Чернобыль, Старый лес под Киевом
Пройдя примерно с час (береженого и Великий Темный бережет), Файервинд наконец решила, что пора остановиться. Осталось лишь выбрать место, где можно будет спокойно и без проблем допросить наглых монахов.
А между тем места, куда она углублялась, доброй славой отнюдь не пользовались. Напротив, по слухам, лес, прозванный Старым, был давно облюбован нечистой силой. Именно тут, мол, волкодлаки‑оборотни и справляют на залитых лунным светом глухих полянах свои волчьи свадьбы: ведь только в это время, как известно всякому, они могут продлить свой нечестивый род. Сюда частенько летают на шабаш ведьмы и водят ночные хороводы крылатые нетопыри‑бурхуны.
Говорили, что под глухими болотищами и древними валунами скрываются бездонные дыры, ведущие вниз. Местные жители твердо убеждены, что под лесистыми курганами, сложенными, по легенде, воинами самого Рамы, таится вход в огненное подземное царство. Из него злые духи, живущие глубоко под землей, просачиваются сквозь камни и бродят по чаше в ореоле черного сияния, распространяя вокруг удушающий запах серы…
А под лесом кроются пещеры, тянущиеся во все стороны и доходящие до самого моря Черного.
Если верить древним преданиям, именно тут черные волхвы учили своих преемников всей их противной светлым богам премудрости и посвящали в служение.
Рассказывали, что один из пастухов, забредших сюда в поисках отбившейся от стада коровы, спустился в пещеру, вход в которую он обнаружил на месте вывороченной грозой старой сосны. Стоило ему пройти несколько сотен шагов, как раздалось страшное хрипение и сип, а стены пещеры затряслись и быстро стали сжиматься. Бедолага едва успел унести оттуда ноги. Люди долго судили‑рядили, что это может быть, говорили даже, что не иначе как та пещера была ноздрей огромного дракона, который спит уже тысячу, а то и больше лет.
По рассказам, встречались тут и призраки, глумливо хохотавшие вслед припозднившимся путникам с вершин деревьев, и какие‑то карлики, и даже человечьи черепа, будто бы бегавшие по лесным тропинкам на длинных, паучьих ножках, и сам Дикий Охотник со своей страшной свитой.
Видели тут много кого, но что было известно точно – в этом лесу, случалось, пропадали отправившиеся по ягоды и грибы дети и скот. Хотя виной тому могли быть и обычные волки или медведи…
А семь лет назад, в год появления в небе огненного шара, пастухи из окрестных деревень обнаружили в лесу участок выжженной земли с «бездонной дырой» посредине.
Что во всем этом истина, а что досужие вымыслы, сказать с точностью никто не брался. Но дурная слава этих мест заставляла избегать их не только купцов, без крайней нужды старавшихся избегать лесные дороги – те, кто этим пренебрегал, иногда бесследно исчезали, – но (похоже, это подтверждало, что дело и впрямь нечисто) и разбойников.
Как бы там ни было, все сходилось на том, что Старый лес – место недоброе, и лучше держаться от него подальше.
Может статься, если бы незваная гостья знала о жуткой славе места, она бы вела себя осторожнее.
Впрочем, вряд ли…
Ведь Файервинд за прошедшие годы уже привыкла не воспринимать себя как обычного человека и вряд ли всерьез приняла бы россказни темных людишек, не знающих истины. И поэтому, когда вдруг навалилась странная тяжесть, а в ушах прозвучал долгий тягучий звон, она не сразу даже сообразила, что это такое. Недоуменно уставилась на пыхтящего кабана, но тот знай себе трусил с немалым грузом в зубах, будучи тварью насквозь примитивной и прагматичной.
Будь у нее конь, с запоздалым сожалением подумала чародейка, тот бы определенно почуял больше – лошади неплохо ощущают магию, и по реакции скакуна даже можно понять, что за волшба. Сама же Файервинд разобрала лишь то, что заклятие, которое ее коснулось, было очень и очень старым.
Ничего интересного тут больше не было, за исключением того, что рядом начиналась одна из Старых Троп, выводившая аккурат под стены Киева.
