Проводив взглядом заторопившегося к матери супруга, Саша, напротив, замедлила шаг – ей захотелось еще немного подышать свежим воздухом и хорошенько подумать.
Говоря Глебу о поисках гонца и о том, что у нее имеются на этот счет некоторые мысли, Саша не лукавила. Собственно, идея насчет того, кто бы это мог быть, пришла к ней сразу, потом она лишь мысленно перебирала другие кандидатуры, но никого подходящего так больше и не отыскала. Кто-то был неграмотным, кто-то – недостаточно смелым… Кто-то не мог находиться под открытым небом без защитной одежды и противогаза – а как отправишь такого к «диким» мутантам, у которых никуда не делись воспоминания о точно так же одетых карателях?
И так уж вышло, что смелого (можно сказать, лично проверенного в деле), грамотного и, как недавно оказалось, невосприимчивого к радиации человека, да еще такого, без которого в городе могли несколько дней обойтись, Саша знала лишь одного – юного дозорного Вениамина Карпухина, или попросту Венчика. После событий двухмесячной давности, когда Венчик – тогда еще не дозорный, а просто стажер – показал себя настоящим героем[4], между ним и Сашей с Глебом сложились пусть не дружеские, но уж точно приятельские отношения, и в свободное от дежурства время парень частенько заглядывал к супружеской паре – поговорить, поспорить, узнать что-то новое. К слову, Венчик оказался по-настоящему жадным до знаний, и Саша, получив на то разрешение от Святой (как бы та отказала герою, которому лично вручала именной автомат «за проявленную доблесть»?), приводила парня в библиотеку, где тот сразу забывал обо всем, поскольку книги для него стали главной ценностью на свете.
И как было в нынешней ситуации не вспомнить о таком человеке? К тому же, не успела Саша дойти до входа в Успенский собор, как Венчик сам ее окликнул. Вот уж, что называется, «на ловца и зверь бежит»!
Девушка остановилась, вглядываясь в спешащие к ней по Советскому проспекту, с той стороны, откуда только что пришла и она, две невысокие фигуры. В одной она еще издали признала юного дозорного, а вот кто был вторым, угадать не получилось, поскольку человек был в черном защитном плаще с капюшоном, а лицо его закрывала противогазная маска.
– Здравствуй! – подойдя к Саше, торопливо выпалил Венчик и зачастил: – Мы такое нашли, такое!.. Там обвалилось, а мы залезли, а там… Такие тумбы, а на самом деле – бумага!
– Стоп! – подняла обе руки Саша. – Давай сначала, только медленней и по порядку. Нет, сперва представь меня своему товарищу – извиняюсь, но я не могу понять, кто это.
– Это не товарищ… – покраснел вдруг парень. – То есть, товарищ, еще какой товарищ, но только… – Венчик замялся и смутился еще больше.
– Я – Катя, – протянул Саше руку в перчатке «товарищ». – Мы живем с ним в одной общине. Я тоже дозорный. Правда, еще стажер пока.
– Всё равно, Катюха такая смелая! – вновь прорвало Венчика. – И умная, и вообще…
– Хотя кто-то еще совсем недавно меня дурой называл, – буркнула из-под маски девушка.
– Просто это я дураком был, – виновато опустил голову парень, но тут же вскинул ее и, вытаращив глаза, заговорил, с трудом сдерживаясь, чтобы опять не начать тараторить: – А нашли мы… Там, – махнул он рукой, – недалеко совсем, Красный переулок… Так вот, там есть разрушенное здание. Уже крапивой всё заросло, травой. И вот недавно прошел слух, что один патрульный туда ночью провалился. В общем, там оказался большой подвал, куча каких-то здоровенных железяк, а еще… – тут Венчик понизил голос почти до шепота, – бумага!.. Очень много чистой бумаги! Целые тумбы!
– Бумага?.. – заморгала Саша. – Так это же здорово! Но при чем здесь тумбы?
– Да я не знаю, как это на самом деле называется, – признался парень, – только эта бумага – как огромная лента, и она свернута-свернута-свернута, – закрутил он рукой, – так, что получается как будто круглая тумба. Или бочка. Я даже сначала и подумал, что это бочки – они такие грязные были, трухлявые…
– Трухлявые? – воскликнула Саша. – Значит, бумага испорчена? Только я всё равно не понимаю, как это: бумага свернута в тумбы?
Ей и впрямь было трудно представить такое количество бумаги, которое можно было бы свернуть во что-то, похожее на бочку или тумбу. Самый большой бумажный лист, который она видела – это книжная страница. Но как ты эту страницу ни сворачивай, никакой тумбы, и даже тумбочки, не получится. А ведь не может быть таких гигантских книг, у которых листы могли бы вот так свернуться. Правда, Венчик говорит, что листы чистые. А еще – трухлявые… Вот ведь обидно-то!
Но тут заговорила Катя:
– Бумага не испорчена. То есть, она не вся испорчена, только снаружи. Но ведь эти… тумбы такие толстые – там еще столько бумаги этой!
– Тогда идемте! – решительно повернулась Саша.
– Куда? – недоуменно бросил ей в спину Венчик.
– Как – куда? За бумагой, конечно! Отведите меня в это место.
– Но… – развел руками юноша. – А как мы ее возьмем? Ее ж не поднять – тумбы эти с места не сдвинуть. Даже если уронить и катить – надо сначала пролом больше сделать и расчистить. И потом… мне уже в дозор скоро идти… Давай, я со своими поговорю, соберем ребят побольше – и займемся.
– Нет, – нахмурилась Саша. – Мне быстро надо… Ладно, я, кажется, придумала, кто мне поможет. Красный переулок, говорите?
