Глава 2. Кладоискатели

Андрей с детства увлекался историей родного города, точнее археологией, а если быть еще более точнее – кладоискательством. Уже в седьмом классе школы с магическими цифрами №69 он организовал маленький кружок горных археологов, в который входило четверо юных отроков. Эта четверка по вечерам взрыхляла склоны Владимирской горки, надеясь найти золотые монеты (или хотя бы серебряные) периода начала Крещения Руси.

Однажды углубившись не менее чем на пол метра, они были замечены проходившими мимо, немного подгулявшими милиционерами, которые мгновенно протрезвев попытались словить чудесную добычу в виде молодых исследователей прошлого родного Киева. Андрею и его товарищам удалось тогда убежать, но данный инцидент, охладивший их пыл на некоторое время не помешал юному Глаголеву продолжить поиски сокровищ, запрятанных в недрах матери городов Русских…, а их было в истории столицы Украины немало…

Первые упоминания о кладоискателях Андрей узнавал из архивов «Центральной научной библиотеки Академии наук УССР» (с 19 февраля 1988 года Национальная библиотека Украины имени В. И. Вернадского), где в старых исторических книгах говорилось, что со времен Киевской Руси уже многие старатели искали «варяжские» клады.

Варяги, как профессиональные войны за годы странствий и грабежей скапливали неплохие состояния. По описаниям варяжские клады состояли из «златых сосудов латинских», т.е. из предметов столовой посуды приобретенных в походах. Самая известная история говорит о том, что такую «поклажу» запрятано в пещере близ Киево-Печерского монастыря. С тех пор пещера называется «варяжской».

Как таковой профессии, как кладоискатель в нашей стране не существовало. Все находки были абсолютно случайными. Особое распространение кладоискательство получило во времена Петра I, который издал специальный указ, по которому любая найденная «поклажа» объявлялась собственностью государства.

Вместе с огромным числом обуянных золотой лихорадкой копателей появилась и еще одна профессия – торговцы кладовыми записями. Они продавали документы, в которых подробно описывалось местонахождение сокровищ. Несмотря на очевидное (в большинстве случаев) жульничество, клиентов у таких продавцов было хоть отбавляй. Известно – блеск золота пьянит посильнее вина. Бояться же мошенникам было нечего. Даже если незадачливый кладоискатель ничего при помощи купленной записи не находил, ему поясняли: плохо, брат, разобрался в записанных указаниях.

Охота за сокровищами было делом опасным. Во-первых, попытка утаить найденное – прямое нарушение закона. Во-вторых, конкуренты могут бока намять (в лучшем случае). А, в-третьих, раскопав «бугор» без соответствующих предосторожностей можно было оказаться похороненным вместе с ценностями под завалом (многие тайники устраивались таким образом, чтоб непрошенные гости навсегда оставались рядом со столь любезным их сердцу золотом). В истории Киева, построенного на семи холмах, часто случались подобные случаи пропадания мирных искателей сокровищ под пластами, охраняющими «заначки» предков.

Часто старатели ставили свое дело по поиску драгоценностей на капитальную основу. В «понравившихся» им районах они строили домик или покупали дачу, и из погреба, находящегося на участке, начинали рыть поземные ходы, вынося землю на поверхность и разбрасывая ее по участку. Так, параллельно с пещерами древней Руси в XIX-XX столетии образовывается целый лабиринт ходов и штолен, пробуравленных рыцарями свечи и маленькой лопатки.

В свое время не миновала страсть к поиску сокровищ и венценосных особ. Самым удачливым кладоискателем среди правителей Руси был князь «Владимир Красное Солнышко», после очередного «крещения» своих подданных, он с помощью своих дружинников выловил более десятка деревянных идолов, внутри которых покоились драгоценности, однако большую часть их волхвы унесли потаенными ходами в пещеры ближние – Киевские и дальние – на Девичь-гору под покровительство богини Лады, Клад-гору под покровительство Рода и другие места потаенные, часть которых в последствии была разыскана Владимиром.

Следующим завзятым кладоискателем был Андрей Боголюбский, который искал сокровища уже Ярослава Мудрого, трудно сказать сегодня, нашел он то что искал или нет, но Киев ограбил основательно, так что бедному Батыю через 70 лет и брать было нечего.

