Младший лейтенант Джозеф Викс. 8640

Джозефу было скучно. Скука клубилась вокруг, смотрела на него погасшими стеклами тактических экранов, пряталась среди пустых кресел…

К сожалению, изменить сложившуюся ситуацию он не мог.

Все должно было закончиться само собой, но только через сутки – в тот момент, когда «Барак» окажется в открытом море, а батарея рельсовых орудий встанет на боевое дежурство. Вслед за этим появится настоящая работа, его группа начнет отслеживать самолеты, корабли…

Капитан, поначалу смотревший на чрезмерное рвение своего подчиненного крайне неодобрительно, во время предыдущего похода все же пораскинул своими старыми мозгами и сделал логичный вывод, что постоянная боеготовность – дело отнюдь не лишнее. Собственно, начиная с этого момента непрерывное ведение целей рельсотронами прочно вошло в штатный регламент корабля, а Викс получил благодарность вместе с соответствующей отметкой в личном деле.

Увы, но на время стоянки в порту этот регламент не распространялся и Джозеф никуда не мог приложить свою кипучую энергию.

С другой стороны…

Младший лейтенант воровато оглянулся, а затем переключил несколько тумблеров. Расположенная за пультом управления стена тут же мигнула и показала вид на Сан-Диего. Поверх изображения городских кварталов высветилась прицельная сетка, зажглись жирные красные точки, пунктирные линии…

Почти мгновенно звякнул динамик внутренней связи.

– Рельс-один, ответьте мостику. Что у вас происходит?

Викс мысленно чертыхнулся, но ответил ровным тоном бывалого вояки:

– Рельс-один на связи, сэр. Провожу внеплановую проверку систем наведения и моделирования обстановки, сэр. Разрешите продолжить?

На несколько секунд повисло тягостное молчание.

Он отлично представлял себе, как именно крутятся шестеренки в голове у дежурного и какие именно сомнения его одолевают. С одной стороны, только что случился несанкционированный запуск, о котором нужно было доложить вышестоящему начальству. Но сама по себе такая проверка вполне входила в компетенцию младшего лейтенанта, а включение тактического экрана ничем никому не грозило – орудия были заблаговременно отключены с мостика.

Так что…

– Рельс-один, проверка разрешена. Впредь оповещайте о ней заранее. Отбой.

Джозеф улыбнулся, а затем нежно провел рукой по управляющей сфере. Спроецированный на стене Сан-Диего ушел вниз – теперь картинка рисовалась с высоты птичьего полета.

От огромной туши корабля к берегу протянулись двадцать красных линий, упиравшихся в ближайшие дома.

– Команда. Расчет повреждений, тип – «город».

– Команда не принята, – раздался механический женский голос.

Лейтенант чертыхнулся и проговорил более разборчиво и четко:

– Команда. Расчет повреждений, тип – «город».

Изображение снова мигнуло, а затем выдало дополнительные линии, пронизывавшие первую очередь зданий и уходившие вглубь жилых кварталов.

– Команда. Второй тип боеприпасов.

Линии частично исчезли, сменившись небольшими секторами.

Джозеф крутанул сферу в обратную сторону и снова увидел боковую проекцию города. Здания, на которых оказались нарисованы красные кружки, отчетливо подсвечивались тревожным красным цветом. Одно, два, три… восемь.

Младший лейтенант с улыбкой маньяка наставил на экран указательный палец:

– Паф!

В какое-то мгновение ему остро захотелось, чтобы орудия включились. Чтобы можно было нажать на сенсорном экране большую красную кнопку. И следить, следить, следить за тем, как валятся друг на друга пораженные вихрем стали небоскребы…

Викс позволил себе несколько секунд мечтательно пялиться в экран, после чего грустно вздохнул и включил штатный тест.

Воевать было не с кем.

Разумеется, существовал Китай, за последние десятилетия превратившийся в настоящего военного исполина. Существовала Россия – хоть и ставшая не так давно союзником, но все равно подозрительная и ненадежная. Существовала Объединенная Европа, также представлявшая из себя мощный геополитический центр. Но все эти противники в случае чего не стали бы сидеть и ждать, пока гигантский корабль приблизится к их берегам. Тем более – приблизится на дистанцию выстрела из рельсовых орудий, а не на те полторы-две тысячи километров, в пределах которых могла работать современная авиация.

