Вдруг, слева, что-то громко хлопнуло и его окатил фонтан грязи. Генка вздрогнул, часто заморгал и повернул голову. Возле плеча лежала широкая доска.

Непонимающим взглядом он уставился на шершавую поверхность с трещинами, забрызганную серыми каплями. Жижа тем временем подобралась к груди, труднее становилось дышать.

Громкий нетерпеливый шепот донесся откуда-то слева. Генка устремил в ту сторону взор. В сумерках на каменной стене причала выделялось темное круглое пятно. «Оттуда»,– подумал Генка. Он слышал звуки, но совершенно не понимал их смысла. Тем временем топь постепенно проглатывала его и уже подбиралась к плечам.

Из темноты снова донеслось шипение. Затем послышалось нетерпеливое постукивание чего-то твердого по дереву. Генка, щурился, вглядываясь в черное пятно.

– Сволочь, хватайся, – прозвучал громкий раздраженный голос. Через мгновение от стены отделилась тень. Пригибаясь, балансируя руками, часто переступая, человеческий силуэт быстро двигался по доске к нему. По мере приближения незнакомец проявлялся, превращаясь в реальный образ.

Генка продолжал оставаться пассивным наблюдателем и даже тогда, когда небритая физиономия склонилась над ним и что-то стала громко отрывисто шептать, протягивая в его сторону руку. Без интереса он смотрел на суровое мужественное лицо, на мерцающие искорки в глазах, на голые мускулистые руки, на грубую одежду, накинутую на плечи как пончо и стянутую на поясе.

Крепкая пощечина немного привела Генку в чувства. Сознание стало проясняться и до него стали доходить слова незнакомца.

– …хватайся, давай, придурок. Чтоб тебя, – мужчина тряс перед его носом раскрытой ладонью.

Не дождавшись, встречного движения, он склонился, ухватил парня за воротник футболки и с силой потянул на себя, балансируя на доске. Над головой Генка слышал натужное кряхтение, проймы впились в подмышечные впадины, его тянули, а он смотрел, как доска под ногами незнакомца медленно вдавливается в жижу. Вот грубые, высокие ботинки до щиколоток скрыла серая грязь, вот она уже заливается через прорезь «язычка»….

Мужчина энергично тянул и одновременно с опаской смотрел по сторонам. Скоро Генка почувствовал свободу, словно вспороли шнуровку тугого корсета и он смог вдохнуть полной грудью. Нечаянный спаситель продолжал его вытаскивать из топи.

В какой-то момент давление ослабло. Генка с вопросом и мольбой поднял глаза. Повернувшись в пол-оборота, незнакомец, что-то вытаскивал из-за пояса. Миг, и рука взметнулась вверх, сжимая нечто, напоминающее кривую палку. В первое мгновение Генка подумал, что сейчас она с оглушительным треском обрушится на его макушку. Втянул голову в плечи и зажмурился.

Вдруг правая рука, все время сжимаемая «утопленником», словно этот недуг знаком ему с детства, получила свободу. Генка открыл глаза и обернулся. Отрубленная кисть «утопленника» болталась на его запястье, как уродливый нарост. От такой картины Генку передернуло, по коже пробежал озноб, он скривил жалостливую физиономию и простонал что-то не членораздельное.

Сильный рывок, еще рывок, швы затрещали. Генка ощутил, что оказался на поверхности и скользит на спине по грязи. На лицо, на глаза, на руки падали прохладные капли дождя.

Он повернул голову и увидел изъеденную сколами линию набережной, серый мрачный камень, зияющую провалами кованую ограду.

Существо появилось на пирсе внезапно. Оно было размером с ротвейлера и быстро двигалось. Массивную голову венчали узкие длинные уши. Они стояли торчком, находились близко друг к другу, и сначала показались Генке рожками.

Голова, с жабьим подбородком, с выступающей вперед огромной челюстью, минуя шею, сразу перетекала в мускулистый торс. Генку уже затаскивали в проем, когда он заметил, еще несколько подобных существ у края набережной. Они нервно суетились, то и дело замирали, куда-то всматривались.

