– Молодец, Северина Яновна, – важно покивав головой, похвалил дородный Председатель Совета директоров. – Правильно понимаешь текущую ситуацию. Так держать… И попрошу, в первую очередь, сосредоточиться на оптимизации списочного состава вверенного вам коллектива. Фонд заработной платы – основной источник реальной экономии финансовых средств. Надо срочно избавляться от всех «лишних» сотрудников, не задействованных на «горящих» объектах. Подчёркиваю, аккуратно и грамотно избавляться – без громких скандалов и излишних денежных затрат. Попрошу всех присутствующих отнестись к этому процессу с пониманием и оказывать директору Таболиной всеобъемлющую помощь…

С понедельник он и начался – «аккуратный и грамотный процесс избавления»: Северина планово ходила по кабинетам и «наезжала» на всех подряд, то бишь, придиралась, грубила и хамила напропалую.

– Это она, графиня хренова, так провоцирует людей на «увольнение по собственному желанию», – предположила в обеденный перерыв прозорливая Маринка. – Сокращение коллектива в официальном порядке – дело, априори, дорогое. Конкретный сотрудник (по Закону), предупреждается о дате сокращения за два месяца. А ещё ему – по истечению этого двухмесячного срока – полагается «отступная» выплата в размере одного должностного оклада. Если же сотрудник после сокращения в течение месяца не сможет устроиться на новую работу и подтвердит этот факт соответствующей справкой, то ему ещё один оклад выплачивается. Итого – четыре оклада, плюсом – подоходный налог и стандартные отчисления в Пенсионный фонд. Дороговато получается. Гораздо проще и выгодней – оскорбить и унизить человека, дабы он сам, смертельно-обиженный, уволился в горячке, естественно, по собственному желанию. А сэкономленные деньги, понятное дело, следует дорогим акционерам отдать… Кстати, утомилась наша Севериночка за утро от трудов праведных. Утомилась и отправилась в «Бабушкин» парк, типа – на кратковременный отдых. Я из окошка видела: ходит там по аллеям с блокнотиком и шариковой ручкой в руках, то ли сверяет что-то, то ли какими-то подсчётами занимается.

– Действительно, «Бабушкин» парк очень даже интересует нашу длинноносую графиню, – криво усмехнувшись, подтвердила секретарша Леночка. – Она – ещё в пятницу – даже несколько навороченных видеокамер, направленных на различные участки парка, установила на оконных рамах своего кабинета и вывела их на личный компьютер. По-тихому установила. Но я-то в этих делах, слава Богу, разбираюсь… А ещё, Мышка, готовься: скоро директриса начнёт к тебе активно приставать.

– Как это – приставать?

– То бишь, клеиться.

– Ты хочешь сказать, что Северина – лесбиянка? – отчаянно покраснела Инга.

– Это точно. За версту видно. Голову даю на отсечение…

Распорядок рабочего дня у Северины Яновны всегда был консервативно-одинаковым.

В восемь тридцать утра начиналась утренняя планёрка, на которой директриса призывала только к одному, мол: – «Нашему «ДорНии» деньги нужны. Деньги, деньги и ещё раз – деньги. Срочно завершайте работы по «денежным» этапам и – любой ценой – форсируйте подписание Актов приёма-передач. Обещайте – что угодно, клянитесь самыми страшными клятвами, в ногах у Заказчиков валяйтесь, но подписывайте… Так-с, что у нас с «ужатием»? Необходимо срочно сократить – ещё процентов на двадцать – списочный состав. Начальники отделов, это к вам, в первую очередь, относится. Обещаю премию в размере четверти должностного оклада за каждую «голову», уволившуюся по собственному желанию… Так-с, сегодня к одиннадцати тридцати придёт реальный покупатель на «лабораторию грунтов», «Газель» и буровую установку. Принять – как родного…».

