рукоятке, не всегда сам выпадает. При этом все же продолжал бежать по тротуару в сторону разогнавшегося уже «Шеви». Едва успел дослать патрон, как из аллеи выкатил большой белый «Студебеккер», встал резко, в окнах силуэты людей в шляпах, и по этим силуэтам я, присев за чугунный фонарный столб, открыл огонь, попутно проклиная себя за то, что не взял пистолет серьезней.

«Студебеккер» дернулся вперед, потом резко встал, качнулся, из него несколько раз выстрелили в мою сторону, одна пуля ударила прямо в столб, который издал на удивление мелодичный звон. Тут справа от меня пушкой бухнул дробовик, борт белой машины осыпало крупной дробью. Опять кто-то вскрикнул, «Студебеккер» рыкнул двигателем и вдруг дернулся назад, прячась в аллее.

– Держи!

Иан, выскочив из-за руля, кинул мне второе ружье. Слава богу, он вспомнил про маску и был сейчас в ней.

– Давай за руль! – крикнул я ему. – И за мной!

И затем я рванул к повороту, за которым укрылся противник. Нам нельзя погоню устраивать, «Студебеккер» наш грузовичок как самолет телегу догонит, тут надо все на месте заканчивать.

У самого угла упал на колено, снижая силуэт, выглянул рывком, увидел троих в белых костюмах и белых шляпах у белой машины, пальнул ближнему в ноги, тот заорал и свалился. Двое других бросились за машину, что-то крича, а я, даже не отпуская спуск, просто рванул цевье взад-вперед, и ружье выстрелило само, на этот раз в переднее колесо «Студебеккера», тут же лопнувшее с хлопком и клубом пыли. Затем еще выстрел, снова в ноги упавшему. Не убивать, а я вообще не убийца, пусть лучше с раненым возятся.

Грузовик остановился прямо за спиной, я дважды пальнул в стекла белой машины и, обежав капот «шеви», запрыгнул на пассажирское сиденье.

– Гони!

Грузовик – это не гоночная машина, разгонялись мы медленно. Я нашарил за сиденьями коробку с патронами, начал по одному заталкивать их в магазин ружья. Заполнил под край, досылать не стал, в стволе патрон уже есть.

– Уходи «лесенкой», не давай перехватить!

– Да знаю я! – огрызнулся Иан и вдруг крикнул: – Вон они!

И действительно, впереди слева из боковой улицы вывернул большой черный автомобиль, чуть не встал на два колеса в повороте, а затем рванул нам навстречу, быстро набирая скорость.

– Стреляй! – закричал Иан.

– Тихо! Просто езжай!

Если у них нет «двухстороннего радио», то они просто не знают, что произошло. Им сначала надо доехать до расстрелянного «Студебеккера» и лишь потом гнаться за нами, если мы будем еще в поле зрения.

Машина все ближе, включенные фары режут глаза как прожектора. Затем большой седан, оказавшийся «Роадмастером», пронесся мимо нас. Тут, наконец, случился поворот направо, и Иан свернул туда, да на такой скорости, что я испугался за покрышки. Или того, что мы просто ляжем набок. Мотор чихнул, но сразу выправился, «шеви» проскочил до следующего перекрестка, ушел налево, на следующем направо… понятно, поэтому и «лесенкой», так трудней всего перехватить.

Первым делом в гараже мы сменили тент с эмблемой и номера. Это для таких вот выездов как сегодня. Был тент черный, стал хаки, брезентовый, с рекламой гаража. Таких грузовичков много, их хорошо берут. Другие компании делают пикапы на рамах легковых, и только «Шевроле» выпустил вот такой. Он и грузит больше и по весу, и по объему, поэтому их из новых чуть не половина в городе – устанешь искать. И цвета всего два, так что…

Потом удалились в конторку Иана, который, не говоря ни слова, налил два скотча нам обоим. Так меня от виски чуть ли не мутит, но вот в такие моменты нужно. Посмотрел руку – ничего, просто красная полоса, пуля впритирку прошла, выходит.

– Что мы взяли? – спросил Иан.

– Считать сейчас будем. – Я поставил сумку на стол и открыл клапан. – Начнем с фунтов.

– А там еще что-то?

– Есть и еще, но об этом потом.

Фунтов оказалось больше тысячи семисот, по восемьсот пятьдесят на каждого. Немало. Я ожидал меньше. Но я вообще много чего не ожидал от этой вылазки – тут сплошь сюрпризы. Иан забрал свою половину, завернул в газету зачем-то.