Не менее известной кладоискательницей была и Екатерина II, но, и, о ее успехах на этом поприще ничего не известно, кроме методик поиска. Императрица держала при себе целый штат баб – ворожеек, которым строго-настрого наказывали видеть сны про клады. Как только очередной «ясновидящей» снился клад, Екатерина требовала от нее сон растолковать так, чтобы из толкования следовало местонахождение сокровища. А чтоб толковали сны усердно, на поиски приснившегося отправляли саму толковательницу.

Конечно, по меркам «профессиональных кладоискателей» и Владимир и Екатерина и еже вместе сними другие венценосные в деле поиска сокровищ были полными неуками. Любой уважающий себя «копатель» того времени имел свод правил о том, как правильно искать клад.

Так, на поиски нужно было отправляться в определенный день, «заклятые клады» нельзя брать в руки ни в один день кроме Нового года, Пасхи и Ивана Купалы (иначе клад принесет смерть и большие несчастья). Считалось, что на Новый год все зарытые деньги вспыхивают синим цветом – тогда мимо клада точно не пройдешь. В Пасхальную ночь сокровища идут искать за околицу – места, где нужно копать, укажут огоньки. При себе нужно иметь крест, херувимский ладан, страстную свечу и знать при этом воскресную молитву. При поиске клада в эту ночь строго запрещается браниться. На Ивана Купала чтобы стать богатым, достаточно просто сорвать цветок папоротника. Папоротник может и сам собой попасть в лапоть, и тогда человек обретет способность видеть места, где спрятаны клады. А с помощью же разрыв-травы можно сломать все замки, разрушать все преграды. Правда, помимо трех указанных дней, в году есть еще один особо любимый кладоискателями день – день Святого Симона Зилота, покровителя кладоискателей.

Именно этот определенный род занятий, вызванный интересом к приключениям и к познанию исторического прошлого, тем более связанного с тем, что многие наши предки стали доверять свои материальные ценности земле или каким-нибудь потаенным местам, стал главным делом всей жизни Андрея Глаголева.

Андрей знал о многих сокровищах, описанных в старых книгах, свитках и даже на глиняных табличках, но более всего его интересовали сокровища, найденные монахом Киево-Печерской Лавры Федором, состоящие из «великого множества серебра и злата с теми же самыми сосудами латинскими».

В те времена не жаловавший монастырь, Брестский князь Мстислав, сын Великого князя Киевского Святополка II Изяславича, проведав об этом, попытался завладеть находкой монахов. Инока подвергли пыткам, но тот так и ничего не сказал о своей тайне, унеся с собой в бытие и место захоронения варяжских сокровищ. Можно сказать, что Федор был одним из истинных послушников Лавры, приумножавших количество сокровищ из поколения в поколение многие столетия.

Андрей знал, что количество утаенных от мирских людей сокровищ было настолько велико что его по объему можно было сравнить с самым высоким зданием Лавры – колокольней, и это все наследство было хорошо сокрыто пластами земли, молчаливо веками охраняющей многие тайны.

И вот найти и добраться до этого несметного количества злата и серебра как ни странно можно было двумя тайными путями. Одним из этих маршрутов, которым шла в конце 1930-х годов организованная советской властью экспедицию из пяти человек на поиски клада (никто из них не вернулся…), и являлся тайный ход, имеющий свое начало из подземного лабиринта подвалов Лукьяновского тюремного замка, носящего название следственного изолятора №13…

Глава 3. По следам прошлого

Наши предки, так же, как и современное поколение получали доход от производимой ими деятельности – продажи товаров и услуг, захвата других, населяющих землю обитателей. Но в отличии от современного поколения хранить свои сбережения в банках и «сберегательных кассах» они не могли. Что делать, если банков нет, а обезопасить нажитое непосильным трудом очень нужно?

Решение этой проблемы для наших прародителей, так сказать заменой финансовых учреждений, становилась земля, а кувшин или кусок ткани исполняли роль депозитной ячейки.

Деньги и драгоценности прятали на территории всей Руси, но львиная доля кладов приходится именно на Киев. Необходимость закапывать ценности возникала в нескольких случаях – если человеку нужно было далеко и надолго уехать, а также в случаях военной опасности, таковой в частности, была постоянная борьба князей за Киевский престол.

***

Самым древним и наиболее загадочным кладом, который нашли и тут же потеряли еще в XI веке был клад Варяжской пещеры. Андрей перелистывал сведения, выписанные им из многочисленных источников. Особенно красочно описывал это событие «Киево-Печерский патерик», где речь идет о «…святых преподобных отцах Федоре и Василии. Слово 33».

