Олег Константинович Брокалев любил зиму. Но сейчас его не радовал ни чистый снег, ни легкий бодрящий морозец. Даже предстоящая любимая работа не радовала, а это случалось с ним настолько редко, что вполне могло считаться чудом, если бы не одно но. А именно – в чудеса-то господин Брокалев как раз и не верил. Категорически и безапелляционно. Его жизненное кредо так и звучало: «Чудес не бывает!», что не уставал повторять Олег Константинович к месту и не очень.
Одно время он даже состоял в Комиссии по антинауке при Российской академии наук. Но пустопорожняя болтовня неусидчивому ученому-практику быстро надоела, и он решил воплощать свое кредо в жизнь по-другому. Олег Константинович с юности обладал аналитическим складом ума, а потому, этим самым умом пораскинув, он нашел ему очень актуальное применение – открыл частное сыскное агентство, которое непосредственно и возглавил, придумав себе звучный псевдоним: Брок.
На первый взгляд с именем все казалось понятно: обычное сокращение фамилии-имени-отчества. Но не так все было просто, как не прост был и сам новоявленный сыщик. Ведь и название агентству он дал непростое, не какое-нибудь там «Брокалев и дочь» (о дочери чуть позже), не набивший оскомину «Лунный свет» или примитивный «Поиск», а вполне оригинальное, но без излишней вычурности, лаконичное и говорящее само за себя – «Бритва Оккама».
Любому, увидевшему данную вывеску, должно было становиться понятным: здесь ставят во главу угла логику, безжалостно отсекая холодным клинком рассудка всевозможные фантазии, мистику и прочую антинаучную чушь. По крайней мере, так казалось самому Броку. Кстати, и брался сыщик только за те дела, которые изначально казались не просто необычными, но и вовсе даже были сверхъестественными и фантастическими. Разгадать хитроумную загадку и выявить ее истинную, вполне объяснимую незыблемыми реалиями сущность – вот что являлось основной целью сыщика Брока и приносило ему несказанное удовольствие. А если при этом оставался удовлетворенным и клиент, то оно подкреплялось, как правило, не только морально.
Почему «как правило»? Да потому, что Брок не кичился оказывать посильную помощь и вполне безвозмездно. Не только, разумеется, из чистой любви к процессу расследования, но исходя также из прочих обстоятельств. Вот пропал, скажем, у ребенка отец, а ребенок этот к Броку в слезах примчался – что же теперь, у несчастного мальчугана мелочь карманную выгребать? Нет уж – детям, старикам и беременным женщинам сыщик дарил свое искусство абсолютно даром. Иногда даже и не беременным. Женщинам, в смысле. Но это уже скорее в порядке исключения.
Как раз сейчас, возвращаясь с обеда в родное агентство, и сокрушался Брок о детях. О том, что современные подростки не делают отличий между правдой и ложью, легко подменяют действительность вымыслом. В конкретном случае это относилось к одному мальчику, отца которого он разыскивал (и, конечно же, разыскал) прошлым летом. Тринадцатилетний Костя в тот раз понравился Броку. Особенно его яркая фантазия. Сыщик даже посоветовал Косте заняться литературными опытами. Ведь и сам Брок любил на досуге побаловаться пером, кропал рассказики, которые посылал на различные интернетовские конкурсы. А однажды, как раз тем же летом, и победил на самом из них любимом – конкурсе фантастических рассказов «Склеенные ласты». Именно туда он рекомендовал отправить свой рассказ Костику. Но сначала – дать посмотреть ему.
Вот Костя и дал. Не прошло и полгода. Впрочем, как раз около полугода и прошло. Если откровенно, то Брок и подзабыл уже о сем юном даровании. Поэтому, придя сегодня домой на обед, откровенно удивился, когда супруга Ирина, встретив его в прихожей, вдохновенно зашептала, заговорщически при этом подмигивая:
– Ученик с трепетом ждет мастера! Ты уж, того, не очень строго с парнем…
– Мастера? – нахмурился Брок. – Что, опять унитаз потек? Снова салагу прислали? – Сыщик нахлобучил снятую было шапку и повернулся к двери: – Пойду в ЖЭК и покажу им, так сказать, все!..
– Интересно было бы глянуть, что ты им собрался показывать, – тихонько хихикнула Ирина Геннадьевна и потянула мужа за хлястик пальто: – Не надо никуда ходить. Мастер – это ты, Олежа.
Брок развернулся и картинно поклонился жене:
– Спасибо, Ирусик, за то, что ты так высоко меня ценишь. Только ремонт унитазов, знаешь ли, не совсем мой профиль. – Он вновь направился к двери, но снова был схвачен за хлястик.
– А ремонт чего твой профиль? – В голосе Ирины Геннадьевны послышалась искренняя заинтересованность.