– Да, там дальше сразу гостиница «Сухона». Ну, что от нее осталось.
– Поняла, – кивнула девушка. – Найду. А теперь у меня к тебе, Вениамин, имеется серьезный разговор. Есть минут десять хотя бы?
– Десять, наверное, есть, – заинтересованно глянул на нее Венчик. – Говори!
И Саша рассказала Венчику о своей задумке насчет учебы учителей, для чего требовалось отобрать кандидатов в деревнях «диких» мутантов. Поскольку времени было в обрез, девушка сообщила пока только самое главное, без подробностей. Упомянула лишь, что добираться придется с помощью «птеродактиля» – вдруг парень высоты боится? Но услышав про это, Венчик аж запрыгал, словно ребенок:
– Это на Стёпике, да?! Я полечу на Стёпике?.. Прямо по небу?..
– На Стёпике, – улыбнулась Саша. – На ком еще-то? Маруся пока под упряжь не дается.
– Эх!.. – помрачнел вдруг Венчик. – Это же много времени потребуется, а мне в дозоры ходить. Не отпустят меня надолго.
– Вот насчет этого можешь точно не волноваться, – успокоила его девушка. – Тут я договорюсь с кем надо, будь уверен.
– А можно, я тоже с ним? – едва слышно произнесла из-под маски Катя. – Я читать и писать умею. И считать. Я тоже смогу отбирать «диких».
– Видишь ли, Катя… – сказала Саша. – Я верю, что ты это сможешь. Но, во-первых, это имело бы смысл, если бы возить людей мог не только Стёпик. А так вы же всё равно будете смотреть одних и тех же. А во-вторых, только не обижайся, но в таком виде, как у тебя, «диким» мутантам лучше не показываться. Так что… – развела она руками.
– Понятно, – буркнула Катя и ткнула Венчика в бок локтем: – Опять ты один, без меня, подвиги совершать будешь!
– Да какой же это подвиг? – вновь засмущался парень и повернулся к Саше: – Ладно, побежали мы, а ты про меня не забудь, никого больше не ищи!
– Не буду, – сказала Саша в спины быстро удаляющейся парочки, а сама пошла к Резиденции Деда Мороза.
Узнав, к кому именно решила обратиться за помощью девушка, Святая вряд ли подобный поступок одобрила бы, но Саше на это было плевать. Она шла к Пистолетцу, а Пистолетец был ее другом, как бы ни относилась к этому свекровь.
Денисов, который расстался с Глебом и Сашей совсем недавно, был откровенно удивлен ее появлению. Причем радостным это удивление назвать было трудно.
– Отказала? – буркнул он. – А чего сам-то не пришел – стыдно стало: наобещал с три короба…
– Пистолетец, ты о чем? – перебила его Саша. – Кто не пришел? Кто отказал? Кто обещал? Ты здоров?
– О плитке, Глеб, Святая, Глеб, да, – соблюдая очередность поступивших вопросов, ответил Денисов.
– Да?.. – упавшим голосом переспросила Саша и наморщила лоб. – Ты меня, пожалуйста, прости, но с тех пор как я стала беременной, некоторые вещи мне даются с трудом. Что касается лингвистических абстракций, то я и раньше не была в них сильна. Повтори, пожалуйста, еще раз то, что ты хотел до меня донести. Только медленно и конкретно. Лучше с примерами.
– Это ты меня хочешь так успокоить?
– Нет. Так я хочу успокоить себя. И Славика. А то я совсем расстроюсь и забуду, зачем к тебе пришла.
– Так ты пришла не из-за плитки? – ахнул Пистолетец.
– Нет, – сказала Саша и, поманив Денисова пальцем, шепнула ему прямо в ухо: – Из-за бумаги.
– Вместо плитки? – отпрянул Пистолетец. – Это что, издевательство с ее стороны?!
– Стоп! – подняв руки, притопнула девушка. – Не заводи опять эту песню о плитке. Кстати, я вспомнила, что ты имеешь в виду. То, о чем вы спорили с Глебом?
– Вот именно!
– Ну, так у него потом и спрашивай. Я-то тут при чем?
– Прости, – потер беспалой ладонью лоб Пистолетец. – Столько навалилось всего в последнее время – ум за разум заходит! Скоро, наверное, на самом деле стану слова забывать и фразы коверкать, как тогда…[5] Руководящая должность – это совсем не мое.
– Ничего, – поспешила успокоить его Саша. – Я не буду просить тебя руководить. Мне нужна совсем другая помощь.
И девушка рассказала Денисову то, что услышала от Венчика с Катей. С лица Пистолетца тут же исчезла тревога.
– Пойдем, посмотрим, – подхватился он. – Хоть развеюсь немного. Кстати, я догадываюсь, что именно нашли твои юные друзья.
– Догадываешься? – удивилась Саша. – Но как, если ты еще ничего не видел?
– Потому что я знаю, что раньше находилось в Красном переулке возле гостиницы «Сухона».
– И что же там находилось? Фабрика бумажных тумб?
– Нет, – хитровато прищурившись, помотал головой Пистолетец. – Там находилась редакция газеты «Советская мысль», а также городская типография.
– Ты хочешь сказать… – сглотнула Саша, боясь произнести вслух то, что ярким прожектором вспыхнуло в ее голове. – Хочешь сказать, что мы сможем… печатать книги?..
– Вот этого я не говорил, – стал снова серьезным Денисов. – Даже если там сохранились в рабочем состоянии сами печатные станки, в чем я очень сомневаюсь, то где мы найдем того, кто умеет с ними обращаться? Ты, давай-ка, раньше времени воздушных за́мков не строй – сейчас пойдем и посмотрим, что там есть и чего нет.
О проекте
О подписке