Незнакомец грубо схватил его под руки, одним рывком втянул внутрь трубы, бросил на шероховатый холодный бетон и опустился рядом. В полумраке коллектора трудно было что разглядеть, зато отчетливо слышалось тяжелое и сиплое дыхание спасителя. Несколько минут они прибывали в полной тишине, только вдох и выдох, вдох и выдох…

Генка не заметил ту грань, когда стал постепенно приходить в себя и осознавать невероятную пугающую действительность. До его слуха донеслось далекое завывание.

– Ты, парень, главное не бзди, – вдох, – все нормально. Я тебе потом объясню, – вдох. – Главное запомни, здесь нельзя бояться, иначе нас засекут, – снова вдох. – Некоторое время, пока не пропитаешься, на тебя это действовать не будет, но все равно не очкуй, – опять вдох.

– Ты врубаешься о чем я говорю?

Шепот слышался рядом. Человеческая речь оказалась тем уступом, за который зацепилось истерзанное сознание Генки, соскальзывающее по гладкому склону страха и растерянности в пропасть безумия.

– Не совсем, – прошептал Генка. Он без предупреждения перенял манеру разговора незнакомца. Скрытность и осторожность мужчины передались и ему.

– Ну и ладненько. Все остальное расскажу по ходу. Надо поскорей от сюда дергать, – незнакомец еще не отдышался и воздух с шумом вырывался из груди.

– Идти можешь?

– Попробую.

Генка попытался встать. Его кроссовки, перепачканные в глине, проскользнули, и он упал на спину.

– Черт, – громко вскрикнул Генка. Он держал перед собой правую руку с вцепившейся в запястье отрубленной кистью утопленника. Только сейчас, когда упал, почувствовал некое неудобство. Левой рукой он вцепился в склизкий обрубок и изо всех сил пытался его отодрать.

– Тише, придурок, – зло зашипел незнакомец. Его ладонь, перепачканная в грязи, легла ему на рот.

– Чувак, у них еще и слух изумительный. Будешь орать, сдохнешь. Втыкаешь?

Не имея возможности ответить, Генка закивал головой. Рука, пахнущая тиной, отлепилась от его губ.

– У меня это, – Генка тихо простонал и вытянул вперед правую руку.

– Что это? – резкий шепот ковырнул темноту.

– Рука….

Генка едва не ныл. По всей видимости, мужчина уловил опасные нотки в его голосе.

– Блин, – с досадой процедил он, – что не можешь потерпеть? Что ты как, девка? Давай сюда.

Он обхватил крепкими пальцами протянутую руку. В какой-то момент Генке показалось, что спаситель, не мудрствуя лукаво, отрубит и его кисть тоже, к чертям собачьим. Несколько минут незнакомец ковырялся с «наследием» утопленника. Время от времени Генка приглушенно вскрикивал от боли, когда острый предмет в руке мужчины царапал кожу. Палец за пальцем мертвая хватка ослабевала. Наконец, Генка почувствовал себя свободным от «обязательств» перед умершим. Долго левой рукой растирал затекшее запястье.

– Теперь тихо встаем, ничего не боимся и идем за мной. Понял, телка?

Генка закивал головой.

– Не слышу.

– Да, – поспешил ответить он.

Они шли по покатому, неудобному для ходьбы дну коллектора. Иногда незнакомец останавливался и ждал Генку. Согнувшись, едва не задевая затылком свод трубы, Муханов медленно передвигал ногами. Он не мог окончательно прийти в себя и осознать происходящее с ним в полной мере. В голове роилась тысяча вопросов, на которые не терпелось получить ответы. Его разум постоянно срывался с грани реальности в бредовые топи. То и дело он ставил под сомнение ощущения от прикосновений ладоней к шероховатой холодной поверхности бетонной трубы, черноту, которая застлала глаза, тихие шаги впереди.

Порой казалось, что все это – сон. Сейчас откроит глаза, и кошмар растает, как утренний туман в лощинах под лучами солнца. Генка несколько раз крепко зажмуривался, а затем широко открывал глаза в надежде увидеть свою съемную квартиру, выцветшие обои, обшарпанную стенку шкафа, пятно на потолке, напоминающее козлиную голову.