Брок аккуратно отцепил руку супруги от хлястика и ответил, с укором всматриваясь в насмешливые глаза.
– Мой профиль – что-нибудь более высокотехнологичное, – неопределенно крутанул он ладонью. – Компьютер, скажем, или тот же мобильный телефон…
– Тот же – это тот самый, что я прошу тебя починить уже второй месяц? – ухмыльнувшись, перебила Брока жена. – Там дел-то всего – аккумулятор поменять!
– Вот именно! – поднял Брок палец. – Такими пустяками мне просто неинтересно заниматься.
– Унитаз – гораздо интересней, – хмыкнула Ирина Геннадьевна.
– Вот именно! – Палец сыщика взвился еще выше. – Ты даже не можешь себе представить насколько… – Тут Брок запнулся и сдвинул брови. Он почувствовал, что любимая им логика куда-то вдруг запропастилась.
Ирина Геннадьевна посмотрела в глаза мужа и не сразу смогла отвести взгляд; серые, обычно почти стального цвета, они потемнели, словно озерная гладь под нависшими тучами. А уж когда «озеро» подернулось рябью, любящая супруга не выдержала:
– Перестань, Олежек, не бери в голову. Я пошутила.
– Да? – обрадованно заморгал Брок. – Насчет унитаза? Или телефона? Или насчет того, что я… мастер?..
– Ой! – всплеснула руками жена. – Заболтал ты меня, Олег. Мальчик ведь ждет!
– Тебя? – нахмурился Брок.
– Тебя. Я ж говорила!
– Что-то тебя сегодня прорвало на шутки. Но последняя, должен отметить, вовсе не остроумная.
Брок в очередной раз повернулся к двери, причем сделал это подчеркнуто резко. Ирина Геннадьевна тоже схватилась за хлястик более энергично, и тот, жалобно крякнув, наконец-то уступил женщине и остался в ее руке.
– Снимай пальто, – скомандовала супруга таким тоном, что Брок мгновенно выполнил приказ и замер в ожидании новых распоряжений, которые не замедлили последовать. – Веди Костю на кухню, я накормлю вас обедом. Пока едите, он тебе все и расскажет.
– А ты, Ирусик? – залебезил сыщик, на всякий случай не став ничего уточнять насчет неведомого Кости. – Ты разве не составишь нам компанию?
– Я займусь ремонтом твоего пальто, – сделав ударение на «ремонте», обиженно сказала Ирина Геннадьевна. – Ведь это же мой профиль.
Брок едва удержался, чтобы не сказать: «И твоих рук дело», но все-таки благоразумие взяло верх. Он осторожно обошел жену и заглянул в комнату. На диване сидел смущенный подросток, в котором сыщик сразу узнал давнего знакомого.
– Ба! Константин! – всплеснул он руками и радостно обернулся к супруге: – Иришечка, что же ты молчишь, что у нас такие гости?
Та посмотрела на него с таким сочувствием, что Брок ненароком всполошился: уж не болен ли он смертельно, а от него это тщательно скрывают? Но любимая жена, перед тем как скрыться за кухонной дверью, буркнула вдруг такое, что у сыщика отлегло от сердца: не болен.
Паренек, увидев Брока, радостно подскочил, но тут же засмущался и покраснел. В руках он держал изрядно помятые листки, которые спрятал вдруг за спину и покраснел еще больше.
– Здравствуйте, дядя Брок, – еле слышно произнес подросток и судорожно сглотнул.
Брок почувствовал себя в роли зубного врача, что ему откровенно не понравилось, как не нравились зубные врачи в принципе. Словно в отместку за подобные мысли, у него заныл левый верхний клык, и, чтобы закрыть неприятную тему, сыщик поспешил успокоить мальчика:
– Здравствуй, Костя! Рад тебя видеть. Ты чего так волнуешься? Не надо, не надо! Тут все свои. И ты, как говорится, чужой среди своих. То есть, прости, свой среди… этих… Нет, тоже не то. В общем, гусь свинье не товарищ. Кстати, о свиньях. Сейчас пообедаем с тобой. Сытный обед, знаешь ли, способствует укреплению нервной системы. Успокаивает и даже, ты не поверишь, несколько примиряет мятежную душу с реалиями, так сказать, нашего несовершенного мира.
Неизвестно, много ли истин впитал Костя из сей многословной тирады, но про обед он понял и снова сглотнул. Впрочем, сказал он совсем о другом:
– Дядя Брок, я принес вам… – Парень вынул из-за спины стопку мятых листов формата А4 и протянул ее сыщику.
