Андрей Дашков. ПРИЗРАКИ ДЕТСТВА

«Через двести метров поверни направо!»

Услышав, что навигатор заговорил голосом мертвой женщины, Димочка Фраерман сначала не поверил своим ушам, затем проникся, поверил, чертыхнулся и сбросил скорость до двадцати, пытаясь выиграть у дороги несколько секунд на размышления. Хотя заранее знал, что ни к чему его размышления не приведут. Хорошо знакомый кислый привкус во рту и внезапное вздутие желудка, которое он называл про себя «подушкой опасности», предвещали проблемы, причем с надежностью, намного превосходящей достоверность синоптических прогнозов.

– Ну что там еще? – лениво осведомилась лежавшая на заднем сиденье пассажирка и одновременно владелица машины. Димочка надеялся, что она дремлет, – он всё еще хотел бы уладить проблемы самостоятельно, ведь, собственно, для того и был послан. Зря надеялся.

Он скосил глаза на зеркало заднего вида. Задний вид был впечатляющим, особенно на Димочкин необъективный взгляд. Кристина Сафонова, сценический псевдоним Кристи, развалилась там во всей своей красе – едва задрапированная по причине жары, тренированная гладкая плоть с ароматом греха и опцией наслаждения, для Димочки недоступного. Как, впрочем, и для многих других. Ходячая, лежачая, танцующая, а иногда и говорящая разжигательница мужской похоти. Зарабатывающая огромные, по меркам Фраермана, деньги.

И сейчас она была ближе, чем когда-либо. Ножки, обтянутые до умопомрачения узкими джинсами, раскинуты – одна почти выставлена в окно, другая опирается на спинку переднего сиденья рядом с подголовником. Обе босые. На правой ниже обреза штанины виднеется краешек татуировки. Как знал образованный Димочка Фраерман, то была целая сценка из босховского «Сада земных наслаждений». Не больше и не меньше. Но его интересовал не плагиат неведомого татуировщика, а уникальный результат генетического бильярда. Идеальные пальчики подрагивали и поддразнивали его в такт музыке, звучавшей в салоне, – в данную минуту это была Дана Гиллеспи. Фраерман дорого дал бы за то, чтобы поцеловать каждый из них и чтобы это понравилось Кристи. Ключевое слово – частица «бы». Ему нечего было предложить этой цыпочке (тем более «дорогого»), даже если предположить на секунду, что он мог заинтересовать ее как мужчина. Димочке оставалось проглотить слюну и ответить так, чтобы голос не дрожал. Хрипло и мужественно.

– Какая-то хрень с этим навигатором.

– Твоя идея.

Возразить нечего, чистая правда. Кристи было, в общем-то, плевать, чья идея, но иногда она открывала рот просто от скуки. Как сейчас. От скуки и от жары. Жара стояла изнурительная, а кондиционер в ее «лексусе» почему-то не работал. На вопрос Димочки она только небрежно пожала плечами. Поток горячего воздуха раздувал ее черные волосы, превращая их в подобие извивающихся блестящих змей. Одуреть можно, как выразился бы Фраерман. Легкий вызов в ее тоне объяснялся, конечно, тем, что навигатор был куплен им всего двадцать минут назад. Взамен того, который сдох так некстати.

Вернувшись мыслями в недалекое прошлое, Димочка перебирал свои ощущения. Теперь-то ясно, что плохих предзнаменований и даже прямых предупреждений было полно. Но он им не внял. Как говорится, получите и распишитесь.

Мамочка считала его гением, не приспособленным к этой жестокой жизни, и, пока была жива, всячески оберегала свое чадо от реальных и воображаемых опасностей. Так что до двадцати семи лет ему жилось неплохо. Выпустился из университета с дипломом мехмата и был вставлен кем-то из мамочкиных знакомых в одряхлевшую научно-исследовательскую контору, где ему гарантировались большие амбиции и несоразмерная амбициям зарплата. А потом мамочка умерла от рака (папочки никогда не было в его жизни, если не считать скромного взноса в виде Того Самого Сперматозоида), и Димочка оказался один на один с реальностью. И что же? Мамочка таки была права.

Кто он на сегодняшний день? Лузер, ничтожество, жалкое недоразумение, растрачивающее время впустую и не научившееся жить. Прошло всего шесть лет после ее смерти, и за это время он успел сменить четыре места работы. Каждое последующее имело статус ниже предыдущего. И до чего же он докатился? Теперь он числился мальчиком на побегушках в сомнительной конторе (без юридического адреса, зато с веб-сайтом), торгующей услугами стриптизерш и стриптизеров. Если бы мамочка знала, как низко он пал, она скончалась бы от сердечного приступа. Иногда Димочку посещала кощунственная мысль: как хорошо, что она не дожила до этого позора. Но одновременно он чувствовал и кое-что другое, запретное, а оттого еще более манящее: свободу, мать ее. Вожделенную свободу. С которой он не знал, что делать. Но которая пьянила его и порой внушала дурацкие фантазии. И дурацкую любовь.

