Глава четвёртая
Посёлок Ключи

К их столу – в очередной раз – вернулся худосочный молоденький бармен и, уважительно склонившись над тёмно-коричневым морщинистым ухом шамана, что-то почтительно зашептал.

– Спасибо, родной, – с видимым трудом поднимаясь на ноги, душевно поблагодарил Ворон. – Хороший мальчик. Понимающий, хр-р-р. Может, к зиме и на работу к себе переманю. Старшим специалистом по связям с российской и международной общественностью. Если, конечно, надумаю открыть в Петропавловске полноценный офис. То бишь, филиал. Хр-р-р… Подай-ка мне посох. Благодарю… Ну, а с вами, Брут и Клык, вынужден попрощаться. Хр-р-р… Распогодилось, всё же, над Центральной Камчатской впадиной. Туман частично растаял. А частично, как и полагается, откочевал к Тихому океану. Диспетчеры, наконец-таки, дали добро на взлёт, хр-р-р… А вы-то, путники, чего забеспокоились? Не суетитесь понапрасну. Вам ещё ждать и ждать. Часа два с половиной, не меньше. Пока пилотов найдут и извлекут из ресторана на втором этаже. Пока в чувство приведут. То, да сё. Хр-р-р… Поэтому, не напрягаясь, отдыхайте… Вань, ты псу-то ещё оленьей грудинки принеси – в качестве добавки. А его хозяину брутальному – литровую баночку пива австралийского. Светлого и крепкого. Он его обожает, хр-р-р… Ладно, новые знакомцы. Прощаюсь. Не насовсем, конечно. Свидимся ещё, Бог даст. Держи, Брут, мою визитку. Звони, если соскучишься. Поболтаем. На сегодня – всё. Хр-р-р…

Ворон, тяжело опираясь на посох, и поддерживаемый под локоток предупредительным барменом, величественно проследовал в дальний торец зала ожидания и вскоре скрылся за одной из служебных дверей.

– Гав? – оживился Клык, мол: – «Как оно тебе, приятель?».

– Ты же знаешь, что я водку не люблю, – брезгливо поморщился Тим. – А черемша, действительно, оказалась ядрёной. Теперь, понятное дело, пару суток изо рта будет нестерпимо вонять, и, что характерно, никакая зубная паста с жевательной резинкой не помогут… Копчёный китовый язык? Да, своеобразная и вкусная штуковина. А, вот, вяленая медвежатина мне откровенно не понравилась. Прогорклая какая-то, с неприятным химическим привкусом…

– Гав!

– Так ты не про еду-питьё? А про шамана Костьку?

– Гав-в!

– Не знаю, честное брутальное слово. С одной стороны, конечно, серьёзный, заслуженный и умный человек. Я бы даже сказал – однозначно-авторитетный…

– Гав?

– С другой? – усмехнувшись, переспросил Тим. – А с другой стороны, искусственный он какой-то. Понты сплошные и надуманные. То бишь, некое тайное двойное дно явственно ощущается… Ага, официант возвращается. Тащит пиво и грудинку северного оленя… Облизываешься? Слюна потекла? Ну-ну…

Минут через пять-шесть, тщательно вылизав длинным тёмно-розовым языком опустевшую миску, Клык известил:

– Ик… Гав-в-в, – мол: – «Ужасно вкусно. Непередаваемо, неправдоподобно и волшебно… Я, конечно же, на Шпицбергене вкушал оленью грудинку. Но это были уже пожилые животные, на отстрел которых изредка выдают лицензии. У неё даже цвет был другой – слегка сероватый и подозрительный. А эта – нежно-нежно-розовая, очень сочная и пахучая до полного сумасшествия… Её бывшему хозяину, скорее всего, и года ещё не исполнилось. Нехорошо это, понятное дело. То бишь, гуманизмом и не пахнет. Ладно, пусть тематическими морально-правовыми аспектами занимаются местные журналисты и депутаты. Им, в том числе и за это, неплохие деньги платят… А что у тебя, братец, с физиономией? Пиво не понравилось? Старое, наверное. Из самой Австралии, как-никак, везли. Морем, не иначе…

– Из Австралии? – брезгливо отодвигая полную на две трети пивную банку в сторону, криво ухмыльнулся Тим. – Не смеши меня, приятель.

