Спешат продемонстрировать административное рвение? Так консул и без того знает, что в Сераписе все в ажуре. Налоги в государственную казну поступают исправно. Бунтов и беспорядков, хвала богам, нет.

Надо бы похвалить префекта, поздороваться с первыми лицами. А то как‑то невежливо получится сразу же показать им спину.

Решительно направился к группе встречающих‑провожающих его чиновников. Нацепив вежливую улыбку, стал раздавать рукопожатия.

– Спасибо, спасибо! – отвечал на нестройные поздравления с чудесным избавлением от опасности. – Никакой угрозы не было. Ложный сигнал. Чья‑то дурная шутка.

Внезапно наткнулся на пронзительный взгляд черных глаз, буравящих консула из‑под густых, изогнутых бровей. Высокий крупный человек классического римского вида.

– Вы что‑то хотели сказать?.. – остановился перед ним Лот.

– Трималхион, доминус первый консул, – представился мужчина. – Кир Александр Трималхион.

Он не добавил никаких титулов, не указал род занятий. Да этого и не требовалось. Само собой, эта фамилия была хорошо известна первому человеку Галлии. И сами они встречались не впервые. Просто консул немного запамятовал из‑за всей этой суеты…

– Слушаю вас, достойный доминус Трималхион.

– Можно поинтересоваться, откуда и какого рода было сообщение?

Первый консул пожевал губами.

Вот ведь медведь провинциальный. Никакого понятия об этикете. Позабыл, как нужно обращаться к главе государства. Ладно. Денежным мешкам и не такое с рук сходит. Все‑таки на них зиждется благосостояние республики.

– Вы запеленговали сигнал? – спросил через плечо начальника службы безопасности, следующего в полушаге от охраняемого им лица.

– Так точно, ваше высокопревосходительство! Он поступил из Сераписа или его окрестностей.

– Что вам сказали? – обратился к нему напрямую финансист.

Лот снова закусил губу. Задавать здесь вопросы мог только он. Безопаснику это хорошо было известно, поэтому образовалась пауза.

– Ну?! – настойчиво нахмурил брови набоб. Правитель Галлии кивнул.

– Сообщили, что борту номер один угрожает серьезная опасность. Что‑то связанное с мотором.

– Террористы?! – охнул мэр Сераписа.

– Не уточнили.

– А как представились?

– Невнятно как‑то. Учитель Истины.

– Учи‑итель?! – удивленно переглянулись Трималхион и градоначальник.

– Вам это о чем‑то говорит? – заинтересовался первый консул.

В ответ богач поведал ему удивительную историю, приключившуюся месяц назад на местной теплоэлектроцентрали. Благодаря удачному вмешательству загадочной личности, скрывающейся под именем Учитель, удалось избежать серьезной аварии.

– Советуете прислушаться к словам этого человека?

– Да, ваше высокопревосходительство! – твердо молвил Кир Александр. – Осторожность не повредит.

Смотри‑ка, удивился Лот. Оказывается, он таки знаком с правилами этикета. Наверное, просто волновался до этого.

– И что же вы посоветуете? Я не могу мешкать. Уже через… – глава государства взглянул на брегет, – три часа мне нужно быть в Александрии. Опаздывать на саммит, как вы понимаете, невежливо. Сама императрица собирается почтить открытие своим присутствием.

– Ну, это дело поправимое, – усмехнулся Трималхион. – Если ваше высокопревосходительство не погнушается, я могу предоставить вам свой личный дирижабль. Поверьте, он не менее быстроходен, чем ваш «Бран Луг».

В вежливых словах набоба первому консулу почудилась издевка, и это решило исход дела.

– Благодарю вас, доминус, – с ледяной вежливостью процедил Лот сквозь зубы. – Но в этом нет нужды. Мои механики все хорошо проверили. Аппарат в полной исправности.

– Как угодно вашему высокопревосходительству, – пожал плечами Трималхион. – Однако на всякий случай я дам приказ своему пилоту следовать в фарватере вашего корабля. Вдруг чего, всегда можно будет пересесть с одного дирижабля на другой.

– Вы чрезвычайно любезны…

«Даже слишком, – продолжал думать консул об этом невежливом банкире, когда Серапис большим темным пятном остался далеко позади. – И кто его просил об одолжении? А глаза! Нахальные и хитрые, как у всех богачей. Хм! А вдруг он сам и затеял всю эту кутерьму с ложной тревогой? С него, пожалуй, станется. Лишь бы потом ходить с выпяченной грудью и небрежно сообщать налево и направо, что он как‑то спас главу государства от неминуемой гибели. О, они такие тщеславные, эти нувориши. Им даже денег не нужно, дай похвастаться!»