Но каждый раз видел одно и то же – бесконечную черноту. Он вздрагивал, и чтобы как – то определить себя в пространстве оборачивался назад, где вдалеке за спиной мерцал серый пятачок уходящего дня.

Глава №4

От длительной ходьбы в наклоне у Генки разболелась спина. Поясница ныла, словно по ней хорошо прошлись ремнем. Бедра налились свинцовой тяжестью. В короткие привалы, разминая поясницу и ноги, он пытался выведать у незнакомца какую-нибудь информацию о месте, где оказался. Спаситель каждый раз пресекал его попытки предостерегающим,– «Ш-ш-ш» и он умолкал. Тяжелое дыхание и эхо капели заполняли черную тишину.

Генка пытался не отставать от шаркающих впереди шагов, в мыслях выстраивая более-менее уравновешенную архитектуру обоснования происшедшего. Начал он с конца. Последнее, что вспомнилось: сумерки, дождь, еще, бездомные собаки, кои в большом количестве бегают возле порта. Изменения происшедшие с квартирой, погодой, рекой и появлением утопленника он склонялся отнести в упрек своему психическому здоровью.

Он ковырялся в голове, пытаясь вспомнить события последних недель, студенческие вечеринки, тусовки: все выискивал момент, кода съел, курнул или выпил нечто, что вызвало такие катастрофические последствия.

Перед внутренним взором мелькали, пивные бутылки, банки, сигареты, лица… Генка остановился на Артеме. Он, пожалуй, один в их компании кто баловался травкой. Но, как не старался восстановить до мельчайших подробностей их отношения, ничего, что помогло бы вызвать подозрение или хотя бы намекнуть на употребление дури, в памяти не воскрешалось.

«Возможно, – Генка выстраивал версию, – под воздействием наркотика, непонятно каким образом попавшего в мой организм, у меня поехала крыша. Галлюцинации, которые начались ночью, продолжились чуть позже – утром. Со страха я выскочил из окна, добежал до пристани, там слетел с пирса. По великой случайности рядом оказался портовый рабочий, чистивший коллектор, он меня и спас. Этот мужик сейчас меня выводит по трубе наружу. Все объяснимо, – воспарял духом Генка, – надо только пошевелить мозгами. Не стоит ли заговорить с работягой, кстати, внешность его наверняка другая, чем нарисовало мое больное воображение, и выяснить подробности?».

Едва он открыл рот, как налетел на остановившегося спасителя.

– Тихо. Куда летишь? Держи дистанцию.

Генка отпрянул. Мужчина стоял и что-то двигал над головой. Глухой металлический скрежет наталкивал на мысль, что это чугунная крышка канализационного люка.

Болезненный серый свет пролился в коллектор. Рабочий уцепился руками за края чугунного кольца, подпрыгнул и в следующий миг перед лицом Генки мелькнули грубые ботинки на толстой подошве перепачканные илом.

При бледном сумеречном свете его версия посыпалась, как пепел с кончика сигареты. Лохмотья рабочего вовсе не походили на спецодежду. Еще эти ботинки…. Генка засомневался, что уровень бедности отечественного пролетариата настолько низок.

Муханов с опаской, словно черепах из панциря, высунул голову из чугунного люка и осмотрелся. Сгустившиеся сумерки щадили его запутавшееся сознание. Толком ничего нельзя было разглядеть. Противная морось заставили его поежиться, руки покрылись гусиной кожей.

– Давай, вылезай, – услышал он сверху настойчивый шепот спасителя.

Сбитый с толка Генка поспешил выбраться наружу. Получалось суетливо и неуклюже. С первой попытки ему это сделать не удалось. С тяжелым вздохом незнакомец наклонился и протянул перепачканную грязью ладонь. Муханов вцепился в нее обеими руками. Одним рывком тот вытянула его из бетонной кишки.

– Слушай сюда. Быстрехонько крутим ягодицами и главное, ничего не боимся. Ни-че-го-не-бо-им-ся, – по слогам повторил мужчина, глядя прямо Генке в Глаза. Иди за мной и не отставай, – шептал незнакомец в пончо с кривым ятаганом за поясом. Муханов успел рассмотреть оружие, которым, по всей вероятности, тот перерубал кости утопленнику.

