– Ну да. Твари еще те. Прыгучие, с крыльями, летать могут, если хорошо подкрепятся. Рожки у них небольшие на голове. С наростами. На антенны похожи. Их сначала рангуны нашли, на второй планете Тау Весов. Думали, вымерший вид. А потом вдруг живые появились. Как их там в новостях называли? Трапторы?

Диана ахнула.

– Трапторы?! Да ведь с ними была страшная война сто с лишним лет назад! Миллионы людей тогда погибли, а трапторов, говорят, вообще перебили чуть ли не всех. Мы по истории изучали. С тех пор они людей ненавидят.

– Ну, когда это было?! А сейчас их козлиная планета под протекторатом. Стерилизованные нашим секретным оружием козлы доживают свой век где им нравится. У нас гуманистическая цивилизация, так ведь, детка?

Татьяна почему-то нехорошо усмехнулась.

– А я бы их всех замочил, – простодушно заявил Вова. Голубые глаза его грозно сверкнули. – Нам на малолетке тоже страшные истории о них рассказывали. Они живут по триста лет и размножаются яйцами.

Мокрый окинул его презрительным взглядом.

– А почему я про них ничего не слышал?

– Не знаю. Только точно ребята уверяли, что они откладывают яйца. По тысяче штук за раз. И из каждого яйца может вылупиться стрекозел, который живет триста лет. Вот и посчитайте, с какой скоростью они множатся? Были бы у них звездные корабли чуть получше да оружие помощнее нашего, вся Галактика уже была бы под ними. Но мы их вовремя остановили. Хлоп – и ни одного козла. Точнее, кое-кто остался, но я не думал, что они на Земле отираются. Если Татьяна не врет. Не врешь?

– Зачем мне врать, дурень ты безмозглый, я его своими глазами видела, как тебя сейчас. Нет, по улицам-то он, конечно, в шляпе ходит. Стесняется башки своей лысой и рогатой. Но у меня, когда был, шляпу снял. Молчаливый такой. Сидел вот в этом кресле и только глазами красными вращал…

– В этом?! – Мокрый брезгливо поморщился. – Ладно, ребятки, по мне, хоть он стрекозел, хоть самый борзый рангун – если на дело соберется пойти, я его кидать не стану. Лишь бы он, сволочь рогатая, косяков не напорол. Тогда я ему быстро рога пообломаю. Смотри, Татьяна, что мы хапнули в богатой хате!

Мокрый бухнул на стол пачку чертежей.

– Что это?! – Хозяйка дома углубилась в изучение бумаг, не забывая попыхивать сигаретой. – Дипломные работы нищего студента?

– Чертежи Центробанка. Вся подземная начинка Кремля.

– Да ну, – Татьяна недоверчиво уставилась на краденые схемы. Затем сообщила, просияв: – Ну, ребята, считайте, сотню тысяч мы уже заработали. Козлик заплатит.

– С чего ты взяла? – проворчал Мокрый, недовольный местоимением «мы», которое показалось ему крайне неуместным.

– Да с того, что, сдается мне, за этими чертежами он и охотился. Предлагал Овощу и Косому с ним идти – все деньги им, а бумаги – ему. Потом даже пятьдесят тысяч им сулил – сверху. Только Овоща на краже чемодана из «Ячменного колоса» взяли. Тут и пришлось им всем на дно залечь. Потому как Овощ расколоться мог.

– На дно?! И где то самое дно находится?! Отыскать их сможешь?!

– Через кое-каких других знакомых, наверное, смогу. Но им надо будет ручку позолотить, так не скажут.

– Какие все возмутительно алчные вокруг, – посетовал Мокрый. – Никто слова лишнего не скажет, пока ему ручку не позолотишь. А если я ту ручку того… отделю от туловища. Скажут?..

Хозяйка отрицательно покачала головой.

– Ладно, забирай золото, Татьяна. И пусть твои люди выведут нас на козла с Борзым.

– Борзо, – уточнила хозяйка дома, провела рукой над поверхностью стола, и слиток испарился, как по волшебству, – и, кстати, козла лучше не называть козлом. Мне кажется, он очень этого не любит.

– Вот видишь, Вова, – Мокрый засмеялся, – никто не любит, когда их зовут козлами, даже козлы.

– Известный факт, – откликнулся тот.

– Так, Танюша, когда мы сможем увидеть эту сладкую парочку? – перешел на деловой тон Мокрый.