Довольно скоро Эркюль Лот перестал вспоминать о Кире Александре Трималхионе. Были заботы и поважнее, чем копание в темных закоулках чужой души.

Следовало подготовиться к встрече… Шутка ли – его идея созвать конференцию самых значительных государств подлунного мира близка к воплощению!

В Александрии соберутся представители двух десятков стран. Да какие представители – не второразрядные чиновники из ведомств иностранных дел. Первый министр Британии, сводный брат короля Минуций Галахад. Председатель русской Думы Ставр Пересветов с супругой. Главы обеих Аллеманий – Верхней и Нижней. Сегун империи Ниппон Хакеши Катана. Персидский шах Кавад решил лично навестить престарелую Беренику. И прочая, и прочая… Даже Народное Государство Чжунго послало какого‑то юайджуая (по их запутанной системе – что‑то вроде старшего министра) Чина Чона.

Консул был готов прозакладываться на один ауро, что и на этой встрече ниппонец с хинцем поцапаются, как кошка с собакой. Никак не могут поделить сферы влияния. Три большие войны за девяносто лет – Аннам, Тайвань и Корея, причем в последнюю ухитрились втянуть Русь.

Одно слово – азиаты!

Арабы совсем сдвинулись на этом своем диком вероучении. Продолжается бессмысленная и кровавая война в Мавритании. Эфиопы опять пошли войной на империю Банту и Конго. И это в то время, как народы черной Африки страдают от голода и жутких болезней. Один куриный грипп чего стоит! Медики бьют в набат, угрожая небывалой вспышкой смертности. Об этом и следует говорить. И так уже от беженцев скоро житья не станет.

– Ваше высокопревосходительство!

На бледном лице главы службы безопасности читалась смертельная тревога.

– В чем дело Рауль? – кисло усмехнулся первый консул. – Нас достали? И куда же они засунули бомбу?..

Разведчик повесил голову на грудь.

– Помолиться успеем? – все в том же духе продолжал шутить Лот.

– Не бомба… Двигатель вот‑вот взорвется! Механик весь зеленый! И этот сатиров механизм никак не выключается… Это проклятое автоматическое зажигание… Но я ни‑че‑го не по‑ни‑ма‑ю, – по слогам отчеканил Декриерикс. – Мы же проверяли!

Он был готов выть от отчаяния.

А вот первым консулом овладела непонятная апатия.

Ему совершенно не было страшно.

Не потому ли, что был постоянно готов к чему‑нибудь подобному? Пост, занимаемый им, предполагал изрядную долю риска. Не раз и не два Эркюлес получал угрозы от друидов‑фанатиков, требовавших разрешить человеческие жертвоприношения, от наваррских сепаратистов, от мавров, требовавших вывода войск из Африки, хотя их вообще‑то вывели еще при его предшественнике.

На все это Лот отвечал неизменной улыбкой.

А еще снова вспомнился сераписский финансовый воротила. Как он настойчиво советовал прислушаться к словам неведомого Учителя.

И где же этот таинственный благодетель?

– Воспользуйтесь парашютом, доминус консул! – взмолился Декриерикс.

– Идиот, – устало махнул рукой консул. – Мы же над морем!

– Ва‑ва‑вашест‑во! – заквакал внезапно появившийся в салоне второй пилот.

– Что?! – схватил его за грудки безопасник. – Что?! Скорость падения увеличилась?!

Летчик отрицательно затряс головой.

– Тогда в чем дело?

– Учитель! Он вышел на связь! Он нас спасает! Первый консул решительно отстранил Декриерикса и авиатора и прошел в кабину.

– Не бойся, сын мой!– несся из динамиков уверенный громкий голос. – Все будет хорошо!

Капитан судорожно вцепился в штурвал. Пот заливал ему глаза. Он моргал, морщился, но был не в состоянии бросить руль. Словно тот был спасательным кругом.

Первый консул вытащил из кармана носовой платок и протер лицо капитана. Тот благодарно кивнул и вновь впился глазами в приборы.

– Ты слышишь, сыне,– звучал убаюкивающий басок. – Я все исправил. Теперь вы вне опасности. Понял? Вы вне опасности…

И ровное гудение винтов оборвалось.

Только минут через пять капитан вышел из прострации, начал отдавать команды, засуетились немногочисленные матросы, распуская паруса…

Замершая туша дирижабля вновь двинулась вперед. А навстречу уже мчалась изо всех сил пара патрульных дирижаблей Египетского воздухолетного легиона, чтобы взять потерпевший аварию небесный корабль на буксир.