– Еще помни – ни слова. Пикнешь, – мужчина проследил взгляд Генки и остановился на своем ятагане, – язык отрежу.

Генка поднял глаза, щеки его вспыхнули. Он уставился на незнакомца, стараясь определить, насколько серьезна его угроза.

– Усек?

Генка энергично закивал.

– Тогда в путь, дорогуша, и не вздумай отстать.

Мужчина развернулся и, пригибаясь, мелкой рысью побежал к зданию, которое выделялось черным силуэтом на сером небе. Генка не сразу обратил внимание, что в доме и вообще в округе, насколько хватало глаз, нет света, сплошная серость и чернота.

Он вертел головой по сторонам и в тоже время старался не отставать от ведущего. Даже в темноте надвигающейся ночи кое – что приоткрывалось его взору и заставляло одновременно удивляться и ужасаться.

Возникло ощущение, что он вернулся во времени назад, лет на пятьдесят, когда город лежал в руинах после гитлеровских бомбежек. Мимо проплывали полуразрушенные здания, искореженные металлоконструкции, взломанный и потрескавшийся асфальт, пни, торчащие из земли, словно осколки гнилых зубов, растянутые пружины алюминиевых проводов.

Незнакомец уверенно вел Генку, петляя между развалин, вдоль покосившихся сараев, по тесным заваленным битым кирпичом и прочим строительным мусором задворкам. Минут через пятнадцать они спустились в подвал трехэтажного здания, долго петляли в темном лабиринте, прежде чем снова выбрались наверх.

Мужчина подал знак «остановиться». У выхода из здания Генка видел его черный смутный силуэт в дверном проеме, согнутую в локте руку и поднятое вверх предплечье. Спустя несколько секунд тот махнул, показывая, что можно двигаться. Они вышли в беззвездную ночь. Где-то рядом, буквально за углом послышался жуткий вой. Существо, издающее его, то ли задыхалось, то ли захлебывалось. Звук вырывался из глотки булькающий и прерывистый. Генка вздрогнул и в страхе дернулся вперед, наступая на пятки поводырю.

– Ой, – Генка споткнулся и хотел извиниться, – про…, – начал он.

– Закрой пасть, – грубо пресек его незнакомец. Минуту они стояли на месте в напряженном молчании и прислушивались к звукам ночи.

Генка не видел, но слышал, как рядом что-то пробежало. Слышал, как когтистые лапы скребут асфальт и тяжелое сиплое дыхание. Невидимый хищный галоп скоро стих во мраке. Генка присел, стараясь быть как можно не заметнее. Может, это было бы и не так страшно, но в совокупности с булькающим завываниями, напряжением и настороженностью проводника, собака вырастала до размеров лошади и приобретала внешность свирепого монстра.

Наконец, мужчина шепнул, – идем, – и они осторожней, чем прежде, продолжили красться в ночи. Запомнить дорогу с множеством поворотов и изгибов Генке не удалось, в память врезался только последний участок, когда они, обогнув мусорные контейнеры, нырнули в чернеющий пролом в стене. Поднялись на третий этаж пятиэтажки, прошли длинный коридор и вышли к краю обвалившейся стены.

– Подожди здесь, – шепнул незнакомец и растаял в темноте. Генке совсем не хотелось ждать и тем более оставаться одному в этом кошмаре, но перечить не решился.

Незнакомец появился через несколько минут, в руках держал длинную широкую доску. Он подошел к краю пролома и перекинул ее на другое здание.

– Пойдешь следом за мной, когда услышишь такой свист.

Мужчина продемонстрировал тихий шипящий свист, который можно было спутать с шумом сильного ветра. Не дожидаясь подтверждения, он повернулся, и осторожно ступая, двинулся по хлипкому мостку.

Прошла вечность, прежде чем Генка расслышал знакомый свист. Он поспешно встал на четвереньки, цепляясь руками за края, пополз по шершавой пружинистой доске. В темноте внизу, кто-то пробежал, царапая асфальт. Генку успокаивала мысль, что перед ним проверил на прочность переправу мужчина куда крупнее комплекции, чем он.