– Гав?

– А, вот, так и понимай… Помнишь, Сан Саныч говорил, что, мол, в Ключах практически весь алкоголь является самопальным? Похоже, что не только в Ключах. В этой банке, к примеру, налита обыкновенная «Охота крепкая», в которую щедро капнули питьевого спирта. Гадость редкостная, страшная и неудобоваримая, вызывающая стойкую тошноту. А стоит данная баночка, скорее всего, порядка десяти американских долларов. Прибыль – на уровне трёхсот полновесных процентов, если не больше… Да, старина Карл Макс, пожалуй, во многом был прав. Во многом. Если, понятное дело, не во всём. Точка… А что, кстати, ты думаешь по сомну подозреваемых?

– Гав-в-в, – мол: – «По-прежнему считаю, что убийство Томаса напрямую связано со сделанным им открытием. Поэтому поселковых браконьеров и геологов-золотоискателей из перечня подозреваемых можно смело исключить. Остаются российские военные, коряки-паланцы и румын Чак Мунтяну.

– Паланцы и открытие? – засомневался Тим. – Слабенькая версия, на мой взгляд… Хотя, это как посмотреть. Ворон же чётко сказал, мол: – «Томас сложил в рюкзак амулеты, подвешенные к Главному идолу…». Понимаешь, амулеты? А вдруг, среди них было что-нибудь инопланетное? Например, в незапамятные времена в районе камчатского Срединного хребта разбился межзвёздный корабль инопланетян, а любопытные паланцы, усердно покопавшись в космических обломках, нашли нечто. Нашли и закрепили-подвесили на своём Главном идоле. Ладно, разберёмся. Если отыщем спиленного идола, то, вполне возможно, и похищенные амулеты найдутся… Итак, исчезнувший паланский идол и ракетный полигон «Кура». Займёмся, понятное дело. Только не сразу. Сперва обустроимся в посёлке и несуетливо осмотримся по сторонам. Дополнительной информацией обрастём. Потом выедем на Безымянное месторождение – ведь надзора за строительством дороги никто не отменял. Ну, а после этого и приступим… Так, покидаем гостеприимный столик и возвращаемся к Санычу. Надо с вещами разобраться. Вернее, с картонной коробкой, презентованной Чаком. Ну, как её транспортировать? У меня же, в конце-то концов, не сто рук. Распихаю бутылки с алкоголем в рюкзак и по баулам, да и все дела…

Через два с половиной часа, как и обещал Ворон, объявили посадку на вертолёт.

– Придётся, дружище Клык, надеть на твою благородную собачью физиономию намордник, – объявил Тим.

– Гав!

– Предлагаешь не торопиться? Мол, вдруг, не потребуют? Хорошо, будем дожидаться отдельной команды. Не вопрос…

Отдельной команды – касаемо собачьего намордника – так и не последовало. Пожилая мрачная тётка в мятой «аэрофлотовской» форме равнодушно проверила у пассажиров рейса билеты и, небрежно махнув рукой, велела:

– Ступайте, хлопчики, вон в ту дверь. Как выйдите на лётное поле, так сразу направо и поворачивайте. Мимо вертолёта не пройдёте. Там не заперто, смело залезайте. Только сверх меры, пацанчики, не безобразничайте…

Кроме Тима, Сан Саныча и Клыка в Ключи направлялись ещё двенадцать пассажиров – все достаточно молодые, шумные, чуть-чуть хмельные и навьюченные серьёзными рюкзаками.

– Питерские конкуренты, – исподволь бросая на молодых людей косые взгляды, прошептал-прошипел Дунаев. – Проводят геологоразведку на Озерновском рудном поле. Вскоре тоже задумаются о дороге к побережью. Только будут её отсыпать вдоль другого, то бишь, левого берега реки Озёрной… Построить через речку мост и эксплуатировать нашу строящуюся дорогу совместно? Мол, так всем будет экономически выгоднее, и, кроме того, дикая природа Камчатки пострадает меньше? Да, наверное, это так. Но, увы, совершенно невозможно. Скорее небо упадёт в Авачинскую бухту, чем питерцы договорятся – о чём-либо – с москвичами…

Ми «восьмой» был откровенно-стареньким, с облупившимися жёлто-синими бортами. Рядом с ним не наблюдалось ни единой живой души, и питерские геологи-буровики, долго не думая и заговорщицки пересмеиваясь, тут же залезли внутрь вертолёта. Вскоре оттуда долетели характерные «пшики».

– Пивком балуются, – тут же определил Тим.

– Не балуются, а разминаются, – поправил опытный Сан Саныч. – Скоро и на водочку перейдут. Потому как молодые ещё. Избыточная энергия играет в одном месте, перехлёстывая порой через край… Ничего, полгодика проторчат на месторождении, пообтешутся, хлебнут лиха и слегка поугомонятся. Проходили уже в своё время. Как же… Когда мы полезем внутрь данного летательного аппарата? Может, через полчаса. Или, к примеру, через полтора. То бишь, когда загулявших пилотов отыщут и приведут в чувство… Кстати, Брут, а предстоящий-то полёт, он не из простых будет. Эксклюзив голимый и навороченный, достойный включения в знаменитую Книгу рекордов Гиннесса.

– И в чём тут фишка?

– По техническому паспорту дальность полёта Ми-8ПА составляет четыреста восемьдесят километров. А нам, учитывая маршрутные рельефные загогулины, предстоит пролететь порядка шестисот.

– Следовательно, будем делать промежуточную посадку? – предположил Тим. – Типа – для дозаправки?

– Ничуть не бывало. Безо всяких дозаправок полетим. И, что характерно, долетим… Какие такие хитрые технические секреты применяются? Во-первых, в Ми-8ПА предусмотрено двадцать восемь посадочных мест, но данный рейс на борт более пятнадцати пассажиров никогда не берёт. Во-вторых, вместо трёх штатных членов экипажа будет только два. В-третьих, на этой «вертушке» установлен более ёмкий бак для топлива, чем это предусмотрено заводскими документами. А, в-четвёртых, говорят, что в горючее здешние умельцы добавляют какие-то химические присадки… Ничего хитрого, если вдуматься. Обыкновенная русская смекалка. Привыкай, Брут…

Только через полтора часа к вертолёту, в сопровождении давешней мрачной тётки, подошли пилоты: низенький хлипкий старичок и высокий румяный юноша лет двадцати двух-трёх.

– Пассажирам – занять места, указанные в билетах! – густым шаляпинским басом неожиданно рявкнул визуально-пьяненький старичок. – Быстро у меня, бродяги неприкаянные! Взлетаем через семь минут…

В салоне вертолёта было от души накурено, да и устойчивый алкогольный перегар царил практически безраздельно: питерские геологи, оценив степень камчатской анархии, развернулись по полной и расширенной программе.

«Места, указанные в билетах?», – мысленно хмыкнул Тим. – «Никаких табличек с номерами здесь не наблюдается. Как, впрочем, и кресел, к которым означенные таблички и должны были бы крепиться. Вдоль бортов оборудованы широкие деревянные скамейки, а все вещи свалены посередине салона, в одну общую кучу. А два юных бородатеньких геолога, и вовсе, восседают на брезентовых раскладных стульчиках. Комфорт неземной, мать его комфортную…».

Они даже не успели толком устроиться, а двигатель уже надсадно загудел, вертолётные лопасти начали активно вращаться, и уже через пару-тройку минут Ми-8ПА, болезненно вздрогнув, уверенно оторвался от земли…

Сам полёт Тиму не понравился. Во-первых, пикник питерских буровиков продолжался: сизые клубы табачного дыма, пьяный галдёж, чавканье, «солёные» бородатые анекдоты, сплошной мат-перемат, жаркие карточные ссоры и громкое пение под раздолбанную и толком ненастроенную гитару. Во-вторых, очень неудобно было наблюдать через иллюминаторы за местностью, над которой они пролетали: приходилось постоянно выворачивать шею, от чего последняя нещадно затекала.

Сперва вертолёт пролетал над лесами и лугами. Потом внизу обнаружилось жёлто-бурое нагорье, по краям которого располагались приземистые кратеры вулканов и чёрные скалистые горы, чьи вершины прятались в низких светло-серых облаках. Где-то примерно через час на месте скучного нагорья возникла обширная речная долина.

– Искомая река Камчатка, – объявил Сан Саныч. – Теперь – до самых Ключей – пойдём над её руслом, игнорируя, естественно, все эти многочисленные и изысканные петли…

Река упрямо извивалась, изгибалась и усиленно петляла. Изредка на её берегах возникали населённые пункты.

– Елизово, – время от времени скупо комментировал Дунаев. – Мильково… Майский… Козырёвск…

К исходу третьего часа полёта старенький Ми-8ПА заметно устал: начал, время от времени, значимо подрагивать, а также резко, без предупреждений, «нырять» в разные стороны и вниз. Самочувствие питерских гуляк заметно ухудшилось: все легкомысленные разговоры стихли, а им на смену пришло глухое покашливание, сопровождавшееся дружным болезненным оханьем.

В какой-то момент даже терпеливый Клык не выдержал и несколько раз подряд жалобно взвизгнул, мол: – «Совершенно дурацкий и непотребный вид транспорта! Болтает и болтает. Того и гляди, стошнит… Опа, опять рухнули в очередную воздушную яму. Мать его… Как же блевать хочется. Прямо-таки неудержимо… А ещё и не видно ничего толком… Братец, надо будет по прилёту – в обязательном порядке – разжиться дельным мотодельтапланом. Ну, очень надо… Как, вообще, можно беспроблемно жить-существовать без надёжного и комфортабельного мотодельтаплана? Или, допустим, гидромотодельтаплана? А?».

– Никак нельзя, – согласился с псом Тим. – Попробуем разжиться. Обещаю. Точка.

– Подлетаем к Ключам, – любезно предупредил Сан Саныч. – Ухватись, Брут, покрепче. Одной ладонью за скамейку, а другой – вон за ту кожаную петлю, свисающую с потолка…

Предупреждение оказалось своевременным – вертолёт, резко накренившись по отношению к линии горизонта, заложил широченную дугу.

– Гав-в-в! – неуклюже повалившись на бок, от души возмутился Клык, мол: – «Что творите, сукины дети? Уроды грёбаные и недоделанные. Фокусники хреновы, а не дисциплинированные российские пилоты. Из-за вас, гнид пьяненьких, спиной ударился о ножку скамьи. Уточняю, о железную и ребристую ножку. Так вас всех и растак. Оптом и в розницу. И в хвост, и в гриву…».

За иллюминаторами дружно замелькали местные пейзажи: извилистая речная долина, множество крохотных озёр, ярко-зелёные ковры лесов и лугов, поселковые дома и домишки, тёмно-коричневые горы и, конечно же, величественные вулканы.

Наконец, вертолёт приземлился.

– Попрошу на выход, господа, граждане и товарищи! – насмешливым басом объявил пилот. – Вещички попрошу не забывать. Включая, понятное дело, пустые банки и бутылки, целлофановые пакеты из-под чипсов, а также промасленные газеты, в которые были завёрнуты бутерброды с ливерной колбасой и жареные куриные окорочка. И про окурки, мать вашу развратную, не забывайте…