В элитном московском клубе «Бездетных отцов имени Чичикова» вечер проходил заведённым порядком. Выпускался дым, смаковались напитки. Мягкая, сочная снедь проглатывалась в обмен на слова, исходящие из человеческой глубины. В обеденном зале дым табаков и гул голосов имели, примерно сказать, одинаковую степень подвижной густоты. В общем, начиналось всё по обыкновению: клуб ароматно клубился, и в нём уютно ютились вип-граждане: банкиры средней и большой руки; владельцы магазинов; аптечных дел мастера, что завозят в бедную страну самые дорогие лекарства; чиновники, из нитей закона соткавшие рыболовную сеть. В Клубе общались и полезно общались умельцы жить – представители многих национальностей и вероисповеданий, включая самую передовую веру в то, что «там ничего нет, и надо укрепляться здесь». Их всех, кроме умения жить, объединяло одно формальное качество: они бездетные. Не сказать с уверенностью, отчего столь крепкие мужи не породили потомства. Гормональная ли подкачала природа, или сказался женский упрямый каприз, или сыграла очередную шутку судьба, которая всегда себе на уме… только не случилось у них детей, несмотря на то, что все они имели статус «отцов»: общества, рыночной экономики, гражданских свобод, площадей, парков и чего-нибудь ещё.

Общество бездетных отцов они назвали в честь известного Павла Ивановича Чичикова, который, по их разумению, был выдающимся гражданином, поскольку проложил, как было сказано в уставе Клуба, «рыночный первопуток по диким хлябям Отечества». Да уж, бричка Павла Ивановича немало попетляла по российским захолустьям позапрошлого века, и сам он в поте ума потрудился на благо общества. Экономическая находчивость и личное обаяние, уважение к закону и умение закон обойти – всё это сделало господина Чичикова в глазах благодарных членов Клуба историческим гением, далеко опередившим свою тёмную эпоху. «И по сей день мчится тройка П. И. Чичикова по ухабистым дорогам нашей Родины, сея зёрна либеральной экономики и свободного мышления».

Один из самых богатых членов клуба Тарзан Клопко, вдохновенно тостуя, указал всем на то, что инициалы коммерсанта Чичикова совпадают с инициалами композитора Чайковского: «Не зря это, ой не зря, господа! В данном факте сказался пророческий дар Гоголя, ибо Пётр Ильич тоже оказался бездетным отцом русской симфонической музыки! Выпьем за него!»

Сопредседатель клуба Мразис Д. Д., отец широкой сети валютно-обменных пунктов, впервые в жизни заплакал: ему предстояла операция на селезёнке, пить было невозможно и кушать нельзя почти ничего, в то время как некоторые просто вгрызались в кушанья, отражая на лице наслаждение и страсть. Через полчаса терпения он заплакал от злости, но все подумали, что его трогают за душу тосты, и тогда все встали. Пространство померкло от крупных фигур.

– Хочу выпить за музыку! – воскликнул К. А. Просторотов, совладелец крупнейшего в Москве овощного склада. – Я скоро проведу эксперимент, господа! Насчёт Чайковского! Звучание первосортной музыки должно увеличивать сроки хранения второсортных продуктов! Попомните, что сказал Просторотов!

– А что, недурственный тост! За союз складской и музыкальной культуры!  – подхватил кто-то, и шмелиный гул затих на время глотков.

Вечер был юбилейный: Клуб открылся ровно три года назад. С точки зрения вечности, это немного, но если говорить о прожитом, о потерях, то возраст клуба покажется вполне солидным. Первый председатель клуба Май Августович Скоробцов скончался через год после вступления в должность. Кто-то вспомнил, что у Скоробцова сегодня день рождения и что покойник мастерски угощал в этот свой личный день. Действующий председатель Родион Эмильевич Малинов только было взялся помянуть покойного, как в зал вступил неизвестный гость с портфелем. Он держался бочком и портфель смущенно прижимал к тому месту, где у всякой приличной скульптуры находится фиговый лист.

– Господа, моя фамилия Пробочка. Я прямо из Парижа, прямо из аэропорта примчался к вам по важному поручению от Гийома Ивановича Нилье, заграничного члена. Разрешите зачитать его обращение к почтенному клубному собранию?

Посланец эмигрантов робел перед сонмом таких значительных персон.

– Читайте!

– Валяй, Пробочка!

– Господа, не шумите! Я как председатель разрешаю огласить письмо, – Родион Эмильевич покровительственно кивнул Пробочке.

Тот извлёк из портфеля какую-то старую, седую тетрадь. Шорох раскрываемой бумаги был слышен по всему залу, и только вентилятор, эта «помесь мухи с вертолётом», по выражению самого образованного члена Клуба писателя в жанре фантастики Б. З. Шкурко, равномерно жужжал под расписным потолком. Посланец прокашлялся и прочитал записку от Г. Нилье, что была вложена в тетрадь.