В Кристи он втрескался сразу же, едва увидел ее. В его любви не было ничего романтического или, боже упаси, истерического. Да, он сильно хотел ее, но ему было не впервой иметь несбыточные желания, и он давно привык к тому, что не получает того, чего хочет, и никогда не станет тем, кем хотел бы стать. Кто превратил его стимулы в его же прижизненные надгробия? Возможно, мамочкина любовь, а возможно, он сам. У него никогда не хватало духу окончательно разобраться со всей этой постфрейдистской хренью. Кто знает, на что наткнешься, если пойдешь в своих раскопках до конца? То-то и оно.

Димочка довольствовался односторонней страстью. Воспринимаемый исключительно как обслуживающий персонал, он сделался чем-то вроде необходимого предмета обстановки для большинства «девочек», в том числе и для Кристи. Он мог наблюдать всё, что связано с их работой и бытом, изнутри, с расстояния и с подробностями, которые, пожалуй, и не снились бы ему, окажись он чьим-нибудь любовником. Его не стеснялись, ему доверяли, но только в мелочах, потому что он был исполнительным и пунктуальным. Его впускали в свою жизнь, как впускают слуг или сантехников – поковыряться в дерьме и устранить протечку, но не более. Его ласково называли Димочкой, как славного домашнего песика, а он в долгу не оставался и вилял хвостиком именно тогда, когда от него этого ждали.

Но с Кристи он, к своему огорчению, виделся сравнительно редко. У нее была своя тачка, а кроме того, она считалась элитной исполнительницей, и обычно ее сопровождали двое здоровенных гомосеков, беззаветно любивших друг друга и строго профессионально следивших за соблюдением священного правила стриптиза «руками не трогать».

У Фраермана был выходной, когда ему позвонил хозяин и осчастливил известием о том, что у Кристи намечается работа «на точке», а гомики, как назло, скопытились с вирусом. Оба. Так что бери ноги в руки – и вперед.

Он взял ноги в руки. Предварительно, злобно издеваясь над собой, убогим, все-таки помылся, подмылся, побрился и напялил самое лучшее из того, что имел. Звякнул Кристи с мобильного, та велела заехать к ней домой.

Он поскакал туда без особой радости – скорее всего, дело было в том, что придется тащить с собой съемный пилон. Кроме того, ему не улыбалось встретиться с ее трахальщиком. Это его огорчило бы, очень серьезно огорчило бы. Он привык видеть Кристи в гордом сучьем одиночестве – хоть и раздевающейся перед мужиками, но остающейся недоступной и презирающей их за простоту и предсказуемость. Однако наивным Фраерман себя не считал. В том, что трахальщик или трахальщики существуют, он не сомневался. Как и в том, что они – не ему чета. Наличие квартиры и дорогого внедорожника служило тому лучшим подтверждением. Стриптизом девушке столько не заработать. В общем, с любой точки зрения это была нежелательная правда, которой лучше не знать.

Погодка держалась та еще. Жарища и духота, хоть днем, хоть ночью. Белый «лексус» стоял возле охраняемого подъезда хорошего дома в хорошем районе. Димочка жил в доставшейся ему от мамочки квартире, в районе подерьмовее, но не жаловался. Каждому свое.

Охранник его, как ни странно, помнил. Фраерман поднялся на третий этаж и позвонил в дверь. Кристи была в халатике. Насчет пилона он понял правильно. Пока она переодевалась, он разбирал «оборудование», испытывая сладкое томление в чреслах. Всерьез задумался, не зайти ли в туалет, чтобы снять озабоченность, но как-то не сложилось.

Перебросился с Кристи парой-тройкой фраз и выяснил, что речь идет о частной вечеринке где-то в пригороде. Личная просьба хозяина. Подарок какому-то долбаному депутату на пятидесятый день рождения. Будет до хрена гостей и охраны. На точке она не была, но, по словам хозяина, место абсолютно чистое и безопасное. Такой себе райский уголок. Городок миллионеров. Европейский уровень. Зона благополучия и процветания. Фраерман хотел было спросить, почему в таком случае за ней не пришлют машину, но прикусил язык. Он не враг себе. Пару часиков наедине с Кристи стоили того, чтобы не задавать лишних вопросов. И еще кое-что хорошее: он не встретился с ее трахальщиком.