– А это уже не от меня зависит, милый. Я переговорю с нужными людьми, а они объявят.

– Ладно, будем ждать, пока они объявят. По мелочи пока поработаем, – бандит обернулся к Диане, – надо тебя в деле проверить, крошка. Хочу понять, сработаемся мы или нет.

– В каком деле? – насторожилась девушка и пожалела, что пистолет остался в рюкзачке, а рюкзачок, хоть и под рукой, застегнут на молнию. Что еще удумают эти уголовники?

– Мы тебя в первый раз сегодня встретили. А вдруг ты в последний момент начнешь мандражить не по теме и этим нам все дело залажаешь. А дело крупное. Я вот что думаю… Давай-ка подломим какую-нибудь лавчонку. И деньжат немного срубим. И на тебя в деле посмотрим.

– Только не в Электростали, – вмешалась Татьяна.

– Не волнуйся, дорогуша. Что мы, порядков не знаем?! Улетим подальше. И там дело обделаем. Нас уже не двое, а трое. Все надежнее.

– А она? – Диана кивнула на хозяйку квартиры.

– Танюха на скоки не ходит, – пояснил Мокрый строго, – потому что сидит на хазе. И всегда гостям рада. Наседка она. А не воровка. Так, Татьяна?

– Хорошим гостям я всегда рада, – уточнила та, – а оборванцам, неудачникам и лохам – нет.

– Не переживай, – сквозь зубы проговорил Мокрый, – будут деньги. Дай только время. Фишка пока криво у нас ложится. Но все впереди…

Тренькнул и замолчал звонок. И следом сразу послышался требовательный стук в дверь.

– Кто это ломится? – удивился Вова. – Ты гостей ждешь?!

– Может, и пришел кто, – Татьяна пожала плечами.

Мокрый, ни слова не говоря, выхватил пистолет, кивнул хозяйке – мол, пойдем вместе.

– Кто там? – крикнула Татьяна.

– Водопроводчик! – послышался требовательный голос. Стук повторился. – Краны пришли осмотреть!

– А мы не вызывали, – прошептала Татьяна, сделав страшные глаза. Чтобы водопроводчики так ломились в дверь?

Мокрый распахнул дверь ударом ноги – так, что стоящий на лестничной площадке получил сильный удар и отлетел на ступени. Там его настиг разъяренный бандит, ударил в живот, сгреб за воротник.

– Живо отвечай, кто ты такой, гад?!

– Эй, что там происходит?! – послышался голос с верхних этажей, по лестнице загремели шаги.

– Иди сюда, гнида, – Мокрый втащил избитого в квартиру, с силой захлопнул дверь.

Татьяна стояла рядом, с самым недовольным видом. Даже сигарету потушила в стоящей в прихожей пепельнице. На своей жилплощади драк и стрельбы она не терпела.

– Это кто такой? – спросил Мокрый угрожающим тоном.

– Нос, – ответила женщина после секундной паузы, – дурачок один, пошутить любит… Метростроевец.

– Кто?

– Ну работал по прокладке метро у нас. Потом выгнали его за драку. Вот он и промышляет по мелочи, и шутки шутит.

– Я смотрю, он не только пошутить любит, но и пошмалять, – ответил Мокрый, вынимая из-за пояса избитого пистолет. – Ты с чем пришел? Откуда взялся?!

– Солнцевский я, – смекнув, с кем имеет дело, заговорил тот. – Мишку Меченого знаешь?

– Не надо его больше бить, – быстро сказала Татьяна, увидев, как заходили скулы на лице старого бандита. – Забредает он ко мне иногда – пьянящих колосков купить.

– Продаешь, вот и хожу, – проворчал Нос. Он начал потихоньку приходить в себя. Распрямил сутулые плечи. На лице появилось дерзкое выражение. – А чего?! Я плохого не делал.

– В магазине он колоски купить не может? – поинтересовался Мокрый.

– Да как же он купит? – Татьяна всплеснула руками. – Сам подумай. Они же на Земле вне закона. Вот я и приторговываю. И людям радость, и мне выгода. От вас когда еще денег дождешься – все больше по мелочи работаете.

Мокрый пригляделся к гостю повнимательнее. На вид тому и правда было не больше пятнадцати. На худом лице выделялись скулы и большой костистый нос, за который он, должно быть, и получил кличку. Голову украшали также два больших лохматых уха, выдавая в нем представителя расы таргарийцев.