«Господа, имею вам сообщить пренеприятное известие. Боюсь, что идея вашего Клуба в свете изложенных в оной тетради фактов потребует некоторого ремонта. Павлом Ивановичем Чичиковым была, так скажем, собственноручно произведена дочь! Разумеется, незаконная, но всё же имевшая в природе и в обществе место. Надеюсь, вы не лишите досточтимого отца уважения, поскольку всякому мужчине известно, сколь изобретательны бывают женщины в том, чтобы сподвигнуть даже благородного мужчину на внебрачное соитие. В ком нет греха, пусть кинет в Павла Ивановича камень! Надеюсь – никто. На данных страницах вы найдёте историю отцовства и некоторые сведения о дальнейшем потомстве П. И. Ч. Его родовую хронику лично я выкупил в Берлине как раз у одного из его отдалённых потомков по фамилии Прачкер. Все записи, кроме последней, не подписаны, однако я полагаю, что первые принадлежат самим виновникам рождения девочки: Павлу Чичикову и, простите за спешное открытие тайны, Елизавете Маниловой. Надеюсь, вам, господа, известно, что Павел Иванович – лицо историческое, списанное с натуры автором поэмы «Мёртвые души». Гоголь имел целью высмеять это лицо, поскольку считал его нигилистом и циником, врагом патриархальной Руси. Ради своей ненависти к Чичикову и для возбуждения общественного осуждения Гоголь даже не изменил его имени. Что касается других лиц, с коими Чичиков состоял в знакомстве, то их имена Николай Васильевич отчасти изменил – впрочем, не радикально, поскольку имел уверенность в том, что имя и лицо пребывают во взаимном роковом соответствии. Так реальный Манелов превратился в Манилова, Собукин  – в Собакевича. Засим прощаюсь, ваш навсегда заочный член Клуба бездетных отцов Гийом Нилье».

– К столу, господин Пробочка! Немедленно к столу. А мне извольте вашу тетрадь, я прямо вспотел, – пробасил радушный Родион Эмильевич, одной толстой рукой указывая гостю на место за столом подле себя, а другой рукой уже готовясь принять от него драгоценную тетрадь.

– А я-то как вспотел!  – поддакнул толстяк Алфавит Некрологов, извлекая из кармана розовый тонкий платок.

– Потому что мысли в голове не умещаются, – добавил бывший поэт Месяц Избушин.

– Не умещаются в голове, а потеешь повсюду, – заметил… впрочем, неважно кто.

– Так неужто Чичиков являлся реальным историческим лицом?! – поднялся над подрумяненным гусем авторитетный Константин Антонович Просторотов.

– Являлся. Если он породил девочку, то, стало быть, являлся! И не менее реальным он был, чем этот гусь, у которого золотистая корочка на заду, – тихонько сострил Адам Горилыч Пунь.

Гость не спешил отдать свою тетрадь, купленную в Берлине. Он сослался на то, что всё на свете имеет некоторую цену. Покраснев, он вернул её в портфель, после чего сел на указанный стул. Всё это он проделал с какими-то ужимками губ и даже с трепетом ноздрей. «Тренированные мышцы лица», – подумал Родион Эмильевич Малинов и быстро смекнул, что тетрадь не была предназначена для продажи, но господин Пробочка примолвил цену от себя, в рамках личной инициативы и находчивости. И всё-таки, отчего бы не купить, подумал председатель: такая тетрадка непременно в цене округлится и окупится. К тому же речь идёт о покровителе Клуба. Что есть реальность? – фикция; главное в жизни – сделка.

– Мы не против купить, но всё же хотелось бы взглянуть на подлинность предлагаемых страниц, – проговорил Малинов, не уступая гостю в игре лица.

Пробочка тихо запросил сто тысяч евро, и вновь на минуту стал слышен вентилятор, после чего состоялся торг. Просторотов криком умолял продавца назвать настоящую цену. Малинов искусственно хохотал, желая показать гостю, что тот просто фантазёр и более ничего. Гость в оправдание своё напомнил, что он всё же обращается к самым достойным гражданам России, а не к босякам. Через полчаса сошлись на цене в десять тысяч евро. Старший официант с помощью калькулятора эту сумму разбил на всех постоянных членов. Вот их список. Аполлон Пупыжный, Стабилий Вульвонос, Баян Крикша, Пилат Зюндель, Кобальт Фетюнин, Хром Рожкин, Боржом Вуалишвили, Ник Джинсюк, Собрат Курощупов, Стас Юбкин, Эдувард Кнов, Зазнобий Лупарь, Комрад Целофанов, Фатум Дуремба, Генофонд Карданов, Ангел Беспалов, Колизей Меженок, Воля Ярилин, Жан Дефлоран, Тарзан Клопко, Морошка Полуглазов, Кормилий Бесплатченков, Яроступ Моржович, Якорь Поцман, Корифей Ягодица, Лампион Квазин, Бактерий Койкис, Готлиб Гуттен-Морг, Адам Горилыч Пунь, Аспид Струпцов, Атас Неуёмов, Ракита Рылюк, Харитон Буйков, Кушак Чурботёсов, Корней Ворочун, Марс Изюмчик, Жорес Фекаль, Алканий Борщец, Графин Собашин, Зевес Тыкмыкин, Алфавит Некрологов, Евсувий Беспокойцев, Морфей Писиюкин, Вирша Спирохетов, Лебедь Менстручков, Остап Курвец, Тюльпандр Опоздалычев, Венец Гомосапенко, Богдан Дарбожев, Кормила Стопдракин, Пирс Мифкин, Рекорд Гроботёсов, Капут Стремглавин, Орест Сатанюк, Налейка Безымянцев, Див Крантыгин, Злат Ликуев, Карпий Глумко, Карантин Чешуйкин, Силуэт Нектов, Месяц Избушин, Орфей Зеркалов, Рубен Дыртаньян, Синдбад Иванов и другие.