Тревожные дни

Профессору Дине Бен Иуда

Я вновь в больнице…

Грустная пора.

И надо мной колдуют доктора.

Я верю им…

У них высокий класс.

Один из них меня однажды спас.

Мой главный врач – красива и добра.

Она в палате каждый день с утра.

Но ничего при том не говорит —

Ведь с русским не стыкуется иврит.

А вместо слов – улыбка, милый взгляд

И процедур неутомимый ряд.

Я спрашиваю Дину: «Маниш ма?»^[1] —

«Бэседер»^[2], – улыбается она.

Я чувствую, что будет все о’кей

И со здоровьем и с судьбой моей.

Подлечат и отправят вновь в Москву.

Я верю в это…

Значит, я живу.

Иерусалим

2015

«Лихие ребята во власти…»

Лихие ребята во власти

Ведут нас дорогами бед.

На все наши мирные страсти

Европа звереет в ответ.

Неужто нельзя поумнее

Вести политический торг.

Не биться напрасно во гневе.

Не прятать нежданный восторг.

Ведь все мы одноземляне,

В какой бы стране кто ни жил…

Устал мир от непониманья.

Не хочется быть в нем чужим.

2015

Одна-единственная

Олегу Попцову

Если бы я не любил Россию

И не был так предан ей,

Слинял бы куда-нибудь в Никозию

От наших бед и скупых рублей.

Уносятся лайнеры спозаранок,

Везут эмигрантов сквозь их вину…

Немало душ в чужеземных странах

Забыли горько свою страну.

А мне дороже всего на свете

Родная даль, ее лес, жнивье…

Не для того я любовь здесь встретил,

Чтоб на чужбине предать ее.

Какой бы шквал ни терзал Россию,

Какое б зло ни бежало вслед, —

Я знаю, что вместе мы все осилим.

Другой судьбы у России нет.

2015

«Чиновники и толстосумы…»

Чиновники и толстосумы

Россию взяли в оборот.

И опустился в души сумрак

От неожиданных невзгод.

Теперь страна уже не наша.

Она богатым отдана.

А мы – народ,

Под кличкой «Раша»

Хлебнули горестей сполна.

Хотя я оптимист бывалый

И верю в правду и успех.

Но лишь бы власть не забывала,

Что Родина одна на всех…

И что бы ни случилось завтра, —

Служить мы будем верно ей.

Не прихотям господ внезапных,

А вечной Родине своей.

2015

«На крутом повороте судьбы…»

На крутом повороте судьбы

Друг меня предал вдруг.

Предают те, кто душой слабы

Или кого одолел испуг

За шкуру свою в бою.

За чин иль благодать.

За выгоду предадут свою —

Лишь бы ее не терять.

А мне такая жизнь на фига.

Я плюну другу вослед,

Зачем держать в друзьях слабака…

И стал я врагом в ответ.

2015

«Мы радостно встречали Новый год…»

Мы радостно встречали Новый год.

И старый год без грусти проводили.

А что нас всех в грядущих буднях ждет, —

Я на прогноз не тратил бы усилий.

И так все ясно – жизнь пошла на спад.

И только цены все наглей и выше.

И власть опять вещает невпопад,

Но обещаний мы ее не слышим.

И так все ясно – вымрет бедный люд.

И за рубеж слиняют те, кто круче….

Как в январе мороз бывает лют,

Так круглый год нас беды будут мучить.

2015

На весах искусства

Наша сцена не стесняется попсы…

Мне ж порой так стыдно за нее.

Мысленно кладу я на весы

Песенное творчество свое.

И еще десяток новых книг,

Что читает добрая страна.

Для меня нет радости без них.

Ими жизнь моя озарена…

На другую чашу я кладу,

Впав в недоумение и злость,

Жалкую словесную руду,

Где таланту места не нашлось.

Где такая музыка взошла,

Что душа и уши вянут враз.

Где танцуют некие тела

Пошлость и бездарность напоказ.

Но еще печальнее, что зал

От халтуры падает в восторг.

Это кто же вкус им поломал?!

Кто искусство позабыть помог?!

2015

Морской еж

Я случайно в воде наступил на ежа.

До него моя жизнь здесь была хороша.

Я взлетал к небесам на холодной волне,

И так радостно было вернуться к жене.

А теперь рядом с нею сидит инвалид.

«Потерпи, потерпи…» – мне она говорит.

Еж жестоко воткнул десять игл в меня.

И замучила боль, и распухла ступня.

И когда я от боли поник и ослаб,

Вдруг ко мне подошел симпатичный араб.

«Принеси-ка лимон… Будем ногу лечить.

А в ведре кипяток… Надо иглы мочить…»

Все лимоны он выжал в крутой кипяток.

Я горячую ванну терпел, сколько мог.

А когда он извлек мою боль из оков,

Я почувствовал, что абсолютно здоров.

И взглянув благодарно, сказал я врачу,

Что теперь и акула ему по плечу.

И араб улыбнулся… «И это могу…»

И с тех пор мы с ним дружим

На том берегу…

Эйлат

2015

«У каждой эпохи – свой колорит…»

У каждой эпохи – свой колорит:

В одной – всё кареты, салоны, приемы,

Где русский язык для общенья забыт,

Хотя все сошлись не в Париже, а дома.

