Историография вопроса и самоопределение автора в проблематике исследования

По правилам написания вводных разделов к научно-исследовательским работам такого рода в них должен иметь место обзор историографии исследуемого вопроса так же, как и самоопределение автора в системной совокупности существующих подходов к изучаемой проблеме.

Начну с того, что основным научным направлением, последовательно разрабатывающим проблему теории исторической динамики культуры, является эволюционизм, в целом оформившийся в середине XIX века, а также ряд его современных разветвлений середины – конца XX века. Для эволюционистов культура является некоторой универсалией, конечно, весьма многообразной в конкретно-исторических формах своего воплощения, но принципиально единой в общем стадиальном процессе своего развития. Все культуры на всех континентах развиваются по одной модели, но с разной скоростью и с разными отклонениями от базовой идеальной схемы. Функциональное единство всех культур и единство пути их исторической динамики представляет собой теоретическое credo эволюционизма.

В наиболее прямолинейном смысле эта позиция излагалось в трудах «классического» эволюционизма второй половины XIX века – Г. Спенсера [812], Л.Г. Моргана [752], Э.Б. Тайлора [856], Ф. Энгельса [595; 596], Дж. Фрезера [613] и др. В XX веке продолжением и развитием принципиальных взглядов «классического» эволюционизма (в том числе и ряда его «категорических крайностей») стала советская историософия, эксплуатировавшая марксистскую формационную теорию истории: Г.В. Плеханов [337], В.Ф. Асмус [28], А.В. Гулыга [121; 122], П.Н. Федосеев [405], М.И. Барг [41; 42], Л.В. Скворцов [377], Ю.И. Семёнов [372], И.М. Дьяконов [153]^[6] и пр.

В трудах американских «неоэволюционистов» середины XX века жесткое единообразие представлений об историческом развитии культур «классического» эволюционизма получило развитие в более пластичной концепции «общей и специфической эволюции» («многолинейной эволюции»), с позиций которой разные культуры при сохранении безусловного единого направления развития могут продвигаться в своей эволюции разными путями (по разным траекториям движения). Эти взгляды развивались в работах Л.А. Уайта [848; 849], М. Саллинза [797; 798], Дж. Стюарда [816; 817], М. Харриса [654] и др., а также в трудах польского писателя и культуролога Ст. Лема [701; 702] и первого советского культуролога Э.С. Маркаряна [257; 258].

Тем не менее, незыблемой оставалась основная идея эволюционизма: при всем разнообразии своих исторических и этнических форм культура универсальна по социальным функциям и в своей исторической динамике. Это имеет место потому, что культура детерминирована:

• едиными законами развития,

• едиными стадиями исторического развития и единообразием признаков этих стадий,

• едиными приемами адаптации людей к природным и историческим условиям своей жизнедеятельности,

• едиными материальными и психологическими интересами и потребностями людей и пр.

Развитием эволюционистских представлений о закономерностях исторической динамики культуры в середине XX – начале XXI веков стали: социальная синергетика, теория модернизации, мир-системный подход, отдельные направления постмодернизма, а также французская историческая школа «Анналов».

Социальная синергетика возникла одновременно как в гуманитарных науках, так и в исследованиях по общей синергетике и начала использовать синергетические теории самоорганизации сложных систем в изучении социального и исторического развития общества и культуры. Подобные взгляды отличают поздние работы М.С. Кагана [183; 184], а также труды Н.С. Розова [555–557], А.П. Назаретяна [292; 296], В.В. Васильковой [87; 88], О.Н. Астафьевой [29; 30] и др. В русле этих идей ученые осуществляют и интересные опыты использования математических моделей в изучении общественных процессов: С.П. Курдюмов [196; 259], Г.Г. Малинецкий [254], Л.Е. Гринин [114; 116], Н.Н. Крадин [227] и др. В рамках этого направления изучаются закономерности социокультурной самоорганизации общества как системы открытого типа, и в какой-то мере проблемы культуры как одного из механизмов ее саморегуляции.

Теории модернизации представляют собой примеры применения основных эволюционистских принципов к исследованию современной динамики общества и культуры и предсказания их дальнейшего развития. Здесь выделяются три направления, уже оформившиеся как самостоятельные школы современных общественных наук:

• концепции социокультурного развития индустриального общества: Р. Арон [478; 479], У Ростоу [795], Дж. Гелбрейт [623], С. Эйзенштадт [588; 589], Д. Медоуз [746; 748] и др.;

• теории постиндустриального развития: А. Турен [830],

З. Бжезинский [542], Д. Белл [509], Ж. Фурастье [610], Э. Тоффлер [828], Ф. Фукуяма [620], В.Л. Иноземцев [176] и др.;

• теории информационного общества: Е. Масуда [733], Дж. Нейсбит [757], М. Маклюен [741; 742], М. Кастельс [547] и др.