Плюнув, колдунья последовала дальше, браня непонятное место и непонятную магию…
Знала бы она, что ее угораздило нарушить охранный круг места, о котором даже чернобыльские жрецы не подозревали.
Какой из колдовских амулетов, спрятанных в поясе ведьмы, прошитом изнутри кожей давно вымершей змеи глорха, скрывая их от взора жреца и простого колдуна, отомкнул давным‑давно возведенный барьер – неведомо. Да и было это уже неважно…
Кабан впереди громко зафыркал, и Файервинд вышла на небольшую полянку, на которой с недоумением узрела нечто вроде сложенных из трех исполинских валунов каменных врат, за которыми стоял дом.
Чародейка озадаченно хмыкнула.
Перед ней была массивная изба из окаменевших от времени бревен, крытая полусгнившим тесом.
Жилье не совсем обычное для Куявии. Тут все больше обитали в симпатичных хатках из мазаной глины, крытых камышом, а уж самые бедные – в полуземлянках.
Избы рубили саклабийцы и артанийцы да еще лехи…
Избушке на вид было лет сто, хотя что‑то подсказывало колдунье, что место это гораздо древнее.
Когда она вошла в жилище, то невольно присвистнула.
В красном углу обширного дома стоял неровный ступенчатый алтарь из грубо тесанного гранита. А на алтаре расположились разномастные идолы. Да какие!
Казалось, хозяева задались целью собрать тут всевозможных злых или просто недобрых богов, божков и боженят, известных в сих краях.
Изъеденные временем деревянные идолы, чур‑баны (князья чуров), каменные древние изображения, среди которых она с неприязнью увидела гиперборейскую Великую мать.
Скифские и киммерийские кумиры с чашами в грубых ладонях, предназначенными явно не для кобыльего молока. Из каких, интересно, курганов их вырыли?
Как‑то даже затесался атлантский Чернокрыл – если Файервинд не запамятовала – из свиты Миктлантьекутли.
Тревога наполнила сердце Файервинд – куда завела ее судьба? Каким богам, или, что вернее, – демонам, тут служили? Какие силы призывали?
Ни надписей, ни знаков, которые могли бы ей что‑то подсказать, она не увидела, и это заставило Файервинд еще сильнее напрячься.
Первое, чему учили Высшие человеческих детей, отобранных для служения на магической стезе, – не верить в совпадения.
Другое дело – как их правильно истолковать…
Ведьма напрягла все свои немалые способности в полную силу. Но ничего, кроме приступа головной боли, это ей не принесло. Похоже, все силы этого места умерли или оставили его много веков назад.
Ах, если бы Файервинд знала, как жестоко она ошибается!
О том, что древнее зловещее предсказание, которому обязан своим существованием странный запрет на строительство здесь кузниц и гончарных печей, во многом связано именно с дурной репутацией данной местности…
Что служители Чернобога избегали даже говорить об этом месте, хотя знали, что тут когда‑то соприкасались подземные и надземные миры. И не говорили именно ради того, чтобы не привлекать лишнего внимания к зловещей тайне. Что, наконец, ради этого тут не выставили охрану, ибо охраняемое поневоле привлекает чужой взор. Хотя если бы знали все тайны, то наверняка не пожалели бы сил, чтобы обнести проклятый лес неприступными стенами с неусыпным караулом.
Впрочем, что толку сожалеть о невозможном?
Хрюканье кабана вывело ее из недоуменных раздумий.
Надо было делать дело, ради которого пришла сюда.
Выйдя, она пару раз всхрюкнула. Секач осторожно втащил пленников в избу и, радостно повизгивая, удалился.
А Файервинд занялась пленниками.
Оттащив их к огромному, вытесанному из дубового комля столу, она связала их тем особым способом, которому научил ее беглый ниппонский ниндзя, за какие‑то заслуги привеченный народом ти‑уд. Вроде и шнурки тонкие, и узлы простые, а ни освободиться, ни разорвать путы – малейшее движение, и петля туго сдавливает шею.
