Читатель, который учился в советской школе, если только он не интересовался историей, скорее всего помнит о сражениях Столетней войны только то, что застряло в голове из учебника по истории средних веков для 6 класса Агибаловой и Донского:
Английское войско было организовано лучше французского. Кроме феодальной конницы, у англичан была многочисленная дисциплинированная пехота. Она состояла из свободных крестьян, которые частично сохранились тогда в Англии. Оружием пехотинца был большой лук. Лучники пускали стрелы на 600 шагов, а на 200 били наверняка, пробивая насквозь рыцарские доспехи. Во французском войске преобладала рыцарская конница. Рыцари не признавали дисциплины, в бою каждый из них старался выделиться личной доблестью. Пехота состояла из чужеземных наемников. Рыцари относились к пехотинцам с презрением.
Война велась на территории Франции. С cамогo начала войны французские феодалы терпели поражения. В 1356 году пpoизошла битва у города Пуатье к югу от Луары. Французы имели численный перевес, но они действовали разрозненно. Вырываясь вперед, рыцари нарушали строй и мешали друг другу сражаться. Под тучами стрел английских лучников смешались ряды французской конницы. Французы были полностью разгромлены. В плен к англичанам попали самые знатные феодалы вместе с королём.
Рядом с этим текстом помещена картинка «Битва времен Столетней войны. Гравюра XV века» с таким сопровождающим текстом: «Под натиском английских лучников (справа) смяты ряды французских наёмников (слева). Французские рыцари избивают своих отступающих пехотинцев, но сами попадают под меткий обстрел англичан» Впрочем, сама миниатюра из средневековой хроники изображает эпизод из другого победного для англичан сражения, за деcять лет до Пуатье – при Креси, не упоминающегося в учебнике (правда, в постсоветских редакциях учебника, так сказать, восстановленного в правах и удостоенного упоминания).
В следующей главе упомянута, но без каких бы то ни было подробностей, победа англичан при Азенкуре в 1415 году. Подразумевается, что за полвека французские рыцари не поумнели. Тут даже не знаешь, с чего начать, настолько «смешались в кучу кони, люди».
Начнём, пожалуй, со сравнения потенциалов воюющих сторон, так как у многих читателей, чьё знакомство с предметом ограничивается воспоминаниями о школьном курсе истории средних веков, на который накладываются представления о современном положении этих стран, нередко создаётся впечатление, что из двух противников сильнее была именно Англия. Как иначе ей удалось так часто громить французские армии?
Англия в то время была по сравнению с Францией бедной, преимущественно сельскохозяйственной страной, население которой в основном было сосредоточено в средней и южной Англии. Лишь Лондон с его сорока-пятьюдесятью тысячами жителей мог хоть как-то сравниться с городами континентальной Европы, такими как Гент, Брюгге, Венеция, Флоренция, Париж и Рим, население которых превышало пятьдесят тысяч. Остальные города королевства имели население в лучшем случае несколько тысяч человек. В семнадцати больших городах с епископскими кафедрами, и ещё в десятке больших городов без собственного епископа проживало сто тысяч налогоплательщиков, или около двухсот тысяч жителей, шесть-семь процентов населения страны. Ещё в двухстах городках (многие из которых имели около сотни домов, но зато имели право устраивать рынки) проживало ещё четыре сотни тысяч королевский подданных. Всего около двенадцати процентов англичан были жителями малых и больших городов, остальные жили в сельской местности.
Основной статьей дохода страны была шерсть, от поставок которой зависела промышленность Италии, Франции, Германии, а также Нидерландов. Англия в свою очередь тоже зависела от торговли шерстью, приносившей значительные доходы. Эта торговля ежегодно приносила стране доход в 220 тысяч тогдашних фунтов стерлингов, которые для сравнения с современной денежной единицей того же наименования нужно умножить приблизительно на 1200. Королевская казна из этой суммы получала тринадцать тысяч фунтов, что составляло около половины годового дохода монарха.