– Вот дальше интересное, – сказал я, доставая пачки долларов. – Здесь, считай, еще двадцать четыре сотни, если пересчитать. Но делить пока их не будем, не нравятся они мне.

– Чем?

– Новые и номера подряд.

– Не фальшивые же?

– Могут быть переписанными, например. Или с какого-то большого скачка. Сгорим ненароком.

– Что хочешь сделать?

– Продадим. Восемьдесят центов за доллар. Но зато получим фунты и ношеными купюрами.

Иан задумался, потом кивнул:

– Согласен. Сколько это получится?

– Если купят, то чуть больше девятнадцати сотен на каждого, – прикинул я уме.

– И эти. – Иан показал на газетный сверток. – Неплохо получится. Лишь бы только не нашли.

– Не болтай, не сори деньгами – и не найдут, – пожал я плечами. – Будь готов на всякий случай. Держи ствол под рукой. И от меня пока подальше держись, – усмехнулся я, – на меня первого выйдут, если вообще на кого-то выйдут.

На этом и разъехались. Про героин я ничего не сказал, а Иан в сумку не заглядывал. Залез в машину, завелся и поехал домой. Дело к утру уже, даже утро, надо бы и поспать.

Найдут меня? Ну вот как судить: я вроде бы и криминальный элемент, но я сам по себе. Какие дела делаю, с чего зарабатываю – никто не знает, с преступным миром Большого Каира я стараюсь как можно меньше пересекаться. Нет, не брезгую, а просто из чувства самосохранения. Про то, что со мной работает Иан, не знает никто, наверное. Он не бандит, я его сам сбил с пути истинного. Механик, человек решительный, повоевать еще в Великую войну успел. Так что никому он просто незнаком.

Больше всего обо мне знает Сингер. Не знаю только, сколько людей знает о том, что я с ним дела какие-то имею, но не думаю, что много: он сам тоже очень осторожный. Но… контактов у него хватает, он так живет. Люди Антенуччи приходили к нему не потому, что он мой наводчик и иногда работодатель, а потому, что он торгует знаниями, информацией. Если бы они нашу связь вычислили, то прессанули бы они Сингера без жалости. И он бы им все выложил. Но меня здесь не было больше трех месяцев, и я мог об этом не знать. Так что держимся пока настороже.

Полиции опасаться не стоит. Во-первых нас трудно опознать, а во-вторых, в Маленькой Италии с полицией не общаются, там все сразу слепоглухими оказываются. Газеты что-то напишут, конечно, им та же полиция информацию продаст, но они даже расследовать не станут стрельбу, в которой участвовали люди Антенуччи. Так что да, с этой стороны неприятностей ждать не стоит, но только с этой одной.

Центр Большого Каира уже уснул наконец, только на «Гранд-Казино» еще бегали огоньки и двери были открыты. Но стоянка перед ним была пуста, а в очереди такси стояло всего две машины. На улицах уже появились мусорные грузовики, то есть кто-то уснул, а кто-то только начнет просыпаться. Трамваи вот-вот поедут, а автобус уже попался навстречу.

Ближе к французскому сектору запахло булочками – французы здесь монополизировали пекарское дело по всему городу, развозят грузовиками. Кстати… вон булочная, в которую я заезжаю обычно.

Свернул к тротуару, остановился. Сама булочная пока закрыта, но через окошко в стене хлеб уже продают, а так активно пекут на развоз. Поздоровался с женой пекаря – маленькой и круглой, как булочка, она продала мне четыре круассана в картонке, два рогалика и две спиральки. С кофе на завтрак употреблю с большим удовольствием.

Вот и арка, въезд во двор. Вскоре «Форд» встал на свое место в гараже, а я поднялся в квартиру. Спать пора, но для начала надо решить, что делать с героином. Проще всего в канализацию спустить, труд невелик. Но в последний момент остановился. Нет, пожалуй, я его припрячу. Хорошо припрячу, у Цви, например. Зачем? Пока не знаю. Но героин – это серьезный криминал, и за ним, если правильно навести, полиция может и в дом вломиться. Кто знает, как это все можно использовать? У меня впереди много всего ожидается.

В общем, упаковал свертки в сумку и наконец завалился спать. Очень веселая и содержательная у меня была ночь, после которой нервный откат начался. Все, спокойной ночи, хоть это и утро.