Пончик занес багаж в здание, поставил возле дверей командирского кабинета и, кивнув Ирине, вышел.

Новиков распахнул дверь, прислушался, нет ли кого в коридоре, и сказал вполголоса, уже без официоза, душевно:

– Ну, Ириша, вот теперь здравствуй! Заждались тебя… Нормально добралась?

– Нормально, Илья. Без приключений. Вы флаг по случаю моего приезда вывесили? Теперь можно снять.

– Он тут всегда висит… – не оценил командир шутки. И вдруг переменился в лице: – Черт, я сразу-то и не подумал… Сейчас скажу кому-нибудь.

– Нет, не сейчас! – остановила его Ирина. – Тот, кто соображает, сразу срисует, что за «повар» к тебе приехал. И вообще перевесьте его куда-нибудь повыше. Мачту специальную соорудите, что ли…

– Ах, ты в этом смысле… А я думал, что он – вверх ногами… Хорошо, дам команду. На, пей чай пока. – Новиков опустил в стакан чайный пакетик и налил кипятка. – Сахар сама клади, вот, в баночке. А я тебя в курс введу… Знаем мы, собственно, маловато. Работает, гад, с восточного склона, и только по утрам. Из-за солнца, надо полагать. Грамотно работает! Подстрелит кого-нибудь в ногу и ждет, кто на помощь кинется. Прием у них такой. В результате – двое убитых, трое раненых. Последний раз отметился на прошлой неделе. Эдика Ковригина подстрелил. Обошлось, слава богу, но хромать парень будет всю оставшуюся жизнь. Пробовали лёжку отыскать, но без толку. Хотя прочесывали с душой. И даже с металлоискателем. Засаду пару раз устраивали, потом бросили: стоит группе из лагеря выехать, и через пять минут вся округа знает. Он, естественно, не высовывается. А ночью в горы не сунешься – на растяжку попасть можно… Вот, собственно, и всё…

– А свои снайперы в отряде есть?

– Снайперы… – Новиков невесело усмехнулся. – Ну, есть! Аж трое. Уткин, что сейчас за повара, как раз один из них. И, скажу тебе честно: хоть готовить этот Уткин ни хрена не умеет, на кухне от него все равно проку больше. У нас ведь снайперов не обучают, у нас их – назначают! Попал пару раз в мишень на полигоне, и готово! А то, что снайпер не только в цель попадать должен, но и на местности ориентироваться, маскировку и способы обнаружения противника знать, что у него башка варить должна по-особому, так об этом никто не думает. У меня ж постовые милиционеры, а не спецназовцы. Законы да инструкции знают, а стрелять нормально через одного умеют. Что там для них недельная подготовка… Руководству нашему лишь бы в Москву отчитаться, что отряд укомплектован в соответствии с приказом и отправлен в установленный срок. А там – варитесь, как хотите… А экипировка? Эсвэдэшку вместо «калаша» выдали, и всё – снайпер! А этот снайпер про таблицу поправок если и слышал в далеком детстве, то пользоваться ею все равно не умеет… Так что, Ириша, на наших спецов тебе рассчитывать не придется. Конвой или зачистка – это пожалуйста, это мы еще как-то можем. Толпу создадим, если потребуется. А снайпера выследить и уничтожить… – Подполковник беспомощно развел руками.

– Не переживай, Илья, – отозвалась Ирина. – Не у одного тебя в отряде так.

– Ага, успокоила…

– А больше успокоить нечем. Пока, по крайней мере… – Она поставила чашку на стол. – Теперь о том, что успела понять я. Тоже не много, но кое-какие выводы сделать можно. Дыра в лобовом стекле – его работа?

– Угу…

– Судя по всему, бьет наш объект с максимальной прицельной дальности, метров с восьмисот, не меньше. Пулю-то нашли?

– Нет.

– Значит, на волю ушла… В любом случае, Илья, мы имеем дело с профессионалом. Его так просто не возьмешь. Оперативники у тебя толковые?

– Не жалуюсь. Вон, Володя Пониматкин – из убойного отдела УВД. Товарищ опытный, здесь не впервые. И мужик нормальный. Фамилию, во всяком случае, оправдывает.

– Он знает, кто я?

– Знаю только я.