Очень серьезные позиции в современной науке за последние десятилетия завоевал мир-системный подход и его основные концепции, изложенные в работах Ф. Броделя [535–538], А.Г. Франка [611], И. Валлерстайна [842; 843], А.В. Коротаева [214; 215] и др. Здесь социокультурная эволюция рассматривается в наиболее обобщающем ее понимании, как сложение и функционирование целостной системы социальной жизни на Земле, незримо интегрирующей в некоторую глобальную общность всю совокупность отдельных локальных образований – народов, цивилизаций и т. п.

В русле постмодернистского направления современной науки и его ключевой познавательной проблемы, которую я позволю себе обобщить в определении «культура как власть, как инструмент социального контроля над человеком», вопросами теории исторического развития общества и научного знания о нем в наибольшей мере занимался М. Фуко (происхождение отдельных социокультурных явлений и «археология современности» – 603–605; 607), а также в каких-то пределах Ж.Ф. Лиотар (проблема «метанарртива» – 725) и Ж. Бодрийяр (теория симулякра как заполнителя гиперреальности – 497; 499).

И, наконец, в этом ряду нельзя не упомянуть французскую историческую школу «Анналов», теоретические разработки которой выдержаны в русле эволюционного подхода к истории и ориентированы на понимание культуры не как собрания уникальных шедевров, а как истории социальной повседневности, образа жизни людей той или иной эпохи: М. Блок [521], Л. Февр [600], Э. Ле Руа Ладюри [699; 700], Ф. Арьес [477], Ж. Ле Гофф [696–698] и др.

Все перечисленные направления исследования истории общества и культуры объединяет принципиальный подход к истории как процессу развития, эволюции, движения от более простых состояний к более сложным, от ограниченных функций к универсальным, от единичного к типичному и т. п. Они объединены стремлением рассматривать всю культуру как универсальную модальность коллективной человеческой жизни.

Принципиально противоположным направлением исследований исторической динамики культуры является цивилизационизм. Для сторонников цивилизационного подхода никакой единой культуры нет, и не может быть ни на каком уровне теоретического обобщения. Существует множество разных цивилизаций и этнических культур, каждая из которых автономно решает свои исторические задачи и обладает уникальным своеобразием. Специфика культурного своеобразия каждого народа и утверждение его полной самодостаточности и ценности является основным проблемным полем цивилизационных исследований. Главная аналитическая задача подобных исследований – показать, что цивилизации автономны и вполне эффективны в своей исключительности, и их уникальность никоим образом нарушать не следует. Каждая цивилизация идет своим путем.

Вопрос о культурной динамике рассматривается цивилизационистами в полном соответствии с описанным мировоззрением. Каждая цивилизация развивается самостоятельно, но не линейным образом, как это представляют эволюционисты, а циклическим, проходя определенный жизненный круг от возникновения до гибели. История цивилизаций по существу сопоставляется с циклом жизни биологических организмов: рождение, детство, зрелость, старость, смерть; и историческая динамика культуры фактически сводится к этому. Прогресс возможен только в пределах автономного жизненного цикла каждой цивилизации^[7].

Хотя представления, характерные для цивилизационного подхода к истории культуры, встречаются и у мыслителей прошлого – они явственно видны в трудах Дж. Вико [839] и И.Г. Гердера [657], но в более или менее системном виде эти представления впервые были сформулированы в 60-х гг. XIX века русским мыслителем Н.Я. Данилевским [133]. Почти одновременно подобные идеи начал развивать немецкий философ О. Шпенглер [813], а затем английский историк А. Тойнби [834]. Эти авторы составили когорту «классических» цивилизационистов. Вместе с тем следует подчеркнуть, что в течение XX века цивилизационная теория развивалась преимущественно в российской науке. Сначала это было интеллектуальное течение «евразийцев» – философов, географов и историков в русской белоэмигрантской среде [402; 90; 362 и др.], затем эстафету построения цивилизационных теорий подхватил Л.Н. Гумилев [123; 124]. В это же время циклическую модель культурного развития (хотя и не вполне цивилизационистскую по свой идеологии) разработал живший в Америке русский ученый П.А. Сорокин [810]. В течение 90-х гг. XX века в России число сторонников цивилизационного подхода к истории заметно возросло: Б.С. Ерасов [154; 156], Ю.Б. Яковец [467], Е.Б. Черняк [445], А.Г. Дугин [149; 150] и др. В отличие от апологетов эволюционных теорий, ориентированных на идеи прогрессивного развития общества, сторонники циклических теорий в большинстве своем (пожалуй, за исключением П.А. Сорокина) являются выразителями консервативно-фундаменталистской интерпретации истории.

