Очередной пациент, немолодой испанец со страшными ожогами всего тела, умер у нее на руках.
Кажется, он работал на кухне.
Двигаясь как сомнамбула, Элизабет поднялась со стула, нашла взглядом фигуру одного из приданных ей в помощь десантников и махнула рукой. Когда солдат дошел до покойника, она уже находилась возле койки следующего пострадавшего.
Слава богу, здесь все было хорошо. Относительно хорошо. Кто-то неплохо постарался, обмотав рассеченную руку пациента толстым слоем бинтов, но тот все время надсадно кашлял, что было явным отклонением от нормы при таких повреждениях.
– Здравствуйте, Тони, – она мельком глянула на файл больного и отложила планшет в сторону. – Как ваше самочувствие?
– Плохо, док, – прохрипел лежавший перед ней парень. – Не смотрите на руку. Рука заживет…
В следующую секунду он опять закашлялся, мучительно содрогаясь всем телом.
Элизабет терпеливо ждала. Сейчас, спустя пару часов после Инцидента, как успели окрестить все произошедшее моряки, уже можно было позволить себе легкую расслабленность. Самые легкие пациенты разошлись по своим каютам, самые тяжелые покинули этот мир… а всем остальным непосредственная опасность не угрожала.
– Я был на палубе, когда ушла межконтиненталка, – наконец сообщил больной. – Я снимал старт, я журналист. После старта я не сумел, не успел спрятаться. И надышался дымом…
Он на несколько секунд уставился в потолок, а затем добавил с какой-то детской обидой:
– Ракетное топливо очень ядовитое.
С чем доктору Кокс точно не приходилось встречаться за свою недолгую карьеру врача, так это с подобными отравлениями.
– Хорошо, Тони, я вас поняла, но мне необходимо уточнить лечение…
– Не уходите, док… – Парень протянул в ее сторону слабую руку. – Мне здесь…
– Тони, лежите, я скоро.
Компьютерный консультант быстро откликнулся на ее вопрос, но предложенные им методы лечения оказались недоступны на борту авианосца. Препараты, выводившие подобные яды из организма, тоже отсутствовали.
В конце концов Элизабет отыскала в своих запасах небольшой бутылек, содержимое которого могло хотя бы немного очистить пациенту кровь. Со всем остальным нужно было импровизировать.
Больной поприветствовал ее слабой улыбкой на фиолетовых губах:
– Я думал, вы меня бросили, док…
– Не говорите ерунды. Я принесла вам лекарство. Оно поможет, но не до конца… – Произнеся эти слова, она подвесила к стойке капельницу и начала искать на руке у Тони подходящую вену. – К сожалению, лучше у нас ничего нет… терпите.
– Терплю, док.
– Вам придется как следует откашляться. Знаю, это устаревшие методы, но опять-таки, прямо сейчас лучше у нас ничего нет. Вот трубка, вот чайник. Он нагреет воду градусов до пятидесяти, затем пойдет пар. Дышите им, только осторожно. Отхаркивайте то что получится, вот сюда. Не опрокиньте капельницу!
– Спасибо, док…
– Если что-то понадобится – зовите медсестру или какого-нибудь солдата. Будут спрашивать – расскажете, что я вам назначила.
Отойдя от койки журналиста, Элизабет устало взглянула на часы. У нее наконец-то появился законный маленький перерыв. Десять минут, во время которых можно просто сидеть в своей каморке, пить кофе…
Вспомнив о только что отданном чайнике, девушка невесело усмехнулась. Приготовление бодрящего напитка откладывалось на неопределенный срок.
Мэри проснулась в откровенно гнусном настроении – приступ уложившей ее в койку морской болезни прошел, но общая слабость и ноющая голова оказались не лучшими предвестниками начинающегося дня.
Она сбросила ремни, которыми предусмотрительно пристегнулась к кровати, свесила на пол ноги, а затем критически осмотрела все вокруг.
В каюте царил грандиозный беспорядок.
– Это же как меня вчера торкнуло, что я такой бардак навела, – с легкой задумчивостью произнесла мисс Лайк. – И какого дьявола здесь так душно?
Воздух действительно был пропитан невыносимой жарой. Мэри чуть поколебалась, потом махнула рукой и сняла промокший халатик, оставшись в чем мать родила.
– Будет полный отстой, если сюда припрется кто-нибудь из группы… надеюсь, у этого козла не хватит наглости…
Мысли планировавшего затащить ее к себе в постель оператора давно не являлись ни для кого секретом, вот только журналистка относилась к ним с откровенной прохладой. Да, Тони считался признанным красавчиком, но ее Майкл был ничуть не хуже.
И вообще, к черту Тони.