– Так-так-так-та-ак!.. – пробормотал тот, с опаской принимая бумаги. – Я-то думал, ты в гости, а ты, значит, по делу. Это что, заявление? Снова папа потерялся?.. – Брок взвесил на ладони солидную пачку и категорично изрек: – Судя по объему, одним папой тут не обошлось. Как минимум все родственники до девятого колена включительно. Генеалогическое, так сказать, древо. Боюсь, нам с Сашенькой не справиться. Пора расширять штат…
Проблема с нехваткой сотрудников в последнее время все чаще беспокоила сыщика. Вот и сейчас он нахмурился и предался невеселым раздумьям, пытаясь найти приемлемое решение в кадровом вопросе.
– Дядя Брок, это не древо, – прервал затянувшуюся паузу Костя. – И не про папу. То есть и про папу тоже, но это не то, что вы сказали. Это про наши с ним приключения. Я написал, как вы просили.
– Приключения? – оживился Брок, отложив на время проблему со штатами. – Не космические, случайно? А то сейчас конкурс как раз идет…
– Космические, – обрадовался Костя. – Ведь на планете драконов в основном все происходило. И на звездолете.
– Звездолет – это хорошо… – задумчиво свел брови сыщик. – А вот драконы и звездолет вместе – это, должен тебя огорчить, как раз не очень. Смешение, так сказать, жанров, – принялся листать Брок рукопись.
– Но ведь драконы тоже… – растерянно пробормотал паренек.
Договорить ему не удалось. В комнату зашла Ирина Геннадьевна и строго сказала мужу:
– Ты хочешь уморить мальчика голодом? Он и так битый час тебя дожидался. Да и сам ты – что, на работу уже не торопишься?
– На работу? – Брок подбросил к глазам запястье с часами и, заохав, метнулся в сторону кухни, размахивая пачкой листов, словно парламентер белым флагом.
Ирина Геннадьевна ободряюще кивнула сиротливо мнущемуся посреди комнаты Костику:
– Ну, чего же ты? Догоняй Олега Константиновича. А то он все сейчас смолотит.
– Да я не хочу, – промямлил Костя, но женщина решительно мотнула головой:
– А ну-ка быстро на кухню! В моем доме запрещено не хотеть то, что велю делать я.
В строгом голосе Ирины Геннадьевны Костя почувствовал смешинку, но спорить с хозяйкой все-таки расхотел и отправился на кухню. Оказавшись там, он понял, что слушаться тетю Иру действительно стоит: перед Броком стояли две пустые тарелки – побольше, из-под борща, и неглубокая, со следами пюре, а сам сыщик уже нацеливался вилкой в котлеты, аппетитно окруженные гарниром, на тарелке, явно предназначавшейся гостю. Заметив вошедшего Костю, Брок неловко отдернул вилку, и та, выскользнув из руки, звякнула об пол.
– Кто-то придет, – смущенно захихикал сыщик. – Наверное, Сашенька. А ты садись-садись, угощайся! Вот борщик, вот котлетки. Тетя Ира очень вкусно готовит, уверяю тебя.
Костя присел на краешек табурета и взял в руку ложку. Он заметил, как взгляд Брока жадно приклеился к ней и провожал каждое ее движение от тарелки ко рту и обратно. Мальчик вспомнил, что видел недавно подобное в телепередаче про гипноз. Только там вместо ложки гипнотизер использовал блестящий шарик на ниточке. Шарик качался из стороны в сторону, а взгляд пациента так же, как сейчас у сыщика, неотрывно следовал за ним: вверх-вниз, влево-вправо… Косте стало неприятно, и, чтобы разрушить гипнотические чары, спросил:
– А где тетя Саша?
– Экзамен сдает, – голосом телефонного автомата ответил сыщик, так и не оторвав взгляда от ложки. К счастью, борщ уже кончился, и Костя поскорей отложил ее в сторону. Брок тут же вздрогнул, словно и впрямь вышел из транса, и закончил мысль уже вполне осмысленно, тоном неприкрытого сожаления: – Математику! Ну скажи, зачем сыщику математика?
– Не знаю, – честно ответил Костя и принялся за котлеты.
Брок проводил взглядом аппетитный кусок до Костиного рта, и сожаления в его голосе заметно прибавилось.
– Вот и я о том же! Ведь собиралась на юрфак, как все нормальные люди, и вдруг бац! – подалась в программисты.
Жующий мальчик что-то промычал в ответ, но Брок уже снова мысленно переживал непредсказуемый и совершенно, на его взгляд, нелепый поступок дочери. В глубине души он даже считал этот поступок предательством, но, будучи человеком справедливым, все-таки одергивал себя. Да, Сашенька не пошла учиться в юридическую академию, как собиралась ранее и чего ожидал от нее Брок. Не сказав ни слова, не посоветовавшись (а это цепляло больнее всего), дочь поступила в технический университет, выбрав профессию программиста. Но ведь при этом она не оставила работу в сыскном агентстве отца! О каком предательстве тут может идти речь? Мало того, Сашенька объяснила свое решение тем, что в сыщицком деле главное не знание юриспруденции и прочей теоретической мути, а в первую очередь – аналитический ум и логическое мышление, без чего не может обойтись ни один программист. С этим трудно было спорить. Но Брока все равно продолжало коробить от поступка дочери. Настроение поползло вниз.