Власть короля была ограничена парламентом, куда входили представители аристократии, епископата католической церкви в стране, рыцарства и городов. Сила парламента была подтверждена совсем недавно, в 1327 году, при уже упоминавшейся детронизации короля Эдуарда ІІ. С 1297 года основные налоги на недвижимость могли вводиться только с согласия парламента, а с 1322 года под его контроль было поставлено королевское законодательство. Влияние английского парламента было гораздо сильнее в жизни страны, чем влияние аналогичных представительных собраний в соседних королевствах. Но это компенсировалось налаженным административным королевским аппаратом и политическим единством страны, что позволяло молодому (двадцатипятилетнему на момент начала войны) и энергичному королю Эдуарду ІІІ использовать все ресурсы своего королевства.
Франция в первой половине XIV века была одним из сильнейших королевств Европы, с населением между двенадцатью и шестнадцатью миллионами человек – в два-три раза большим, чем население Англии (между четырьмя и шестью миллионами). Стопятидесятитысячный Париж мог свысока смотреть на провинциальный Лондон. Франция была богатой страной, с сильнейшей экономической, политической и культурной позицией в католической Европе. Начиная с рубежа столетия, папы римские фактически выполняли желания французских королей. Французские кардиналы имели большинство в кардинальском конклаве, избиравшем Папу, и регулярно избирали на папский престол – находившийся в Авиньоне на реке Роне, окружённом со всех сторон владениями короля Франции – очередного французского кардинала.
Однако, в отличие от его соперника, административный аппарат французского монарха был менее эффективным. Хотя король напрямую контролировал две трети территории страны, остальная треть принадлежала его вассалам, могущественным аристократам, с чьими желаниями и капризами королю приходилось считаться. Его власть, как и в Англии, ограничивали Генеральные штаты – собрание представителей духовенства, рыцарства и горожан – их согласия необходимо было добиться, если король хотел ввести новые налоги, например, налог на движимое имущество. В принципе, это было не так уж и плохо с точки зрения монарха. Внешний враг, как известно, часто сплачивает против себя население угрожаемой страны. Кроме того, король имел возможность использовать заседания Генеральных штатов в пропагандистских целях, преподнося представителям сословий собственную версию причин и хода войны. Тем не менее, согласие Генеральных штатов нужно было получить. А это далеко не всегда удавалось.
Впрочем, французский король мог вводить особый налог для защиты королевства без необходимости консультироваться с собранием представителей его подданных. К тому же королевские владения приносили ему ежегодно двадцать шесть тонн серебра в доходах. Король Англии мог распоряжаться лишь годовыми пятью тоннами серебра со своих собственных владений, и поэтому намного сильнее зависел от количества собираемых в его государстве налогов.
У Франции было ещё одно важное преимущество. Её отделял от Англии пролив Ла-Манш (да, была ещё английская Гасконь, но её от Англии отделяло ещё более длительное и опасное морское путешествие). Английскому королю, чтобы вести войну за французский трон, нужно было сперва переправить свою армию на континент. При этом у французской короны был собственный сильный военный флот. К тому же на помощь Франции мог прийти её союзник – итальянская торговая республика Генуя, со своим собственным большим и испытанным в боях флотом. В то же время английский король собственного военного флота не имел и мог рассчитывать только на то, чтобы реквизировать купеческие суда для несения боевой службы, предварительно переоборудовав их. Это означало, что реквизированные корабли не смогут участвовать в транспортировке во Фландрию английского экспорта – шерсти, тем самым снижая размеры английской внешней торговли, а вместе с ней и доходов королевской казны, которые весьма и весьма от неё зависели.
Наконец, военный союз между Францией и Шотландией обеспечивал необходимость для английского монарха держать на севере страны существенный военный контингент, на случай нападения со стороны шотландцев.
