6 апреля
Махачкала

– Как у вас тут вообще, спокойно? Не задирают приезжих? – поинтересовался Вова, с наслаждением выпуская в небо клуб табачного дыма и потягиваясь после полутора суток в поезде.

Иса, высокий и плечистый улыбчивый парень, с которым мы разговорились в поезде, а теперь ждали такси до Дербента, с сомнением посмотрел на собранные в хвост Вовины волосы, спускающиеся до лопаток.

– Не, у нас мирно. Хотяяяя… – протянул он, – такие прически не приняты, конечно.

– А, ну это не проблема – Вова приподнял кепку, спрятал под нее волосы и улыбнулся, как человек, только что получивший право входа (и, что еще полезней, выхода) в любую темную подворотню.

Махачкала встретила нас солнцем и непривычным для москвича в апреле теплом, но резво скрылась в дорожной пыли, которую поднял наш таксист и по совместительству горный гонщик.

Чтобы понять, какой русский не любит быстрой езды, достаточно доставить его на Кавказ и усадить в машину к местному водителю.

Вроде бы одинаковые на всю страну правила дорожного движения тут имеют свой особый колорит, пропитанный… ну, за неимением нужного цензурного слова, назовем это «отвагой». Так вот, колорит, пропитанный отвагой, в данном случае значит, что ехать по встречной полосе и разъезжаться с другими водителями в нескольких сантиметрах – это в порядке вещей. Никто даже не посигналит и не помигает фарами, крутя пальцем у виска. Вас не остановят за непристегнутый ремень. Думаю, даже наоборот, в глазах сотрудника ГИБДД вы скорее прочтете немой укор: «Ты че пристегнулся, девка што ле?» Получив очередную дозу адреналина от очередной упущенной возможности отправиться на тот свет, я отвлекся на мысли, что у нас там в культурной программе. Скоро мы должны прибыть в Дербент. Все мои знания о нем ограничивались парой строчек из Википедии и парой фотографий оттуда же. К счастью, у нас появился гид – Иса сидел на заднем сиденье вместе со мной и Вовой, одними бровями посылая беспечно расщебетавшейся с молчаливым водителем Насте знаки «молчи, женщина, соблюдай приличия». Настя их не замечала. Или игнорировала. Она попала в свою стихию. Мы с Вовой смеясь называли ее «менеджером по связям с общественностью», потому что мало кто умел так легко находить общий язык с самыми разными людьми.

На втором курсе института ее как будущего психолога ждала педагогическая практика. Но на дворе стояла весна, все цвело, Настя была влюблена. Словом, когда она вспомнила про практику, места остались только в туристическом лагере в Карелии. Настя не знала, где находится Карелия. И имеет ли это какое-то отношение к Корее. Из десятков пар ее обуви без каблука обходились только домашние тапочки. Она слабо представляла себе жизнь без ежедневного душа, длинных ногтей и макияжа. Но ничего не поделаешь. Запихав дешевый спальник и немного косметики в спортивную сумку, она поехала навстречу дикой природе.

Первый поход обычно у всех вызывает примерно одинаковые эмоции, которые можно выразить фразой: «Я туда больше ни ногой». Промокшая, замерзшая, заболевшая, искусанная насекомыми Настя хотела бы сказать что-то подобное, но… ее ждала вторая смена.

И там все переменилось. Настя с удивлением обнаружила, что стала опытным туристом. Что за первый заезд она успела не только возненавидеть все вокруг, но и многому научиться. И случилось страшное – она начала получать от этого удовольствие. Это был последний год, когда Настя носила длинные ногти.

Начался новый учебный семестр. Услышав, что однокурсник Вова рассказывает, как сходил летом в Хибины, она подошла к нему со словами: «Слушай, это здорово. Ты зови, когда соберетесь куда-нибудь». Постепенно сменился весь гардероб. Она открыла для себя походы, горы, путешествия автостопом. И вот спустя несколько лет оказалась в машине, едущей из Махачкалы в Дербент.

Домики вдоль обочины стали попадаться все чаще, затем побежали сплошным потоком, и наша не в меру отважная машина, миновав арку в древней стене, въехала в исторический центр. Про статую Христа в Рио- де-Жанейро говорят, что она будто обнимает город. С дербентской крепостью Нарын-кала примерно так же, только слово «будто» будет лишним – когда-то две стены спускались от нее к самому морю и уходили в воду, умещая между собой все поселение и образуя гавань. Таким образом перекрывался самый узкий участок между морем и горами, и любой желающий попасть с севера на юг и обратно непременно проходил через Дербент. Поэтому чуть ли не каждый народ для этого города использовал свое название, будь то грузинское «Дегвис кари», тюркское «Демир капы» или еще что, почти всегда в дословном переводе фигурировало слово «ворота». Арабы вон вообще говорили «Ворота ворот». Сейчас одна из стен сохранилась практически полностью, другая лишь фрагментами, да и город разросся. Но все равно, въезжая в старую часть, чувствуешь себя в защитных объятиях цитадели. Только оказавшись чуть позже на ее стенах, ощутив под пальцами теплые камни, взглянув на море – только тогда я и начал осознавать, какое безумство мы затеяли, как далеко от дома мы собрались забраться. Даже Дербент вдруг ощутился мне этакими дальними берегами, а ведь на долгое время это были самые близкие «дальние берега».

* * *

Иса резко схватил Настю сзади. Она попыталась вырваться, дернулась раз, другой – без толку. Не глядя пнула его ногой – не попала. Неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы не прозвучал гонг. «Нет, драки это не мое», – заявила Настя, меняя джойстик на кальян. Следующим пытаться отнять у Исы виртуальный титул чемпиона боев без правил вызвался Вова. Мы полулежали за низким столиком, уставленном чайными чашками и блюдцами с конфетами, наполняли комнату ароматным дымом и, пока Иса влегкую метелил по очереди наших неуклюжих бойцов, слушали о местных обычаях. Речь зашла о свадьбе.