Безуспешно попытавшись добиться от кондиционера потоков холодного воздуха, девушка тщательно и изобретательно предала анафеме авианосец, механиков авианосца, капитана авианосца, своего непосредственного шефа, а также, на всякий случай, своего оператора. Потом забралась в душ и просидела в нем минут двадцать, наслаждаясь бодрящими струями, быстро уносившими прочь слабость и головную боль.
Жизнь уже не казалась ей откровенно паскудной.
Одевшись и приведя прическу с макияжем в порядок, она задумалась о том, куда направиться в первую очередь. Завтракать после вчерашних мучений ей все еще не хотелось. Работать и общаться с экипажем – тоже.
В конце концов Мэри решительно тряхнула белокурыми локонами, а затем отправилась искать ближайший выход на палубу.
– Да здравствует свежий морской воздух… мать его.
Пройдя несколько десятков метров по идущему вдоль кают коридору, она встретила какого-то матроса. Лоб моряка украшала здоровенная шишка, сам он выглядел довольно неопрятно и таращился на аккуратно одетую эффектную девушку словно на привидение. Непонятно только, доброе или злое.
– Привет, дорогой, – она постаралась выдавить из себя самую искреннюю улыбку. – Не подскажешь, как подняться наверх?
– Э… мисс… э… да, конечно. Только там, говорят, сейчас жарко!
– Пустяки. Так как туда выйти?
– Нужно пройти вон туда, до упора. Там будут лифты. Вам на нулевой этаж.
Матрос продолжал пожирать ее глазами и Мэри это бесило. Конечно, ей нравилось привлекать внимание мужчин… но не таких же грязных оболтусов!
– Спасибо, дорогой.
Она улыбнулась еще шире, после чего отправилась по указанному пути, стараясь при этом как можно сексуальнее раскачивать бедрами.
Назло вожделеющему мужлану.
– Мисс, там очень жарко!
Она услышала окрик, но не обратила на него никакого внимания, мечтая о свежем воздухе и все быстрее шагая к лифту.
Возле дверей подъемника располагались двое сердитых десантников, но выданный в пресс-центре пропуск оказал воистину магическое действие – увидев его, здоровенные парни отдали честь и даже не спросили журналистку о целях путешествия.
Настроение слегка улучшилось.
Перед самым выходом на палубу она наконец-то встретила работавший кондиционер. Полноценная температурная завеса гнала нескончаемый поток холода на дверь, а в помещении было как минимум на пару десятков градусов холоднее, чем в жилых отсеках.
– Лучше бы в каютах кондишки включили, солдафоны, – недовольно буркнула мисс Лайк, подходя к двери. – Черт!
Поток ледяного воздуха мгновенно преодолел сопротивление легкого платья и ожег ее тело лютым морозом. Мэри, взвизгнув от неожиданности, ткнула пропуском в считывающее устройство, крутанула странно горячую ручку и, спасаясь от холода, выскочила на свежий воздух.
Волна жары принесла желанное облегчение…
Спустя мгновение световой поток от двух висящих в небе звезд заставил девушку изо всех сил зажмуриться. Отчетливо потянуло паленым волосом. А еще через секунду подошвы ее легких кроссовок растеклись по раскаленному настилу, окутав нежные ножки не менее нежными объятиями кипящего пластика.
Мэри, истошно заорав от внезапной боли, попыталась броситься обратно, но зажмуренные глаза и прилипшие к металлу ноги не позволили ей это сделать. Журналистка неловко упала на бок, сжигая ладони о раскаленную палубу.
Любовно расчесанные каких-то полчаса назад локоны вспыхнули, прикоснувшись к пышущей огнем стали. Следом загорелось платье. Долгих пять секунд продолжалась отчаянная борьба за выживание, в результате которой внутрь корабля с трудом протиснулось кричащее, наполовину ослепшее, полуголое лысое существо с обуглившейся на ладонях кожей и облепленными разноцветной пластмассой ногами.
Существо проползло сквозь поток ледяного ветра, свернулось в клубок и, прекратив кричать, стало отчаянно, на одной ноте, выть от терзавшей его нестерпимой боли. Затем умолкло, наконец-то потеряв сознание.
– Проклятая жара, – Тедди вытер катившиеся по лицу капли пота. – Сэр, вы уверены, что с установкой ничего не случится?
Русский консультант, до сих пор торчавший в пункте управления, хмыкнул, поскреб волосатое пузо и задумался.
Тедди глядел на него с откровенной завистью – когда температура еще только начинала подниматься, господин Аксенов нарушил все правила флота и снял с себя большую часть одежды, оставшись лишь в трусах с непонятной надписью «КГБ». Восхитительный, но совершенно недоступный простому американскому солдату бонус.
Оператор всерьез опасался что русский может в недалеком будущем снять еще и трусы, но этого, слава богу, пока не происходило.