Чтобы поднять его хоть немного, сыщик вновь открыл Костину рукопись и, прихлебывая горячий чай, углубился в чтение. Мальчик, тоже перешедший уже в трапезе к чаю с печеньем, с волнением следил за выражением лица Брока.
Сначала оно не выражало ничего, лишь бегали со строчки на строчку внимательные сыщицкие глаза. Но вот в них мелькнула искорка заинтересованности, а сжатые до этого в тонкую полосу губы тронула легкая улыбка. Затем сыщик хмыкнул, и улыбка стала вполне оформленной. Перелистнув страницу, Брок впился в строчки уже совсем иным взглядом. Даже пробормотал под нос: «Так-так-так-та-ак!..», отчего Костя взволнованно заерзал.
Но тут на кухню заглянула Ирина Геннадьевна и, окликнув мужа, выразительно постучала по запястью.
– Что? – не сразу вернулся к реальности Брок. – Рука? Что рука? А?..
– Нога, – вздохнув, ответила супруга. – Точнее, ноги. Тебе их пора брать в руки.
– Ноги?.. – нахмурился Брок. – Чьи? – И засмеялся вдруг, показав на открытую рукопись: – Ты не поверишь, Ирусик, но Костя такую забавную повесть сочинил! Он себя и своего папу ее главными героями сделал. Вот уж нафантазировал!
– Тебе на работу по… – начала Ирина Геннадьевна, но теперь ее перебил Костя. Голос мальчика дрожал от обиды, а в глазах стояли самые настоящие слезы.
– Это не повесть! – вскричал мальчик. – Я ничего не фантазировал! Это все было по правде!
– Стоп! – Сыщик ударил по столу так, что подпрыгнули тарелки, а к валявшейся на полу вилке добавилась еще и ложка. – Всему есть предел, мой юный друг! Все хорошо в меру. У тебя прекрасная фантазия и замечательный слог, я бы даже сказал, что в тебе определенно зарыт талант, который ждет своего отрытия… Но!.. – Брок снова врезал по столу, уже чуть потише, подпрыгнули только чашки, да и то невысоко. – Но перевоплощение в героев произведения хорошо лишь в момент творческой работы. Не надо забывать о возвращении, так сказать, в реальный мир, когда работа закончена. В конце концов, если я не ошибаюсь, тебе уже не шесть лет, когда еще верят в драконов и Дедов Морозов…
– Я верила в Деда Мороза до десяти, – вставила вдруг напуганная реакцией мужа Ирина Геннадьевна.
– Не суть, – отмахнулся Брок. – Я верил до восемнадцати, пока вместо подарка деды-отморозки в новогоднюю ночь не всучили мне зубную щетку, которой я должен был чистить унитазы в казарменном туалете.
– И ты чистил? – ахнула супруга.
– Я начистил кое-что другое, – обиженно фыркнул Брок. – Этим самым дедам той же самой щеткой. Ты ведь знаешь, сколько у меня всевозможных разрядов по всяческим видам спорта?
– Нет, – ответила жена. – По всяческим – не помню. Только по легкой атлетике: бегу, прыжкам…
– По каким прыжкам?! – подскочил сыщик. – А второй юношеский по боксу? А почетная грамота в шестом классе за третье место по борьбе… не помню какой… Да знаешь, сколько у меня спортивных достижений за всю-то жизнь?
– А ты знаешь, сколько уже времени?
– Да, – кивнул Брок, посмотрев на часы. – Без пяти два.
– А обед у тебя до двух. А до работы тебе идти минут двадцать.
– Можно успеть и за пятнадцать, – не согласился Брок. – А если бегом, можно и за десять успеть. Летом.
– Почему только летом?
– Зимой скользко. Если упасть, можно совсем опоздать. Очень и очень надолго! – поучительным тоном выдал Брок и поднял палец.
– Уже без двух минут два, – подсказала Ирина Геннадьевна. – Даже если ты помчишься, невзирая на зимние опасности, то все равно опоздаешь.
– Куда?
– На работу.
– Так чего же ты молчишь?! – взвился Брок и бросился из кухни, опрокидывая стулья.
Костину рукопись, впрочем, он прихватить с собой не забыл. И, надевая пальто с шапкой уже на ходу, крикнул из-за входной двери мальчику:
– Позвони мне завтра! Я дочитаю, и мы обязательно поговорим!..
О проекте
О подписке