После планёрки Северина, как правило, плотно «общалась с народом». То бишь, ругалась, придиралась, в открытую оскорбляла и требовала подать заявление на увольнение по собственному желанию. Практически со всеми ругалась и у всех требовала, только Ингу, загадочно улыбаясь, обходила стороной…

А после обеда директриса неизменно усаживалась в свой шикарный угольно-чёрный «Ауди» и куда-то уезжала.

– Всё по каким-то архивам шарится, – делилась своими «секретарскими» знаниями информированная Леночка. – А ещё по всяким земельным комитетам. И с важным мужиком из администрации Невского района постоянно встречается… Что за мужик? Курирует, кажется, вопросы культуры и так называемую «молодёжную политику»… И вообще, складывается устойчивое впечатление, что Таболиной мы все – до фонаря. Как и производственные успехи вместе с прибыльностью. Что-то другое у неё на уме. Совсем – другое. А директорская должность – нечто вроде прикрытия…

Ещё в филиале – с приходом Северины – начались задержки по выплате заработной платы, причём, сугубо по нарастающей. И оглянуться не успели, как двухмесячная задержка стала нормой.

– Потерпеть надо, – хитро посвёркивая тёмно-карими глазищами, убеждала на планёрках директриса. – Тяжёлые Времена настали. Системный кризис отрасли – это совсем и не шутка. Для тех, кто понимает, конечно… А кто терпеть не готов – попрошу на выход. Любому уволившемуся буду только рада. Кстати, тем сотрудникам, которые уволятся по собственному желанию, Центральный Аппарат гарантирует незамедлительную выплату всей задолженности по заработной плате, прошу учитывать этот немаловажный момент…

И процесс «ужатия» пошёл: кто-то, обиженный на грубость Северины, увольнялся по собственному желанию, а с кем-то она договаривалась на «расторжение трудового Контракта по обоюдному согласию сторон с выплатой выходного пособия в размере одного должностного оклада». Целыми отделами уходили люди…

И у Инги состоялся разговор с директрисой.

Случилось это в конце сентября месяца, в самый разгар питерского бабьего лета. Взбрело Инге в голову, что она слегка пополнела: в том смысле, что сбросить пару-тройку килограмм – лишним не будет. То бишь, подумала-подумала, да и «села на диету». А ещё решила, что надо побольше пешком ходить и, не откладывая дело в долгий ящик, отправилась – в ближайший обеденный перерыв – на прогулку в «Бабушкин» парк.

Погода стояла просто замечательная: полное безветрие, бездонное ярко-голубое небо в вышине, теплынь – чуть ли не двадцать градусов, крохотные пичуги звонко и радостно чирикали практически со всех сторон. А ещё кругом было много-много разноцветных листьев: и на ветках деревьев-кустов, и под ногами.

Сделав – за двадцать пять минут – «малый» круг по парку, Инга устроилась отдохнуть в крохотной резной беседке, отгороженной от других частей парка высокой стеной боярышника. Удобное и укромное такое местечко – сидишь и ненавязчиво наблюдаешь за посетителями, идущими по центральной парковой аллее: ты всех – через ветки боярышника – видишь, а тебя – никто.