Уже на улице, пока он крепил трубу к багажнику на крыше, она продиктовала ему адрес. Он за рулем. Готов? Поехали.

Говорят, возвращаться – плохая примета. Но им пришлось вернуться. Они уже были почти на окружной, когда перезвонил хозяин и сказал, что кто-то чего-то недопонял. А может, изменились планы. В общем, на точке потолок четыре двадцать.

Димочка выматерился про себя, развернулся и порулил в клуб «Адамово яблоко» за четырехметровой трубой. Кристи было пофигу. Она слушала Нору Джонс и жевала резинку. Вот за что он ее дополнительно уважал, это за музыкальный вкус. Никакого тебе хип-хопа, синтипопа, данс-попа и прочего дрека. Только качественный соул, блюз и ритм-энд-блюз из тех времен, когда R&B означало совсем не то, что сейчас. Сам-то он предпочитал стоунер-рок – видимо, в качестве компенсации за мягкотелость по жизни.

Присобачивая трубу к багажнику, он не без горечи подумал: а ведь те, кто не сечет фишку, должно быть, принимают его за счастливчика. Еще бы – такая девка рядом и шест на крыше. Всё свое вожу с собой… Но кто он на самом деле? Нет, на этот вопрос лучше не отвечать.

Через десять минут после того как «лексус» пересек городскую черту, сдох навигатор. Это уже смахивало на систему. Что-то пыталось намекнуть Димочке на нежелательность поездки, но он опять-таки не внял. Близость Кристи лишала его способности к здравому мышлению и даже привитой мамочкой нездоровой подозрительности. Оставались только сиюминутные потребности и изнывающие от тоски яйца. Ну, еще несколько свежих анекдотов, чтобы дама не скучала.

Когда навигатор пискнул напоследок и дисплей погас, Кристи произнесла то, что Фраерман меньше всего хотел услышать. Она сказала:

– Какого хрена? Звони, пусть встречают.

Его будто в живот пнули. Что он, не мужчина, что ли? Он сам всё уладит. Заправка и магазин замаячили впереди как нельзя кстати.

– Да ладно, – сказал он. – Куплю новый. Всё равно надо заправиться.

Кристи не возражала. Димочка решил, что действует правильно. До гомиков-телохранителей ему, конечно, далеко, но доставить девушку в нужное место он в состоянии. Завернул на заправку, потом припарковался возле магазина.

Сгущался вечер. От асфальта тянуло вязким дневным жаром. В магазине хотя бы работал кондиционер. Фраерман был единственным посетителем. За стойкой сидел неопрятный потеющий толстяк и смотрел футбол по портативному телевизору. Димочка вызвал у него не больше интереса, чем восход зловещей оранжевой луны. Фраерман мог поспорить на любые деньги, что, появись тут Кристи, толстяк завертелся бы по-другому. Так что еще нужно этим смешным хитротрахнутым феминисткам?

Навигаторов на витрине было всего два: очень дорогой Garmin Zumo и дешевенький Supra. Оба варианта Димочку не устраивали. Первый – по причине ограниченности наличных средств. Второй… не хватало, чтобы Кристи назвала его дешевкой.

– А что-нибудь еще есть? – спросил он.

Не отводя взгляда от экрана, толстяк ткнул пальцем в направлении задней двери. Привыкший к тому, что его ни в грош не ставили, Фраерман туда и проследовал. Попал в подсобку, темную, пыльную и неодушевленную, а затем на задний дворик.

Тут оказалось довольно уютно, если забыть о жаре. Трещали сверчки. В пару с луной светил фонарь. Дикий виноград отбрасывал пятнистую тень. В этой тени стоял небольшой квадратный стол, за которым на дешевых пластмассовых стульях сидели двое, мужчина и женщина. Играли в домино, держа костяшки изуродованными артритом пальцами.

Эта парочка Димочке сразу же не понравилась, но куда было деваться? Возвращаться ни с чем и ждать подмоги? При мысли об этом он почувствовал себя еще большим ничтожеством, чем обычно.

Он приблизился к столу, изображая недоумение. Озирался по сторонам, словно забрел сюда случайно или искал кого-то еще.

– Ну что, молодой и красивый, заблудился? – кокетливо спросила старуха дребезжащим голосом.

– Нет. Мне сказали… что здесь можно… В общем, мне нужен навигатор. – Он совсем не был уверен, что пожилым любителям домино известно это слово.

– Стало быть, заблудился, – удовлетворенно прошамкал старик, щелчком присоединяя очередную костяшку к пятнистой змее, распластанной на столе.

Димочка не стал спорить. Это было не в его правилах. Он давно вывел для себя, что в спорах рождается не истина, а только взаимное раздражение.