Патерик рассказывает, как Феодор оставил светскую жизнь, раздал все свое имущество и по благословению игумена на много лет поселился рядом с Федосиевыми пещерами в Варяжской пещере. Это произошло при игумене Феодосии в 1055-1061 годах, когда число братии Печерской возросло с 20 до 100 человек.

К 1068 году в Печерском монастыре определилось несколько групп, различавшихся в зависимости от характера монашеской практики и политических симпатий. Первое – мистико-аскетическое направление – возглавлял Антоний, второе – Феодосий, который выступал за обще житийную практику монашеской жизни и за строгое соблюдение канонов. Ему были чужды всякого рода проявления язычества в мирской жизни. Феодосий выступал за союз церкви и великого князя: князь одаривал монастырь землями, смердами и другими богатыми дарами, а монахи во всём поддерживали князя.

Федор же входил в группу Антония, где с удовольствием слушал рассказы о том, как Преподобный Антоний в 1013 году с благословения князя Владимира нашел на Киевских холмах древнюю пещеру, выкопанную варягами. В ней он устроил для себя небольшую подземную келью, в которой прожил около четырех лет исследуя пещеру…, как после событий с убийством Бориса и Глеба, Антоний отправился на Афонскую гору и о его возвращении.

Вне всякого сомнения, наиболее полно первичный этап основания Киево-Печерского монастыря был описан в «Житии преподобного Антония Печерского», но, к сожалению, оно до наших дней не сохранилось. Относительно пропавшего во мраке веков «Жития преподобного Антония Печерского» всегда шла научная полемика. Потерянное произведение семь раз цитируется в «Киево-Печерском патерику». Безусловно, оригинальный текст «Жития…» снял бы много вопросов… Существуют версии, что это произведение потеряли умышленно, ведь оно содержало в себе целый ряд нежелательных политических моментов относительно отношений с греческой митрополией и исследования Варяжской пещеры.

После смерти Антония в 1073 году и Феодосия в 1074 году при игумене Стефане неспокойно было в душах Печерской братии, да и князья начали распри за престол Киевский. «И многие дни проводил Феодосий в мыслях, помраченный врагом из-за своей бедности, и открыто высказывал скорбь свою перед друзьями», а особенно перед Василием, который «среди черноризцев Печерского монастыря был одним из наиболее добродетельных по жизни». И успокаивал Василий Федора, и «с этого времени между Феодором и Василием еще более усилилась любовь друг к другу».

В 1077 год. Июля 15 дня, Изяслав Ярославич в 3-й раз (1054-1068, 1069-1073, 1077-1078) пришел на престол в Киев.

И первым же делом, по примеру императора Генриха IV (борьба за инвеституру) и наставлениям послов папских, чтоб повысить свое влияние он начал перестановку в церковном мире. В 1078 году принужден был удалиться из Печерского монастыря игумен Стефан. А на место изгнанного Стефана братия единодушно избрала себе игуменом старейшего из всех по летам великого Никона – «первого археолога Киева», который старался продолжить все начинания Феодосия и описывается как строгий, но отходчивый начальник братии. Этот период отмечается продолжением распрей среди монахов, которые начались ещё при Феодосии и Стефане. В летописи говорится о побоях, которые Никон учинял некоторым монахам, особенно же доставалось Исакию, который жил то в Варяжской пещере по соседству с Федором, то в домике, стоящем рядом с пещерой.

В 1088 году игуменом стал Иоанн и однажды он послал «преподобного Василия из монастыря на некоторое послушание, исполнение которого заняло у него три месяца». Не с кем стало беседовать Федору и стал он вспоминать рассказы Антония и по подобию преподобного исследовать пещеру Варяжскую. И через некоторое время нашел он «злата и серебра множество и сосуды многоценные».

О больших размерах клада свидетельствует то, что когда Феодор решил убежать с золотом из родной обители, то приготовил для побега телеги и скрыни.

В это время возвратился из путешествия преподобный Василий, и после откровенного разговора со своим духовным братом монахом Василием и несколькими старцами, Феодор решил остаться в монастыре и избавиться найденного золота: «Для обретенного же сокровища, ископав (в пещере) яму глубокую и, положив его туда, закопал, и с того времени и доныне никто не знает, где скрыто оно».

После этого, чтоб обезопасить сокровища, примерно в 1091 году разбойничьи пещеры были закрыты для монастырской братии, объявив, что они опасны для людей, оставив жить там только Федора, назвав его юродивым. Жил Федор у древнего входа, который был ближе к Днепру (74), там он устроил в пещере жернова и начал днем и ночью молоть муку для нужд обители. И чтоб Федор поменьше общался и был все время у входа в пещеры келарь присылал ему в пещеру по 5 возов жита, привезенных из сел.

