– Да, может быть, и так, ваше превосходительство, – кивнул, соглашаясь с доводами генерала, Егоров. – Но вы представляете, сколько времени займет это наше развертывание, тогда как враг будет уже отмобилизован. И он ведь тоже сидеть на месте не будет, и одна из его колонн после переправы через Буг обязательно ударит на север, – и Лешка прочертил еще одну стрелку, третью, в сторону Елисаветграда. – Как минимум турки тут свой крепкий заслон выставят, а если они смогут накопить большие силы, так и вообще по дивизии генерала Гудовича всерьез ударят. Да и в любом случае, ваше превосходительство, даже одно то, что неприятель будет у нас в самом центре Новороссийской губернии орудовать, и то ведь уже очень плохо. Выбивай их потом с нашей территории! А ведь высокому руководству это очень не понравится. Все-таки все последнее время мы его сами привыкли на чужой земле бить, а тут вдруг такое.

Иван Абрамович навис над картой, пристально разглядывая набросанную вручную схему возможного вторжения врага.

– Сколько от тебя и до Елисаветграда?

– Более четырех сотен верст, если по прямой, – быстро ответил Егоров.

– Ага, а до меня, значит, немногим более сотни, – задумчиво проговорил генерал и сноровисто промерил вилкой своего указательного и большого пальца расстояние до Крыма. – Тут вот где-то около трех сотен верст будет. Ну и по самому полуострову туркам четыре сотни пройти нужно, если они, конечно, со своим десантом в Каркинитский залив не зайдут. Тут вот на Джарылгаче высаживайся, и тогда по прямой до крепости всего лишь сто верст хода. А ведь им можно на восток повернуть и тогда моему перекопскому заслону в тыл зайти. Эх, карты у меня нет хорошей тех мест, такой вот, как у тебя! – проговорил он с досадой. – Дай своих людей, Егоров, тех, кто у тебя в этом деле искусен. Чай уж найду, чем тебе за это добром отплатить. А вообще, мысли у тебя здравые. Если турки будут действовать, как ты и сказал, имея преимущество во внезапности и в людях, то все у них вполне может получиться. Противника недооценивать нам никак нельзя, ибо именно с этого-то и выходят поражения во всех войнах. Так, пожалуй, мне придется немного отвлечься от дел фортификационных. Все равно я к губернатору Денисову собирался, вот и к Гудовичу там по пути заеду, потолкуем с ним обо всем этом. Какие у тебя по укреплению своей линии еще предложения есть? Давай уже договаривай все, коли уж начал!

– Иван Абрамович, инженерные роты или строительные команды просить у вас я не буду, понимаю, что у вас и самих здесь нехватка в людях, – вздохнул Алексей. – Будем уж сами как-нибудь там выкручиваться. Я просто хотел показать вам, как мы можем вам быть полезны в упреждении удара турок от Очакова. Вот взгляните, на всей Бугской пограничной линии к имеющимся у нас там пяти укрепленным постам мы за год, благодаря вашей помощи, добавили еще один – шестой, к северу, ну и седьмой – это центральный в самой Николаевской. А все уже имеющиеся хорошо укрепили, превратив их, по своей сути, в небольшие форты. Общая часть нашей пограничной линии составляет сейчас где-то около пяти десятков верст. В фортах у меня находится по десять человек из егерей и по столько же казаков из Бугского полка. Между постами расстояние в пять-семь верст, и мы их контролируем как в конном, так и в пешем порядке силами этих самих постов и подвижными дозорами. Если прикинуть, то все наши силы сейчас уходят именно на то, чтобы только лишь удерживать эту тоненькую пограничную линию. Никаких резервов для сковывания сил переправляющегося противника у нас там сейчас нет. В случае же ее прорыва мы будем посылать казаков с вестью в Елисаветград и к вам в крепость, а сами вести бой. Сможем ли мы долго продержаться на своей линии при серьезном нападении турок?

– Нет, какой там продержаться! – проворчал хмурый Ганнибал. – Сам же вот до этого докладывал, что у османов под Очаковом аж восемь алаев конницы. Да на вас там пары их хватит, чтобы сковать до переправы пехоты, а все остальные, они дальше пойдут, пока вы в окружении будете пару часов биться.

– Ну, я бы нас так быстро не списывал бы со счетов, – усмехнулся Алексей. – Бились и мы ротой против целого алая янычар, и даже не один день, но, правда, все тогда в едином кулаке были и могли им бить противника хлестко, а вот сейчас все мои силы рассредоточены по всей этой линии и мы выступаем там растопыренными пальцами. Попробуй тут кого-нибудь ими ударь!

– Ну и, – подбодрил Егорова генерал, – чего ты от меня-то хочешь?