Быстро перебрала скудный скарб. Одежда наверняка отобрана у бродяг и нищих, припасов – высохший чеснок и несколько черных сухариков. В кошельке – одна стершаяся до неузнаваемости медная монетка неведомого царства.
Перед ней были самые жалкие разбойники, каких только можно представить.
Правда, клинки у них не разбойничьи – явно ковались хорошими мастерами.
Причем не краденые – чутье говорило, что мечи помнят руки именно этих прощелыг.
И еще странная магия.
Кстати, вот ею и займемся.
Файервинд разложила на позаимствованном у Парсифаля платке свои колдовские причиндалы.
После некоторых раздумий идея применить Руны Поиска ею была отвергнута – дело это требовало внимания и ювелирной точности, как и вся Рунная Магия.
А ползать по полу, вычерчивая замысловатые символы, у нее не было ни желания, ни времени.
Чары Огненного Глаза тоже не подходили – для этого пришлось бы отрезать у пленников ну скажем палец (либо что другое, более важное), сжечь его, а потом уже, глядя в огонь через Стекло Вечности, узнать, в чем тут дело.
Оставался Кристалл Памяти – особый камешек, притягивавший к себе остаточную магию.
Их у Файервинд было всего два.
Хотя копи, где добывали такие камни, давно уже покоились на дне холодного океана, поглотившего многие земли, амулеты эти никогда не считались особо ценными. Кроме того, Мар‑Гаддон был хотя и строг к своей лучшей ученице, но никак не мелочен.
Так что, пусть и не без колебаний, она принялась водить маленьким искристым камешком над по‑прежнему бесчувственными телами. Закончив действо, долгие минуты она всматривалась в глубь амулета. Потом устало откинулась на скамье, на секунду спрятав лицо в ладонях.
Сомнений не было – эти люди не далее как полгода назад соприкасались с магией того самого загадочного чародея, за наследием которого она охотилась в Британии по воле Мар‑Гаддона. Ее последнее задание неожиданно напомнило о себе.
За спиной колдуньи послышался хрип, сдавленные проклятия. Пленники очнулись.
Мельком Файервинд подумала, что, может, она и в самом деле, как говорит Учитель, теряет сноровку – полагала, что в ее распоряжении будет еще час.
Ну, ладно, будем работать.
– Здравствуйте, – поворачиваясь, улыбнулась ведьма во все тридцать два белых превосходных зуба. – Вы у меня в гостях, так что вам не о чем беспокоиться… Кто же вы такие? Назвались бы уж…
Оба рыцаря ответили ей мрачным сопением, очевидно, проверяя украдкой крепость пут.
– Отвечать надо, когда с вами говорит хозяйка, гостюшки дорогие… – Файервинд недобро сдвинула брови.
Воздух рассекла невидимая плеть, и Гавейн с Парсифалем синхронно взвизгнули, со страхом принявшись оглядываться.
«То ли еще будет!» – про себя фыркнула Файервинд.
– Так кто же вы такие?
– Мы… смиренные слуги Господа нашего… – проблеял Гавейн, – Прости нас, дева лесов. Видно, бес помутил наш разум, что мы покусились на столь прекрасную и достойную даму…
– А, так, значит, вы монахи?
– Монахи… Монахи… – залопотали экс‑рыцари.
– Да? И из какого же вы ордена, святые отцы?
– Мы из монастыря святого Тука! – взвизгнул бородач.
– Да‑да! Святого Тука! – подхватил тевтон.
– Стало быть, из монастыря святого Ту‑ука… – с ухмылкой, от которой у двух бывалых и не самых трусливых людей затрепетали поджилки, протянула Файервинд. – Добро… Как насчет того, чтобы пострадать за веру, монашки? Видите, – она обвела дланью усевшихся вокруг алтаря богов. – Они тут давно одни‑одинешеньки, никто за ними, бедными, не смотрит. Надо их угостить, а? А то неудобно. Они ведь тут хозяева, а мы – гости. Кровушки давно, бедные, не пили…
Файервинд ласково провела ладонью по голове Чернокрыла, и казалось, тот довольно мурлыкнул.