– И что с тобой теперь, фраерок солнцевский, делать?

– Я не фраерок, – неожиданно обиделся Нос. – Ты, папаша, хоть и крутой, но за базаром следи. А то я не посмотрю…

Татьяна охнула, ожидая самого ужасного. Но Мокрый, вместо того чтобы двинуть наглеца в ухо, неожиданно проникся к таргарийцу симпатией, почти ласково взял паренька за шиворот и втащил в гостиную. Тот исподлобья оглядел всех присутствующих, не поздоровался, но и на табурет не сел – так и остался стоять посреди комнаты, сутулясь. Но руки сунул в карманы, и глаза оставались колючими. Как у лемурианского тушканчика, если его несколько дней не кормить.

– А ты знаешь, на кого тянешь? – строго поинтересовался Вова.

– А что? Я по понятиям. Откуда я знал, что у вас тут сходняк?

– На астероидах чалился? – поинтересовался Мокрый.

– Не, кто ж меня в пятнадцать лет отправит? Два года по малолетке.

– Это где?

– В лагере «Артек». Слыхал, зона такая в Крыму? Там море рядом, соленое, теплое. Перевоспитывают там таких, как я.

– Чего ж тебя не перевоспитали?

– Я под придурка закосил, меня и отпустили.

Мокрый ухмыльнулся.

– Оно и заметно. Все бы ничего, пацан, только тухло мне от того, что ты нас видел.

– Да я никому… Никогда!

– Это вы все так говорите, когда перо в ближайшей перспективе маячит.

– Возьмите меня в банду. Увидите, я вам пригожусь.

Тут опять подал голос Вова:

– В банду… Ты при первой возможности соскочишь, а нас продашь. И вообще, малолетки нам ни к чему.

– Мне уже двадцать три года, – возмутился Нос. – Паспорт могу показать.

– Паспорт подделать можно, – заметила Татьяна.

– Таргарийцы – они щуплые, пока молодые, – сказал Мокрый со знанием. – А потом сразу толстые и лживые. А вообще, Танюха, что скажешь о пацане? Как он тебе?

– Бывают и похуже, – отозвалась содержательница притона. – Вам решать.

– Давайте его возьмем в нашу банду? – Диана сидела как на иголках – ей было очень жалко щуплого таргарийца. – Вы же сами говорили, что нужно больше народу?

– Возьмите меня, – жалобно попросил таргариец. – Я ловкий.

– Умирать никому не хочется, – задумчиво проговорил Мокрый. – А ты сейчас близок к этому, пацан, ой как близок… Но как я могу быть уверен, что ты нас не заложишь?

– Да у меня мечта – прибиться к настоящей банде. Что я один могу? Ну киоск бомбану или фраера в подъезде подстерегу… А у вас – большие дела делаются. И потом с авторитетными бандитами всегда лучше, чем самому.

– Ладно, потрешься с нами, я на тебя погляжу, – процедил Мокрый. – В учениках у меня будешь, но доля твоя половинная, учти.

– Да согласен я…

– Что-то слишком быстро согласился… Ну ладно. Если что, я тебе лично кровь пущу. И волыну пока тебе не дадим. Потому как веры у меня тебе нет.

– Хорошо. У меня кинжал есть, – Нос извлек из кармана нож, нажал на кнопку, лезвие выскочило с сухим щелчком.

– А чего не достал, когда я тебя лупил? – поинтересовался Мокрый.

– Не успел, – таргариец склонил голову.

– Не успел, и хорошо, – назидательно заметил Мокрый, – а то я тебе это перо загнал бы прямо в глотку. Спрячь-ка пику. Спрячь, я говорю.

Нос покорно сложил нож и убрал в карман.

– Давайте поедим, что ли… – предложила Татьяна, удовлетворенная тем, что все обошлось и в ее квартире сегодня никого не убили – значит, не придется расчленять труп в ванной комнате и копать очередную яму рядом с мусорной кучей…

– Диана, поможешь накрыть на стол, – распорядился Мокрый, – Вова, сбегай за пузырем. Познакомимся с пацаном. Поглядим, кто он такой, этот Нос с ушами.

– А вас как называть? – поинтересовался тот, шмыгнув носом.

– Я – Сева Мокрый. Слыхал о таком?