Доска показалась неимоверно длинной, на много длиннее чем в руках у незнакомца.

Черная дыра возникла неожиданно. Это был узкий пролом в торце деревянной кровли. В нос ударила смесь из запахов сухой древесины, пыли и тлена. Генка поспешно слез с доски и встал на что-то мягкое, как оказалось впоследствии, на опилки.

– Уже на месте? – с надеждой прошептал он.

Игнорируя вопрос, незнакомец отодвинул Муханова в сторону и втянул доску внутрь чердака.

– Осторожно голову, здесь низкие стропила. Поднимай ноги выше и тогда не споткнешься о балки.

По тону и тембру голоса Генка догадался, что опасность миновала, и это, то самое укромное место, о котором он так давно мечтал. Чердак и, правда, внушал некую безопасность и скрытность. Они на ощупь прошли, перешагивая через бревна, нагибаясь под стропилами примерно двадцать метров. Впереди Генка расслышал тихий скрип и через несколько секунд шагнул в квадратный низкий проем.

– Все паря, мы на месте.

За спиной снова скрипнула дверь, некоторое время незнакомец еще возился с ней. Затем раздался чирк, робкое пламя от зажигалки желтыми мазками обозначило непонятные формы и очертания. Незнакомец запалил фитиль, керосинка озарила комнату.

Взору Генки предстали деревянные наспех сколоченные стены из разноразмерных досок, кусков фанеры, оргалита, и прочего хлама, тощий матрац на дощатом полу, скомканное шерстяное одеяло, старая тумбочка с замысловатым резным узором в углу, допотопная керосиновая лампа без стеклянного горлышка на ней, пара деревянных ящиков, куча ржавого хлама.

– Чувствуй себя как дома, бедолага.

Мужчина позволил себе расслабиться – едва улыбнулся одними кончиками губ, указал Генке взглядом на ящик.

– Садись туда, тебя, как звать, дорогуша?

– Гена.

– Раздевайся, Гена.

Муханов насторожился.

– Зачем это?

Он обернулся и посмотрел на дверь. Узкий проем закрывало грубое полотно, именно с ним мужчина возился, затыкая края в щели. Массивная доска подпирала вход изнутри.

– Посмотри, на кого ты похож.

Казалось, незнакомец прочитал в голосе парня недоверие, и его улыбка растянулась шире. Он наклонился к тумбочке, взял с крышки осколок зеркала и протянул Генке. Муханов посмотрел на себя. Лицо покрывало множество черных «мушек», волосы с левой стороны у виска слиплись под серой грязевой нашлепкой. Генка отвел в сторону руку с зеркалом и прошелся по себе пристальным взглядом. С ног до головы он был покрыт подсохшей серой коркой.

– Выверни футболку, оботри лицо и руки. Разденешься, завернись в одеяло и ложись на матрац, я тут устроюсь. И давай спать. Все вопросы завтра.

Мужчина задул фитиль.

Глава №5

Генка долго не мог заснуть. Слушал беспокойную ночь, наводненную странными, жуткими звуками, не заметил, как соскользнул в сон. Постоянно убегал от типа в черном плаще, падал в грязевую жижу, тонул и снова бежал.

– Подъем, – расслышал Генка совсем близко. Утопленник все – таки его настиг. Через секунду тип схватил его за плечо и затряс, – «вставай». Муханов застонал и попытался вырваться.

– Генка, поднимайся, – «откуда он знает мое имя?», – Генка взвыл и дернулся, пытаясь высвободить плечо. «Он все про меня знает. Он следил за мной». Цепкие пальцы соскользнули. Генка истово работал локтями, тяжело дышал, и мчался к пристани.

Крепкие похлопывания по щекам, наконец, вырвали его из цепких объятий Морфея. Он с трудом сел, привалившись к стене, и часто заморгал. То свет, то тьма, то сон, то явь. Генке не удавалось окончательно сбросить паутину сна.

– Дамочка, ни как не проснется?

В голосе слышалась насмешка. Генка с трудом сфокусировался на небритой физиономии спасителя.