– Придется сказать. Мне с ним переговорить нужно, чем быстрее – тем лучше. Тет-а-тет. И еще… – Ирина кивнула на стоявшую возле входа коробку: – Инструмент мой спрятать надо понадежней. Лучше пусть пока у тебя побудет.

– Не вопрос. У меня дверь на замке.

– Хорошо. – Ирина поднялась. – Ну а мне где устраиваться?

– Живем мы в общем зале, на случай тревоги. Поэтому выгородили и тебе угол. Мужики старались, даже лампочку отдельную туда провели. И розетку подключили. Пойдем, покажу! Заодно и с бойцами познакомлю.

– Между прочим, зачем ты сказал, что я в ресторане работала?

– Как зачем? – взявшись за чемодан, переспросил Новиков. – Надо ж было как-то твой приезд залегендировать.

– Мог бы на мой счет что-нибудь получше придумать. Что медсестра, например. А теперь сам выпутываться будешь. Имей в виду: кулинар из меня – еще тот.

– Рассказывай! Игорь твой, между прочим, никогда не жаловался. Как он, кстати?

– Понятия не имею. – В голосе Ирины послышался холодок. – Мы уже давно разбежались.

– Извини, не знал… А почему, если не секрет? Мужик-то он героический.

– То-то и оно, что героический. Мусор вынести не допросишься.

* * *

Ирина не кокетничала, готовить она действительно не умела. Нет, это не значит, что приготовление омлета или, скажем, варка макарон представляли для нее неразрешимую проблему. И кашу сварганила бы, если нужно. Но богатой практикой похвастать не могла. Дома кухней заправляла мать.

И, опять же, масштаб. Взять, к примеру, те же макароны. Одно дело, когда ты их для себя варишь, в двухлитровой кастрюльке, а после над раковиной промываешь, и совсем другое, когда они кипят в громадном баке, который с места не сдвинуть.

Ирина поправила фартук, сшитый из камуфляжной ткани, и, водрузив на соседнюю конфорку сковороду, вернулась к доводке винтовки. Эта работа была для нее гораздо более привычной и потому успокаивала. Вроде как пасьянс раскладывать.

Вот и Игорь надеялся, что остепенится она, сроднится с ролью домохозяйки. Женщина, как-никак, в его представлении. Хотя познакомились они, можно сказать, на фоне боевых действий – когда военные обменивались опытом в их СОБРе – учили друг друга всяким запрещенным приемчикам. Но боевая романтика быстро разбилась о коварный быт. Ему хотелось получить надежный тыл, а ей – того же от него. Просчитались оба. Поскольку оба, как наркоманы, нуждались в своей дозе адреналина, который на кухне и у телевизора не получить, это уж точно. Почему некоторых людей тянет на экстрим? Она знала ответ. Потому что только в экстремальных ситуациях можно проявить себя в полной мере. Узнать о себе все. На что ты способен. А человек способен на многое. Беда в том, что они с Игорем были слишком похожи. И играли на одном поле.

Теперь Игорь свой тыл нашел. В лице глупой молоденькой медсестры. Которая с радостью бросилась и в быт, и ребенка ему родила. К счастью, это случилось уже после того, как они расстались. Ира и Игорь… «Красивая пара, – говорили друзья. – Вы так друг другу подходите…» Да, он – этакий мачо, она – хрупкая девушка, нуждающаяся в сильном мужском плече. А на самом деле совсем не в сильном плече она нуждалась, и вовсе не хрупкая, разве только с виду.

Она уже заканчивала с винтовкой, когда снаружи вагончика-кухни, приставленного торцом к корпусу, послышались шаги. Ирина быстро сунула ветошь в карман передника, спрятала оружие под стол и поставила банку с ружейным маслом на полку над плитой, где в похожих банках ее предшественник Юра Уткин хранил соль и специи. Но поторопилась – поставила на самый край. В следующий же миг банка соскользнула с полки и угодила прямо в макароны. Доставать ее было уже поздно: дверь вагончика отворилась, и в кухню просунулась Асият.

– Ирина Леонидовна, я хотела воду поставить для стирки… Ой, да у вас вся плита занята!

– Да, – ответила Ирина, стараясь казаться спокойной и одновременно с тревогой прикидывая, какие невообразимые химические процессы протекают сейчас в баке. – Не развернешься тут…

– Я вот и думаю: попрошу Аслана, чтобы печку на улице сложил. А то двум хозяйкам у одной плиты не место. А ребята, когда узнали, что вы приедете, – как дети радовались. Молодые ведь, есть сильно хотят…

– Асият, давай на «ты». Мы ж почти ровесницы.