Старший из пленных, темноволосый и бородатый, испуганно дернулся, зато тевтон, взревев, рванулся было к ней – и спустя несколько мгновений с побагровевшим лицом обмяк. Его выпученные глаза вращались от бессильной ярости, смешанной с ужасом.
– Ну что, будем говорить правду или мне таки напоить здешних хозяев вашей кровушкой?
– Мы… будем… говорить… – запинаясь, пробормотал Гавейн.
– Всю правду? – насмешливо прищурилась Файервинд.
– Всю! – выдохнул, сипя, Парсифаль.
– Ладно…
На столе появился предмет, до ужаса напомнивший связанным бродягам миниатюрную виселицу. В жильной петельке болталась позеленевшая статуэтка непонятного уродца.
– Значит, так, – важно изрекла чаровница. – Это Весы Истины. Посвящены они богу правды и… Ладно, это не для ваших ушей, презренные… Так вот, стоит вам солгать или даже промолчать о чем‑то важном, и этот вот дружок, – щелчок длинного ногтя по скрюченной костяной статуэтке, – начнет качаться… Точно так же, как будете качаться в петле и вы, если не прекратите врать. Ну, давайте, что ли, исповедуйтесь… святые отцы!
Про себя Файервинд только что не смеялась, глядя на белые от страха лица пленников.
На самом деле эти «Весы Истины» она соорудила за пару минут из подручных средств.
Заставить фигурку качаться с ее способностями к телекинезу, сбивавшими с ног воина в полной броне, было проще простого. А ложь от правды она научилась отличать еще в пятнадцать лет, по завершении первого круга обучения.
И они заговорили….
Заговорили много и часто, не скрывая ничего, испытывая страх пополам с облегчением.
Если кто‑то вдруг запинался, колдунья взглядом заставляла жутковатый «маятник» колебаться быстрее, и тогда оба принимались вновь наперебой говорить, выкладывая свои самые сокровенные тайны.
По ходу дела Гавейн признался, что поступил в орден Мечехвостов, потому как оказался замешан в заговоре против своего дяди, лорда Нортумбрийского, и боялся разоблачения, а Парсифаль повинился в совращении падчерицы своей тетки.
Наконец Файервинд сделала знак замолчать.
А когда Парсифаль что‑то пытался продолжить, ведьма простеньким заклятием заткнула ему рот.
Несколько минут она провела в напряженном раздумье.
С одной стороны, как будто не стоило менять планы из‑за двух не очень много знающих болванов, хотя новости, ими сообщенные, стоили дорого. (Одну историю с драконом и превращенным (превращенным!!!) в осла человеком взять.)
Вначале она даже подумывала – не связаться ли с Мар‑Гаддоном и не доложить ли о том, что в ее руках находятся люди этого самого Мерланиуса.
Но чтобы добраться до ближайшего из Камней Слова, с помощью которых Высшие поддерживали связь со своими земными соглядатаями, слугами и агентами, требовалось не меньше двух дней конного пути.
– Ладно, – наконец встала она, приняв решение. Лица пленников, и без того бледные, стали белей муки. – Вставайте уж… рыцари Стоячего Круга.
Парсифаль и Гавейн ощутили, как с них падают путы.
– Значит так, – объявила Файервинд как ни в чем не бывало. – Отныне вы у меня на службе. Будете верно служить, награжу так, что ваш Арторий еще завидовать вам будет. А вздумаете сбежать или, не дай Тьма, поднять на меня руку…
Она вдруг свела руки вместе. Между ними разлилось неприятное лиловое сияние… И оба друга вдруг увидели, как стремительно разрастаются вокруг стены, как становится просторной их одежда, как ведьма на глазах превращается в невероятную великаншу из страшной сказки…
Еще мгновение – и на щелястом полу избушки сидели две серенькие мышки.
– Вот так, герои! – хлопнула со смехом в ладоши Файервинд. – Было два глупых злых мужика, а стали две такие милые мышки! Может, вас такими и оставить? – Грызуны жалобно запищали в ответ. – Скажите спасибо, что помощь ваша нужна…
Вновь фиолетовый проблеск, и на полу уже снова стояли Гавейн и Парсифаль в прежнем облике – правда, совершенно голые.