– Сложно сказать, – консультант еще раз почесал живот. – Мы сейчас ниже уровня палубы, нас тут даже кондиционеры обдувают. Диспетчерской точно ничего не будет. Ракетам тоже все равно, они стабильны и при более высоких температурах. Вот с антеннами могут быть проблемы… С другой стороны, там ведь сделан расчет на то, чтобы выдерживать излучение ядерного взрыва в среднем радиусе. Сдюжат, я думаю.
Крепкие ногти снова прошлись по заросшей волосами коже и насквозь пропотевший Тедди ощутил, что у него тоже чешется живот.
Требовалось как-то отвлечься…
– Сэр, а что это вообще было, как вы думаете?
– Откуда же я знаю, – скривился русский. – Судя по приборам, ударили каким-то неизвестным оружием. Так сказать, провели эксперимент в условиях, приближенных к боевым. А вот кто это сделал – я без понятия. Может, китайцы, может, наши, русские. Или американцы – чтобы обвинить китайцев. Хрен его знает.
– Мы никогда бы так не поступили.
– Ага. Ты еще расскажи, что в начале века ваши небоскребы действительно умудрились развалить какие-то немытые арабы…
Филу было жарко. Чертовски жарко и чертовски душно.
– Дерьмо…
После того как в одном из десантных ангаров сорванный с креплений разбушевавшейся стихией «абрамс» налетел на стеллаж с оперативным боезапасом, запустилась цепочка событий, в результате которых он сейчас и мучился.
Неизвестно, что именно произошло сразу после удара – камера наблюдения успела зафиксировать лишь сам факт взрыва, а потом отключилась. Вполне возможно, что изначально взорвался один-единственный снаряд. Но даже этого с избытком хватило для того, чтобы сдетонировало все остальное.
Толстенная задняя стена, по другую сторону которой располагались шахты баллистических ракет, практически не ощутила удар. Ангару повезло меньше – прокатившийся по нему огненный вихрь не только снес внешние створки, но и выбросил практически все содержимое наружу.
Увы, но к удару изнутри корабль оказался не готов – соседние помещения, защищенные гораздо хуже ядерных ракет, в полной мере получили свое. И от полного уничтожения всего десантного крыла корабль спасло только то, что в обоих смежных отсеках прямо за перегородками находились танки, а не боеприпасы.
Итогом всего произошедшего стали превратившиеся в решето стены, огромная дыра в корпусе, а также четыре не подлежавших восстановлению танка, парочка уничтоженных «хамви» и, разумеется, погибшие люди.
Ставший эпицентром проблем ангар бросили на произвол судьбы. В ближайших, после того как температура окружающей среды начала стремительно повышаться, начали спешно заваривать дыры в стенах. Сейчас эта работа близилась к концу, но в целом условия все равно оставались отвратительным.
– Долбаная вентиляция…
Кондиционеры усиленно генерировали поток ледяного воздуха, но через не до конца заделанные пробоины упорно наступала влажная жара. Из-за этого в одной части помещения стояло знойное тропическое лето, а в другой – суровая русская зима. С изморозью, инеем и самым настоящим снегом.
Десантник старался держаться посередине, следя за тем, чтобы не заходить в холод. Простудиться сейчас было легче легкого, а в госпиталь его при сложившихся обстоятельствах никто бы не пустил – там хватало других, гораздо более серьезных, пациентов.
Филу хотелось попасть к врачам совсем в другом качестве – например, в качестве часового. Поговаривали, что там всегда был свежий воздух, поддерживалась легкая приятная прохлада…
Он вытер лицо рукавом и тоскливо оглянулся по сторонам. Два покореженных танка и одна целая машина, штабель ящиков с устроившейся на них кошкой, брошенное ремонтниками сварочное оборудование, долбаный пар, аккуратно просачивавшийся с внешней стороны ангара и ледяными кристалликами оседающий на внутренней…
Еще целых три часа дежурства в этой душегубке.
– Дерьмо.
Филу внезапно почудилась какая-то несуразность в своих размышлениях и он еще раз осмотрелся. Танки, машина, стеллажи, баллоны сварщиков, иней на стене ангара…
Что-то по-прежнему не давало ему покоя.
– Точно! – Он бы мог поклясться, что видел сидевшую на контейнерах кошку. – И где?
Морпех снова уставился на ящики. Кошки там не оказалась.
Он покачал головой. Откуда ей вообще было взяться на военном корабле? Если уж здесь и заводилась домашняя живность, то про нее узнавали все и сразу.
Скотт был абсолютно уверен, что кошек на «Бараке» нет. Разве что кто-то притащил перед самым отплытием?
– Кис-кис-кис!
В ответ послышалось лишь ровное гудение кондиционера.
– Похоже, перегрелся ты, друг, – сам себе сообщил десантник. – Пора на отдых.