– Нет, – улыбнулась дагестанка. – Не могу я так. Уважение надо проявлять. А вы меня можете Асей называть, как все ребята зовут… Ну, я тогда попозже воды согрею.

Ирина улыбнулась в ответ.

Едва дождавшись, пока за Асият захлопнется дверь, она метнулась к плите…

Среди столпившихся у окошка раздачи бойцов царило радостное возбуждение.

– Внимание! – громко объявил Прошкин. – Сегодня в нашем ресторане вечер итальянской кухни от шеф-повара Ирины Леонидовны!

Собравшиеся дружно зааплодировали.

– А что послал Господь? – поинтересовался кто-то. – Пиццу?

– Макароны, кажется… – осторожно заметил Уткин, стоявший ближе других к окошку раздачи.

– Темнота! – презрительно хмыкнул Пончик. – Макароны – это то, что ты нам варил. А в классической итальянской кухне это называется спагетти. Или «паста».

Уткин недоверчиво осмотрел содержимое своей миски, потом осторожно понюхал.

– Спагетти? А почему они темные, Ирина Леонидовна?

– Я их с соевым соусом варила. По специальному рецепту.

– Надо же… А пахнет почему-то ружейным маслом.

– Юрик, это у тебя от ревности обоняние нарушилось, – возразил Прошкин. – Разлучили с любимой кухней и отправили на позиции…

– На, сам попробуй!

Пончик понюхал макароны и поднял на Ирину растерянный взгляд. Очередь настороженно замолчала.

Ирина не подала вида:

– Я еще трюфелей добавила. Грибы такие…

– Знаем, – подал голос кто-то, – их со свиньями ищут.

– Ирина Леонидовна, а вы лучше сварганьте нам обычный борщ, а? – предложил Игорь Данилюк, по прозвищу Человек-желудок. – Без всяких трюфелей.

– Борщ? Так ведь овощи нужны. Свежие. И мясо.

– Да вы только скажите, какие и сколько. Мы скинемся, купим и привезем.

В «ресторанном зале» появился Новиков – похоже, он учуял признаки бунта на корабле.

– Чего митингуем?

– Степаныч, надо все же с кухней что-то решать! – Юрий протянул командиру миску. – Опять макароны с тушенкой да еще с трюфелями. Это даже не паста, это ж натуральный гуталин!

– Обещали повара нормального… – поддакнул кто-то из бойцов.

– Так, тихо! – повысил голос командир. – Вы что, дома? Или в кафе? Скажите спасибо, хоть это есть. В войну вон… сапоги варили, чтоб с голоду не подохнуть. А вам тут – пожалуйте, итальянская кухня! А с хорошим соусом и подметку от сапога сожрать можно.

– Чую, скоро и до подметок дойдет… – пробурчал себе под нос Уткин и добавил что-то нецензурное.

Ирина вышла из вагончика и присела на крыльцо, чтобы не слышать мата возмущенной общественности.

– Что, не понравилась ваша кухня, Ирина Леонидовна? – Незаметно подошедшая Асият кивнула в сторону кухни. – Ругаются?

– Да ну их… Что я, виновата? На складе только макароны, греча да тушенка. Тут не до изысков!

– А мне Пончик сказал, что вы в ресторане раньше работали. Хороший повар, он ведь и обычные макароны так приготовит, что от тарелки не оттащишь.

– Хороший повар – да…

Ирина оглянулась и наклонилась к Асият:

– Я тебе один секрет скажу, только ты меня не выдавай. – Она понизила голос: – Я действительно когда-то в ресторане работала. В итальянском. Только не поваром, а… бухгалтером. И готовить совершенно не умею. А сейчас на вещевом складе.

Она умышленно сообщила, где служит. Если наводчик в отряде, он может заподозрить, что Ирина выдает себя за другого – с кулинарией у нее действительно не зачет. И не исключено, начнет пробивать. А теперь весь отряд будет знать горькую правду. Асият поболтать любит.