– Нет.

– Надо же… Какого-то Мишку Меченого знает, а меня нет. Запомни Севу Мокрого. Будешь потом друзьям рассказывать, гордиться, что судьба нас свела. Кореша моего кличут Вовой. Просто Вова, и все.

– А эту цыпочку как зовут?

– Эта цыпочка сегодня человека чуть не убила за меньшее, – отозвался Вова, – так что выбирай выражения. Если, конечно, жить не надоело.

Нос глянул на Диану с уважением.

– Снегуркой ее зови, – разрешил Мокрый, – или Снегурочкой. Как больше нравится. А вообще, меньше знаешь – крепче спишь, Нос. Сам ты в чем специалист? Подозреваю, что ни в чем, но спросить не помешает.

– Ну могу киоск подломить, кассу в магазине взять… – подумав пару секунд, поделился таргариец.

– Когда кассирша отвернется? Это не умение, дружок, и никакой не профессиональный навык. Я тебя о технике спрашиваю. Что ты действительно хорошо делаешь?

– Стреляю неплохо.

– Думать надо, а не стрелять. Щипачом не был? Медвежатником?

– Нет… Я только в Крыму на метростроевца учился. Меня там полтора года подряд напрягали – заставляли туннели в Медведь-горе рубить. Так что я со скалорезной техникой неплохо управляюсь. Но это ведь не та тема?

– В жизни все может пригодиться, – назидательно заметил Мокрый. – Ладно, не тушуйся, пацан. Убивать пока не стану. Мамка тебя домой ждет?

– Не, я один. Детдомовский.

– Это хорошо. И даже очень хорошо – для нашего дела.

– Для какого дела? – насторожился Нос. – Меня все равно будут искать.

– Да не бойся так! – рассердился Мокрый. – Трусливый ты, как я погляжу. Сказал, мочить тебя не станем. А мое слово – закон.

Женщины быстро накрывали на стол. Поначалу поручение показалось Диане обидным, но потом она решила, что если суровая хозяйка дома, ни на минуту не расстающаяся с сигаретой, не видит в этом ничего зазорного, то и для нее нет никакого позора в кухонной возне.

На скатерти появилось большое блюдо салата из репчатого лука и огурцов, вареная картошка, мелко нарезанный сервелат и докторская колбаса, сыр и последней – запеченная в духовке курица с грибами.

– Ну вот, с голодухи не подохнем, – обрадовался Нос.

– Да это просто пир какой-то, – заметил Мокрый. – Ждала нас с победой, Татьяна?

– Ждала, – сухо ответила женщина. – Я в тебя верю, Мокрый. Уедем потом с тобой в Баранбау? Когда куш сорвем.

– Это из Москвы-то? – удивился старый бандит. Видно было, однако, что предложение ему очень польстило.

– Да что тут… Холодина полгода, и зеркала орбитальные не помогают. Только и названия, что столица. Даже моря нет.

– А я в Баранбау прежде не бывал… Ладно, поглядим, что да как.

Тут на пороге наконец появился Вова, в пластиковом пакете которого звякали бутылки.

– Еле допер, – сообщил он. – Две водки, два вина и четыре пива.

– И куда нам столько? – удивилась Диана.

– А сколько же? – спросила Татьяна. – Старый русский расчет – бутылка водки на мальчика, бутылка вина на девочку. Этот, ушастый, за мужчину не катит. Но и не девочка, опять же. Так что пиво – ему в самый раз.

– Нет! Пиво – мне! – воспротивился Вова. – Я водку как-то не очень!

– Пить будем все, – охладил его пыл Мокрый. – Тут тебе не кафе и не ресторан – пей и ешь что дают. Если хочешь стать правильным коском, делай все, как я.

Сказав это, он взял бутылку «Столичной», скрутил пробку и разлил в пять стопок, выставленных на стол Таней.

– Я никогда не пила водку, – тихо проговорила Диана.

– Все когда-то бывает в первый раз. Новая планета, новые люди, новые впечатления. Дернем! За успех нашего предприятия! До дна.

Выпили все, и Диана вынуждена была проглотить обжигающую жидкость. На вкус она была отвратительной, но послевкусие оставляла довольно интересное.