– Так вы можете помочь? – спросил он покладисто.

Двое захихикали. Это было довольно мерзко на вид и еще хуже на слух.

– Еще бы, – сказала старуха. – Помоги ему, что ли.

Старик с явным неудовольствием положил костяшки на стол и выбрался из-за стола.

– Пойдем посмотрим, – обронил он уже по пути.

Димочка поплелся за ним к невзрачному гаражу, обращенному воротами в сторону лесополосы, но старик вдруг вернулся и, строго уставившись на старуху, произнес громким шепотом:

– Руками не трогать!

Фраермана чуть не стошнило. Он ненавидел чужие игры, особенно напоказ. А сейчас эти двое, должно быть, решили, что ему без них не обойтись. И что же? Они были правы.

Гараж напоминал склад запчастей. Чего тут только не валялось. Казалось, эту кучу за неделю не разгрести. И за месяц не разобраться, где что лежит. Но старик сразу же безошибочно схватил с полки автомобильный навигатор с креплением. Присовокупил блок питания и протянул Димочке:

– Держи. Восемьсот.

Фраерман взял навигатор, поднес ближе к свету. Двухсистемный «Lexand SG-555». Примерная стоимость нового ему была известна. Нажал кнопку включения.

– Батарея разряжена, – сказал старик. – Заплатишь, когда проверишь.

– Почему так дешево?

– Потому что снят с убитой тачки.

Откровенность – лучшая тактика. Димочка убедился в этом еще раз. Что он мог возразить? Сказать, что предпочитает чек и гарантийный талон? Хрена лысого. В том гараже он покупал не только и не столько навигатор. Он покупал самоуважение. Ну, и ее уважение тоже, каким бы небрежным оно ни было.

Уважаемые и уважающие себя мужчины шутили немного свысока, не придавая значения тому, как будут восприняты их шутки. Димочка тоже попробовал так пошутить:

– Сильно убитой?

– Ага, – кивнул старик, ухмыляясь. – Два трупа. Он и она. Молодые и красивые. Как раз резвились, когда это случилось. Ну, ты понимаешь. – Он оттопырил языком щеку и сделался похожим на чудовищную древнюю черепаху. Потом снова захихикал. Димочка решил, что пора валить отсюда. Хихиканье оборвалось.

– Ну так что, хреновину пробовать будешь?

– Доверяете?

– А куда ты денешься. – Старик сказал это так, словно Димочка и впрямь не мог смыться, несмотря на заправленный под завязку «лексус». Стало быть, разбирался в людях.

Когда он вернулся к машине, Кристи стояла, задрав правую ногу на крышу кузова, вытянувшись в почти вертикальном шпагате. Разминалась. Великолепная растяжка, завидная уверенность в себе и ни малейших комплексов. На нее пялились трое мужиков с заправки и наверняка те, что проезжали мимо. Появление Димочки с навигатором в руках она восприняла как должное.

Он залез внутрь и занялся установкой, стараясь пореже поглядывать на грудь Кристи. Соски вырисовывались под символической маечкой с отчетливостью, доконавшей его воображение. Сама грудь – не большая и не маленькая, а именно такая, как доктор прописал, – слегка покачивалась в такт движениям разминавшейся девушки. Из динамиков звучал Леонард Коэн: «Сначала мы возьмем Манхэттен, затем мы возьмем Берлин». Хотел бы Димочка чувствовать себя вечным победителем, да что-то не получалось…

«Хреновина» оказалась исправной. Как только он подключил ее, ему почудилось, что незнакомый мужской голос яростно проговорил что-то вроде: «Сдохни, лживая соска!» Фраерман отнес это насчет своей больной фантазии, но, что более вероятно, послышавшийся ему голос был побочным эффектом (или дефектом) записи всё еще хрипевшего в салоне Коэна. Димочка сделал звук тише, но ненамного, он ни на секунду не забывал, в чьей машине находится.

Одолеваемый смутными сомнениями, он начал настраивать навигатор. С одной стороны, прибор достался ему почти даром, а с другой, учитывая обстоятельства… Не каждый захочет иметь дело с наследством разбившегося мертвеца. Словно в ответ на его мысли, на дисплее появилась надпись: «Продолжить заданный маршрут?» «Этого еще не хватало, – сказал себе Фраерман. – Ни в коем случае». Он выбрал ответ «Нет», и тогда другой голос – теперь уже совершенно явственно – произнес: «Правильно, мой мальчик». Голос был женским и очень знакомым. Только ступор помешал Димочке узнать его сразу. Но ступор закончился.

В окно заглянула Кристи. Серые глаза уставились на него со всей безжалостностью своей холодной сияющей красоты.

– Димочка, давай скорее. Время – деньги.