Одновременно нужно помнить о том, что далеко не все ученые, употребляющие термин «цивилизация» и даже пишущие о цивилизациях как историко-культурных явлениях – например, Ф. Бродель [540], С. Хантингтон [664] и др., – в своей мировоззренческой трактовке исторической динамики культуры стоят на позициях исторического циклизма. Вообще в западной науке термин «цивилизация» необычайно распространен, однако там совершенно не авторитетны циклические теории цивилизаций, которые оказались специфичными именно для российской науки (ее консервативного крыла).

Еще одним направлением теории исторической динамики культуры является диффузионизм. Он возник в начале XX века в основном в недрах австро-германской научной традиции. Диффузионистские исследования посвящены главным образом проблемам пространственного распространения культуры. С их точки зрения ключевые культурные и технические новации появляются на Земле, как правило, в каком-то одном определенном месте, а затем уже распространяются по миру, будучи передаваемыми как эстафетная палочка от цивилизации к цивилизации. Диффузионисты по существу признают межкультурные коммуникации главным механизмом, способствующим прогрессивному развитию общества и культуры. Основными корифеями этого течения были: Ф. Ратцель [784], Л. Фробениус [618; 619], Ф. Гребнер [659; 640], У Риверс [789] и др. Позднее идеи диффузионистов развивали О. Розеншток-Хюсси [794] и норвежский путешественник Т. Хейердал [658].

Значимым явлением в развитии теории исторической динамики культуры явилась американская «Историческая школа» («Школа Ф. Боаса»). Ее отличала большая осторожность в построении теорий, принципиальная неприязнь к «спекулятивному теоретизированию» и т. п. В целом «Историческая школа» также тяготела к взглядам диффузионистов и выделяемым ими основным факторам осуществления культурной динамики. Наиболее известными представителями «Исторической школы» были: Ф. Боас [525; 524], К. Уисслер [851], А.Л. Кребер [683–685], К.М. Клакхон [678; 679] и др.

Проводя обзор основных направлений теории исторической динамики культуры, нельзя не обратиться к творчеству авторов, принадлежавших к экзистенциалисткой направленности общественных наук XIX-XX веков. Экзистенциалистов отличало стремление не смешивать явления реальной жизни и технологии ее познания и описания. Процесс осознания человеком окружающей его действительности и его нравственного совершенствования рассматривался экзистенциалистами как «смысл истории». К этому кругу исследователей, затрагивавших вопросы теории истории и культуры, принято относить К. Ясперса [673], Н.А. Бердяева [51; 52], М. Мерло-Понти [749] и др.

Наконец, необходимо упомянуть ученых, которых не относят ни к каким школам, но которые оказали известное влияние на изучение истории культуры. Это, прежде всего, П.Н. Милюков [278] и Й. Хейзинга [666; 667].

В числе современных отечественных исследователей, затрагивающих проблемы теории исторической динамики культуры, помимо уже названных последователей тех или иных научных направлений, следует также выделить группу специалистов, исследующих национальную специфику российской культуры, которые не являются апологетами цивилизационных теорий, но тем или иным образом стремятся к построению «отдельной» российской теории истории культуры – А.С. Ахиезер [34; 35], В.А. Щученко [460; 461], И.В. Кондаков [204; 205], И.Г. Яковенко [465; 466] и др.

Следует заметить, что некоторые направления изучения культуры, такие как функционализм, структурализм, постструктурализм исследуют явления культуры в их условном статическом, наблюдаемом состоянии и не уделяют сколько-нибудь существенного внимания проблемам ее исторической динамики. Поэтому труды корифеев этих направлений не рассматриваются в настоящем обзоре.

Таким образом, перед нами выстраиваются несколько подходов к сущности исторической динамики культуры и ее движущим силам:

• культурная динамика детерминирована интенсивностью процесса усложнения технологий, форм и структур социальной деятельности в ходе истории и направлена на прогрессивное развитие общества (на этой позиции стоят: эволюционизм, синергетика, теория модернизации, мир-системный подход, постмодернизм, школа «Анналов»);

• культурная динамика заключается в реализации самодостаточности локальных цивилизаций и прохождении ими положенных «возрастных» этапов существования (эту позицию отстаивает цивилизационизм);

• культурная динамика осуществляется по мере интенсификации межкультурных коммуникаций (эту позицию отстаивают диффузионизм и в какой-то мере «Историческая школа»);

• культурная динамика связана с процессом нравственного совершенствования человека и общества, с развитием и углублением самоопределения и самоосуществления человека в мире его социального Бытия (это точка зрения экзистенциалистов).