«Ага, Северина свет Яновна в парк пожаловала», – всмотревшись, мысленно удивилась Инга. – «Свежим осенним воздухом, голубушка, вышла подышать. Ну-ну. Как же иначе? Работа, ведь, у неё очень-очень нервная. Всё с упрямым и неблагодарным народом, который увольняться по доброй воле никак не желает. А живое общение с природой, как уверяют по телевизору, оно очень даже эффективно способствует релаксации. Сегодня даже светло-голубой джинсовый костюмчик напялила, а на ноги – ярко-зелёные кроссовки. Не её, честно говоря, стиль. Не «графский»… Хм, тревожно оглядывается-озирается по сторонам. А теперь – достаточно ловко, надо признать, – забралась на крышу здания тира, закрытого по осеннему времени… Что-то там пристраивает на крыше. Похоже, что маленькую видеокамеру с передатчиком. Однако. Она, ко всему прочему, ещё и шпионка… И чем же этот парк Северине так интересен? Головоломка… Спустилась на землю и идёт в мою сторону, разворачивая на ходу какую-то карту. Подходит всё ближе, ближе. Останавливается… А карта-то у неё в руках непростая, а очень-очень старинная. Ну, очень: надписи с «ятями», вычурная «роза ветров», сеть трещинок на тёмно-жёлтой пергаментной бумаге. Вернее, даже не карта, а какой-то достаточно подробный план: сад, клумбы, фонтан, аллеи, овальный пруд, длинный дом с пристройками… Северина ищет какой-то древний клад? Очень похоже на то. Надо будет обязательно узнать побольше об этом «Бабушкином» парке, мол, как, кто, что, зачем и почему… Таболина аккуратно сложила карту и отправила её в замшевую дамскую сумочку. Дальше, вертя головой по сторонам, шагает по гравийной дорожке… А это ещё что такое? Прилично-одетый мужчина, отчаянно размахивая руками, выскочил из боковой аллеи. Орёт на Северину, а та – на него. Скандал самый натуральный образовался на ровном месте… Мужчина? Это же директор «Бабушкиного» парка, его пару раз по телевизионному каналу «Культура» показывали. Интересный поворот, однако…».

Она, слегка попетляв между аттракционами, покинула парк через центральный вход. Покинула, повернула направо и примерно через двести пятьдесят метров столкнулась – буквально-таки нос к носу – с Севериной Яновной, вышедшей из парка через второстепенную «боковушку».

– О, Мышка! – обрадовалась директриса. – Какая встреча! Ничего, что я тебя так называю?

– Называйте, – пожав плечами, разрешила Инга. – Не жалко. Меня многие так называют.

– Вот и хорошо… А у меня к тебе разговор имеется. Серьёзный. Вернее, предложение.

– Слушаю, говорите.

Таболина ходить вокруг да около не стала, тут же заявив, мол, так и так: – «Предлагаю, Мышка, сожительствовать. Ты – в моём вкусе. Будем жить душа в душу. Зарплату, понятное дело, будешь получать вовремя, да и премии квартальные… А если не согласна, то тогда лучше сразу увольняйся, времени не теряя. Со Света сживу и всё такое прочее…».

– Я обязательно подумаю над вашим заманчивым предложением, – кротко улыбнувшись, пообещала Инга. – А сейчас, извините, мне пора, обеденный перерыв заканчивается. Нельзя опаздывать. Ну, не хочется мне быть уволенной «по статье», за нарушение трудовой дисциплины.

Почему она сразу не отказала похотливой директрисе? Почему не послала её – куда подальше? Почему, в конце-то концов, не оскорбилась и не подала заявление об уходе по собственному желанию?

Жгучее природное любопытство, как уже говорилось выше, было всему виной: старинная карта, понимаешь, возможность принять участие (параллельно с Севериной Яновной, понятное дело), в поисках загадочного клада – это, мои дамы и господа, совсем и не шутки. Для тех, кто понимает, конечно…

Началась зима, пришли ранние и лютые морозы, задули регулярные северные и северо-восточные ветра, и «Бабушкин» парк – практически за пару суток – завалило белым пушистым снегом. А Северина Яновна почти на два с половиной месяца отправилась в больницу, мол, неизвестные хулиганы избили у подъезда, отобрав сумочку с кошельком и мобильный телефон. В результате – сильное сотрясение мозга, переломы нескольких рёбер и челюсти, многочисленные ссадины и гематомы. По крайней мере, такова была официальная версия этого происшествия… Что случилось на самом деле? Неизвестно. Даже Леночка, знающая обычно всё и про всех, только неопределённо пожимала плечами, мол: – «Тёмное дело. Однозначная информация напрочь отсутствует. И вообще, похоже, что этот случай замяли. То бишь, спустили на тормозах…».

Впрочем, «временная нетрудоспособность» Таболиной не помешала Санкт-Петербургскому филиалу ОАО «ДорНии» и дальше успешно деградировать: зарплату по-прежнему задерживали, сотрудники, не видя никаких светлых перспектив, увольнялись. Инга же, задействовав Интернет и регулярно посещая по выходным различные музеи и архивы, узнала об истории «Бабушкиного» парка очень и очень многое.