К сожалению, в теоретическом глобальном конфликте любимое оружие лейтенанта представляло собой лишь никому не нужное излишество, а вся мощь, сосредоточенная внутри высокотехнологичных установок, оставалась лишь страшилкой для отдельных неядерных держав.

– Да уж… – Он грустно хмыкнул и поскреб затылок. – Да уж.

В принципе, «Барак Обама» был способен вести настоящую затяжную войну против любой из стран Африки или Южной Америки. Рано или поздно закончилось бы авиационное топливо, иссякли запасы снарядов и ракет… но рельсотроны считались практически вечными, а их заряды, представлявшие собой обычные стальные болванки, легко изготавливались из подручных материалов. Так что ходить вокруг берегов Черного континента, наводя ужас на прибрежные регионы, корабль мог сколь угодно долго.

Джозеф хмыкнул еще раз, нежно проведя по экрану пальцем.

Ракеты можно сбить. Самолеты можно не пропустить к цели. Артиллерийский залп так просто не собьешь, хотя задача эта при современных технологиях все же частично выполнима – например, за счет постановки осколочной завесы. А как остановить весящую сотни килограммов и прошивающую пространство со скоростью больше десяти километров в секунду болванку?

Ему довелось участвовать в показательных стрельбах, проводимых для Объединенного штаба. Закрытый всей возможной броней танк, получив выпущенный из рельсового орудия снаряд, попросту раскололся – будто оброненное на пол сырое яйцо. Один выстрел, ничтожная доля секунды – и вместо машины осталась лишь груда искореженных обломков.

– Всегда бы так…

Увы, но на деле все возвращалось к тому же самому – подобное великолепие было эффективно лишь на дистанциях прямой видимости, оставаясь исключительно оружием ближней и средней дальности.

Особого смысла в том, чтобы отправлять стальные сувениры за горизонт, не имелось.

Викс никогда не признался бы в этом даже самому себе, но под его присмотром находилась одна из самых бесполезных на корабле систем. Зато самая дорогая.

Выключив тест, лейтенант снова перевел пульт управления в спящий режим и развалился в кресле, предаваясь ленивым размышлениям. Впрочем, его стратегические думы довольно быстро прервал незаметно подкравшийся сон – крепкий, здоровый, но вызвавший весьма негативную реакцию у проверяющего офицера.

Роберт Ки, кок. 8640

Проклятая жестяная коробка стремительно набивалась прибывавшими из увольнительных людьми, а Роберту, равно как и десяткам других коков, приходилось крутиться, словно попавшему в колесо хомячку. С суши вернулся еще далеко не весь личный состав, но накормить пять-шесть тысяч прожорливых глоток тоже было весьма непросто.

Он выругался, смахнул со лба пот и начал еще яростнее работать тесаком, кромсая коровью тушу на мелкие кусочки.

Ответственные за морозильные камеры люди снова врубили температуру на десяток градусов ниже нормальной, опасаясь, что провизия пропадет. Их можно было понять – они выполняли свою собственную задачу. Но вот то, что ему приходилось рубить схожее по твердости с гранитом мясо…

– Долбаные пассивные геи, – ожесточенно шептал кок, сражаясь с остатками ребер. – Вас бы…

– Боб, какого черта ты здесь копаешься? – Шеф-повар Джузеппе Энцо, чьей основной обязанностью являлось согласование меню с капитаном и подбадривание нерадивых подчиненных, добрался и до его угла. – Тебя что, в детстве совсем не кормили, раз ты готов каждый грамм мяса отскоблить с этой кости? Чертов экипаж хочет жрать!

Роберт, с трудом оставив при себе мнение обо всем происходящем, кивнул и бросил кости с остатками мяса в остальной мусор.

Энцо, покровительственно кивнув, двинулся дальше.

Откровенно говоря, начальник был прав – провизии на корабле хватало и некая расточительность являлась вполне простительной. Тем более, что люди действительно хотели есть прямо сейчас.

Он выпрямился и окинул взглядом цепочку работавших рядом товарищей.

Отделенное от костей мясо летело вперед, на один из транспортеров. Кости, шкура и прочий мусор – назад, на второй.