Как только дирижабль первого консула Галлии опустился в аэропорту Александрии, к нему тотчас устремились аварийные машины и кареты «скорой помощи». К счастью, ни услуг спасателей, ни помощи медиков никому не потребовалось. Ну, разве что у главы службы безопасности, галла Рауля Декриерикса, приключился легкий сердечный приступ.

Двигатель был незамедлительно снят и доставлен в мастерские, где его принялись вдумчиво изучать механики и эксперты из соответствующих служб, включая двух лучших в Империи магов‑техникусов.

Но стоило им начать его разбирать, как он развалился на мелкие обломки…

* * *

«…Создатель и пионер воздухоплавания на Гебе Влад Цеппель до тридцати с лишним лет ничего не думал создавать и изобретать. Был он властителем‑господарем мелкого дунайского княжества Вахлакии между имперскими владениями и землями Царства Русского и считался номинальным вассалом Александрии. Но, видать, от отдаленности своих краев потерял, образно выражаясь, „сцепление с реальностью“ и принялся лихоимствовать на дорогах, грабить купцов и облагать народ податями сверх меры.

Известия об этом дошли до августа Птолемея Семидесятого Коммода, и хоть в его времена и не такое творилось, но сообщение стало последней каплей, и было решено приструнить зарвавшегося князька. В его княжество была отправлена гвардейская сотня во главе с центурионом, везшим предписание незамедлительно явиться на суд в Александрию.

До скрывавшейся в горах бревенчатой столицы Влада центурия добиралась три месяца. Откровенно говоря, то был не самый умный приказ: мало ли что взбрело бы в башку диковатого варвара? Но как раз в момент появления изрядно уставшей и поредевшей центурии у ворот родового замка гарнизона там и не было. Цеппель затеял войну с соседом – таким же князьком, чьего имени история не сохранила, и кинул в его владения почитай всю свою дружину. Сам же сидел в тронном зале, предаваясь мечтам о том, как посадит своего противника на кол – уже заботливо выструганный и установленный на площади перед дворцом.

Прочтя грозное послание из самой столицы Империи (а он‑то небось и думать про нее забыл!), Влад настолько растерялся, что без сопротивления позволил арестовать себя и увезти прочь.

Однако пока его довезли до Александрии, Коммод благополучно скончался, как это частенько водилось у августов, не оставив завещания, зато оставив много наследников. Начались обычные в междуцарствие интриги и склоки, борьба регентов у трона… И, конечно, никому не было дела до какого‑то провинциального властителя, невесть что о себе вообразившего.

Так он и жил под домашним арестом на роскошной вилле, грелся на пляжах Средиземного моря и развлекался с куртизанками – благо, содержание ему, как почетному пленнику, положили немалое. Но потом его деятельная натура все же взяла верх, и он – поначалу исключительно от скуки – начал захаживать в музей и академию.

И… совершенно неожиданно увлекся римской наукой и мудростью и даже стал прилежным учеником у тамошних умников. Те, естественно, втихую посмеивались над тридцатипятилетним студентом – известно, мол, начавший учиться играть на флейте в пятьдесят лет рискует дать первый концерт на том свете… Но все же не могли отказать жаждущему приобщиться к знаниям, тем более что и монеты, прежде уходившие на вино и девочек, все чаще перекочевывали к учителям.

Влад пытался заниматься математикой, потом затеял писать труд по истории своего княжества в свете мировой истории, но в конце концов возобладал практический ум варвара. Цеппель решил, ни многони мало, подняться в небо. И подошел к этой проблеме с истинно практической сметкой.

Не раз наблюдая то, как поднимается кверху дым от костров и очагов, унося вверх пепел и угли, он задумался, а нельзя ли как‑нибудь этот дым оседлать и взлететь верхом на нем. Сказано – сделано, и через пару месяцев Цеппель соорудил воздушный шар из бычьих пузырей (изрядно озолотив александрийских мясников с боен) и в присутствии новой августы Клеопатры Двадцать Третьей впервые взлетел на двести футов над землей. Потрясенная этим подвигом ума и храбрости, императрица тут же помиловала Влада за его прошлые прегрешения. А присутствовавший при этом посол Империи Чжунго Ван Зай дал ему прозвище Маленький Дракон (Влад был невелик ростом) или Дракончик, что по‑латыни звучало как Дракулус.

Увы, многообещающая карьера гениального самородка оборвалась уже в следующем году. Он, к тому времени избранный в почетные академики, загорелся идеей столь заманчивой, сколь и невозможной: создать аппарат тяжелее воздуха. И как его ни отговаривали, соорудил из бумаги и тростника большие крылья и прыгнул с ними со скалы… со вполне понятным результатом».

(Сто великих изобретателей Геба. – Александрия: Частное изд‑во «Астуса Армадия», 2750 г. от основания Рима.)