Сводный план Дальних Пещер

Патерик отмечает, что так продолжалось много лет. «Преподобные Феодор и Василий установили между собою благочестивый обычай никогда не утаивать своих мыслей, но обоим обсуждать их вместе, чтобы видеть, насколько они богоугодны. По обоюдном совещании, Василий удалился безмолвствовать в пещеру, а преподобный Феодор, как достигший уже старости, вышел из нее с тем, чтобы поселиться в древнем монастыре. В это время монастырь был сожжен…»

Эту фразу из патерика историки считают ключевой для датировки событий вокруг Варяжской пещеры и ее сокровища. Пожар в Печерском монастыре связывают с нападением половцев под рукой хана Боняка 20 июня 1096 года.

После опустошения и разорения монастыря нечестивыми, печерские монахи приступили к восстановлению обители и для этого потратили толику из сокровищ, именно тогда Федор начал устраивать свою наземную келью во дворе «ветхого» монастыря. Необходим для строительства лес поставляли по Днепру, а оттуда телегами его переправляли в гору. Это и нашло свое отражение в «Киево-Печерском патерике», получив жестокую окраску из-за того, что слухи о находке золота в Варяжской пещере начали распространятся. Так «нанятые работники и возчики воздвигли крамолу на блаженного, требуя своей платы…» за якобы не перевезенный ими лес. «К тому же присудил и недобросовестный судья, будучи подкуплен золотом: не помня угрозы Господа, что судящий неправедно сам будет осужден, он не побоялся сказать преподобному Феодору: – Пусть помогут тебе платить те бесы, которые помогли перевозить».

Естественно, что эти слухи доползли и до Великого князя (с 1093) Киевского Святополка II Изяславича, который «был весьма сребролюбив и скуп, из-за чего жидам многие пред христианами вольности дал, через что многие христиане торга и ремесел лишились». В Киево-Печерском патерике сохранились следы решительного осуждения Святополка: «Много насилия людям сотворил Святополк, дома сильных до основания без вины искоренил и имения многие отнял». В принадлежащем перу печерского инока Поликарпа «Слове о Прохоре Лебеднике» (из Патерика), откуда извлечена эта фраза, рассказывается о том, что игумен Иоанн «обличает» князя, что эти все деяния «…богатства и насилия ради». В ответ Святополк заточил игумена в г. Турове, т.к. в это время преставился Ефрем, митрополит русский и Святополк готовился к съезду князей, где третейскими судьями будут выступать духовные и мирские старейшины и, не желая иметь политизированного главу церкви, по примеру своего деда Ярослава, хотел поставить митрополитом Киевским Никифора, епископа полоцкого, по происхождению русского.

Пока Святополк находился в Турове, его сын Мстислав лично прибыл со своими воинами к Печерской обители, захватил монаха Феодора, а затем и Василия и жестоко пытал обоих, но так и не узнал о местонахождении варяжского клада. Тела умерших от пыток монахов забрала монастырская братия и с почестями похоронила в Варяжской пещере. Через некоторое время нетленные тела мучеников перенесли в Антониевы (Ближние пещеры), где они находятся и по сей день.

В 1098 году после того, как против Святополка выступил князь Владимир Всеволодович Мономах, разгневанный злодейским ослеплением Святополком и его двоюродным братом Давыдом Игоревичем теребовльского князя Василька Ростиславича (5 ноября 1097), Святополк убоявшись «восстания на себя», «возврати с честью игумена в Печерский монастырь». В это время возможно охраной Варяжских пещер и использованием некоторых средств из нее заведовал инок Прохор, прозванный Лебедником, т.к. уже в 1099 г. он был ограблен самим Святополком…

Варяжская пещера была настоящим аналогом пещеры Сим-Сим из сказки про Али-Бабу и 40 разбойников. Именно варяжские купцы, а по совместительству пираты и разбойники прятали в ней свое добро. Но где именно в лабиринтах пещер находятся эти несметные запасы злата и серебра вполне реальные копатели преподобные Федор и Василий знали точно. И клад этот, все еще погребенный под тоннами земли Киевской ждет своего нового хозяина.

Таким славянским «хозяином» пещеры Сим-Сим стремился стать Андрей Глаголев, узник Лукьяновского замка.

***

В 19-ом веке газетные страницы просто пестрели новостями об открытых кладах: