Глава вторая
САМ НАРВАЛСЯ

– Джеди, вставай, лежебока!

Кто‑то довольно бесцеремонно теребил его за плечо. Он с трудом открыл глаза.

Прямо над ним нависла страшная волчья морда с оскаленной пастью. Длинные торчащие уши и миндалевидные прищуренные глаза окантованы золотой каймой. Голова покрыта искусно завитым париком, разделенным на три толстые пряди. Две из них по обе стороны шеи спадали жуткому существу на грудь, а третья прикрывала затылок.

Монстр продолжал все так же настойчиво трепать его плечо.

«Наверное, у меня солнечный удар. И еще это „правильное“ пиво…»

– Ну, вставай же, Джеди! Хватит притворяться. Видно же, что ты уже не спишь.

– Ой, мамочки! – дурным голосом завопил Данька и со всей дури заехал глюку кулаком в нос.

Тот клацнул зубами и отлетел метра на два, шлепнувшись на пол. Что‑то жалобно задребезжало.

Даниил вскочил на ноги и с неописуемым удивлением огляделся по сторонам.

Какая‑то комната. Через небольшое круглое окно проникал слабый свет, плохо освещавший тесное помещение. Посреди комнаты стояла колонна, поддерживающая деревянную кровлю.

Обстановка была явно небогатой. Узкая деревянная кровать из струганых досок – ни тебе матраца, ни подушки, ни одеяла. У окна расположился стол, на котором в беспорядке перемешались глиняные тарелки, плошки, листы желтоватой бумаги, какие‑то канцелярские принадлежности.

Два колченогих табурета, между которыми на полу и валялось охающее и стонущее чудо‑юдо: толстобрюхий полуголый мужик с собачьей головой.

– Ты чего? – плаксивым голосом вещало оно. – Пива вчера перепил?

– Сгинь, сгинь, рассыпься! – попробовал применить нехитрое заклинание Данька, неумело творя в воздухе крестные знамения.

– Джеди, перестань, ради Великой Девятки! Это же я, Каи.

С этими словами монстр схватился за уши. Дернул что есть сил…. И превратился в полного темноволосого парня примерно одного с Данькой возраста. То, что Горовой принял за голову, оказалось обыкновенной маской.

– Ты чего, дурик, людей зря пугаешь? – окрысился студент. – И вообще, кто ты такой, и куда это меня занесло? А, наверное, это будка спасателей или медпункт? Ты из пляжной обслуги?

Смуглый толстяк с жалобным видом потирал наливающийся под глазом синяк.

«Вот беда, еще штраф платить придется, – подумал Даниил. – И, как назло, при себе бумажника нет».

Он по‑прежнему был в одних плавках. А какой другой прикид подходит для пляжа? Не в джинсах же загорать и купаться.

«И куда это Нюшка запропастилась?» – забеспокоился вдруг.

– Сам ты обслуга! – разобиделся парень. – Надо меньше пить!

– Это точно, – виновато согласился с мудрой сентенцией Данька. – Кстати, откуда взял прикид? Клевая масочка. Копия ритуальной личины, которую надевали древнеегипетские жрецы Анубиса во время обряда мумификации. Что, отдыхал в Египте? В Хургаде или Шарм‑эль Шейхе?

– Где‑где? – удивился толстяк.

– Не прикалывайся! – разозлился Горовой. – Так где маску раздобыл? Продать не хочешь?

Парень как‑то странно посмотрел на Даньку и начертал в воздухе непонятный знак.

– Я, конечно, могу. Но с чего бы это тебе покупать у меня свои собственные вещи?

Теперь уже изумился будущий историк.

– Хочешь сказать, что это моё!

– Ну да! Это же твой дом, Джеди!

Прошло минут пять или даже больше, пока Данька наконец вышел из ступора. Все это время толстяк с видимым сочувствием рассматривал его и тихонько вздыхал.

– Так, начнем с самого начала! – решительно рассек рукой воздух студент. – Ты кто?

Смуглячок скуксился, но терпеливо сказал:

– Я Каи, твой друг. Младший помощник писца при канцелярии Принца.

«Вот хрень‑то!»

– А я тогда кто, по‑твоему?