Потом пришла весна, снег растаял, а директриса, выписавшись из больницы, вернулась на рабочее место. Только постоянно подкашливала, жаловалась на частые головные боли и сомнительных предложений больше не делала.

В третьей декаде мая Инга вновь «села на диету» и как-то отправилась – в обеденное время – на прогулку в парк. С полчасика побродила по аллеям, а после этого устроилась в своей укромной беседке, размышляя о том и о сём, да без особого любопытства наблюдая – сквозь молоденькую листву боярышника – за редкими посетителями парка.

По гравийной дорожке шла, опираясь на массивную трость, высокая пожилая женщина, одетая во всё чёрное.

«Странная такая бабуля», – непроизвольно отметила Инга. – «Слегка похожая на старую графиню из давнишнего советского фильма – «Бронзовая птица»… А ещё на кого она похожа? На Северину Яновну Таболину, вот на кого. Есть что-то у них общее – и в горделивой осанке, и в длинном породистом носе. Бывает, конечно…».

Старушка ушла, а где-то через минуту раздался (в самый первый раз), ужасный, тоскливый и утробный вой.

Инга, испугавшись, поспешила тут же покинуть парк. Вышла через главные ворота и невольно притормозила: пожилая женщина в чёрных одеждах усаживалась в «Ауди» Таболиной.

Автомобиль укатил.

«Значит, это она и есть – Северина Яновна. Только в загримированном виде», – смекнула Инга. – «Не хочет больше ругаться с директором «Бабушкина» парка, вот и загримировалась, опасаясь очередного избиения…».

В высоком августовском небе медленно разгорался тёмно-янтарный закат.

Официантка принесла шашлыки и, пожелав приятного аппетита, удалилась.

– Соблазнительно выглядят, – одобрил Иван. – У меня уже слюнки текут… Снимем пробу?

– Снимем. Уже кусаю…

– Ну, и как тебе?

– Божественно, – зажмурившись от удовольствия, похвалила Инга. – Очень сочные и ароматные. Жаль, что к такой вкуснотище пиво не прилагается. Только обязательно светлое и с лёгкой пикантной горчинкой.

– Серьёзно? Что же ты, Мышка, молчала? Сейчас обязательно закажу…

– Не надо, Ваня. Ты же за рулём. А для молодой девушки пить пиво в одиночку – дурной тон. Вот, если за компанию… Как тебе, кстати, моя история? Правда, занимательная?

– И даже очень, – согласился Федосеев. – Старинные клады – это круто. А тут ещё и это странное избиение… Директор «Бабушкиного» парка заказал? Неизвестные конкуренты-кладоискатели? Обиженные сотрудники Санкт-Петербургского филиала, которых госпожа Таболина вынудила уволиться? Некая девушка, оскорблённая непристойным предложением? Вариантов, что называется, пруд пруди… Ладно, попробую получить по этой Северине дополнительную информацию. У кого – получить? У друзей-приятелей, естественно. Кое-кто из моих купчинских одноклассников в питерской полиции трудится. Поможет, конечно…

Потом, когда шашлыки были успешно съедены, Иван рассчитался с приветливой официанткой и отвёз Ингу домой – в район станции метро «Лесная».

– Спасибо, Ваня, – поблагодарила девушка. – За розы, шашлыки и приятный вечер… Мои папа с мамой на даче, но в гости я тебя приглашать не буду. Извини.

– И это правильно, – понимающе вздохнул Федосеев. – Мы же ещё слишком мало знакомы…

– А если бы пригласила, то пошёл бы?

– Наверное. Только слегка удивился бы. А, быть может, и расстроился бы всерьёз.

– Вот и я про то же. Спокойной ночи, Ваня. Губы-то подставь, поцелую… А номерами телефонов обменяться? Эх, недотёпа какой…