– Ваше превосходительство, – наконец решился Алексей, – мне нужна вторая линия в тылу и усиление первой. В Елисаветграде об этом и слышать пока не хотят, но они-то ведь от турок аж за четыре сотни верст сидят, а мы с вами у них вот здесь, под самым боком. Я знаю, что вы вот уже год как формируете у себя конный пикинерный полк из местных запорожских и заднепровских казаков, из крестьян, из греков и всяких прочих переселенцев. Поставьте его нам за спину верстах в пяти или десяти от линии. В случае чего они уже через двадцать минут будут у нас на берегу Буга и ударят по переправившимся, пока мы их там будем на себе держать. А у вас появится время, чтобы подготовиться к встрече с неприятелем. Да и эти турецкие отряды, что время от времени и сейчас вырываются через Буг в сторону Крыма, уже ведь будет кем перехватывать на второй линии. Нам-то самим за ними трудно угнаться, а вот легкоконным казакам – это в самый раз. И у вас тут в крепости лишней тревоги из-за них не будет. Знаю ведь, что не раз они уже проскакивали мимо, а вам из-за этого приходилось тревогу в крепости объявлять и большие свои силы на их перехват отправлять.

И по поводу первой линии, чтобы мне держать своих людей в кулаке и бить по туркам, в любом случае будет нужно хорошее пехотное подкрепление из тех солдат, кто сможет сидеть на защите малых фортов, а еще и приглядывать за своими ближайшими окрестностями. У вас, ваше превосходительство, сейчас под рукой целый отдельный батальон егерей Мекноба и три полных пехотных полка. А в каждом из них есть по одной егерской команде. Ну вот чего они тут в земле ковыряются? Давайте ими усилим мою пограничную линию? Ведь именно здесь егерям-то и место как самым искусным и лучшим стрелкам. С ружьем в руках, а не с лопатой или киркой. И по поводу самой реки: мы выбили на ней большую часть мелких военных судов турок, а остальных приучили не лезть более к нашему берегу. И все равно ведь изредка нет-нет, но все же ныряют они к нам. Да и местным рыбакам от них сильно достается.

Были бы у меня большие силы, я бы и сам несколько судов оборудовал да запустил их патрулировать лиманы и само русло. Но вы же видите, как у меня плохо с людьми. Отсюда и последний мой вопрос: вольных сечевиков недавно разогнали, но ведь много таких, кто из них еще в постоянное казачье войско не перешел. Колеблются они, думают сейчас, как им дальше быть, а ведь среди них много искусных мореходов из тех, кто на своих чайках в большом страхе османов держал. И в последней войне на Дунае они очень даже себя достойно показали. Если таковые вдруг найдутся, ваше превосходительство, то отправляйте их всех к нам.

Один кончебас и три трофейных, относительно исправных баркаса у нас там и сейчас уже имеются. Подлатаем их, снарядим, вооружим, да и пусть казаки на воде пограничную службу несут. Им бы еще, да и нам, туда мелких орудий добавить, ну или хотя бы тех же фальконетов, так вообще бы тогда здорово было. Но у меня уже просто совести нет вас об том просить, – и Лешка, виновато вздохнув, замолчал.

Ганнибал молча смотрел на карту, как видно прокручивая в мозгу все то, что он только что услышал от егерского майора. Наконец генерал вздохнул и поднял на собеседника глаза.

– Ух и жадный же ты, Егоров! Раньше одни только работные команды у меня просил, а теперь, вон, целый кавалерийский полк с батальоном тебе подавай! Да еще и пушечек бы подкинуть, да? Ладно, ладно, можешь не отвечать, знаю я все, что ты хочешь мне сказать, – хмыкнул он и почесал под париком. – Если бы мои мысли с твоими не совпадали, не по всему, конечно, но по большей части, так даже и слушать бы тебя не стал. Но что есть, то есть, я и сам заинтересован в укреплении этой самой Бугской линии. Поэтому давай-ка мы поступим с тобой так. Мне сейчас нужно идти по делам, и так, вон, я изрядно задержался. А вечером, как буду подводить итоги работ за весь день со своими старшими офицерами, так заодно с ними же посоветуюсь по всем твоим предложениям. Обмозгуем все хорошенько. А вот завтра утром ты приходи ко мне опять, и вот тогда я тебе свое решение озвучу. Коли ночевать в крепости будешь, так, может, нужно будет чего?

– Да я бы лучше у реки встал, ваше превосходительство, – покачал головой Алексей. – Тут скученность большая людей, суета и шум постоянный, а там, на свежем воздухе, у водички, самое оно будет расположиться. Коней, вон, своих искупаем. Пусть они отдохнут немного на пойменном выпасе, а вот завтра после вашего решения так сразу же домой и выедем. Ничего не нужно, Иван Абрамович, спасибо, все, что нам нужно, у нас и так при себе есть. Разрешите выйти?

– Давай, ступай, майор, – кивнул комендант. – Слишком рано только не приходи, после вторых барабанов, не раньше.