А за своих, в Юрьевске, Ирина спокойна. Там, кроме Кленова, командира, и еще пары человек, никто не в курсе, что она контрснайпер. И это тоже сделано специально. Для безопасности. У убитых ею снайперов и других милых людей есть соратники и родня, готовые отомстить… Да и для новых заданий, типа нынешнего, реклама не нужна.

– Зачем же вас сюда прислали?

– Начальство… – презрительно фыркнула Ирина. – Раз, говорят, женщина, значит, к плите будь любезна. Или пиши заявление по собственному. Я бы, может, и написала, только где сейчас работу найдешь? Вот и поехала.

– Понятно… Хотите, я готовить буду?

– Ты ж знаешь, начальство запрещает… Слушай, а где тут черемши можно нарвать? Я, помню, в турпоходе в этих краях была, еще школьницей, и нас черемшой угощали. Вкуснотища!.. Хоть салат какой-нибудь им сделаю. Какое ни есть разнообразие, да и витамины.

– Ну, вы скажете, Ирина Леонидовна! – усмехнулась Асият. – Какая сейчас черемша? Черемшу зимой копают, из-под снега… Сейчас другие травы собирать надо. У нас тут чабрец растет, тархун растет. Халта, с ней пироги вкусные делают. Чаман даже есть. Чаман в гречку добавишь – без всякого мяса вместе с кастрюлей съедят. Хотите, я для вас наберу?

– Нет, Асенька, не надо.

– Тоже, как начальство, боитесь, что отравлю? Так хотела бы – давно б отравила.

– Нет-нет, что ты… Просто… В общем, закроют завтра ближние горы для посещения местным населением. До особого распоряжения. Из-за снайпера. Командир говорил сегодня утром на совещании… Лучше покажи, как эти травы выглядят, ладно? Я сама насобираю. А то действительно перед ребятами за стряпню свою неудобно.

* * *

Солнце палило нещадно, словно на экваторе. Ирина только десять минут как из лагеря вышла, а уже вся взмокла, футболку хоть отжимай. В такую погоду на море надо загорать, а не по горам с корзинкой шастать. Но тут уж, как говорится, кто что выбрал…

Она уже подошла к опушке леса, начинавшегося у подножия горы, как вдруг из кустов словно выросла фигура в камуфляже с винтовкой наперевес. Лицо воина было помазано черной краской, из банданы торчала пара веточек, делавших его похожим на северного оленя.

– Ручки вверх!

– Юра… – облегченно выдохнула Голикова, узнав Уткина. – Ты что, партизанишь?

– Мне-то по должности положено по лесам бегать. А вот вы куда направились, да еще и одна?

– Травок местных хочу насобирать, чтобы вас трюфелями больше не травить. Новиков велел питание улучшить. Что хочешь, говорит, делай, а чтоб не хуже, чем в Италии.

– А-а-а… Но я бы на вашем месте не рисковал. Басмачей здесь, конечно, нет, а вот на растяжку нарваться в два счета можете.

– Да я далеко не буду заходить.

– Так они далеко и не ставят. Далеко смысла нет.

Ирина окинула бойца оценивающим взглядом и кивнула на винтовку с оптическим прицелом.

– Ты что, снайпер?

– Типа того. Хочу гада выследить, а он постоянно позицию меняет.

– Зря стараешься…

– Почему это?

– У тебя оптика старая, бликует. При таком направлении солнечных лучей он тебя гораздо раньше заметит.

– А вы откуда знаете? – с подозрением посмотрел на нее доморощенный Вильгельм Телль.

– Так это каждый школьник знает. Время такое.

Кивнув на прощание, она двинулась в лес, спиной чувствуя пристальный взгляд Уткина.

Некоторое время она поднималась по склону, сверяя направление с приметами, которые описал ей Пониматкин. Лес подарил желанную прохладу, и идти здесь было легче, хоть и на подъем. Она не спешила, внимательно глядела под ноги и только минут через двадцать вышла к большому валуну, лежавшему на миниатюрном каменистом плато. Оглядевшись, заметила свежую зарубку на стволе старого дуба. Взяв по ней вектор, двинулась дальше и вскоре вышла к толстому буку, на котором также красовались две свежие зарубки – одна под другой.

Здесь она остановилась и достала из нагрудного кармана куртки небольшой приборчик. Включив его и надев наушники, она, ориентируясь по пеленгу, через три минуты вышла к низкорослой сосне с причудливо искривленным стволом – именно это дерево она видела на экранчике Володиного цифровика.