В начале XIV века французская армия была реорганизована с целью усиления королевской власти. Эти преобразования стали результатом войны с фламандскими повстанцами, завершившейся победой Франции в 1328 году. К моменту начала Столетней войны армия короля Филиппа VІ насчитывала примерно 20–25 тысяч человек, но в случае необходимости ее численность могла быть увеличена вдвое. В 1339 году под знамёнами короля Филиппа было полсотни тысяч воинов, и ещё двадцать тысяч было мобилизовано для службы на французских боевых кораблях.
Поскольку по численности населения Англия уступала Франции более чем вдвое, король Эдуард не мог созвать такую же большую армию. В том же 1339 году он пересёк пролив Ла-Манш со всего лишь четырьмя с половиной тысячами солдат. Конечно, он мог рассчитывать – но на другом театре военных действий – на своих гасконских подданных, которые могли выставить от четырёх до семи тысяч бойцов. Также ему на помощь могли прийти города Фландрии, с трудом мирившиеся с недавним подчинением французским королём, а также некоторые князья из территорий Священной Римской империи – проще говоря, немцы. Без этих внешних союзников рассчитывать на победу над Францией было бы сложно.
Ядром как английской, так и французской армий были латники, которые могли быть как рыцарями, так и наёмниками из неблагородных сословий. В середине XIV века рыцари в качестве защитного вооружения носили кольчугу – рубаху, сплетённую из железных колец, каждое из которых было соединено с четырьмя соседними. Такая кольчуга весила около пятнадцати килограммов. Весь этот вес приходился на плечи воина. Кольчуга надевалась поверх стёганой куртки и закрывала рыцаря от шеи (хотя иногда делались кольчужные капюшоны, так называемые хауберки) до колен. Ноги были защищены кольчужными же чулками. Голову прикрывал железный шлем: либо открытый, либо с откидывающимся забралом. и в этот период обычно имевший остроконечную форму. XIV век стал началом появления пластинчатого доспеха, достигшего апогея развития через сто пятьдесят лет, и пока что только отдельные железные пластины дополняли кольчугу: нагрудная кираса, а также элементы защиты конечностей. Появившийся позже полный пластинчатый доспех мог иметь массу свыше тридцати килограммов, но этот вес был распределён по всему телу.
Иногда встречающиеся суждения о неповоротливости рыцарей (не могли подняться, если упали, на коня их приходилось сажать, поднимая на канатах и тому подобное) являются мифами. Рыцари в полном вооружении вполне могли вскакивать в седло своих весьма дорогих, иногда стоивших целое состояние боевых скакунов, могли ходить и бегать, и тем более сражаться врукопашную. Надо сказать, что существовали и очень тяжелые доспехи, в которых, действительно, было почти невозможно пошевелиться. Но это были доспехи для рыцарских турниров, так сказать, спортивный инвентарь, а не боевое оружие.
Конные рыцари обеспечивали армии элемент мобильности. Они могли действовать как конница: совершать рейды на территорию врага, в сражениях атаковать вражеский строй, и особенно – преследовать врага, бегущего с поля боя, превращая неудачу в полный разгром. Но довольно часто рыцари верхом лишь передвигались к месту битвы, а во время сражения спешивались и сражались с противником в пешем строю. Оружием рыцарей был прямой длинный меч, который также служил символом статуса рыцаря. Если латник сражался верхом, то был вооружён трёхметровым копьём-лансом. Иногда в схватках верхом рыцари использовали боевые топоры (известен эпизод в начале сражения при Баннокбурне в 1314 году, когда шотландская армия разгромила превосходящую её по численности армию английского короля Эдуарда II: шотландский король Роберт Брюс в единоборстве сразил боевым топором английского рыцаря, устремившегося на короля с лансом наперевес). В рукопашной схватке в пешем строю рыцари использовали и большие боевые топоры и боевые молоты – рубящие и ударно-дробящие инструменты убийства, насаженные на двухметровые древка.