* * *

В ситуации такого разброса мировоззренческих и научных позиций по отношению к феномену исторической динамики культуры, мне, как автору настоящей книги, необходимо самоопределиться в том, к какой из описанных концепций я в той или иной мере присоединяюсь, или же я имею собственный оригинальный взгляд на данный предмет, не соответствующий ни одному из описанных.

Сразу могу совершенно определенно сказать, что являюсь приверженцем эволюционистского понимания данного процесса. Я понимаю историю как линейное (хотя и вариативное по конкретным путям движения) развитие форм и способов коллективного существования людей и их деятельности от простых к более сложным, от монофункциональных к полифункциональным, от императивных к вариативным, от устойчивых к флуктуирующим, от иерархических к сетевым и т. п. Жизнь человеческого общества осуществляется в его социальном движении, заключающемся в последовательном развитии (развитие, рост, структурное усложнение – одна из форм движения материи). Само подобное движение называется словом «история», а усложняющиеся формы социального Бытия и деятельности людей называются словом «культура».

Иначе говоря, исторический прогресс имеет место, и он воплощается одновременно во многих взаимосвязанных аспектах человеческого Бытия:

• в возрастании технико-технологической сложности производственной и иной деятельности людей и обеспечения жизни общества,

• в наращивании объема научных и иных знаний,

• в усложнении форм интеллектуальной и образной рефлексии Бытия,

• в росте эффективности способов фиксации и передачи информации,

• в развитии форм социальной организации и методов регулирования совместной жизни людей,

• в эволюции программ социального поведения людей и т. п.

В этом социальном движении память о прошлом имеет в основном символическую ценность, хотя для человека она психологически важна. В современных условиях исторический социальный опыт уже малополезен практически; он превратился в чисто идеологическое явление и выполняет соответствующие функции в культуре. Но наука изучает прошлое затем, чтобы лучше понять, что нас ожидает в будущем, каковы тенденции исторического развития и его перспективы. Иначе такое знание теряет прагматический смысл и становится умозрительным (см. об этом также: Сокулер З.А., 2001).

Вместе с тем моя позиция по проблемам исторической динамики культуры отличается определенными особенностями. Она только в общих чертах солидарна с «классическим» эволюционистским догматом – универсальной теорией развития, обусловленной процессом адаптации к непосредственным условиям существования. Адаптация, на мой взгляд, – это лишь одна из задач социального развития. Но одновременно еще решаются задачи реализации потенциала человеческой личности, повышения эффективности деятельности, социальной модернизации как самоцели и др. Конкретно мои взгляды на данный предмет в той или иной мере синтезируют современные концептуальные интерпретации эволюционной теории:

• социальной синергетики (представление о культуре как о сложной саморазвивающейся социальной системе, являющейся высшей стадией эволюции поведенческих программ, по которым биологическими организмами реализуются формы коллективной жизни в условиях Земли, что осмысливается в рамках так называемой «Мегаистории»^[8]);

• теории модернизации (представление о культуре как о социальной технологии по организации и регуляции коллективной жизнедеятельности людей, эволюционирующей от элементарных форм к все более сложным – структурированным и специализированным, способной эффективно стимулировать человека к конструктивной социальной активности);

• постмодернизма (представление о культуре как особой форме власти общества над человеком, контролирующей его сознание и регулирующей его социальное поведение).

В целом мои научные взгляды по основным проблемам теории и истории культуры более или менее соответствуют характеристикам современной постнеклассической науки: междисциплинарность, парадигмальный тип научных обобщений, внимание к идеологической обусловленности теорий и целей осуществляемого познания и пр. [см. об этом: 388]. Таким образом, по своим научным ориентациям я отношу себя к направлению, которое следует назвать «постнеклассическим эволюционизмом» [29; 72]. Принципиальным концептуальным основанием этого направления является взгляд на историческую динамику культуры как на постепенную трансформацию общественных систем из состояния неустойчивого равновесия, при котором каждое колебание чревато падением, в состояние устойчивого неравновесия, при котором постоянные колебания являются условием устойчивости [см.: 101; 423]. Еще одним исследователем культуры, которого можно отнести к этому направлению историко-теоретического познания, является философ и теоретик культуры А.А. Пелипенко [см. его работы: 323; 324; 326].