Выключив пеленгатор, Ирина отмерила от сосны три шага строго на юг. Поставив корзинку на землю, достала из нее большой нож и, несколько раз воткнув его в грунт, быстро обнаружила тайник, сделанный для нее Володей. В яме, прикрытой дерном и присыпанной прошлогодней листвой, лежал герметичный пластиковый пакет со специальным камуфляжным комбинезоном, расшитым лоскутками материи, искусственными листьями и цветами. Не розами, конечно, и не тюльпанами. Живые пришивать бессмысленно, они за день-два высохнут, и вместо маскировки выдадут стрелка по полной. Даже проходящие дети будут пальцем тыкать: «Вон снайпер! Вон снайпер!» Тут же в яме находилась дальнобойная винтовка СВ-98, привезенная в коробке из-под спагетти. Снова оглядевшись по сторонам, Ирина извлекла из корзинки упаковку с памперсами и сунула ее в тайник.

Через пару часов она возвратилась в лагерь.

На пятачке возле кухни двое мужчин, явно местных, устанавливали чан с водой на сложенную из камней печку.

– Ирина Леонидовна! – Из кухни с ведром воды вышла улыбающаяся Асият. – Видите, уже всё сделали. Теперь могу здесь воду кипятить и вам мешать не буду. Как раз сегодня постирать хотела, чтоб к утру высохло… Знакомьтесь: это – Аслан, мой муж, а это – Руслан, мой младший брат.

Мужчины, оторвавшись от работы и вяло улыбнувшись, церемонно кивнули.

– А это – Ирина Леонидовна, новый повар.

Взгляд Асият упал на корзинку.

– Ну-ка покажите, что нарвали… О, да это ж совсем не то!

– Как не то? – Ирина изобразила растерянность.

– Я же вам показывала… Это – правильно, чаман. Вот его в следующий раз и надо брать. И вот это – тоже… А все остальное можете Аслану отдать. Он ослика покормит.

– Хорошо…

– А у вас дети есть? – Асият вдруг сменила тему.

– Нет пока…

– А у нас двое. – Она достала из кармана небольшую фотокарточку и протянула Голиковой.

Двое детей – мальчик и девочка, сидевшие в обнимку на корточках, улыбаясь, смотрели со снимка.

– Русланчик на будущий год в школу пойдет.

– Красивые, – улыбнулась Ирина, возвращая фото.

Их беседу прервал Данилюк, державший в руках старую алюминиевую миску.

– Ирина Леонидовна, не выдадите порцию?

– До обеда час. Потерпишь.

– Да я не себе. Чубайсу.

– Кому?!

– Да пес бродячий к нам на КПП иногда приходит. Рыжий, вот мы его Чубайсом и прозвали. А у вас все равно много остается, так чтоб не выбрасывать… Ой, вы только не обижайтесь! Я не за качество говорю, а просто, что нам много… А животное жалко. Тоже ведь от войны страдает. Тут к каждому отряду и кошки прибиваются, и собаки.

– Знаю. Мне Прошкин про птицефабрику рассказывал. И про черепашьи бега.

– Черепахи – что… – широко улыбнулся Игорь. – У нас тут раньше даже попугай жил. Его один боец потом с собой увез, как талисман.

– Талисман?

– Ага. Попугая этого мужики с зачистки привезли. Обычный, волнистый. Хозяева в доме бросили, в клетке, ну а наши, чтоб не пропал, приютили. Дело зимой было, и клетку на кухне поставили. Теплее там. Кличку попугаю дали: Гена, в честь Хазанова. Он, рассказывали, если в профиль глядеть, и вправду на Хазанова сильно смахивал. Ребята, как на кухню приходят, так сразу: «Привет, Гена!» и что-нибудь вкусное в клетку суют. Он эту фразу и заучил.

А где-то через месяц вдруг заболел. Перья начали выпадать, и язвочки по туловищу пошли. Из-за того, наверное, что его китайской тушенкой кормили. Да он и сам потом уже ничего другого и не ел. Подсел на эту тушенку. Обмен веществ и нарушился.

Когда совсем облысел, повезли его к местному коновалу. А тот ведь с коровами привык дело иметь, а не с тропической птицей. «Это, говорит, у вашего питомца кожная инфекция. Мажьте регулярно зеленкой, должно пройти».