– Ты – Джеди. Тоже младший помощник писца его высочества. Мы вместе учимся у достойного Чипсески искусству начертания священных иероглифов. А это твой дом.

«Угу. Дело ясное, что дело темное».

– Тогда еще одно: мы где?

– У кого брал пиво‑то? У Сетисенеба, наверное? Я ведь тебе не раз говорил, что этот гад в свое пойло подмешивает дурман‑травы для крепости. А потом обирает посетителей…

– Ты не ответил, – нетерпеливо напомнил Данька. – Где мы сейчас находимся?

– Да в славном городе Меннефер, дружочек, лучшем из городов Земли Возлюбленной!

На этот раз Данькин ступор продолжался с добрый час.

Он не ослышался? Толстяк сказал «Меннефер» и «Та‑Мери – Земля Возлюбленная»? И это значит…

Это могло значить одно из двух. Либо он, Даниил Сергеевич Горовой таки свихнулся по причине перегрева на солнышке, усугубленного беспорядочным и неумеренным распитием алкогольных напитков. Либо…

Нет, бред собачий!

Не может быть, чтобы он каким‑то неведомым чудом очутился в… Древнем Египте. Именно так, Та‑Мери, а еще Та‑Кемет – Черной Землей называли свою страну египтяне во времена фараонов.

Нонсенс! Фантастика!

Ну‑ка, попробуем еще.

– А что за принц ходит в наших начальниках?

– Ну, брат, клянусь Золотым Гором, ты таки точно захворал! Вот скажу его высочеству, прикажет с тебя шкуру спустить! Вырядился по‑дурацки! Что это у тебя на чреслах за срам?

Данька опустил глаза. В чем дело? Нормальные стринги. Нюшкин подарок на День защитника Отечества. Проговорилась, что сто монет выложила: «У Тебя в них такой сексуальный ви‑ид! Обалдеть!»

Он перевел взгляд на собеседника. Тот был точно так же, как и Даниил, практически обнаженным. Только вместо плавок носил белый гофрированный передник, похожий на юбочку. На вкус Горового, так лучше бы вовсе телешом ходить, чем надеть на себя такое. Но с модой не поспоришь.

– Каи, дружище, не кипятись. Мне и правда нехорошо.

Толстяк угомонился и подобрел.

– Ладно, доложу начальству, что у тебя лихорадка. Хвала богам, что наш Джедефхор не чета прочим принцам. Хафра точно бы тебя крокодилам скормил – за этакое непослушание. Отлежись тут до завтра. Но чтоб с утра явился к раздаче заданий. У нас запарка. Джедефхор второй день туча тучей ходит.

– Что так? – вяло поинтересовался Данька, никак не могущий переварить полученную информацию.

– А Тот его знает! – огрызнулся Каи. – Ну, я побежал. Се не б!

– И тебе здоровья, – в свою очередь пожелал ему Горовой.

Факультет, или, как его предпочитали гордо именовать преподаватели, Институт космической археологии (ИНКА), образовался при Московском университете в середине XXІ века на волне бурного подъема отечественной космонавтики и расширения программы космических исследований. Тогда, после успешных полетов россиян на Марс, Венеру и в район колец Сатурна, казалось, что не за горами прорыв в Большой Космос. К этому нужно было серьезно готовиться.

Не могла остаться в стороне и археология. Как же! Открытие новых планет непременно потребует специалистов в данной области. Собрать материал, проанализировать, составить общую картину развития или угасания цивилизации – это дело нужное, серьезное и ответственное. Вот горстка ученых‑энтузиастов и решила создать такое заведение, где могли бы готовить космических Эвансов и Шлиманов.

Как и многое у нас, новый институт возникал, что называется, на голом месте. Не было ни четкой концепции того, чему и как будут обучать студентов, ни учебников, ни оборудования. Программы писались коллективно и с лету, становясь плодом многочасовой «мозговой атаки». Вот и появились в учебных планах заведения такие необычные предметы, как «Теория и практика психологической адаптации в экстремальных условиях жизни», «Основы темпонавтики» и т. п. Совершенно не представляя, как могут выглядеть и по каким законам могут развиваться неземные цивилизации, мудрецы от истории, взяв за основу древние культуры Земли, создали «Экзоориенталистику», базировавшуюся на обобщении опыта цивилизаций Древнего Востока, «Космоантику» – производное от античности, «Астромедиевистику», уходившую корнями в европейское Средневековье.

Проходили годы, десятилетия. Освоение Большого Космоса шло со скрипом. К началу XXIІ века земляне еле‑еле вырвались за пределы Солнечной системы. ИНКА постепенно превращался в обычный истфак. Наборы стремительно сокращались, и руководству приходилось давать студентам наряду с «космическими» вполне земные специальности. Так, Данька, учившийся на отделении экзоориенталистики, должен был получить в диплом еще и «традиционную» запись: ученый‑египтолог. Однако экзотические предметы по‑прежнему преподавались и изучались. И даже совершенствовались, обрастая научным и методическим аппаратом.

Данька, в отличие от многих своих однокашников, вполне серьезно относился к изучению «научно‑фантастических дисциплин», как презрительно именовали их студенты ИНКА. Посещение этих занятий было факультативным, и лишь редкие зубрилы типа Горового записывались на лекции по «Психадаптации». Теперь, оказавшись в такой ситуации, парень впервые по достоинству оценил свою предусмотрительность. Он вполне осознавал, что если бы не способность взять себя в руки и спокойно проанализировать ситуацию, выработанная им в течение трех лет посещения практикума, то впору было бы свихнуться.

То, что происходило с Данькой здесь и сейчас, до боли напомнило ему сюжеты старых фантастических романов, читанных им в детстве: «Янки при дворе короля Артура» Марка Твена, «Затерянного мира» Конан Дойла, «Меча Без Имени» Андрея Белянина.

– Вот еще, лорд Скиминок выискался! – одернул себя парень. – Лучше подумай, что делать будешь! Если все это не сон, конечно.

Он пока еще надеялся, что вот сейчас проснется на московском городском пляже, сбрызнутый речной водой из ладошек Нюшки, и расскажет ей о своем удивительном, сказочном путешествии.

Но сон, увы, длился. И приходилось напрягать серое вещество, чтобы окончательно не впасть в прострацию.

Упомянутые Каи имена принцев позволили Дане с примерной точностью прикинуть свое положение во времени.

Его любимое Древнее царство. Четвертая династия.

Джедефхор и Хафра были сыновьями Хуфу, или по‑гречески Хеопса, второго фараона из этой династии, строителя первой из трех Великих Пирамид. Причем Хафра – Хефрен станет наследником отца и возведет вторую по величине пирамиду. Что же касается Джедефхора, то эта фигура была окутана таинственным мраком. Великий мудрец и волшебник, в свое время отказавшийся от египетской короны в пользу братьев, вот и все, что сохранилось о нем в анналах истории. Любопытно будет с ним познакомиться…

«Боже, о чем я только думаю! – покрылся холодным потом студент. – Поразмыслил бы лучше над тем, как вообще выжить в этих жутких условиях. Чем я питаться буду?! Одних болезней, неизвестных нашей науке, тут видимо‑невидимо. И никаких лекарств, антибиотиков и витаминов. Даже примитивной зеленки небось нет!» «И как я умудряюсь понимать то, что мне говорят? – вновь проснулся в Даньке профессиональный ученый‑историк. – Совсем незаметно языкового барьера. Я, конечно, изучал древнеегипетский. Но ведь всего лишь письменный. Как по‑настоящему звучала живая разговорная речь древних египтян, никто не знает. Странно, что и меня понимают. Вероятно, тоже издержки телепортации. И еще. Интересно, куда подевался настоящий Джеди, место которого я занял? Да, без бутылки тут не разобраться. И лучше бы не „Бочкарева“, а „Гжелки“…

Он так и промаялся в тревожных раздумьях до самого вечера. Пока же суд да дело, решил произвести ревизию и заодно навести порядок в доме, который стал его собственностью. Вон как все захламлено. Сплошное свинство. Бардака Горовой‑младший терпеть не мог. Сказывались гены отца‑полковника. Кроме спальни (она же кабинет и столовая) в доме обнаружились еще две комнаты, такие же крохотные: прихожая и кухня. Главенствующее место в кухне занимала переносная глиняная печь, высотой около метра,