Местом, куда попадают отбросы, кок особо не интересовался. Точнее, ему было известно что все ненужное прямо сейчас улетает в специальные контейнеры, которые потом будут опорожнены за борт на радость подводным обитателям. А вот будущая пища отправлялась в следующий зал, где расходилось на несколько потоков – что-то жарилось, что-то варилось, что-то прокручивалось в фарш…

Экипаж корабля был многонациональным. Неудивительно, что представители самых различных культур обожали привередничать и воротить нос то от одних, то от других блюд, требуя вносить изменения в меню или же просто разнообразить надоевший им рацион.

– Чертовы обжоры…

На разделочный стол перед Робертом упала новая туша. В лицо прилетели отскочившие при ударе льдинки.

Кок вздохнул, стиснул зубы и поднял тесак.

Элизабет Кокс, доктор медицины. 8640

– Едва не опоздала, – Элизабет, ураганом ворвавшаяся в госпитальный отсек, заметно оживила обстановку. – До сих пор никак не привыкну к этому чертову распорядку и к тому, что здесь нельзя нигде задерживаться.

Двое мужчин, сосредоточенно размышлявших до этого момента над шахматной партией, одновременно подняли головы и изучающе уставились на прибывшую.

– Что такое? – Она кинула быстрый взгляд на висевшее рядом зеркало. – Вы так на меня смотрите, будто я забыла одеться.

– Да нет, Лиззи, – добродушно возразил старший, убеленный сединами, шахматист. – Мы просто до сих пор не можем привыкнуть к твоей манере появления. Что на этот раз? Пробки в городе или сломавшийся лифт?

– Я забыла пропуск и меня не хотели пускать на базу. А часовой не согласился связать меня с капитаном.

Оба врача синхронно хрюкнули. Затем молодой встал и, двинувшись к располагавшемуся на столе кофейнику, поинтересовался:

– А ты уверена, дорогая, что общение с забывшими пропуск подчиненными – это то, чего прямо сейчас страстно желает капитан нашей посудины? Ему эту махину через четыре часа выводить в плавание, если что.

– Ну, не обязательно капитан, могли бы и с дежурным соединить. А так пришлось тащиться обратно за долбаным пропуском. Ладно, черт с ним. Проехали. Дон, налей мне тоже кофе.

– Ты что, спать не собираешься?

– Я в прошлый раз выход проспала, теперь хочу посмотреть, как это бывает. А у вас тут что? – Девушка подошла к доске и принялась внимательно изучать фигуры. – Док, а ведь вам через четыре хода будет мат. Я смотрю, этот прожигатель жизни неплохо научился играть в шахматы.

Доктор Льюис, которого все на корабле звали просто Доком, горестно вздохнул и щелчком отправил однодолларовую монету в направлении Дональда. Тот ловко поймал свой выигрыш, радостно улыбнулся и неосторожно отхлебнул горячий кофе, тем самым подарив коллегам несколько минут светлой радости.

– Тоже мне, друзья… я себе язык чуть не сжег, а вам – веселье…

– Мы можем наложить тебе повязку, хочешь?

– Ладно, молодежь, – Док, улыбаясь, поднялся со стула. – Оставайтесь на дежурстве, смотрите на удаляющийся берег, а я, пожалуй, посплю. Насмотрелся уже на все эти отправления…

Без доктора Льюиса общение постепенно сошло на нет и Элизабет, прихлебывая никак не желавший остывать напиток, отправилась наводить порядок в своем отсеке. Впрочем, там все было точно так же, как и раньше – моряки по-прежнему не желали распространять по кораблю холеру или брюшной тиф, так что ориентированная на противодействие всем возможным разновидностям вирусов и бактерий лаборатория месяцами стояла без дела.

– Опять ничего не делать… кошмар.

Во время прошлых походов страдавшая от безделья Элизабет иногда вызывалась помогать остальным коллегам, но работы все равно было мало. В изолированном мирке огромного авианосца болезням просто не находилось места – по большей части, врачи имели дело лишь с всевозможными простудными заболеваниями, а также редкими пищевыми отравлениями.

Потыкав пальцем в экран компьютера и не найдя там ничего интересного, Лиззи забралась на дежурную кушетку, начав размышлять о смысле жизни.