Переглянувшись, они синхронно бухнулись перед своей новой повелительницей на колени.
– Одевайтесь, мальчики, – непринужденно рассмеялась Файервинд, успевшая по достоинству оценить сложение обоих парней, особенно блондина. – Слушайте мой первый приказ. В столярном деле чего‑нибудь соображаете? Нет? Придется поучиться!
Хотя голова ее трещала, виду подавать было нельзя. Мужланы должны свято верить, что для великой чародейки обратить их в серых грызунов – раз плюнуть.
Конечно, в мышей она их не превращала — это даже Высшим не всегда удается.
Заклятие Образа, примененное ею, лишь заставляло самого околдованного и его окружающих видеть в нем то, чей образ на него наложен – будь то слон, мышь или, например, царь зверей. На заговор, кстати, ушла немалая толика заряда в Амулете Силы.
Но дело того стоило. Люди, идущие в дружину Велимира и даже имеющие там знакомых, были ей очень кстати.
Через пару минут уже одетые Гавейн и Парсифаль, повинуясь ее указаниям, обтесывали мечами свежесрубленные молодые деревца и связывали их ремнями, нарезанными из куртки Парсифаля.
Вскоре были готовы вполне качественные, хотя и неказистые носилки.
– Ну, мальчики, – изрекла Файервинд, забираясь на свежесделанное транспортное средство. – Сейчас отправляемся в Клев.
– В самый Киев? – убито спросил Перси, но был остановлен разъяренным взглядом Гавейна, мол, обратно в грызуна захотел?
– Не волнуйтесь! – облизнулась чародейка по‑кошачьи. – Мы пойдем другим путем – коротким.
Через пять минут они уже подходили к Старой Тропе.
Стражники Золотых Ворот славного Киева много чего повидали на своем веку.
Но новое зрелище весьма их удивило.
По дороге двигались, явно изнемогая от усталости, два человека – могучий бородатый здоровяк и худощавый смазливый парень.
На плечах своих они тащили самодельные носилки, накрытые тентом из наскоро перекроенного плаща. А в носилках, на набитых сеном подушках, вольготно расположилась красивая молодая женщина…
Свет ущербной Селены – тусклый, гнилушечный – падал на покинутое невесть когда капище. В его лучах колебались мертвенные тени, словно души загубленных тут людей и иных существ, обладающих мыслью и речью, до сих пор неслышно витали над этим местом.
Колдовской щит, прорванный вторжением северной ведьмы, уже затянулся, но это не имело никакого значения. Исправить дело уже не могли даже боги – ведь они, вопреки мнению верующих в них людей, не всемогущи и не всеведущи.
Мудрецы давно полагают, что самые жуткие дела и самые великие бедствия имеют истоком сущие мелочи.
Так случилось и на этот раз.
Лунный луч прошел сквозь окошко полуразваленной избенки и лег на брошенный чародейкой поисковый амулет, в глубине которого еще тлели искорки чужой этому миру магии.
И отразившись от него, упал еле заметным отблеском на старый каменный алтарь.
Крошечный, еле заметный отсвет…
Жалкий блик, видимый лишь самому острому зрению.
Но почему‑то именно там, где он коснулся старого камня, тот начал сиять в ответ. Сперва слабо, потом все сильнее…
Увы, никто не мог видеть творящегося тут. Да и не всякий посвященный разобрался бы, что происходит в заброшенном месте Силы.
Маги чуди белоглазой кое в чем ошибались.
Мест, где миры живых соприкасаются с мирами Иных, куда больше, нежели им казалось.
И сейчас магия, пришедшая со звезд и из иных пространств, открывала врата, отпереть которые в давние времена тщетно пытались обитавшие в заколдованном лесу.
Да, будь здесь сейчас Файервинд, она бы лишний раз убедилась, что в одном ее Учитель был прав – совпадений не бывает.
О проекте
О подписке