Но рыцари были лишь ядром армии, а не всей армией. Обе воюющие стороны дополняли латников-рыцарей наёмной пехотой. У англичан такой пехотой главным образом были лучники. Надо сказать, что лучники могли быть и конными, вооруженными помимо лука ещё и копьём, и способные сопровождать конных рыцарей в их рейдах по территории врага. Но наиболее многочисленными были пешие лучники, вооружённые длинными простыми (то есть сделанными из одного куска дерева) луками длиной от 170 см до 2 м и с силой натяжения между сорока и пятьюдесятью килограммами. Англичане познакомились с этим точным и эффективным оружием во время своих войн по покорению Уэльса. Для них очень неприятным сюрпризом оказалось, что стрела из такого лука может насквозь пробить, например, церковную дверь. Английские монархи оценили возможности длинного лук, и законодательно постановили, что все мужчины в их владениях обязаны по воскресеньям упражняться в стрельбе из длинных луков в цель. Каждая деревня, стоило королю объявить, что он собирает войско для нового похода, была обязана выставить по крайней мере одного лучника. В сражении лучник имел в колчане до двух дюжин стрел, каждая длиной в три четверти метра, и мог выпускать их со скоростью до десяти в минуту. Отряд лучников мог буквально закрыть стрелами небо. Длинный лук бил на расстояние около ста пятидесяти метров, а начиная с шестидесяти метров мог пробивать рыцарские кольчуги.
Не надо думать, что французы не уделяли внимания дальнобойному оружию. Им также был известен длинный лук, но они предпочитали использовать арбалет, короткий мощный лук, смонтированный на ручном станке и натягивающийся с помощью разнообразных механических приспособлений, самым простым из которых был крюк, подвешенный к поясу арбалетчика, за который он должен был зацепить тетиву, чтобы натянуть её и таким образом взвести арбалет, распрямившись из согнутого положения. По мере роста мощи арбалетов были придуманы системы рычагов или лебёдок для натяжения тетивы. Стрелять из арбалета было легче, он бил точнее, и обучиться стрельбе из арбалета было гораздо быстрее, чем стрельбе из длинного лука. Арбалет был обычным оружием городских ополчений на континенте. Однако это оружие имело свои недостатки. Арбалет был тяжелее лука и стрелял медленнее из-за более сложного и долгого натяжения тетивы, не быстрее четырёх раз в минуту, а обычно лишь один – два раза. Очень часто арбалетчики стреляли из-за больших щитов-павез, у которых имелся упор, позволявший ставить их на землю. Такие щиты обеспечивали определённую защиту от стрел противника на то время, пока арбалетчик приводил своё оружие в боевое положение.
У обеих противоборствующих сторон были и другие виды пехоты, вооруженные не метательным, а ударным оружием: копьями, разными видами алебард, топорами, молотами, разнообразным клинковым оружием. Кроме того, как лучники, так и арбалетчики носили мечи и другое оружие, и могли пользоваться им в бою при необходимости.
Победа английских армий в трёх наиболее известных сражениях Столетней войны (и во многих других) была основана на том, что именно они, а не французы (почти до самого конца войны) научились эффективно использовать все компоненты своей армии и обеспечивать их взаимодействие для достижения максимального тактического эффекта, усиливая сильные стороны каждого рода войск и компенсируя их слабые стороны. Лучники своим дождём стрел могли расстроить оборонительные порядки противника или атаку его конницы, убивая и нанося раны как людям, так и лошадям (что было особенно важно в противостоянии великолепной французской рыцарской коннице). Лошадь, тем более рыцарский боевой скакун – это крупное и сильное животное, и его нелегко убить одной стрелой. Однако рана от стрелы, даже неопасная, причиняла им сильную боль, пугала, приводила к панике, и обезумевшие от боли животные вполне могли понести на ряды своих же солдат, расстраивая их и даже нанося потери.
С другой стороны, в обороне спешенные английские рыцари составляли главную силу оборонительного строя, вынося на себе главный удар противника. Поддержка в рукопашной от лучников и других пехотинцев давала возможность выиграть время для того, чтобы при необходимости рыцари могли вскочить на своих коней для нанесения завершающего удара по противнику и преследования его.
О проекте
О подписке