Ему подумалось, что в такой ситуации было бы неплохо сделать еще одну проверку местного воздуха. Недаром ведь здесь стоит какой-то странный запах, а команда шепчется про уже обнаруженные в атмосфере микроорганизмы.
После всех уже случившихся событий не хватало только того, чтобы народ начал ловить глюки.
Некоторое время он решал, нужно ли связываться с Васкесом прямо сейчас или же имеет смысл дождаться окончания дежурства. Победил второй вариант и Скотт остался на месте, продолжая лениво рассматривать ангар.
Прошло около получаса. Глюки были успешно забыты и теперь сама идея о разговоре со старшиной казалась довольно нелепой. Морпех раз за разом обводил свои владения сонным взглядом и все больше жалел о том, что не догадался взять с собой телефон – какая-нибудь простенькая игрушка сейчас оказалась бы очень даже к месту.
А потом ему удалось заметить чьи-то глаза.
Глаза смотрели из тьмы, клубившейся под корпусом стоявшей неподалеку машины. Глаза были зелеными и очень внимательными.
Он замер, нащупывая на прохладном корпусе штурмовой винтовки предохранитель.
Глаза мигнули, но никуда не делись.
Предохранитель с легким щелчком перешел в боевое положение. Это придало Филу немного уверенности.
– Кис-кис-кис! Котик, это ты?
Некоторое время глаза изучали задавшего вопрос человека, затем из-под машины послышалось тягучее шипение:
– Хс-с-с. Хоси со сы.
В следующий момент глаза еще раз мигнули, а их обладатель счел необходимым появиться на свет. Тьма пришла в движение и перетекла ближе к человеку.
– Да, ты не очень-то похож на котика, – нервно проговорил Фил, медленно отступая назад и поднимая винтовку к плечу.
«Котик», напоминавший собой бесформенный клубок то ли мягкой шерсти, то ли черного тумана, остановил движение и вперил в него взгляд зеленых буркал.
– Хосих.
– Да-да, котик, пушистый такой, черненький, – он отступил еще дальше. – Ты не него не очень-то похож…
Существо подобралось и морпех слегка прижал спусковой крючок, готовясь стрелять.
Ничего страшного не произошло. Тумана, немного поколыхавшись, стянулся в более плотную массу, незаметно приобретая форму большого гротескного кота. С очень внимательными зелеными глазами.
– Хосих.
Скотт ощутил как по его лицу ползут капли холодного пота, но побоялся вытереть лицо.
Непонятная тварь сделала аккуратный шаг вперед, он снова отступил и уперся спиной в стену.
– Да-да, котик, хороший черный котик…
– Хосих. Хс-с-с.
Существо склонило голову, а затем провело лапкой по настилу. Послышался легкий скрежет и Фил увидел появившиеся на металле блестящие бороздки.
«Котик» с сомнением взглянул на человека.
– Да-да, у котиков есть коготки, они ими царапают, – пояснил тот. – А еще они мурчат…
– Хосих. Хуххсяс. – согласные буквы его собеседнику явно не давались.
– Да, мурчат, – Скотт вспомнил толстого ленивого кота, который жил у него дома. – Котики добрые.
В глазах существа проступил отчетливый интерес, а Фил неожиданно понял, что за последние минуты оно успело избавиться от всей своей гротескности, став почти неотличимым от обычного шерстяного питомца.
Спустя секунду «котик» надулся и издал низкий, на грани инфразвука, мерный рокот. Скотт ощутил паническую волну и чуть было не разрядил в непонятного зверя всю обойму, сдержавшись лишь каким-то чудом.
– Да-да, почти так, – кивнул он, осмелившись вытереть с лица пот.
– Хосих? – На этот раз в монотонном звучании этого слова явственно прозвучал вопрос.
– Котик, котик, – подтвердил морпех. – Очень-очень похож.
Новая попытка изобразить мурлыканье оказалась заметно лучше предыдущей.
– Хороший котик, хороший, – Фил посчитал нужным отметить очевидный прогресс.
«Котик» издал еще один короткий звук и решительно направился к десантнику. Тот замер, не понимая, нужно ли стрелять в такой ситуации. Явной агрессии не было…
– Хосих? – Подобравшееся вплотную существо требовательно провело лапой по штанине, оставив на ней четыре безупречных разреза и легонько царапнув кожу.
Скотт решил, что таким образом оно напрашивается на более тесный контакт.
– На колени ко мне хочешь?
«Котик» бесстрастно уставился ему в глаза и склонил голову набок.
Страшась собственной храбрости, Фил отставил винтовку и осторожно присел на стоявший рядом ящик. Черная копия кота одним грациозным прыжком оказалась у него на коленях и мгновенно свернулась в клубок, после чего начала тихо мурлыкать.
С каждой минутой это получалось все лучше и лучше.
О проекте
О подписке