Мокрый, после того как выпил рюмку, только понюхал корочку ржаного хлеба, Вова сразу схватил кусок печеной курицы. Таргариец степенно взял маленький кусочек сервелата. Диана последовала его примеру. Как ни странно, ничего страшного в водке не оказалось. Ощущения были даже приятными…

– Закусывай, – приказала девушке Татьяна. – Мне тут пьяные бабы не нужны. Я сама во хмелю страшна!

Вова тонко хихикнул.

– Чего скалишься? – обиделась хозяйка дома.

– Да я же тебя во хмелю видел. Ничего страшного. Даже весело…

Готовила Татьяна отлично. Выпили еще раз, и еще. Курица как-то очень быстро закончилась, потом не стало колбасы и картошки. Но салата было вдоволь, оставался и сыр.

– Хорошо с вами, – заметил Нос. – Знаешь, папаша, я так рад, что ты меня пригрел!

Мокрый довольно хмыкнул.

– Что я ценю в людях… Ну и в таргарийцах, конечно, да во всех, будь ты хоть мохнатая сволочь – рангун, так это чувство благодарности. Без благодарности ничего нет. И преданность. Ты, пацан, если нас крепко держаться будешь – катер крутой купишь, дом, девочку себе ушастую найдешь…

– Да мне и землянки нравятся…

– А землянок не трожь, – ревниво глядя на таргарийца, заявил Вова. – Молод еще! – с этими словами он попытался обнять Диану за талию.

В другой раз Вова рисковал бы получить пулю или парализующий разряд, но после трех рюмок водки девушка была настроена менее агрессивно. Она просто ударила Вову в лоб – несильно, но вполне чувствительно. Вова отшатнулся и упал с табуретки, едва не опрокинув стереовизор.

– Так их, кобелей, – одобрила Татьяна. – Чтоб руки не распускали.

Поднявшись и устроившись на другом конце стола, Вова начал жевать салат, осторожно поглядывая на Диану. Спустя пять минут он тихо проговорил:

– А решительные девушки мне особенно нравятся, Снегурка! Я буду любить тебя до гроба!

Диана кинула в него ложкой, но промахнулась. Мокрый расхохотался.

– Ладно, ребята, пора спать! Мы с Татьяной займем спальню. А вот как разместить вас?

– Я займу маленькую комнату, – безапелляционно заявила Диана. – И кто сунется ко мне ночью, вышибу мозги. – Демонстрируя серьезность своих намерений, она вытащила из рюкзачка двуствольный пистолет и показала его остальным.

Таргариец умиленно вздохнул. Видно, ему тоже нравились решительные девушки.

– Нет, так не пойдет, – вскинулся Вова. – Кто будет спать с Дианкой, разыграем в карты.

– Ты что это?! – проговорила Татьяна. – Совсем стыд потерял?

А Диана даже ничего не сказала, только передернула затвор пистолета.

– Нет-нет, вы меня не так поняли… Я, например, не хочу… Я боюсь оставаться с ней в одной комнате. Забудешься – и поминай как звали. Но не будем же мы спать на одном диване с Носом? Как-то это неправильно выходит. А в маленькой комнате кровати две.

– И одна из них детская, метр длиной, – уточнила Татьяна. – В ней племянник мой спал, когда в гости приезжал.

– Вырос уже? – поинтересовался Вова.

– Да нет, какой был, такой и остался.

– Малыш еще?

– Карлик. Чалится сейчас на Бетельгейзе. За вооруженное нападение на инкассаторов.

Диана задумчиво крутила барабан револьвера. Щелк, щелк, щелк… Тонкие пальцы были сильными, и Вова смотрел на них с обожанием, представляя, как приятно прижать такую руку к губам…

– Да я могу домой пойти, – начал было Нос, но Мокрый прервал его:

– Перед скоком ты никуда не пойдешь, парень. Тут дело серьезное. Не думаю, что ты стукачок – если бы я так думал, тебя бы уже шинковали в ванной, но случается всякое. Так что ты будешь сидеть здесь до полного посинения.

– По… посинения? – снова испугался таргариец.

– То есть пока мы не сделаем то, что задумали, – уточнил Мокрый. – И у тебя выбор: спать в ванне – Татьяна даст тебе одеяло, или улечься прямо здесь, на полу.

– А почему я на полу?

– В чужой монастырь со своим уставом не лезут, парень. Я сказал: на полу – значит, на полу.

Вова довольно засмеялся: бугор к нему благоволил. Диван не придется разыгрывать и с кем-то делить.

* * *