В трех больших десятских котлах кипел рыбный навар. Егеря до вечера успели наловить рыбы захваченным с собой бреднем и теперь готовили из нее уху. Рядом же парили несколько походных котелков с душистым травяным чаем. В степи, возле небольших рощиц и из низин собрали дикую мяту, чабрец, душицу и зверобой, и, зачерпнув прямо из котелка кружку, вестовой подал ее командиру.

– Отпейте, Ляксей Петрович, ушица уже совсем скоро будет, – кивнул он на котлы. – А вы вот пока травкой жажду утолите. Может, сухарик будете?

– Спасибо, Данила, ничего не нужно, – отказался Алексей от еды. – А вот за чаек спасибо, попью. Ты это, не суетись, я пока у реки посижу.

Перед Алексеем нес свои воды батюшка-Днепр, великая и красивая русская река, связывающая еще с древнейших времен Причерноморские степные земли с северными, лесными. Видел он за свою историю варягов, греков, флот Вещего Олега, идущего на Царьград, и ладьи возвращающегося из дальнего похода князя Святослава. В этом же месте Днепр начинал сильно расширяться, как раз перед видневшимся на водной глади огромным островом, который назовут впоследствии Большой Потемкин. А далее он уже начинал распадаться на множество рукавов, островков и проток, образуя сорокаверстную речную дельту и заросшие всевозможной растительностью днепровские плавни.

– Ваше высокоблагородие, у нас все готово, пойдемте уже, пока горяченькое, – крикнул от костров Лужин. – А ну-ка, братцы, самую сладкую рыбку командиру! Ваня, доставай лучок, травку и тот каравай, что ты у пехотных выменял!

Оранжевое большое солнце садилось за горизонт, подкрашивая край неба красным. Дневная жара потихоньку спадала, уступая место вечерней прохладе. В траве стрекотали цикады и сверчки, а из плавней слышался крик птиц. Фыркали отгоняющие насекомых лошади. Лешка немного отодвинулся от жаркого костра и закрыл глаза – спать.

– Ну что, Егоров, знакомься, это Иван Максимович Синельников, подполковник, командир конных пикинеров, – Ганнибал кивнул на высокого, худощавого, среднего возраста мужчину, стоявшего возле стола с расстеленными на нем картами. – О твоей просьбе по усилению вашей линии мы с ним уже переговорили. Через неделю жди его у себя, а там, на месте, вы уже сами определитесь, где его пикинерам будет лучше вставать. По поводу егерей, целый батальон я тебе, конечно же, не дам, мне хорошие стрелки и самому будут нужны. Я тут подумал, и, пожалуй, в том месте, где ты указал, что туркам удобнее высаживаться на побережье, вот там лучше я их выставлю. Это со стороны Каржинского и Каланчакского заливов. Вот и пусть они мой юг со стороны моря стерегут. А вот одну из шести его рот ты, так и быть, забирай, ну и егерские команды из трех пехотных полков тоже на время под твою руку перейдут. По поводу строительных рот, многого от меня не жди, – нахмурился он сурово, – но две я, уж ладно, на полгода тебе выделю. Пусть они укрепляют эту твою Бугскую пограничную линию. Так, что еще? Ага, остались пушки. Ладно, два облегченных шестифунтовика ты от меня получишь, но больше я тебе пока дать не могу, и самому здесь нужно свою крепость укреплять. По сечевикам ничего определенного пока сказать не могу, сам должен понимать – это дело небыстрое, а они у нас сейчас вроде бы как обиженные. Ну да ничего, разберемся. Ну, вроде пока все? Чего ты столбом замер, не рад, что ли? И этого мало тебе?!

– Ваше превосходительство! Спасибо! Не ожидал просто такой щедрости! – воскликнул радостный Егоров. – Благодарю вас покорно! Эдак, действительно, с такими силами можно будет теперь крепко нашу линию держать!

– Ладно, ладно, ну вот и держи ее так, как амбарный замок, – крепко-накрепко, – отмахнулся от благодарности Иван Абрамович. – Но смотри, обещай мне до зимы вот такую же вот годную карту сладить, как и у тебя. Причем не только всех окрестностей крепости, а еще и местности до Крыма и здесь, на юге, возле морских заливов. Чтобы у меня в руках подробное виденье всей южной части Новороссийской губернии было. А то, не дай Бог, и правда сюда вдруг турка сунется, а я и знать не буду, где бы ему удобственнее свои заслоны выставить. Ну, вроде бы все. Чего же еще с тебя взять-то можно? – посмотрел он с усмешкой на егеря. – Ладно, ладно, шучу. Держи свою линию крепче и за турками там наблюдай. Ежели какое шевеление у них вдруг заметишь, то сразу же мне весть дай, чтобы и я тоже ко всему был готов. А то, знаешь, в Крыму-то нонче вона чего творится! Одно только радует, что там сейчас, после заболевшего Прозоровского, Суворов нашими войсками командует. Чай не допустит он высадки османов на полуостров. Генерал сей весьма решительный и умелый!