У каждой эпохи свой маскарад:

Опять парики, кружева и вальяжность…

В моей же – дырявые джинсы да мат.

И к «бабкам» чужим непомерная жадность.

2015

Монолог верского ветерана

Власти назвали прожиточный минимум

И цифру такую преподнесли,

Что даже ветерану с именем

Придется отсиживаться на мели.

А я не привык в своем государстве

Чувствовать себя чужаком.

«Вы, господа, о нас вспомнили…

Здрасте!

А не пошли бы вы с ветерком…»

Надо ж додуматься до такого,

Поделив Россию на голь и знать.

И подыскать подходящий повод

Хамство вельможное оправдать.

Выходит, по-вашему, ветераны

По́жили…

Надо и совесть знать…

Болят к непогоде старые раны,

Значит, пора, старичье, умирать.

А может, пора умереть тем устоям,

Что нас превратили в ходячий хлам?

Впрочем, занятье сие пустое,

Коли оно во вред господам.

И все же я верю в те перемены,

Которые к радости нас вернут.

Дожить бы до справедливой меры,

Когда решать будет только труд.

2015

«Я читаю Окуджаву…»

Я читаю Окуджаву…

Словно лесенкой из строчек

Опускаюсь в те года,

Где пришла к Булату слава.

Заглянула в стол рабочий

И осталась навсегда.

Я читаю Окуджаву —

«Гитариста и соседа»,

Как он сам мне написал…

А в стихах так много света,

Что он всю свою Державу

Этим светом озарял.

Мы в одном с ним жили доме.

И стояли у подъезда

Рядом наши «Жигули».

Как-то он сказал мне, помню:

«Жаль, что мы по «Мерседесу»

До сих пор не завели».

И так хитро засмеялся,

Что я понял – друг мой шутит.

Для чего солдату шик?

Он в «жигуль» легко забрался.

Я услышал звуки вальса,

Что умчались в тот же миг.

Раз мы были с ним на даче.

Он читал стихи негромко,

Глядя прямо в объектив.

И осталась передача…

Я вставляю диск тот робко,

Где он грустен и красив.

Это был нежданный вечер.

Все случилось ненароком

Перед горестной бедой…

Я не знал, что этой встречей

Мы простились одиноко

С его жизнью молодой…

Но жива гитара с песней,

Жив его печальный голос,

Обжигающий сердца…

И приходит в мир бессмертье —

В каждый дом

И в каждый город —

Дар великого певца.

2015

Ане

Утро начинается с любви…

Я смотрю на твой красивый профиль,

Разливаю ароматный кофе,

Освятив восторгом все слова свои.

Ты смеешься, потому что рада.

Рада потому, что мы вдвоем.

Солнце, тишь…

И два влюбленных взгляда,

И веселым счастьем

Озаренный дом…

2015

«Наверно, с годами душа устает…»

Наверно, с годами душа устает.

И то, что вчера непременным казалось.

Сегодня во мне вызывает усталость.

Как будто я севший на мель пароход.

Но ты не сердись на меня…

И прости

Нежданную грусть мою, боль и обиды.

Хочу, чтоб с судьбою мы вновь были квиты,

Когда я вернусь на былые пути.

Где каждый наш день был и добр, и красив…

Где ты понимала меня с полуслова…

А ныне я как-то живу бестолково,

Как будто всю жизнь перевел на курсив.

Но все возвратиться должно…

И тогда

По-прежнему жизнь нам покажется сказкой.

И ты не встречай наши будни с опаской…

А я обещаю забыть про года.

2015

Мираж

А мне бы вырасти красивым деревом,

Когда закончится мой путь земной.

Хочу, чтобы Природа мне доверила

Избрать для жизни уголок лесной.

Я стану тополем пирамидальным

Среди дубов, берез и тополей…

И окружу себя зеленой тайной,

И буду счастлив участью своей.

А может, стану кленом я развесистым,

Почти таким, что рос у нас в саду,

Когда под ним мы пировали весело

В послевоенном памятном году.

Но пусть не скоро это все случится.

Мне нравится быть в образе ином…

Ты распахнула радостно ресницы,

Спалив мираж мой голубым огнем.

2015

«Душа Дантеса в черных небесах…»

Душа Дантеса в черных небесах

Уже не первое столетье тлеет.

И надо б ей покаяться в грехах,

Да не избыть вины перед дуэлью.

А рядом в тех же черных небесах

Душа Мартынова в огне металась.

Но боль ее и бесконечный страх

Не пробудили в строгих судьях жалость.

Двоим убийцам там прощенья нет.

Как нет его и на земле Российской.

И каждый наступающий рассвет

Кладет свои лучи на обелиски.

О, как же справедливы Небеса,

Не оставляя подлость без ответа.

Печально Пушкин опустил глаза.

И грустно смотрит Лермонтов с портрета.

2015

«Когда уходит близкий человек…»

Когда уходит близкий человек

И встречи с ним уже вовек не будет,

То кажется, что белый свет померк

И жизнь уткнулась в безнадежность буден.

А если добр был этот человек,

В делах надежен и душою светел,

То жаль вдвойне, что без него свой век

Продолжат сверстники его и дети.

Ушел навеки близкий человек…

Но на земле жизнь продолжает память.

И души наши устремились вверх,

Где он незримо остается с нами.

2015