– У нас не принято, чтобы девушка давала свой телефон, поэтому, когда парень решает жениться, первое, что он делает, – выясняет, где девушка живет. Потом туда отправляются родители, чтобы обо всем договориться. Дальше, если парень девушке тоже нравится и родители не против, то пара начинает общаться. Не гулять вместе, а там в кафе, например, сидят. И обязательно присутствует кто-то из родственников девушки, обычно брат. Потом они могут куда-нибудь вместе сходить пару раз, но тоже, конечно, с братом.

– М-м-м… а как же… кхм… пардоньте… – задала Настя интересующий нас всех вопрос.

– А «пардоньте» только после свадьбы – рассмеялся Иса. – Так вот, погуляли, значит, они пару раз. После этого снова к родителям девушки идут родители парня – с ними передается кольцо. Ну а сама свадьба играется два дня – сначала в доме невесты, потом у жениха.

* * *

Гостиничный номер слегка покачивался – слишком много за этот вечер было выкурено кальяна. Я подошел к открытому окну вдохнуть свежего воздуха. Нарын-кала возвышалась передо мной, еще более величественная в своей подсветке за погружающимся в сон городом. Теплый ветер, запах моря. Шестое апреля. Назавтра нам предстояло продолжить свой путь на юг.

7 апреля
Российско-азербайджанская граница

Пока офицер изучал мой паспорт, я разглядывал обстановку. Небольшая комнатка, широкий стол, какие-то картотечные шкафы. Маленькое прямоугольное окошко под потолком казалось создано не для доставки внутрь солнечного света, а исключительно для демонстрации метровой толщины стен. За одной из них находилась комнатка еще чуть меньше, а в ней три повидавших жизнь стула, семья из Азербайджана и Вова с Настей. Чтобы содержимое оставалось неизменным, у двери дежурил солдат. Этот бонусный уровень российско-азербайджанской границы открылся нам благодаря наличию в паспортах иранских виз.

Потеряв наконец интерес к документам, владелец кабинета поднял на меня темные глаза. Он сам под стать декорациям – среднего возраста, среднего роста, одет в штатское. Встретишь такого на улице, примешь за кого угодно – хоть слесаря, хоть менеджера.

– Носите нательный крест? – поинтересовался «менеджер».

Уже второй раз за последний час мне задали этот вопрос. Первым был пограничник на контроле. Он улыбался и спрашивал будто бы не всерьез, но долго изучал паспорт. Время шло, а очередь не двигалась. Вова и Настя тоже застряли на проверках. Отложив в сторону документы и не утратив дружелюбного выражения лица, пограничник попросил немного подождать. Вскоре нас повели через двери, лестницы и коридоры в маленькое полуподвальное помещение, откуда стали по одному приглашать в этот уютный кабинет.

И вот снова вопрос про нательный крест. Как известно, на террористов он действует так же, как на вампиров, заставляя незамедлительно самовоспламеняться, потому если гражданин оборудован крестом, отчизна может спать спокойно. Если вместо него идет пояс шахида, то тут тоже плюс-минус понятно. У меня, как назло, ни того, ни другого. Значит, случай непростой.

Беседа продолжалась какое-то время вопросами о работе, месте жительства и родственниках, после чего меня отправили обратно, а на «расстрел» пригласили Вову. Дело затягивалось. Кажется, мы торчали тут уже часа полтора. Выбор развлечений за решеткой невелик.

Если не хочешь качаться как сумасшедший или набивать партаки с куполами шариковой ручкой, остается только писать блюзы.

Я как раз подыскивал подходящую рифму к слову «усы», когда Вова вернулся и предложил валить. Как выяснилось буквально через минуту, план побега не предусматривал подкопов и напильников в выпечке, да и в целом не был даже планом побега. Просто когда офицер из соседней комнаты сказал Вове, что тот может идти, он имел в виду «идти обратно в КПЗ». Это объяснил преградивший нам путь боец.

Писать блюзы – одно удовольствие. Из четырех строчек три – повтор первой, с разными подвываниями. Я уже всерьез задумался о «Грэмми», когда дверь открылась и все тот же боец сообщил: «Свободны». Через десять минут мы покинули Отечество.

* * *

До Баку добрались к вечеру. В течение дня от нашего несостоявшегося вписчика пришло несколько СМС: сначала он извинялся, что не смог нас принять. Потом писал, что попробует сейчас уехать из Карабаха, чтобы помочь нам обустроиться, и в конце – что уехать ему не разрешают. Большой проблемы, впрочем, не возникло – мы нашли кафе с интернетом, а немного погодя и недорогой хостел. Пока суд да дело, опустилась ночь. Зажглись миллионы огней. Стеклянные небоскребы, ослепительно сиявшие днем на жарком каспийском солнце, ночью остались столь же яркими, заменив блики на изображения. Новая визитная карточка города – расположенные на холме «Пламенные башни». Три высочайших здания страны, возвышающиеся над старыми постройками исторического центра. Смотришь на них при свете дня и гадаешь (еще не зная названия), что за странная форма? Что это, лепестки цветка? А может быть, паруса? Но ночью сомнений нет – на покрывающих стены экранах вспыхивает огонь, и три этих огромных языка пламени представляют собой зрелище поистине завораживающее.

В этот момент можно почувствовать себя Марко Поло – тот тоже, побывав в Азербайджане, писал про горящую гору. Она, кстати, недалеко – что-то около тридцати километров от Баку. Посмотрим на нее завтра.

8 апреля
Баку